Вивисекция

Логан уже который раз успел подумать, что впервые за свою блистательную «карьеру» умника и всезнайки допустил самую глупую и абсолютно идиотскую ошибку. Уже который раз нервно одернул белоснежный халат — даже слишком белоснежный для предстоящей экзекуции — осмотрел комнату на стерильность и поправил инструменты на подносе. В конце концов напряжение в мышцах отдало легкой болью в ногах и Логика, решив, что это уже не лезет ни в какие рамки, садится на кресло, слегка расслабляясь в нем и прикрывая уставшие синие глаза, скрытые стеклами строгих очков. В слепоте ощущения обостряются: в нос ударил запах спирта и лекарств, по рукам прошел холодок от обилия металла в комнате, слух уловил вибрации от яркой лампы над хирургическим столом. Но только не это надеялся услышать Логан, нет. Он искренне надеялся, что в глубине спутанных коридоров сознания Томаса он не услышит чужих шагов, быстрых и легких, стремящихся к встрече в его комнате. Надеялся, что мгновенное согласие Римуса на предстоящую операцию было его глупой шуткой. Надеялся, что еще через часок он сможет облегченно выдохнуть и преобразить комнату в свой изначальный вид и спокойно заняться действительно важными делами. Но все надежды рассыпались в прах, как только входная дверь с громким хлопком распахнулась, ударяясь о стену. Логан, слишком погрузившийся в размышления, подпрыгнул на стуле, раскрывая глаза и даже удивленно смотря на застывшую в проходе с широкой клыкастой улыбкой темную Креативность. Так он все же не шутил — Здарова, ботаник! Все так же не блистая манерами, Римус захлопнул за собой дверь (петли болезненно скрипнули после двух мощных ударов подряд) и, преодолев расстояние до стола в два размашистых шага, оперся на него руками, мгновенно перемахивая через него и усаживаясь на пятую точку, упираясь руками в колени, а на них кладя голову. Взгляд прищуренных зеленых глаз встретился с все еще непонимающими синими. — Ваууу, телеголовый, ты и правда подготовился. Кто же знал, что у мистера «я ношу эту блядскую удавку не потому что люблю бдсм, а потому что скучный, как девственник в библиотеке» такие заскоки. Громкий и насмехающийся голос Римуса прокатывается по прохладной комнате эхом, наконец окончательно пробуждая Логана из транса и возвращая к нему прежний спокойный, уравновешенный вид. — Ты мог и отказаться, раз так не хотел сюда идти. — Да как ты только мог подумать, что не хотел! Логан, это такааая редкая возможность заняться чем-то интересным! Я не мог этого упустить. Зеленоглазый усмехается, откидываясь назад и упираясь руками в гладкую поверхность. Его брови ехидно поднимаются. — Особенно когда предложение повеселиться поступает от такого унылого куска говна, как ты. Логан остается равнодушным к чужим оскорблениям. Он знал, с кем связывался, да и поток иррациональности никак не мог сбить с толку того, кто был рационален до мозга костей. Логика поднимается, вновь поправляя халат, правда теперь уже уверенной рукой. — Тогда раздевайся, ложись и мы начнем. — Лоло, так быстро? А как же конфетно-букетный период там, рестораааны, на свидание бы хоть позвал в конце концов! Римус по-ребячески округляет глаза, искренне пародируя стыд и удивление, когда хлопает пушистыми ресницами. Драматично прикладывая руку ко лбу, он заваливается на бок, издавая что-то между «Не думал что ты такой извращенец» и «Но если так надо, бери меня прямо сейчас». Впрочем, от Логана он дожидается только раздраженного закатывания глаз. Понимая, что никакой реакции на свои фокусы он не получит, Креативность обиженно цокает языком и пыхтит, щелкая пальцами и разваливаясь абсолютным голышом на холодной поверхности, закладывая руки за голову и удобно устраиваясь. — Ты же понимаешь, что брюки можно было оставить? — Ага. Только довольно отвечает Римус, все же расплываясь в ухмылке. Логика вздыхает и, чтобы не отвлекаться от процесса, накрывает нижнюю часть стороны простыней. — Удобно? — Как на доске с гвоздями. — Чудно. Тогда постарайся не шевелиться — я хочу сделать все максимально точно. Логан берет в руки резиновые перчатки, натягивая их одну за другой. Они мелко подрагивают от волнения, но темноволосый