Мокрые сны

Фернандо проснулся от того, что Серхио шумно ворочался в своей постели. Он вообще оказался тем ещё соседом. Беспроблемный днём, ночью он вскрикивал, стонал, вертелся — в общем жил какой-то неведомой жизнью на всю катушку. Фернандо так и не понял, каким образом они оказались в одном номере вопреки привычным раскладам сборной, но как вышло, так вышло. Серхио на секунду замер, громко выдохнул и застонал. Фернандо, совершенно не думая, поднялся и, схватив свою подушку, прошлёпал босиком, как был — в одних трусах, к кровати Серхио. Улёгся рядом, бормоча обычную ерунду насчёт плохого сна, который сейчас пройдет, погладил всклокоченные волосы и только, когда Серхио развернулся и благодарно уткнулся ему в шею холодным носом, понял, что сон, похоже, вовсе не был плохим... Серхио был счастлив. Увернувшись от увесистого букета, летевшего ему в голову, он раскланялся ещё раз, напоследок взмахнул плащом и неторопливо, как подобает знаменитому тореро, удалился. В тёмном проходе он ускорил шаг и почти побежал к двери, за которой, если ему сегодня повезёт, его ждала главная награда. Серхио почему-то не помнил, когда это началось. Помнил только самый первый раз, безотчётный, с острым привкусом возбуждения страх, когда он вошёл в абсолютную темноту, почувствовал на себе руки — настойчивые, уверенно ощупывающие его, оглаживающие не то, чтобы успокоить, не то, чтобы подчинить и услышал шёпот: — Montera... С тех пор ритуал повторялся после каждого успешного завершения корриды. Вот и сегодня... — Montera... Шапочка полетела куда-то на пол, шпильки, крепившие её, брызнули следом, пальцы пробежали по лицу Серхио, обводя губы, мельком скользнув в приокрытый рот и исчезли, чтобы мягко вынуть из рук жёлто-розовый плащ. — Capote de brega... Пальцы Серхио только на миг переплелись с другими, тут же выбравшимися, чтобы провести вверх, от бёдер, цепляясь за украшения и смахивая песок арены. — Chaquetilla... Короткую курточку руки снимали в несколько приемов, спуская с плеч, пробегаясь от шеи ниже, помогая выбраться из рукавов. Судя по звуку, chaquetilla отложили аккуратно в сторону. Потеряв галстук (corbatin), жилет (chaleco) и обувь (zapatillas) Серхио почувствовал себя почти голым, несмотря на то, что был в рубашке и штанах. Шёпот не умолкал, перечисляя детали костюма: — Fajin... — роняя широкий пояс... — Machos... — развязывая шнур с кисточками под коленками... — Medias... — невыносимо медленно стаскивая гольфы... Раздался смешок и Серхио почувствовал сначала лёгкое прикосновение, а потом влажное дыхание на стоящем, становящимся все более чувствительном от трения о ткань, члене: — Estoque... Интересно, твой член столь же смертоноснен, как твоя шпага? Pene mortal... Серхио на этом моменте никогда не мог сдержаться и вцеплялся в короткие — он почему-то был уверен, что светлые — волосы, пытаясь продлить ощущение теплых губ. В самый первый раз его чуть удар не хватил, когда он понял, что на коленях перед ним стоит мужчина. Он снова и снова ощупывал скулы, брови, нос — мужские, шершавость подбородка, окончательно убедила его. Тогда ему это позволили, но теперь он знал правила и сам разжал руки и сцепил зубы, чтобы не скулить прямо сейчас, когда всё только начинается. Голос зазвучал одобрительно сквозь насмешку и нежность: — Taleguilla... — процесс избавления от узких штанов — настоящая пытка при такой эрекции, но Серхио пережил и это... — Camisa... — похоже его визави тоже потерял самообладание, поэтому рубашку с Серхио буквально содрали. Он остался голым, слепым и беззащитным без