***
Арсений не понимает, в какой момент его жизнь свернула не туда и почему он сейчас находится на концерте какого-то певца? рэпера? Честно, он даже ни разу не слышал об этом артисте. В его представлении современные, пользующиеся популярностью у молодёжи исполнители — это Моргенштерн, Егор Крид и прочие люди с непонятными никнеймами, запоминать которые Попову не сильно-то хотелось. Конечно же виной всему Антон со своим «ну Арс, пожалуйста, я очень хочу пойти на его концерт, одному как-то не то, а Димка с семьей куда-то уезжает, ну тебе сложно что-ли? К тому же, я уже купил тебе билет!» И, куда ему деваться, Попов соглашается, надеясь хотя бы на то, что Антон взял для них билеты на балкон, а не на танцпол. Он решает уточнить это, но не успевает даже договорить, как Шастун хватает его за плечи и слегка встряхивает, как будто надеется из головы друга вылетят эти глупые мысли. — Ты серьезно думаешь, что мы идем на концерт ради того, чтобы просто сидеть? — Антон действительно шокирован словами друга: в чем смысл тогда идти на концерт, если у тебя нет возможности оторваться в толпе, выкрикивая с остальными фанатами любимые песни? Непонятно. — Мне хоть и не сорок, но и не пятнадцать же. Тем более я вообще мог отказаться, я ведь даже понятия не имею, на чей концерт мы идем. — Попов нервно поправляет челку, а после лезет в карман за телефоном, чтобы понять, кто же такой этот Пирокинезис. — Да ладно тебе, я сам сейчас расскажу основное, а дома уже узнаешь подробнее, если захочешь. Арсений решает не возражать и, заблокировав телефон и убрав его в карман, направляется следом за Антоном.***
Несмотря на то, что они пришли заранее, потому что Антон взял им билеты, которые включают в себя ранний вход, автограф и фотосессию, всё равно собралось уже достаточно много народу. На самом деле это не удивительно, всё-таки они в Питере, вряд ли истинные фанаты стали бы мелочиться и отказываться от возможности провести рядом с любимым артистом пару лишних мгновений. За время их прогулки Шастун успел, кажется, пересказать чуть ли не всю биографию этого Андрея Пирокинезиса. Кое-какие моменты в рассказе Арса смутили, но он не стал подавать виду, решив, что скорее всего обознался. Но информации, услышанной от друга, ему всё равно оказалось мало, поэтому Арсений полез в ВК, чтобы хотя бы узнать, как выглядит этот «рэпер... певец... кто он блять?» — именно так каждый раз мысленно отзывался о нем Арсений, но не из желания оскорбить, а потому что слышал пару его треков от Антона и действительно не понимал, как точнее охарактеризовать его род деятельности. На самом деле Попов был в предвкушении. Да, он не раз бывал на концертах, но до этого он сидел на балконе, тихо-мирно наблюдая за всей творящейся внизу вакханалией. Арсений даже представить себе не может, как всё будет происходить на этот раз. Глаза боятся — руки делают, так же вроде говорят? Но руки почему-то тоже трясутся, непонятная дрожь пробирает всё его тело, когда их пускают к сцене. Естественно, самого артиста там еще нет, лишь персонал, настраивающий оборудование к предстоящему выступлению, однако один из этих людей показался Попову странным: перед тем, как уйти за кулисы, тот бросил взгляд на Арсения, а потом резко изменился в лице и ретировался настолько быстро, что, наверное, сам был в шоке. Кстати, если посмотреть на Антона, тот, будучи на адреналине, ни капельки не волнуется. «Мне бы твоё веселье», — усмехается Арсений, наблюдая за горящими глазами друга. Попов относится к тем людям, которые и в огонь и в воду ради друзей. Он даже в каких-либо спорах не любит выигрывать, потому что не хочет расстраивать близких ему людей. Даже сейчас Арсений вообще не горел желанием идти на концерт исполнителя, о котором даже никогда не слышал, но в случае его отказа Шаст бы загрустил из-за того, что не сходил на концерт, на который так хотел попасть. — Слушай, Арс, ты какой-то напряженный, всё в порядке? — с волнением в голосе интересуется Антон, поворачиваясь в сторону Попова, который ощутимо нервничает, хотя место-то они себе нашли, прямо возле сцены стоят. — Да, всё хорошо, просто... Не знаю, какое-то чувство дежавю, что ли. — Арсений не смотрит в сторону друга, лишь пытается рассмотреть, что происходит за кулисами, но всё тщетно. Он смутно вспоминает парня, который уходил за сцену, пытаясь понять, где же он мог его видеть. От размышлений его отрывает резкий звук, после которого зал погружается в темноту — остается лишь направленный на сцену свет софитов. Опасливо оглядываясь, Арсений замечает, что люди начинают подтягиваться, а зал постепенно становится заполненным. Видимо, Антон и гугл не обманули его в достаточной известности исполнителя. Но главное, что отмечает для себя парень — концерт задерживается. К тому же, учитывая тот факт, что они зашли раньше на полтора часа из-за привилегии билетов, стоять без