одергивает себя, вспоминая свою собственную фразу. Длинные сильные пальцы пианиста или хирурга аккуратно берут скальпель с подноса и Логан склоняется над чужим телом. Вспоминая то, о чем он читал всю ночь, будто очерчивая линию, он ведет пальцами от низа живота до верхней половины груди, замирая под ключицами и чувствуя поднимающуюся грудину под рукой. Даже Римус затих, заинтересованно глядя за движениями своего экзекутора. Логика выдыхает, аккуратно прикладывая лезвие к ранее намеченной точке. — Итак… начинаем. Скальпель, словно сквозь масло, мягко проходит через ткани, едва-едва совершая надрез. Но именно в этот момент Креативность завопила так, что Логан испуганно шарахнулся назад, спотыкаясь о ножку кресла на колесиках и, неловко взмахивая руками, что скальпель улетел в другой угол комнаты, и осел вниз по спинке кресла. За воплем последовал громкий и несдерживаемый хохот. Логика сердито хмурится, поправляя очки. — Римус! — Прости, прости, но ты бы видел свою морду лица. Боже, это было превосходно! Словно вновь прокрутив картину в голове, зеленоглазый опять захлебывается гоготом, чуть поворачиваясь на бок и содрогаясь от смеха. Логан тяжело вздыхает. — Что же, ты не оставил мне выбора. Теперь настала очередь Логики щелкать пальцами. Руки и тело «подопытного кролика» были надежно зафиксированы стальными кольцами. Римус, не ожидавший такого поворота событий, подергал руками в надежде выбраться, но безрезультатно. Логан слегка высокомерно улыбается. — Бесполезно. Внутренняя поверхность обита плисом — сила трения между кожей и материалом слишком велика, чтобы попытаться выскользнуть, но при этом ткань не нанесет вреда. Римус усмехается, поворачивая голову — Ого, редиска очкастая, а ты оказывается любишь пожестче. Откуда у тебя вообще такие мыслишки в черепной коробчонке, м? ~ — Если бы я не знал об этом, у тебя не было бы материала для всех твоих… идей. А теперь замолчи и дай мне уже закончить. Чем быстрее это кончится, тем лучше будет для нас обоих. — Ой ладно-ладно, суслик ты похотливый. Настала очередь Римуса закатывать глаза и раздраженно выдыхать. Логика благодарно потрепал его по голове, после чего взял уже новый скальпель, вновь возвращаясь к операции. В этот раз скальпель надрезает кожу без особых приключений. Линия разреза идет аккурат от каждого плеча до середины груди и так же аккуратно ведется вниз, до самой лобковой кости. Крови на удивление не так уж и много — неужто Римус и правда внял его просьбе отойти от точной анатомической модели ради чистоты его жилища? Логан не верит данной мысли и готовится к сюрпризам заранее. Логика аккуратно отводит кожу в стороны, закрепляя маленькими кнопками и с благоговением наконец взирая на то, ради чего это все и затевалось. Он не может сдержать восхищенного вздоха, когда смотрит, как за костьми грудной клетки расширяются и сужаются легкие, а за ними сокращаются желудочки сердца, как пульсируют органы в брюшной полости и как кровь струится по кровеносной системе. Любование заняло видимо слишком много времени, так как Римус вновь предпринял попытку дернуться из колец, с разочарованным вздохом вновь затихая. Откашлявшись, Логан отложил скальпель и, все еще изредка бросая взгляды на истинный шедевр на расстоянии вытянутой руки, теперь берясь за хирургическую пилу. — Теперь мне надо удалить грудную клетку. Ты же сможешь ее потом прирастить обратно? — Логан, это так же тупо, как спрашивать смогу ли я засунуть себе два хуя в жопу. Конечно да, хоть прям заново вырастить. — Прекрасно. Звук скрипа лезвия по костям заполнил операционную, не давая кому-либо из сторон проронить хоть слово. Иногда Креативность будто принюхивался, но до тех пор, пока он не начинал вырываться, Логана мало интересовали параллельные с вивисекцией процессы. Наконец, когда последние кости были удалены, а перед уже по безумному одержимым взглядом Логики остались лишь открытые органы, Римус вставил свои три копейки. — Знаешь, когда ты пилил пахло жареным. Жареные кости звучит неплохо. Так же как идея о твоих мозгах, разбрызженных по полу от удара тяжелым предметом. — Рад, что ты выносишь для себя что-то новое даже в такой