своей амуниции, а руки нетерпеливо подталкивали его в сторону, где — Серхио знал — была душевая. Фернандо ёрзал, пытаясь отодвинуться. Серхио слишком плотно прижимался к нему, что, учитывая твёрдый член, упирающийся в бедро, было исключительно неловко. Наконец ему удалось выпутаться из рук и ног. Серхио перекатился на спину и затих, хотя в неярком свете ночника Фернандо видел, что зрачки под сомкнутыми веками мечутся, а значит сон продолжается... То, как его мыли, Серхио практически не фиксировал. Он был почти в обмороке от обволакивающего шёпота: «Тшшш, тише, представь, что вся твоя коррида — только сон, расслабься, он уже прошёл...» и от мягких движений губки по всему телу, рук, взбивающих пену в волосах, лёгких касаний губ — везде. Потом его завернули в огромное махровое полотенце. Обычно на этом всё заканчивалось и Серхио оставалось считать дни то ли до следующей своей победы, то ли до того, как дверь в обычно ярко освещённое помещение для участников корриды откроется в непроницаемую тьму. Но сегодня всё было по-другому... Фернандо с предельной ясностью осознал, что уже не заснёт. Серхио постанывал и извивался рядом так, что любопытство расцветало буйным цветом — хотелось заглянуть в его сон, хотя щёки Фернандо вспыхнули при одной мысли о том, что он там мог бы увидеть. Вместо этого можно было разглядывать самого Серхио — уж очень выразительно он откидывал голову, слишком ярко выделялись беспокойные пальцы на белой смятой простыне... Вся картина была даже не эротичной, а эстетичной, будто Фернандо оказался рядом с ожившим (и очень возбуждённым, хоть Фернандо и отводил глаза от светлой ткани узких плавок, натянутых до предела) произведением искусства. Он не заметил, как вслух произнёс: «Надо же, какой ты красивый...» и только на последних звуках собственного голоса смущённо прихлопнул ладонью рот. В этот раз Серхио остался один ненадолго. Он стоял с закрытыми глазами и зажмурился ещё плотнее, услышав щелчок выключателя. — Надо же, какой ты красивый. Не открывай глаза... Полотенце упало, Серхио подался вперёд и его встретил жар кожи и странное ощущение чего-то жёсткого и атласного. Он нахмурился и шёпот непонятно объяснил: — Я люблю играть. Но нужно тебя тоже одеть... Серхио толкнули так, что он вынужден был опереться на что-то твёрдое (стол?), покрытое плотной скользкой тканью — его плащом. Его Серхио узнавал на ощупь даже, если касался только кожей ягодиц. Тем временем ему на ноги натянули гольфы — медленно, сопровождая поцелуями — от щиколоток до колен. По плечам и спине царапнуло, он послушно просунул руки в рукава куртки и чуть не задохнулся — шёлк ласкал кожу и тут же его сменяли уколы золотого шитья, оттеняемые щекоткой кисточек. Тихий смех напротив намекал, что это не всё. Куртку запахнули и ладони нажали на грудь Серхио, чуть массируя. Он чувствовал, как напрягаются соски, атакованные жесткой вышивкой и шёлком, сменой давления, а потом пальцами, сжимающими немилосердно, губами, ласкающими поочерёдно с каждой стороны, и языком, зализывающим микроскопические ссадины от золотых нитей и приносящим то ли невыносимое удовольствие, то ли невыносимые страдания — Серхио не знал, но подставлялся, бесстыдно выгибаясь, принимая всё, что ему предлагали. — Хороший мальчик — шёпот стал хриплым — ты тоже можешь трогать... Если хочешь... Серхио с трудом осознал, что ему говорили, но его руки уже жили своей жизнью, снова лаская скулы, на которых, как ему казалось, обязательно должны быть веснушки, чувственные губы, длинную шею, мускулистые плечи, твердую грудь с напряжёнными