Не золотая рыбка

Мирон взялся стаскивать кольчужный доспех, как только переступил порог своего дома. Следом за ним к стене полетела и черная хлопковая рубашка, чуть после — сапоги с носками. Сняв и штаны, Мирон остался в одних трусах и растерянно оглядел себя. Всё тело было в чужой крови, которая настолько пропитала рубаху и штаны, что те вообще не спасали. Пожалуй, это был единственный существенный недостаток кольчуги — она слишком хорошо пропускала кровь. Тем не менее, в других критериях она только выигрывала, потому что была гораздо легче, чем обычные доспехи, подобные рыцарским, которые использовали его коллеги. Ещё в них было гораздо удобнее двигаться, а в профессии Фёдорова это порой было необходимо. Мирон сгрёб испачканные вещи в охапку и как можно тише добрался до ванной комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Опустив глаза вниз, он обнаружил, что кровь, пусть уже и свернувшаяся и немного подсохшая, всё равно оставляет небольшие следы на паркете. Мирон глубоко вздохнул, зацепив случайно взглядом свою фигуру в зеркале. Выглядел он откровенно усталым и заебавшимся, сутулая спина и кровавые разводы на коже не улучшали его внешний вид от слова «совсем». Быстро включив воду и даже не отрегулировав хорошенько её температуру, он смыл с себя кровь и пот, щедро намыливаясь. Голова гудела после сложного дня, Мирон едва ли мог вспомнить, когда он в последний раз так впахивал на работе. А работал Мирон обычным стражем врат между мирами, как и большинство сильных волшебников. Ведь в современном мире трудно представить, где бы ещё они пригодились. По этому поводу довольно часто ворчали бывалые маги, забавно тряся своими бородами, мол, ставить могущественного волшебника стражем — это всё равно что заставить киллера подгузники менять, и все это на самом деле понимали, но куда деваться? Обычно Мирон с остальными просто смотрел за балансом, чтобы какое-нибудь существо не попыталось посетить их мир и оставалась в своем, либо чтобы неродивый недо-маг самоучка, прочитавший все книги о Гарри Поттере и случайно узнавший о параллельных волшебных мирах, не возомнил себя слишком опытным, планируя прогуляться по другим вселенным. Почти всегда это было до жути легко. Но случались инциденты как сегодняшний, когда из врат начала рваться уж слишком огромная и буйная тварюга, которую приходилось убивать ради сохранения баланса вселенных и соблюдения границ. И после такой нервотрепки Мирон ну очень рассчитывал на отдых дома. С двенадцати-часовым сном и желательно с завтраком в кровать. Но завтрак, да ещё и в кровать, ему никто не сделает, а на то, чтобы заколдовать сковороды, сил совсем не осталось. Да и 12 часов ему никто не даст поспать… Мирон тяжело вздохнул и двинулся в гостиную. Слава лежал, раскинувшись по всему полу, и слушал что-то в наушниках. Федоров не стал отвлекать его, поэтому двинулся на поиски чистой одежды и хоть какой-то еды. Успешно справившись с поиском вещей, Мирон решил тихо уйти на кухню и подарить себе яичницу, если конечно яйца остались. Но проскочить незаметно на кухню у него не вышло. Славка вылез из гостиной взъерошенный и в мятой одежде. Он выглядел на удивление уютно, как-то по-домашнему мило, даже несмотря на рост под два метра. Машнов слегка брезгливо осмотрел Мирона и скривился.  — Жрать будешь? — немного сиплым голосом спросил он, — если да, на кухне в хлебнице лежат дошики, а в холодильнике колбаса. Он развернулся и пошел в комнату, из которой вылез. Мирон был немного шокирован. Слава почти никогда не ходил в магазин, обычно его приходилось уговаривать на это. Машнов объяснял это тем, что ему слишком лень сосредоточиться на выборе и покупке нужных товаров. Чайник закипел, и Мирон залил миску с будущим ужином. Всё то время, пока Мирон ел, Слава даже не вышел к нему. Это казалось слишком странным, обычно ему невозможно было закрыть рот, а тут даже не съязвил. Как только Мирон подошёл к парню, все пазлы сошлись. Слава очень сосредоточенно пялился в экран ноутбука, всем своим видом показывая, что находится далеко не здесь, а в каком-то аниме-мире. Мирон уже было выдохнул с облегчением и начал обдумывать планы на спокойный вечер, но Слава его заметил поставил «Наруто» на паузу, выдернул из ушей наушники и посмотрел в глаза. Зависнув на минуту, Мирон всё же оторвал взгляд и плюхнулся на диван, вытянув ноги. — А ты же тоже типо Наруто? — сказал Слава, нарушая такую прекрасную тишину. — Чего? — только и успел сказать Мирон, как Слава перебил: — Тупенький прям как он — Машнов всё ещё смотрел на Мирона, а тот уже готов был спорить, кто с них ещё «тупенький». Слава начал бубнить что-то под нос, сравнивать и просто нести ахинею, не дав Мирону вставить и слова. Он таким часто становился, когда говорил о чём-то, что ещё не до конца придумал, но очень хотел поделиться. Вообще-то он всегда боялся показаться глупым, Мирон давно ещё это понял, и для него было величайшей ценностью такая степень доверия, что Слава при нем излагал не готовую мысль, а её потоки. Голова несмотря на выпитые таблетки снова начала болеть, а Слава даже не думал останавливаться. Мирон замер. Как-то во время очередного словесного поноса Славы, он, будучи не в лучшем настроении, превратил его в рыбку. Тогда на утро, когда Слава был расколдован, Мирон успел убежать на работу, боясь даже представить, что было бы, останься он дома. Тогда придя домой, он не обнаружил Славу, а на следующий день ему воздалось сполна. Охра целый день ходил и ныл ему, что в свой выходной вместо того, чтобы трахаться и бухать со своим мужиком, они всем домом выслушивали Славины крики. Тогда Мирон почти поклялся так не делать, но слушать о том что «если ты Наруто, то я получается Хината. А у нас тоже будет сын дебил?» Было уже невозможно. Слава, конечно, доверял, не был особо глупым и всё такое, но иногда из него лился абсолютно бессмысленный поток слов. Мирон быстро метнулся на кухню, взял самую большую кружку, набрал в неё воды и, когда Слава подошёл к дверному проему, Мирон быстро и без объяснений обратил его в рыбку и поместил его в кружку. После он пошел набирать воду в тазик, параллельно пытаясь придумать, как бы лучше было извиниться. Он конечно же позовет в гости Светло, чтобы тот немного споил Машнова всеми известными опьянениями, и купит коробку самых разных сырков. Поместив Славу в большой тазик, который потом был перенесён на подоконник в спальню, Мирон, будучи до предела измотанным превращением Машнова, полез в кровать. Так как всей смене дали дополнительный выходной, Федоров, кажется, всё же поспит свои 12 часов.