ситуации. Римус недовольно пыхтит и в линзы очков прилетает струйка крови, метко выпущенная из разрезанной артерии. А вот и сюрпризы. Логан снова вздыхает, снимая очки и протирая их краем халата, совсем не заботясь о том, как на белоснежной ткани расплывается кровавое пятно. — Закончил? — Я еще не определился. Но Римус снова затих, скучающе уставившись в потолок и нетерпеливо сжимая и разжимая пальцы рук и ног, и Логан вернулся к созерцанию прекрасного перед глазами. Это и правда было… превосходно. Гораздо лучше чем в многочисленных видео или учебниках. От чужого тела разило обжигающим жаром, запах крови будто бы оседал на губах тонким слоем, добавляя металлические нотки в привкус нетерпения. Хотелось побыстрее все это достать, разрезать, изучить, разобрать на самые атомы и добраться до самой сути… Логан нетерпеливо, несвойственно для себя самого, прикусил губу, проводя рукой, затянутой в хирургическую перчатку, по внутренним органам. Римус слегка поежился, по коже пробежали мурашки от необычных ощущений. На резине остались кровавые разводы, а по самым кончикам пальцев струилось живое, пульсирующее тепло от чужих внутренностей. С губ Логики срывается судорожный вздох, когда он дотрагивается до легких, испуганно сжавшихся под его рукой, заставляя Римуса шумно выдохнуть. И именно за ними он увидел величайшее сокровище. Самый главный, самый таинственный и самый прекрасный орган, сразу после мозга. Как бы Роман не прививал всем любовь к тем неподобающим и абсолютно неточным красным репликам такого прекрасного дара природы, Логан оставался верным себе и своим знаниям. Руки в перчатках аккуратно с чавкающим звуком погружаются в грудную клетку. Римус тихо скулит, не понимая, что происходит — кольцо на шее не давало смотреть ниже слегка улыбающегося лица своего экзекутора — и не понимая, что он чувствует. Пальцы умело раздвигают сжимающиеся и разжимающиеся в попытках дышать легкие, адреналин обоих зашкаливает. И теперь ему ничего не стоило коснуться до воистину восьмого чуда света. Логика хрипловато усмехается и берет чужое сердце в ладонь, аккуратно, словно самую хрупкую вещь в мире. Частое сердцебиение отдает в голове шумом, синхронизируясь с таким же ритмом чужого органа. — Ты чувствуешь это? Ответа не нужно было — мышца в его ладони вздрогнула особенно резко, учащая свой ритм. Креативность же снова заерзала, издавая нечто среднее между стоном и скулежом. — Это твое сердце, Римус *** — Что же, это было достаточно увлекательно, должен признать! Зеленоглазый сидит на синем диване, качая ногами как ни в чем не бывало. Все еще без одежды, впрочем, на его теле не было видно и следа прошедшей операции. Все-таки чудесен мир внутри фантазий. Логан уже сидел за рабочим столом, комната вернула свой изначальный вид. Единственными напоминаниями являлись окровавленные перчатки, лежащие в мусорном ведре, да все еще призрачное ощущение чужого сердцебиения между пальцами. Логика судорожно записывал все наблюдения, теперь обращая на Креативность ни больше, ни меньше внимания чем обычно. — Рад, что тебе понравилось. — Ох, вы так охладели, мистер протухшая со скуки селедка. Вот какие мужики нынче — лапают, проникают во все дыры, а потом бросают и забывают как страшный сон с блестящими единорогами, срущими радугой. Римус обидчиво скрещивает руки на груди и дует губы. Если бы не седая прядь в косматых вихрах, зеленые глаза с глубокими мешками под ними и усы, то Логан бы точно спутал темную креативность с его братом — тот также имел подобную привычку. Логика вздыхает, откладывая ручку и разворачиваясь к Римусу — Твоя помощь сегодня правда была неоценима. Я даже не уверен, кто еще бы согласился на такой поступок, кроме тебя. — Ой, да брось сладкий, всегда к твоим капризам. Польщенная комплиментом, Креативность хихикает, кокетливо заправляя непослушную прядь за ухо. А после вставая с дивана и продефилировав к Логану, чуть не споткнувшись о ткань простыни, целует его в щеку, довольно ухмыляясь и бросая, разворачиваясь к двери. — Зови, если че еще в башку взбредет. С тобой бывает интересно. И скрываясь за ней же. В этот раз звук был тихий. А вышел Римус все еще голым.