сосками и нащупывая... — Корсет? Корсет обнимал ребра и талию, заканчиваясь чуть выше бёдер. Серхио не мог оторвать ладоней от атласа, шнуровки, жёстких вставок, пока не обнаружил ниже только гладкую теплую кожу. Шёпот уже не давал никаких инструкций, слышалось только тяжёлое дыхание и, если Серхио не послышалось, тихий стон, когда он нашёл резинку чулка и просунул пальцы под неё, пробираясь к внутренней стороне бедра. Он остановился, боясь, что кончит прямо сейчас, настолько это было интимно — а ведь он не добрался даже до члена своего невидимого... любовника?... не говоря уже об остальном... Губы прижались к его губам и инициатива была полностью потеряна. Серхио подхватили под коленки и он послушно обхватил ногами крепкую талию, скрестив лодыжки на роскошной заднице. Поцелуи то ласковые, то жалящие чувствовались на щеках, на шее, на груди. Визави схватил его запястья и резко поднял вверх, почти лишая опоры, перехватил одной рукой и хихикнул: — Обожаю эти прорези на chaquetilla... — прижимаясь губами к оголенной подмышечной впадине, вырисовывая восьмёрки языком — ...так удобно. Тебе нравится? Серхио уже стонал в голос прижимаясь пахом к паху, членом к члену, пытаясь получить хоть немного трения, но всё снова зависело не от него. — Тихо-тихо, не нужно так спешить. У меня грандиозные планы... Серхио снова смог опереться руками, откинуться и сильнее открыться, чтобы впустить скользкие пальцы внутрь. Он начал считать вдохи и выдохи — вслух, судя по срывающемуся на хрип смеху — в ритм движений. Два пальца, потом три — задевая простату — издевательски часто, но недостаточно — Серхио чувствовал, что яички поджались и готовы лопнуть, но мог только дышать и сдерживаться, чтобы не насадиться хотя бы на пальцы. Ему казалось, что он готов, готов на всё, но, когда в анус ткнулась головка пугающе крупного члена, застыл, забыв выдохнуть втянутый со свистом воздух. Серхио почти открыл глаза, но на лицо лёг скользкий нейлон чулка, а на виски — горячие ладони: — Не бойся. Я здесь. Всё будет хорошо... Серхио хотел ответить, что именно то, что он здесь, и сейчас разорвёт его, Серхио, пополам — и страшит более всего, но снова подавился воздухом и чувством наполненности, когда член плавно продавил сжавшиеся было мышцы и вошёл полностью. Это было хорошо. И предельное напряжение, и боль, и то, что после паузы он стал двигаться мелкими толчками, не выходя, а потом всё сильнее, а потом Серхио, кажется, кричал и толкался навстречу сильным точным ударам... Когда Серхио выгнулся, закинув руки за голову, вцепился в изголовье и кажется перестал дышать, Фернандо испугался. Он торопливо погладил Серхио по груди, шепча: «Тихо, тихо, не бойся. Я здесь. Всё будет хорошо...», чуть успокоившись от того, что Серхио кажется расслабился, но тот выдохнув, продолжал стонать, раздвинув колени и упираясь пятками в постель, двигал бёдрами вверх в такой отчаянной попытке потереться о воздух, что Фернандо против воли протянул руку и провёл по чуть не рвущему плавки члену. Серхио закричал, Фернандо отдёрнул ладонь, заворожённо наблюдая за стремительно расплывающимся мокрым пятном... Серхио кончил, не прикасаясь к себе, насаженным на член, вбивающийся в него без всякой жалости, высекающим искры, которые скапливались до тех пор пока не вырвались вместе с семенем, залившим живот Серхио и... Внезапно, на пике оргазма, два мира соединились, в голове что-то щёлкнуло... Фернандо вздрогнул и замер, когда Серхио, не открывая глаз, повернулся к нему и снова обнимая руками и ногами, удовлетворённо проворчал: — Нандо...