На своей волне

То, что Хадо — самая красивая девушка в академии, Стиратель знал давно, но понял только сейчас. Бесцеремонно ввалившись в учительскую по пустяковому поводу, она обнаружила его застрявшим в собственном спальном мешке — и, чисто по-женски, решила освободить его. Его. Лежащего на полу. Без движения. Нагнувшись над ним с соблазнительным вырезом ее аккуратной девичьей формы. Закусив губу. В самом некрасивом ракурсе — она оставалась прелестной. Айзава не любил краснеть из-за женщин — хватает и маленькой Эри, которая иногда уже устраивает приемному отцу маленькие перфомансы из-за неправильно выбранного им платья или просмотра ее сообщений на почте. Но Хадо, конечно, была абсолютно другой — она ему дочерью не была. А еще она была чертовски сексуальна. И не стеснялась этого. — Вы что — сенсей, — улыбнулась она. — Подсматриваете мне под юбку? Думаете, что я не ношу трусиков? — Открой замок побыстрее или позови Мика… — Зачем? Чтобы он тоже заглядывал мне под юбку? — Я влеплю тебе «неуд»… — Спасай после такого учителей… Айзава легко расстегнул поддавшийся ее рукам спальник, выбрался из него, выпрямился — так он был выше Хадо на половину головы. Она соблазнительно улыбнулась и поклонилась вежливо, почти как отличница. — Не думайте, что я прощу вам такое, — кокетливо улыбнулась она. — Прощаешь же половине школы… Мужской половине, имею в виду… — А вам не буду. Ради разнообразия. Она еще раз поклонилась — взяла то, что искала, прошла к двери. У самой двери повернулась — и Айзава вдруг почувствовал, как во рту пересохло от одного ее профиля. Улыбнулась широко — научилась у Тогаты, наверное, и открыла свой бессовестный ротик. — Я их ношу… — уточнила она. — Иногда. Чаще всего. Но если попросите хорошо — не надену. И тут же выскользнула за дверь, оставив его одного. Из-за Хадо, самой красивой девушки академии, у Стирателя была вечная головная боль, куча проблем с Большой Тройкой и собственным спальником, первая роль в сплетнях. И эрекция. *** — Надо же… Сами пришли… — усмехнулась она, сложив руки на груди — специально задержалась возле двери общежития, когда увидела, что он идет. — Вы же младшим курсам только преподаете, если я не забыла. — Я посоветоваться… — А… Тогда можно… На какую тему? Личную, надеюсь? — Что подарить Эри на день рождения? — сразу же решительно сказал Айзава. — Это ее первый праздник со мной, хочется, чтобы прошел особенно… — Все просто — подарить Тогату и Мидорию, — легко сказала она, пожав плечами. — А еще платье, желательно, розовое, с бантами, плюшевого зайца и, конечно же, яблоки в карамели. — И все? — И свою улыбку до конца дня, — рассмеялась она. — Пусть запомнит ее такой, дальше будет еще реже. — Почему? — спросил он невпопад. — Стареете же, — легко пояснила она. — В вашем возрасте люди улыбаются не часто. От одного ее поддразнивания у Айзавы свело скулы — объяснить девчонке, что нельзя так говорить с мужчиной почти в два раза ее старше, было сложно. Но еще сложнее вообще было говорить, находясь с ней рядом. Кожа бледная, чуть стянутая, румянец свежий, теплый, а запах от нее — как от персикового дерева. И сама она — вся в цвету, чуть подернута дымкой ароматов и всеобщей любви. Кому такая достанется… Да какая разница?.. — Платье. Плюшевого зайца. Яблоки в карамели. Ясно. — А что подарить ее отцу? — спросила она невинно, проходя мимо, чуть задевая его собственным круглым бедром. — Может, новый спальник? Или старые трусики. Ношенные, я имею в виду. — Я тебе что — извращенец? — Нет, мужчина… — Хадо