Я вижу тебя душой

      Лань Ванцзи — успешный профессор в одном из известнейших университетов столицы. Студенты при виде его желают спрятаться и спастись от ледяного и убивающего взгляда. Профессор Лань старше большинства старшекурсников всего на несколько лет, но уважения вызывает среди коллег невероятное. Его познания в области истории литературы удивляют даже самых известных искусствоведов. Профессор Лань даже разбирается в классической музыке и может сыграть на фортепиано Рахманинова. Вообщем, профессор Лань Ванцзи просто идеальный человек во всем университете, всегда одетый с иголочки, длинные черные волосы всегда собраны в аккуратную прическу и закреплены лентой, что говорит о традиционности его взглядов. Что на самом деле не совсем так. Профессор ценит и современное искусство в адекватных, на его взгляд, проявлениях. Но и современные необычные стили тоже могут заинтересовать его, а могут и даже покорить его холодное сердце…       Лань Ванцзи шел через парк к своему месту работы. На улице стоял приятный весенний день. Цвела сакура, ее лепестки всех оттенков розового летали в воздухе. Теплый ветер разносил нежный аромат. Много людей решили поменять свои маршруты, чтобы посмотреть на это чудо природы и насладиться таким волшебным и коротким ощущением весны. Лань Ванцзи не является исключением. Природа с самого рождения является важной частью его жизни, его вдохновением, его отдыхом. Ничего не способно разрушить это ощущение легкости на душе и сердце в окружении парящих в воздухе розовых лепестков.        — Подожди здесь, я принесу, — молодой мужчина встал со скамейки и быстрым шагом направился по дорожке, почти столкнувшись с Лань Ванцзи лбами.       Он даже не извинился, просто вовремя обогнул фигуру молодого профессора и пошел дальше к своей цели. Лань Ванцзи посмотрел вслед такому спешащему, что даже не замечающему препятствий, человеку, но потом его внимание привлекла та самая скамейка, с которой началось все движение. На ней сидел очень привлекательный парень в темных солнцезащитных очках. В очках в это время нет ничего необычного, даже сам профессор носил на улице очки в тонкой оправе, чтобы защититься от ярких лучей. Но тут есть одна важная деталь… В руках парня была трость. Не простая классическая трость, а бело-красная. Лань Ванцзи остановился, завороженно смотря на этого прекрасного парня. Весенний ветерок мягко развевал короткие пряди черных волос, иногда будто специально пытаясь впутать в них розовые лепестки сакуры. Но на лице парня не было даже расслабленности, только тяжелая печаль, ярко освещаемая теплым солнцем.        — Прости, что заставил ждать, — вернулся тот самый спешащий парень с бутылкой воды в руках и сел рядом с прекрасным весенним чудом.        — Спасибо, Цзян Чэн, — на губах появилась улыбка, но лучше от этого не стало, будто боль скрывали тонной бетонных масок.       Лань Ванцзи, моргнув и осознав, что пялился несколько минут на человека на улице, быстро двинулся вперед. В университете ждала работа, да и надо как-то забыть этот момент крайней неловкости. Но забыть не получалось. Что-то было в этом парне. Что-то такое, что легким прикосновением задевало струны души, словно вдохновляло, навивая на тяжелые мысли. Его печаль, его измученная улыбка… Та картина все не желала покидать голову молодого профессора на протяжении всего рабочего дня.        «На что я надеюсь? Чего же я так желаю?»       Лань Ванцзи возвращался домой той же дорогой через парк. Солнце уже садилось и отдавало последнее тепло этого дня воздуху. Много лепестков сакуры опало на землю и лежало цветными лужами. Дети радостно бегают по дорожкам, разгоняя эти лужи и поднимая немного лепестков в воздух. Все вокруг живет, хотя скоро наступит холодная ночь и на небо взойдут белые звезды и большая луна. Профессор Лань размеренным шагом шел вперед, спешить некуда, да и хочется полюбоваться цветами вечернего неба. Светлые глаза обводили живую картину взглядом, когда заметили много ребятни около одной из скамеек, а среди множества детских макушек виднелась знакомая до дрожи. Лань Ванцзи спешным шагом направился в ту сторону и как раз вовремя, чтобы успеть поймать за руку одного из сорванцов, пытающегося отобрать у безобидного парня важное для него средство ориентирования.        — Так делать нельзя. Где ваши родители? — строгий голос и угрожающий вид молодого профессора тут же отпугнули детей, быстро разбежавшихся в разные стороны.        — Большое спасибо вам, — парень держал голову ровно, а его руки спокойно лежали на коленях, хотя они были напряжены.        — Вот, держите, — Лань Ванцзи вложил в руки парня трость и тот крепко ее сжал. — Простите, но разве с вами нет вашего сопровождающего, который был днем?        — Ах, вы о Цзян Чэне… Нет, я ушел один, — парень говорил говорил так, будто это самое обычное дело. — Я не очень хочу все время заставлять его возиться со мной.        — Но разве он не ваш сопровождающий? — Лань Ванцзи был крайне удивлен, что в такое время этот прекрасный парень был совсем один.        — Он мой сводный брат, а не сиделка, — чуть грубым тоном ответил парень, но тут же осознал свой тон. — Простите меня, я не должен был…        Парень поставил трость и, опираясь на нее, поднялся на ноги, но немного не рассчитал резкости и начал заваливаться, но Лань Ванцзи успел подхватить его за локоть.        — Аккуратнее.        — Простите, что доставляю вам неудобство… — парень тут же принялся извиняться, становясь устойчиво.        — Не стоит извинений. Может, вас проводить? Сейчас уже позднее время, — Лань Ванцзи смотрел на эти утонченные черты лица, бледную кожу, тонкие губы.        — Я… Я не хочу вас беспокоить…        — Мне будет спокойнее, если вы дойдете до дома не один, — профессор Лань неосознанно не отпускал чужую руку.        — Если вам правда будет не трудно… — парень явно был смущен и поставлен в неловкое положение, но руку выдернуть не пытался.        — Тогда позвольте.        Парень кивнул и, ведя тростью впереди себя по привычке, пошел в сторону дома, ориентируясь на ощущения от ударов об бордюр и другие ориентиры на земле, на которые обычные люди не обращают внимание. Лань Ванцзи аккуратно перехватил чужую руку под локоть и шел рядом, подстраиваясь под чужую скорость, хотя в повседневности его собственная скорость ходьбы куда выше.        — А как вас зовут? — развеял стоявшее между ними молчания парень. — Просто… Я бы хотел попросить брата поблагодарить вас после…        — Меня зовут Лань Ванцзи. Вам не стоит меня благодарить, — профессор Лань смотрел на множество эмоций на лице парня, от улыбки до печали и задумчивости.        — Меня зовут Вэй Усянь, — парень чуть кивнул, что тут же было замечено чутким взором профессора.        — Очень приятно, — Лань Ванцзи пристально, даже до неприличия пристально, смотрел за каждым движением парня рядом.        Вэй Усянь шел спокойно и медленно, постоянно постукивая тростью по бордюру, в его ногах было заметно напряжение, а рука, сжимающая трость, иногда вздрагивала.        — Лань Ванцзи, скажите, а сакура в этом году такая же розовая? — в голосе Вэй Усяня звучала надежда, но тонкие нотки грусти невозможно было не уловить.        — Да. Она прекрасна как и в прошлые года, — Лань Ванцзи отвечал абсолютно честно, его сердце так чувствовало эти моменты ранней весны.        — Хотел бы я еще раз увидеть ее… — Вэй Усянь не опускал головы, но тонкие судороги мышц шеи говорили, что ему хотелось это сделать.        — Извините за нескромный вопрос, но что с вами случилось? — Лань Ванцзи немного замялся после своего вопроса, ожидая резкого отказа рассказывать, но…        — Перешел дорогу не тому человеку. Я учился на экономическом факультете, но параллельно рисовал картины акварелью и пастелью. И одному человеку не понравилось, что я отказался продавать ему свою картину, которая была для меня очень ценной. А через несколько недель на меня напали, когда я возвращался с вечерней лекции, мне сильно ударили по голове и избили. Очнулся я уже в больнице с кромешной тьмой вместо палаты.        Вэй Усянь все это рассказывал так, словно это было очень-очень давно и раны уже затянулись, чем удивлял Лань Ванцзи еще больше, будто того, что он уже рассказал было недостаточно. Лань Ванцзи слушал его с замиранием сердца от ужаса. Все из-за картины с ним сотворили такое! Лань Ванцзи ценил искусство очень высоко, но ему было не понятно, как можно так поступать с творцом, как можно его лишать этой возможности творить, как… как все это…        — Но я уже привыкаю жить так, в постоянной темноте. А ведь в детстве я ее боялся, забавно, правда? — усмешка, прозвучавшая с уст Вэй Усяня, была наполнена горечью и болью.        