дела еще какое-то время не очень-то хочется. Концерт еще не начался, а Арсений уже устал — невероятно, может, он действительно стар для этого всего? «Да ладно, не придуривайся, ничего ты не стар, вон, еще старше есть». — Пытаясь успокоить самого себя, Попов переминается с ноги на ногу, как будто ему не терпится скорей закончить это всё и пойти домой спать. «Ну, может и стар» — смеётся он. Видимо, Попов настолько сильно погрузился в свои мысли, что не заметил как на сцену вышел диджей, включая какие-то треки — явно не того рэпера, ради которого они все собрались. — А что, весь концерт так и будет, или что это вообще? — Арсений с непониманием поворачивается к Антону, который подпевает всем трекам, очевидно отлично их зная, что еще более вводит Попова в ступор. — Арс, да успокойся ты, это просто разогрев. Ты как будто на первое свидание собрался, перестань нервничать. Это же просто концерт, тебя никто не съест. — Антон кладет свою руку на плечо друга, тем самым пытаясь как-то заверить его в своих словах. Кажется, он засмеялся — из-за громкости музыки этого не было слышно, но Арсений заметил, как приполнялись уголки его губ. И, как говорится, было бы смешно, если бы не так грустно, потому что Попов до сих пор находится в замешательстве. Решив проигнорировать реплику друга, Арсений отворачивается к сцене в ожидании самого концерта. В какой-то момент, он забывает, что нервничал, и вместе со всеми прыгает в такт музыке, не зная при этом большей части треков. Но, видимо, разогрев подошёл к концу, а зал наполнился и теми, кто купил билеты без раннего входа. «Я перестал волноваться», — усмехается Попов, а после видит, как на сцену выходит парень с приятной внешностью и ярко-желтыми волосами — примерно его ровесник. Арсений обращает внимание на браслеты на его руках и тут же говорит Антону о том, что это похоже на страсть его друга к украшениям. Однако в следующее мгновение его будто током прошибает, кожа начинает покрываться мурашками, а тело словно сковывает чувство дежавю. Кажется, он нашел ответы на все вопросы, но вместе с этим обрёл новые. В голову ударяют воспоминания: знакомство, начало общения, неловкие переглядки и хихикание после шутки Андрея про прическу Арсения, беззаботное детство, в которое так хотелось вернуться. Серьезная проблема, решение которой казалось чем-то невозможным, нереальным, наконец-то исчезла — все эти «не» разрушились еще когда он только вошел в зал, когда Попов заметил сбежавшего за кулисы парня, который тоже несомненно узнал его. Они нашлись. Спустя столько лет они нашли друг друга здесь, в Питере. Воздух как будто перекрыли, ком подступает к горлу, а слёзы непроизвольно начинают наворачиваться на глаза. Арсений смотрит на человека, которого так отчаянно пытался найти, с которым хотел возобновить общение, возродить их любовь. Точнее, так было лишь первые года два после их вынужденной разлуки, но все попытки наладить контакт были тщетны: диалог скатывался в никуда, а затем обоим просто надоело. И вроде Попов остыл, забыл, ушел с головой в театр, а после начал сниматься в шоу «Импровизация», Андрей тоже перестал заходить на страницу Арсения каждую свободную минуту, перестал о нем думать и ждать какого-то чуда — но оно, видимо, всё же случилось. На протяжении всего концерта исполнитель бегает взглядом по залу, пытаясь найти те самые голубые глаза, что он увидел, когда выходил на сцену перед концертом, дабы узнать, всё ли настроено. Ощущение, что он упорно игнорирует тот факт, что далеко смотреть не надо, ведь Арсений стоит совсем рядом, прямо перед сценой. Арсений хочет запомнить его таким. Вряд ли после стольких лет разлуки им удастся поговорить, да и вряд ли Андрей в принципе этого захочет. Хоть он и говорил, что не держит обиду за его переезд, так как понимает, что это не его решение, а решение его родителей, в любом случае пятнадцатилетнему на тот момент парню казалось, что его бросили, оставили одного с непонятными чувствами наперевес. И Попов это понимал, потому что чувствовал тоже самое, но он действительно ничего не мог сделать: решение родителей было спонтанным и ошарашило даже его самого. Арса даже не спрашивали, а просто поставили перед фактом за три дня до вылета, давая время на то, чтобы тот предупредил друзей о своем переезде. Но предупредил он только его. Наверное, зря они провели те три дня вместе у Андрея дома. Тогда они много молчали, поняли все без слов в объятиях друг друга, сопровождаемыми тихими всхлипываниями. Было очень больно, оба жалели, что поняли всё настолько поздно, что это уже ничего не решало. Родители Попова не стали ругаться, знали же — ближе того парня с разноцветными глазами у их сына никого не было. И черт бы побрал их обоих, хотелось из памяти стереть все те моменты, что они вместе прожили, лишь бы не было так тяжело расставаться. В последний день, проведенный вместе, Арсений