Безликая месть

Общежитие при Академии ФБР, 20:47       Тихо пробираясь по узкому коридору, Амелия старалась не думать о том, что сегодня произошло. Но не думать о чем-то подобном было просто невозможно. Амелия подошла к нужной двери и тихо повернула ручку, дверь легко подалась вперед и пропустила Амелию в комнату. Основной свет был выключен, лишь на столе, за которым сидела Доминик, горела лампа.       — Вечер добрый, — не поворачиваясь, поздоровалась Доминик.       — Очень добрый, я тебе скажу, — с усмешкой сказала Амелия и прошла к подруге. Прежнего волнения не было, внутри чувствовались легкость и спокойствие вперемешку с дикой распирающей радостью.       Доминик перевела серьезный взгляд на подругу, но в ее глазах тут же показались смешинки. Она поджала губы, стараясь не выдать на лице улыбку и приставила кулак ко рту, прикрывая его.       — Ты видела себя в зеркале? — максимально спокойным голосом спросила Доминик.       Амелия смутилась и тут же взяла с полки небольшое квадратное зеркало. Кошмар. Тушь скаталась под глазами, дополнительно создав черные реки, идущие по щекам. Единственное, что было к счастью Амелии, она не красила губы.       — Теперь увидела… — протянула девушка, — А лучше бы не видела.       — Как все прошло? — с интересом спросила Доминик и, оперев заметно уставшую голову о руку, посмотрела на подругу.       — Все прошло… хорошо. Да, все прошло хорошо, — Амелия кивнула и села на край своей кровати, — А ты чего такая грустная?       — Со мной потом разберемся, Эми. Все прошло хорошо или все прошло так хорошо, как я думаю? — Доминик как всегда ждала точного ответа от подруги.       — Конференция была весьма неплохая, жаль, что у такси спустило колесо.       — И?       — Мы добежали до Рида, чтобы я позвонила в другое такси.       — И?       — Я позвонила.       — Амелия, не тяни. И?       — Я его поцеловала.       — Я знала! — Доминик вскочила со своего места и обняла подругу, — А он что?       — И он…       Доминик завизжала и запрыгала на месте. Амелии показалось, что подруга была рада больше нее самой, но потом этот приступ передался и Амелии, и она тоже начала носиться по комнате.       — Мы как подростки радуемся, — сказала Доминик, когда немного успокоилась.       — Девушка, у меня в детстве из радостей было мороженое и командировки матери.       — Действительно… — девушка успокоилась и села на кровать Амелии, прищурившись, — Ты завтра уже сматываешься отсюда? — произнесла она, решив сменить тему.       Внутри Амелии что-то щелкнуло. И правда: уже завтра она собирается покинуть эту комнату, успевшую стать такой родной и заменившей дом. В таком ключе она еще не думала об этом, на душе стало немного тяжело.       — Ага…       — Пока тебя не было, я кое-что купила. Исключительно по этому случаю, — Доминик подняла с пола большой черный пакет, который Амелия сразу и не заметила, — Тут только самое нужное, правда.       — Доминик, ты издеваешься? Я уже собрала чемодан, а тут вещей на еще один! — со злостью сказала Амелия.       — Ничего, у тебя есть человек, который поможет все отнести, — подмигнув, ответила Доминик. Ее было просто невозможно разозлить.       Амелия вскинула брови. Был ли у нее этот человек, был ли этим человеком Рид — можно еще поспорить. Лиричная фраза в конце их встречи была, конечно, весьма понятной, но Амелия хотела знать все наверняка.       — Эй, Эм, ты меня слушаешь? — Доминик щелкнула пальцами перед лицом Амелии, тем самым выводя ее из ступора, — Давай обсудим это, если хочешь.       — Знаешь, а давай, — Амелия бухнулась на кровать рядом с подругой, — Если раньше, между нами было что-то вроде дружбы, то что сейчас? Конечно, сегодня все прошло весьма, весьма хорошо, — Амелия редко говорила так в открытую, но сейчас не могла сдерживаться, — Но что будет дальше? Что вообще делать дальше?       Сложив брови домиком, Доминик уставилась на подругу. В ее глазах было смятение, но она быстро избавилась от него.       — Ну, во-первых, я говорила про переезд, — на этих словах у Амелии отвисла челюсть, и она хотела что-то сказать, но Доминик продолжила, — А во-вторых, это не я встречаюсь с Ридом, а ты.       — Мы не встр…       — Неважно, Амелия, — перебила девушка, — Ты меня поняла. Мой последний совет: будь собой, делай то, что чувствуешь, ладно? Ведь если я буду вечно руководить тобой, то что у вас получится?       