Младший и Карлсон

Младший скучал. День был прекрасным, места вокруг дома — навалом, однако карантин угнетал невозможностью куда-то пойти, чем-то развлечься вне внушительной, но всё же ограниченной территории. Младший был, конечно, мальчиком дисциплинированным, воспитанным и ответственным, но всё же мальчиком. От созерцания пейзажа за окном (Младший устроился на подоконнике, свесив одну ногу и прижав к груди колено другой) его отвлёк шум — шуршание и чавканье. Младший обернулся и чуть не свалился с подоконника: маленький бородатый человечек поедал заботливо припрятанный Младшим мармелад для бутербродов (папа не одобрял) прямо из банки, сохраняя мрачноватое выражение лица. — Здравствуйте, — как уже говорилось, Младший был очень воспитанным мальчиком, — приятный день и всё такое, но чужое брать нехорошо. — Да?!!! — искренне удивился человечек и нахмурился ещё больше. — А что тогда чужая банка мармелада делает в твоей комнате? Младший не нашёлся, что ответить, тем более, что банку он действительно утащил из кладовой. Но светская беседа есть светская беседа: — А вы кто? Человечек, не вставая, выпрямился и расправил плечи: — Я — мужчина в самом расцвете сил! — немного подумал и уточнил: — с моторчиком. — А где у вас моторчик? — Вырастешь — узнаешь, — заулыбался незваный гость, обнаружив ямочки на щеках, которые даже борода не могла скрыть. Его вид был настолько знакомым, что Младший завис, копаясь в памяти. Наконец, его осенило: — Так вы Карлсон! — Карлсон? Ну пусть Карлсон. Давай немного пошалим? Младший не умел шалить. Но оказалось, что страшно весело пинать мяч, стараясь попасть в папины награды, тем более, что Карлсон заверил, что тот не станет сердиться, бегать по всему дому, поедать без спросу сладости: «Папа любит тебя и хочет, чтобы тебе было весело, не так ли? Кстати, как он, здоров?» — и ловить рыбок в аквариуме на игрушечную удочку. — Ой, мне кажется, что папа всё же рассердится, — опомнился Младший, оглядывая разруху на месте некогда аккуратной обстановки. — Обычно он меня не оставляет одного. — Пустяки, дело житейское, — хмыкнул Карлсон, как показалось Младшему, несколько злорадно. — В крайнем случае, ты ему купишь новый дом. Когда вырастешь. Кстати, мне, кажется, пора! Дела, знаешь ли. Пока! Привет папе! Он вдруг резво вскочил и перемахнул через подоконник. Младший бросился следом, но внизу уже никого не было. — Я вернусь... — донеслось откуда-то издалека. *** Раньше Младший никогда не стоял в углу. Это было обидно, но ещё обиднее было, что папа, похоже, ему не верил. — Ты утверждаешь, что весь этот кавардак ты устроил вместе с Карлсоном? — Да. Он был мрачный, а потом весёлый и классный, а тебя не было... — До тренажёрного зала недалеко — дом обойти. Ты мог позвать меня, потренироваться со мной, но ты предпочёл вместе со своим воображаемым другом разнести тут всё! — Он не воображаемый! — всхлипнул Младший, обращаясь к стене. — Он настоящий. И привет тебе передавал. Спрашивал, как тебе в Италии и не скучаешь ли ты по кому-нибудь. В Испании. — Погоди, — папа развернул Младшего к себе и присел на корточки. — Расскажи-ка ещё раз, как он выглядел... *** Когда папа пришёл поцеловать его на ночь, Младший уже совсем извертелся, мучимый совестью: — Папа, а ты можешь меня продать, чтобы это... возместить ущерб? — Ты что, Младший. Ты мне дороже, чем все дома во всём мире вместе взятые. Ты мой ребёнок и я, конечно, никому тебя не продам. — А, когда я вырасту? — И тогда тоже. — Даже за стотыщмиллионов? — Ну это будет зависеть от твоего уровня и ситуации на трансферном рынке, — рассмеялся папа и чмокнул Младшего в щёку. Спи уже. Ночник был включён, одеяло подоткнуто, когда послышался совсем уж сонный голос: — Папа, а от тебя Карлсон тоже улетел, но обещал вернуться? Криштиану тихо прикрыл дверь и прошептал: — Нет, малыш, это я улетел. И ничего не обещал. Он пошёл на кухню сидеть над смузи из сельдерея, грустить и думать о воображаемых друзьях. — Не реви! Криштиану вздрогнул и обернулся.