Знаток музыки

“Сегодня я выступлю только для вас.” Слова оставляют яркий след в сознании Чэн Фэнтая и он улыбается с каплей горечи во взгляде: кто знает, сможет ли он увидеть выступление Шан Сижуя ещё раз. Война разрушает всё, но кто бы мог подумать, что это коснётся их отношений. В жизни люди приходят и уходят, но им казалось, что задушевный друг всегда будет рядом. Судьба непредсказуема, как и дальнейший ход истории, и даже величайший мудрец не сможет предсказать будущее. Приветствуя друг друга улыбкой, значение которой известно только им двоим, Чэн Фэнтай садится в кресло, а Шан Сижуй занимает свое место на сцене. Опера началась. Второй господин – первый, кто удостоился чести лицезреть "Историю Сяо Фэнсянь". Даже без сценических костюмов и дорогих украшений Чэн Фэнтай пленён игрой актёров. Точнее, игрой одного актёра. Только в Шан Сижуе он видит эту грациозную элегантность, эту душу, способную вместить в себя весь мир. На сцене он может сыграть любую роль, теряя себя, но вне сцены он никогда не изменяет себе и своим принципам. Удивительно, как такой простой и наивный человек в миру, на сцене превращается в гения оперы. Глубоко вздохнув один раз, Чэн Фэнтай уже не может отвести взгляд от сцены. Роль поглотила актёра и сейчас на сцене не Шан Сижуй, а Сяо Фэнсянь – куртизанка, спасённая генералом Цао Сунпо. Проникновенным голосом поёт о своей жизни, признаваясь в любви генералу. Шан Сижуя нет, как нет уже и улыбки Чэн Фэнтая, лишь в глазах его – слёзы. Сяо Фэнсянь переместилась по сцене ближе к генералу, и вот-вот должна быть пропета важная строчка, а слёзы второго господина уже готовы скатиться по щекам… Но со сцены льётся лишь музыка оркестра. Сяо Фэнсянь, нет, Шан Сижуй молчит и медленно оборачивается лицом к Чэн Фэнтаю, и в душе его буря эмоций, которые отражаются лишь в глазах, полных слёз. "Что такое?" – восклицания звучат со всех сторон, но Шан Сижуй просто-напросто спрыгивает со сцены, хватает второго господина за руку и тащит его из театра на улицу… Быстрым шагом отойдя от театра на большое расстояние, Шан Сижуй замедлился и выпустил руку Чэн Фэнтая. На улице царила глубокая зимняя ночь, и только одинокие фонари слабым светом освещали двух тяжело дышащих людей. Чэн Фэнтай даже не был удивлен внезапным поступком Шан Сижуя, слёзы в глазах давно пропали, и лишь сознание его находилось в полнейшем хаосе. Шан Сижуй остановился рядом с очередным фонарём, который вот-вот собирался погаснуть, и посмотрел прямо в глаза Чэн Фэнтаю: "Второй господин, я…" Чэн Фэнтай вытянул руку и провёл ладонью по растрёпанной чёлке Шан Сижуя, неожиданно для самого себя говоря: "Ты – Сяо Фэнсянь? Ван Баочуань?* Или всё-таки наложница Ян?**" – перебивая его, Чэн Фэнтай с улыбкой пригладил чёлку Шан-лаобаня и убрал руку, борясь с желанием чуть дольше чувствовать шёлк волос под пальцами. В то время как все зрители были заворожены ролью, которую играл актёр, Чэн Фэнтай был во власти самого актёра, и осознание этого пришло к нему далеко не сразу. Возможно, только сейчас. "Для второго господина я могу сыграть любую роль." – шёпотом отозвался Шан Сижуй, глядя прямо в глаза Чэн Фэнтая, лицо которого, казалось, было слишком близко. Не прошло и пары мгновений, как, неловко приблизившись и закрыв глаза, Шан Сижуй накрыл холодными губами губы Чэн Фэнтая. И время застыло в одном моменте. Шан Сижуй забыл как дышать, когда губы его второго господина ответили на поцелуй, касаясь так легко и нежно, слово лепестки бегонии, что растёт во дворе театра "Шуйюнь Лоу". Чэн Фэнтай обнял его за талию, целовал так ласково, так легко, но абсолютно забывшись в своих чувствах, пока пальцы Шан Сижуя комкали ткань пальто на его плече. В Бэйпине шёл снег, дул холодный ветер, и лишь два силуэта стояли под одиноким фонарем, задыхаясь, судорожно глотая воздух и возобновляя поцелуй, который становится всё глубже. Помада на губах Шан Сижуя вся размазалась и окрасила алым губы Чэн Фэнтая, но второй господин даже не думал об этом. Он притянул Шан Сижуя ближе к себе, проникая в его рот языком, блуждая ладонью в волосах и слегка оттягивая пряди. Они не отстранялись друг от друга ни на секунду, словно пытаясь вложить в поцелуй все невысказнные чувства, все сожаления и обиды, всю горечь будущего расставания и благодарность за счастливые моменты. Шан Сижую казалось, что он был пьян без вина, но мыслей о неправильности происходящего не было. Наоборот, всё это рисовалось ему совершенно правильным, таким, каким и должно быть. В глубине души он желал, чтобы этот момент никогда не заканчивался, чтобы будущее никогда не наступило и был лишь этот поцелуй. Сжав пальцы в кулак со всей силы, от переизбытка чувств он случайно прикусил губу Чэн Фэнтая, от чего тот отстранился и с недоумением посмотрел на Шан Сижуя. "Ты в своем уме?!" – спросил второй господин, аккуратно касаясь кровоточащей губы пальцем и собираясь отчитать его, но замер, когда увидел слёзы на щеках актёра. Шан Сижуй, в свою очередь, ругал себя за испорченный момент, но расхохотался, увидев измазанное помадой лицо Чэн Фэнтая, даже не замечая своих слёз. Глубоко вздохнув, второй господин достал носовой платок и принялся вытирать им слёзы Шан Сижуя, а после и помаду на его лице, после принявшись за своё. Все ещё хихикая, Шан Сижуй перехватил его платок и заявил: "Я помогу." Люди приходят и уходят, но ни Чэн Фэнтай, ни Шан Сижуй не хотят думать об этом. Стоя под ночным небом Бэйпина, им кажется что это мгновение будет длиться вечно.