Амелия закусила губу. Подруга права. Она и сама знала, она и сама хотела наконец-то быть Амелией Талбот, а не кем-то другим. Вечное давление с разных сторон начинало сказываться, и Амелия понимала, что от этого надо срочно избавляться.       — Ты, как всегда, права… — вздохнула Амелия и обняла колено, — В понедельник я поговорю с ним. Наедине. И все решу. Сама. Без помощи, — твердо сказала девушка.       Доминик по-дружески хлопнула ее по плечу и опустилась на кровать. Тяжело вздохнув, она хихикнула.       — Ты чего?..       — Ой, да я подумала. Такое тебе сказала. Ты, это, если прямо что-то сильное почувствуешь, то на людях такого лучше не делать, ладно? — последние слова были почти не слышны, потому что Доминик закрыла ладонями рот и откровенно и громко засмеялась.       Стукнув подругу по ноге, Талбот и сама улыбнулась.       — Ужас, ну ты и пошлячка! — без укора сказала Амелия.       — Ну, простите, какая родилась, — Доминик еще раз глубоко вздохнула, — Мы же вместе собирались идти тебя заселять?       Амелия напряглась. К чему сейчас этот вопрос?       — Естественно, а что такое?       — Мама приезжает. Хочет прогуляться по местным окрестностям.       — Слушай, так иди к ней тогда, ты чего? Еще успеем новоселье отметить… — Амелия повернулась к подруге, — И да, что ты такая расстроенная была, когда я пришла?       — Так почти лето, шпыняют нас, понимаешь. Последний курс ведь, — Доминик повернулась на бок и закинула ноги на кровать, — Я же уеду потом.       Амелия поникла. Доминик собиралась проходить стажировку совсем далеко от Вирджинии, расставаться с единственной подругой совсем не хотелось.       — Связь мы поддерживать будем, не думай, что сможешь от меня отвязаться так легко, поняла? — Амелия тоже прилегла рядом. Только сейчас она поняла, как сильно устали ноги и как сильно хочется в душ.       — Вот, блин, а так хотелось, — с усмешкой ответила Доминик и нехотя встала, — Буду уже ложиться, завтра утром подготовлюсь к некоторым зачетам, а потом поеду встречать маму.       — Помощь не нужна?       — Я, может, и не гений, но все под контролем, — отмахнулась девушка и полезла на второй этаж кровати. Доминик привыкла делать все сама.       Амелия пару минут еще полежала, переваривая сегодняшний день. А потом оглядела комнату: в углу стоял уже собранный темно-синий чемодан, на столе были разбросаны конспекты Доминик, ручки и пара учебников. Хотелось, чтобы все так и оставалось, но также нужно было двигаться дальше. Девушка нехотя встала, взяла ванные принадлежности и поплелась в душевую. Ноги гудели не меньше, чем неутихающие мысли в голове.

***

      Обычная для многих паника перед уходом из дома надолго. Только вот Амелия просто покидала комнату в общежитии, но не могла успокоиться, пока полностью не проверила, все ли положила, не взяла ли лишнего и не попрощалась с Доминик. Они долго сидели, пили чай, разговаривали обо всем. Доминик так редко обсуждала свои проблемы, что могло сложиться впечатления полного отсутствия таковых у девушки, но сейчас Амелия пыталась клещами вытянуть все от подруги, потому что покидать эту комнату желания не было. Или было. Талбот еще сама не поняла, хочет она переезда или хочет еще остаться здесь, но, к счастью или к сожалению, по документам она уже здесь не живет.       Допив очередную кружку чая, Доминик проводила Амелию прямо к такси, хотя та настаивала просто вместе спуститься из корпуса. Обнявшись на прощание, обе девушки пустили слезу. Так долго жить вместе и вот — разъехаться. Но, как бы того Амелия не желала, это было самое верное решение.       В дороге было молчаливо, Амелия пару раз проверяла телефон, потому что на работу могли вызвать в абсолютно любое время, но никаких звонков или сообщений не приходило. Наблюдение за пролетающими мимо пейзажами давало Амелии легко впасть в размышления. Что ее ждет дальше? На работе, касательно Рида, как теперь она будет общаться с Доминик…. Всего этого она пока не знала, но точно была уверена, что очень скоро многое встанет на свои, правильные, места.       Тетя Доминик была очень рада, что в ее квартире будет жить Амелия. Зная девушку не первый год, она сразу же сдала ей жилище и дала ключи, которые Амелия крутила в руке, пока поднималась по лестнице. Было забавно, что ее квартира тоже была на втором этаже и тоже совсем рядом с лестницей. Прямо так, как у Рида, мысли о котором начинали появляться при любом удобном или не очень случае.       