потащил друга на крышу, где они часто прятались от родителей, если кто-то из них косячил, брали какой-нибудь вредной еды и просто сидели в обнимку. Андрей любил рассказывать то ли выдуманные, но очень интересные истории из интернета, то ли лично написанную прозу, которую Арсений ценил и обожал, можно сказать, был главным фанатом — и, скорее всего, единственным. В тот день они впервые поцеловались. Знали же, что это было в первый и в последний раз. Вообще, Андрей всегда считал, что лучше не пробовать чего-то, если знаешь, что потом вряд ли сможешь это повторить, но тогда он не думал об этом, потому что именно в тот момент хотелось запомнить Арса полностью. Хотелось, чтобы этот день они не считали последним и могли завтра встретиться снова, но уже не как друзья. Когда прощались, оба старались держаться, но не вышло — ревели, задыхались от обиды, но расстаться пришлось всё равно. Из воспоминаний Арсения вырвали всхлипы, доносящиеся со сцены. Андрей… плакал? Я в порядке, я люблю так же, честно, Я спрячу ненависть за добрую и тёплую песню. Их взгляды пересекаются, и в этот момент кажется, что где-то взорвалась сверхновая. Парень лишь сильнее начинает давиться слезами, из-за чего напрочь сбивается. Благо на помощь ему приходит Федя, но Андрей понимает, что сам должен допеть эту чертову песню, учитывая то, что причина её написания стоит прямо напротив него. Меня от счастья закрутит, и я клянусь: — Я в порядке! Да убери свои руки! И я весь мир полюбил бы, да я от радостной жизни жру без конца витаминки. И парень не выдерживает: срывается, убегает за кулисы, не имея ни малейшего понятия, как остановить поток слёз. Он здесь. Он в зале. Вопросов в голове появляется все больше и больше, кажется, что она вот-вот взорвется от такого количества эмоций, так сильно противоречащих друг другу. Андрей не понимает, рад ли он этой встрече или же было бы лучше, если бы они продолжали жить так, будто ничего между ними и не было. Будто десять лет назад они не прижимались друг к другу, шепча обещания о том, что обязательно найдутся и будут вместе. Будто и не любили. Добравшись до гримерки, он падает на колени, спрятав лицо в руках. Хорошо, что за ним никто не пошел, он и так дал волю эмоциям, не хотелось, чтобы кто-то видел больше, чем он сам позволил увидеть. Хочется кричать или просто обратиться к кому-то за помощью, он действительно не понимает как ему стоит поступить. Он скучал, чертовски скучал, словами не передать, как сильно, но вряд ли есть смысл возвращать былое. Никто не знает, каким образом их еще раз разведет жизнь, стоит ли оно того? Андрей не уверен, что снова сможет пережить такую боль. — Блять, да на кой черт вообще нужен был этот концерт? — вскрикивает он, откидывая голову назад и пытаясь всмотреться в черный потолок. Да, в этом нет смысла, ведь на черном потолке ничего нельзя рассмотреть — разве что выдумать себе что-то про черную дыру или же пошутить про свою черную, как и этот потолок, душу. Бессмысленно разглядывать «пустое полотно» в попытках найти в нем хоть что-то, но, наверное, это точно так же бессмысленно, как и восстановление их с Арсением былых отношений. — Прошло десять блядских лет, вы оба изменились, но если торкает до сих пор, почему ты сидишь и выебываешься, ноешь, а не идешь и действуешь? — обращается Андрей как будто к потолку и хмурится, не понимая, почему тот не отвечает. Действительно. Но злиться на какой-то неодушевленный предмет гораздо проще, чем на себя, поэтому он продолжает смотреть вверх, всерьёз ожидая ответа. — Я тоже задаюсь этим вопросом. Низкий голос, раздавшийся за спиной, заставляет Андрея подскочить и чуть ли не перекреститься, потому что он правда сначала подумал, что потолок ему ответил. Шизофрения. Они снова встречаются взглядами, но не так, как тогда со сцены — сейчас они оба готовы к разговору. Хотя Андрея до сих пор трясет от осознания, что вот он, его принцесса, стоит перед ним спустя десять лет. А еще ему смешно от того, что он подумал, что ему ответил потолок. Вот такой диссонанс. Арсений, видимо, поняв, что парень вряд ли ему сейчас что-то ответит, молча садится на колени рядом и с секунду смотрит, пытается детально рассмотреть его лицо, замечая сильные изменения во внешности: щетина, что придает более взрослый вид, отросшие, покрашенные в жёлтый волосы, которые вызывают у Арсения улыбку — он всегда сравнивал Андрея с солнцем, а сейчас это сравнение подходит, как никогда. Новую слезу, что катится с глаз, Арсений аккуратно вытирает ладонью, а после утягивает Андрея в объятия, стараясь как можно сильнее прижать трясущегося парня к себе, тем самым без слов говоря, что он его больше не бросит. Теперь всё будет как раньше. — Мне больше не нужны витаминки, — отстраняясь говорит Андрей и улыбается так ярко, что Арсений вновь подтверждает свою теорию о том, что его Андрюша — самое настоящее солнце.