невинно моргнула. — Обычный. И бесит, что вы не позволяете себе быть им. Вы герой, преподаватель, но сначала мужчина. Примите это. — Принять? — Айзава сам не понял, как случилось — потянул ее за руку на себя, ахнул, когда почувствовал ее близость, тут же пожалел о том, что сделал — бесстыдная Хадо, как любая школьница, поддалась чуть-чуть, а потом отстранилась. — Я вам подарю что-нибудь, если признаете, что я права. — А если не признаю? — Все равно подарю, — рассмеялась она, обнажая белые зубы — и он вдруг захотел, чтобы по ним провели языком. Ее языком. Или своим. Он запутался. — Так что же — я тебе нравлюсь, как мужчина? — Нет, как герой… — уточнила она. — А как мужчине вам нравлюсь я. На день рождения Эри в ворохе подарков — Тогаты — Мидории — розовых зайцев — он обнаружил и маленький желтый спальник. — Сестренка Хадо подарила, — хвасталась маленькая дочка. — Она сказала, что он как у папы… Сестренка Хадо лучшая. Не согласится с ней было сложно. *** С окончанием школы они стали видеться реже — никаких шуток, флирта или редкий контактов — она теперь работала с Мирко, по контракту, а числилась в агентстве Рикью. Много работы, новая взрослая жизнь — даже вещи Тогата и Амаджики помогли вывезти в съемную квартиру. Стиратель смотрел, как она покидает школу, из окна — выходить не хотелось. Наконец-то, наглая девчонка перестанет маячить перед глазами. Слава богу. Черт побери… Он долго ждал — старательно отговаривал себя — много работал и спал, занимался Эри, иногда навещал Шинсо, старательно тренировался, а потом незаметно для себя обнаружил, что гуляет по району, где часто работала Мирко — и постарался скрыться в метро. — Надо же… — пробормотала она, когда увидела его спину. Не успел. — Работаешь? — уточнил он. — Я живу тут, — кивнула она на высокий дом. — И работаю, да. Устала. Она в обычной одежде, в руках кейс с костюмом. Немного устала, волосы собраны в пучок, губы покусаны — волновалась во время работы. Стиратель незаметно подошел, взял тяжелый кейс из рук. Наглая, наглая девчонка… И такая… Родная что ли… — Я не в юбке, — пошутила она. — Подглядывать не получится. — Я вижу. — А если бы была в юбке — подглядывали бы? — Конечно. Они шли рядом, не замечая людей вокруг. Айзава вдруг вспомнил, что сегодня Эри ночует у школьной подруги, а еще вспомнил, как тяжело начинать работать героем, особенно девочке. Мир, в котором мужал он сам, был хрупким и особенным. Мир, в котором придется взрослеть Хадо, жестокий и холодный. Новый мир. У самой ее двери — до того, как она предложила войти — остановился, прижал ее к дверному косяку, снова ощутив эту близость. Кейс аккуратно прислонился к стене, покупки упали туда же. — Я же говорила, что вы мужчина… — пробормотала она устало — пахло от нее так же, персиком, но теперь с примесью гари и крови. — Дура… — пробормотал он, прежде чем прислониться своими губами к ее — так это, интересно, делается? Так, потому что Хадо вся обмякла — и тут же руками обвила его шею. А потом ощутимо толкнулась вперед, и тонкий ее язык протиснулся сквозь его зубы. — Целоваться вы не умеете… — уточнила она после. — Жаль. — Научишь? — Научу, конечно, — кивнула она на прощание, словно речь шла о готовке тортиков для Эри или выборе платья. Айзава кивнул, натянул капюшон и нажал кнопку лифта. — Научу, — вслед ему сказала она. — Научу. И замуж за вас тоже выйду. Раз уж сами вы не предложите. Смеющийся в унисон закрывающимся дверям Айзава заранее знал, что она не врет. Он был счастлив.