Амелия прошла в прихожую и сразу включила свет. Еще был день, но именно в этой части квартиры все равно было очень темно.       Комнаты были выполнены немного в странных цветах. Так, спальня, в которую Амелия сразу закатила чемодан, имела розовые однотонные стены под покраску и мебель из светлого дерева. Все было выполнено очень минималистично: двуспальная кровать у окна, небольшой письменный стол с ящиком и широкий шкаф до потолка. Также Амелия порадовало большое круглое зеркало почти во всю стену.       Затем Амелия направилась в ванную. Именно этой комнаты всегда не хватало в общежитии. Мыться в собственной душевой, причем проводить там времени столько, сколько захочешь — давняя мечта Талбот. Ванная комната, по сравнению со спальней, была очень темной. Темно-синий кафель, серая ванная и унитаз. Видимо, из тети Изабель был не лучший дизайнер квартир, но зато теперь у Амелии было жилье. Ее личное.       Почему-то захотелось позвонить отцу, но он всегда был так занят, что девушка лишь оставила короткое СМС: Привет, пап. Я переехала из Академии, может, как-нибудь навестишь? Сейчас вышлю адрес!       А потом Амелия написала похожие сообщения для отчима и сестры. Оставалась лишь мама. Пальцы Амелии застыли над клавиатурой телефона. Девушка думала, стоил ли матери вообще это знать. С каждым годом Амелии все чаще казалось, что Донну Талбот волнует лишь Донна Талбот. Собравшись с мыслями, Амелия напечатала: Переехала из общежития       Какими бы их отношения не были, Амелия любила мать и никогда этого не отрицала.       Девушка тяжело вздохнула и решила, что первое, что нужно сделать в новой квартире — помыться. Желательно подольше и со всеми приятными деталями, которые входят в принятие ванны. Правда, в случае Амелии это душ.       Раздевшись, Амелия включила воду такой температуры, какой некоторые не могли бы и руки помыть. Горячая вода всегда расслабляла ее. Амелия села прямо в кабине, подставив спину под обжигающие струи воды. Уже завтра нужно будет опять идти на работу, а еще девушка очень сильно хотела поговорить с Ридом, но вживую, а не по телефону. Доминик снова права: пора брать все в свои руки. Вопросы взаимности, отношения, работу и вообще всю свою теперь уже полноценно взрослую жизнь.       Сейчас уже отрицать было глупо: Рид понравился ей еще раньше самого первого дня в ОПА. Еще тогда, на лекциях, что-то екнуло где-то у нее внутри. Амелия не верила в любовь с первого взгляда, но в симпатию — еще как. Для нее любовь не может начинаться с любви, как что-то большое не является таким сразу. Все растет. И прямо сейчас Амелия ощущала это всеми фибрами души. И чувствовала, что симпатия не идет лишь с ее стороны. И ей это нравилось.       В дверь позвонили. Амелия с непривычки не сразу поняла, что это был за звук, но тут же высунула голову из душевой. Снова звон. Значит, не показалось. Бегом натягивая халат и тапочки, Амелия подошла к входной двери и посмотрела в глазок. Не может быть. Девушка открыла замок и еще раз удивилась тому, кто перед ней стоял.       — Ингрид?       В дверях стояла сестра Амелии, держа позади себя небольшой чемодан и книгу в руке. У нее был слегка уставший взгляд и нахмуренные брови.       — Впустишь? — без эмоций спросила Ингрид.       — Да, конечно, входи, — Амелия дала ей пройти в прихожую, — Чего ты меня не предупредила?       — Не знаю, я же всегда приезжаю к тебе летом, — Ингрид пожала плечами. Амелия заметила, что сестра была поникшая и расстроенная.       Амелия нервно хихикнула:       — Но я тогда училась, а сейчас почти не бываю дома.       — Да не волнуйся ты так, меня папа отпустил, буду ему звонить каждый вечер, вот и все, — произнесла Ингрид, но Амелия не была с ней так согласна. Оставить сестру одну на день она бы смогла, но никто не знает, что может случиться дальше.       Амелия постаралась успокоиться и предложила сестре вместе сходить за продуктами. Та легко согласилась. Что теперь делать было непонятно, завтра нужно будет снова ехать в Бюро, а когда Амелия вернется не знал никто.       — Слушай, а мама знает вообще, что ты у меня? — спросила Амелия, когда они выходили из магазина с двумя большими пакетами. Ингрид не торопилась с ответом, смотрела себе под ноги и волокла пакет, — Эй, ты чего?       — Мама в командировке, вроде, в Юте. Но папа сказал, что все нормально. Он грустный последнее время… — будто что-то недоговаривая, произнесла Ингрид.       — У Вильяма плохое настроение? — удивилась Талбот-старшая, — Это и вправду необычно. Но, я думаю, что это из-за работы. Как его компания?       Ингрид усмехнулась и немного повеселела:       — Лучше всех.       — Значит, это все мелочи, да?       С едой в холодильнике квартира становилась все более уютной и домашней. К тому же, Ингрид больше не грустила, а вовсю рассказывала о том, что с ней происходило за последнее время. Правда «вовсю рассказывала» сложно применить к ней, но сегодня она была особенно разговорчива, и Амелия узнала об ее школьных оценках, которые всегда были прекрасны, о каком-то проекте по физике, который нужно было сделать за лето, о доме, одноклассниках, подругах, отце. Ингрид даже рассказала, что пару раз видела отца Амелии и они немного разговаривали.       Девочка лишь молчала о маме. Понимая, что Ингрид не хочет это обсуждать, Амелия даже не заикнулась об этой теме. Правда, это немного ее смущало. Мать относилась к Ингрид куда более лояльно, нежели к Амелии. Хотя, видимо стремление быть лучшей просто передалось ей вместе с генами. Ингрид всегда и везде пыталась участвовать и почти все время побеждала. В этом плане Амелия немного завидовала своей младшей сестре: мать еще в детстве поставила ультиматум: или ты посвящаешь себя чему-то одному, или просто учишься, не отвлекаясь от этого. Может, Донну изменил Вильям, но Амелия никогда не считала виновным своего родного отца, Росса.       — Ты точно сможешь завтра посидеть дома одна? — в который раз за их беседу спрашивала Амелия.       — Я точно смогу завтра завтра посидеть дома одна, — передразнивала ее Ингрид, смешно изгибая бровь. Иногда у Амелии складывалось ощущение, что она выглядит младше своей сестры. Та даже почти догнала ее по росту, — Кстати, — вдруг добавила Ингрид, — А что ты мне ничего не рассказываешь? Ведь меня заставила выдать тебе все о своей жизни.       Амелия заволновалась. Сестра явно что-то задумала, и Талбот даже начинала понимать, что именно.       — А что я должна тебе рассказать? — поинтересовалась Амелия и села за кухонный стол около сестры.       — Проверенные источники, — словно девушка из выпуска новостей, вещала Ингрид, — сообщают, что Кевин покинул нас…       Вышло весьма драматично, но Амелия тихо прыснула. Да, Ингрид умела драму разводить.       — Если ты в том плане, что твоя глупая сестра поумнела, то да, Кевина я вряд ли увижу еще когда-нибудь.       Ингрид насупилась и грозно посмотрела на Амелию.       — Я еще не договорила, мадам. Также нам передали, что в игру вошла новая фигура, — Ингрид сложила пальцы домиком и хитро надула губы, превратила глаза в две маленькие щелочки.       — Как я понимаю, Доминик теперь — проверенный источник, Кевин ушел в мир иной, а о какой новой фигуре речь? — сама понимая глупость своего вопроса, все же спросила Амелия.       — Думала, что это ты мне расскажешь.       Амелия собралась с мыслями. За этот апрель произошло больше, чем за последний год. Просто сказать о том, что Амелия влюбилась, почувствовала взаимность и даже думает об отношениях было бы определенно мало. Поэтому Амелия начала. Она рассказывала сестре все, утаивая лишь то, что ей было бы неинтересно: о том, как разошлась с Кевином, о том, как пришла в Отдел, о первом деле, первом выстреле и первом убийстве, о внезапном интересе к тогда еще доктору Риду, о понимании этого чувства и проявлении того же со стороны самого Рида. Ингрид внимательно слушала и иногда кивала головой. В Калифорнии было хорошо, но поговорить по душам, как бы она то не пыталась скрыть, у нее получалось лишь здесь.       Талбот договорила, за всю ее долгую речь сестра не сказала ни слова и сейчас продолжала молчать, размешивая уже давно остывший чай. Потом, медленно подняв глаза на старшую сестру, она сказала:       — Он тебе нравится?       — Да, — уверенно сказала Амелия.       — А ты ему?       — Я чувствую, что да.       — И он не похож на Кевина?       — Абсолютно.       — Что ж… — медленно протянула Ингрид, вставая со своего места, — Главное, чтобы ты была счастлива.       Иногда Амелия совсем забывала, что ее четырнадцатилетняя сестра уже совсем немаленькая.