Лань Ванцзи всегда знал нужные ответы, но этот раз из его рта могли выходить только сдавленные вздохи. Мысли полностью спутались, переплетаясь с тем ощущением боли, которое исходило от истории Вэй Усяня. Ему очень хотелось посмотреть на картины, которые успел нарисовать этот прекрасный парень, пока имел возможность любоваться цветущей сакурой каждую весну. Но он не смел об этом и заикаться, чтобы ненароком не задеть его, не сделать еще больнее, не вскрыть рану.        — Мои друзья тоже так молчали, когда узнали обо всем, — Вэй Усянь остановился и повернул голову в сторону держащего его под локоть Лань Ванцзи.        — Почему они вам не помогают? — Лань Ванцзи посмотрел на это лицо и пожелал увидеть его без этих черных очков, желал увидеть глаза того, кто заставил его сердце трепетать.        — Они заканчивают учебу. Я бы в этом году выпускался вместе с ними… — объяснил Вэй Усянь с такой же горечью в голосе и, повернув голову, пошел дальше.       Лань Ванцзи молча последовал рядом с ним, поддерживая и останавливая, когда это было необходимо. Профессор Лань слушал все, что рассказывал ему Вэй Усянь, а говорил он с большой охотой. Он рассказал о своей скучной учебе на экономическом факультете, о том, что туда его отправили приемные родители, о том, что он любил делать на самых скучных парах. Все его рассказы было очень интересно слушать, он все описывал так живо, что даже запах книг мог ощущаться в носу от одного его описания из этих тонких и бледных губ. Под конец Вэй Усянь оживился, на его лице будто появился лучик света, до этого бледно-серые щеки приобрели едва заметный румянец, он оживал прямо на глазах за эту недолгую дорогу до его дома. Лань Ванцзи чувствовал, как становилось легко, как граница просто прохожих между ними стиралась, как слух привыкал к оживающим мелодиям голоса, как… как в животе начали порхать бабочки…        — Вэй Усянь! — резкий крик вырвал Лань Ванцзи из приятного тумана.        — Это Цзян Чэн. Он, похоже, потерял меня, — Вэй Усянь вздернул плечами, будто хотел пожать ими, и остановился, повернув голову на своего помощника. — Большое спасибо, Лань Ванцзи.        Вэй Усянь искренне и со всей глубиной улыбнулся ему. Лань Ванцзи захотелось видеть эту улыбку на его лице всегда, хотелось забрать его и обернуть заботой, хотелось…        — Я был рад провести время с тобой.        — Спасибо…        — Вот ты где, Вэй Усянь! Я обыскался тебя! Я так испереживался… Не делай так больше, — тот самый спешащий парень подошел к ним, перетягивая внимание Вэй Усяня.        — Прости, Цзян Чэн. Со мной все хорошо, Лань Ванцзи помог дойти до дома, — Вэй Усянь успокоил брата, который резковато выхватил его руку из хватки Лань Ванцзи.        — Большое спасибо, господин Лань, — Цзян Чэн кивнул Лань Ванцзи и повел брата дальше в жилой комплекс.        Лань Ванцзи стоял и смотрел удаляющейся фигуре вслед. Его сердце билось быстро-быстро, оно было готово выскочить, пробив ребра. В животе порхали те самые многими описываемые бабочки, в которые сам профессор не очень-то и верил, но вот он стоит посреди улицы и ощущает их крылья внутри себя. Солнце совсем скрылось, опустив холодную тень на красивое лицо молодого профессора.        «Что же это… Я так хочу увидеть его улыбку еще раз…»        «Еще раз…»

***

       Сакура отцвела, сбросив легкие и нежные лепестки на землю. Солнце продолжает каждое утро греть воздух после холодной и с каждым днем уменьшающейся ночи. Детские голоса на улице стали слышать все чаще и чаще. Жизнь профессора Лань Ванцзи изменилась на до и после. Теперь каждое утро он ходил на работу по одной и той же дорожке в парке в надежде увидеть вдалеке знакомую фигуру, сидящую на скамейке. Но его там все не было… Пока однажды взгляд профессора не уловил знакомую неуверенную походку впереди. Ноги тут же сорвались на бег, а рука ухватила тонкое запястье, что было непозволительно грубо и неприлично. Человек остановился и повернул голову.        — Вэй Усянь… — выдохнул Лань Ванцзи, смотря в знакомые черты лица, видя расплывающееся в искренней улыбке тонкие губы, появляющийся румянец на щеках.         — Лань Ванцзи, здравствуй.