Драные джинсы, шоколад и цветы в сентябре.

Джисон уверен - лучшее время, это, конечно, летнее. То самое - когда родители не стоят над душой с четким намерением вдолбить в голову непутевого отпрыска желание учится, и думать о будущем. Никаких: «Кем ты будешь, когда вырастешь?», и всяких: «Тебе уже 17, пора взрослеть». Ну, и конечно, любимое: «Всю жизнь будешь со своей шпаной по дворам носиться?». А Джисон вот не против совсем - он любит своих друзей, и проводить время вне душных стен квартиры и постоянных придирок, тоже не против. Он не такой уж глупый на самом деле, хотя лучший друг говорит, что Хан тупенький, как котлетка без начинки, но это же не одно и тоже! Если уж на то пошло, то у самого Чанбина средний балл по жизни 3.5, и ничего - выживает потихоньку. Джисон втайне мечтает стать известным продюсером крутых песен и не взрослеть никогда - одновременно. А пока носится по городу с ребятами и пытается запечатлеть намертво в памяти строчки новой песни, которые с самого утра в голове крутятся. Но не записал сразу и теперь волнуется как дурак и немного орет внутри. Чан неожиданно вылетает, прямо под колеса со своим скейтом, пищит почти что-то матерное, пытаясь затормозить не лицом, а хотя бы руками, но получается в итоге, что удивительно - задницей. Джисон же летит коленками по асфальту, раздирая и так потрепанные джинсы. Вскакивая, начинает тут же орать на идиота Чана, будто это спасёт ситуацию. Чанбин рядом подыхает от смеха, чуть не захлебываясь и Хан переключается на него. Колени горят, а на любимой доске новая трещина. -Ты криворукий, жопоногий... - рычит Джисон, пиная друга в плечо от бешенства. Они бы подрались с Чаном, не в первый раз уже, но жарко - сил нет, и Бан отмахивается только, раздраженно, оценивая ущерб, а Чанбин начинает ныть о желании сдохнуть где-нибудь, где есть вода и тень. Мама дома не ругается даже, при виде новеньких дырок на коленках, вздыхает лишь и даже выделяет средства на обновление гардероба. Только вот... Джисон топчется рядом со входом в торговый центр, все ещё немного под впечатлением от словесного пинка матери и, как всегда запоздало, приходит гениальная мысль, что надо было кого-то из друзей взять за компанию. Потому что Хан в моде и покупке вещей, мягко скажем, пролетает. Чан вроде неплохо одевается, и даже в зеркало по утрам заглядывает. Наверное. Чанбин же живет в своих чёрных шмотках, с рождения, кажется, и нахрен по сути здесь не сдался. Основная проблема то в другом - Джисон боится большого скопления незнакомых людей и торговые центры ему иногда в кошмарах снятся. Но он мужик, кремень и бояться тупо же, ну. Хан матерится под нос, но заходит наконец, словив сразу же несколько удивленных взглядов. Логично - не поспоришь, он же как дебил стоял и тупил в дверь минут пятнадцать. По лету в торговом центре народу реально много, и парень кутается в толстовку, забегая в первый же магазин, с желанием покончить с этим поскорее. Масштаб трагедии настигает спустя минут десять - ебучие джинсы либо стоят как новенькая крутая доска, либо не подходят совсем. После того, как в парня врезается какой-то мужик, становится совсем паршиво. Хан старается дышать глубоко, как учил Чан, и в отчаянии хватает первые же попавшиеся под руку джинсы с полки. Размер его - значит все ок. Но если день с самого начала пошёл по пизде, то маршрут уже сложно изменить, поэтому Джисон почти не удивляется, когда к нему начинает лезть незнакомый парень. «Нет, нет, пожалуйста, свали в закат, ну прошу» - молится, почти уверовавший во всевышние силы Джисон. Незнакомец вроде как помочь хочет, улыбается и говорит что-то про проклятую тряпку в руках парня. Хан правда старается сосредоточиться, но только загоняется больше. -Серьезно, эти джинсы херня - сели после первой стирки, ещё и ткань стремная, вообще на лето не пойдут... Хан немного рассеянно отмечает, что парень красивый - лицо, как будто половина хирургов Кореи трудились. Нос прямой, брови идеальной формы, большие глаза, пухлые губы - как с картинки. И чего доебался? Ещё и рассуждает как мама, когда они по магазинам ходят (редко - именно поэтому). Джисон дышит-дышит-дышит, успокаивается почти, хотя сердце скачет, как Чанбин на рампе со скейтом. Но жизнь проще становиться не собирается - все ещё болтающий парень хватает его за руку. Джисон осыпается прямо к идеально длинным ногам незнакомца. Кряхтит что-то и вся дыхательная гимнастика по херам идёт. -Ты в норме вообще? А Джисон нет, не в норме. Вообще да, а вот сейчас вызывайте скорую пожалуйста. Срочно блять вызывайте! Джинсы, (чтоб они горели в аду) вырывают из рук, а самого Хана куда-то тащат. Остаётся только надеяться, что на воздух. Незнакомый парень оказывается хоть и приставучим, но не тупым. На улице становится лучше, особенно когда его усаживают и начинают чем-то обмахивать. У Джисона панические атаки так-то не в первый раз, поэтому он привычно укладывается на скамейку, возобновляя работу над дыханием. Где-то на пятнадцатом глубоком вдохе с него начинают стаскивать толстовку. Он ошибался насчёт парня - тот наглухо отбитый, судя по всему. Даже сил сопротивляться нет, Джисон молча терпит чужие прикосновения и мечтает о кирпиче, который свалится на выкрашенные в русый волосы незнакомца, и закончит его мучения. В футболке становится легче правда, жар уже не душит и через несколько минут становится реально лучше, но кирпичик все ещё актуален, так как... -Ты под наркотиками? У тебя отходняк, да? Идеальный парень смотрит на него своими идеальными глазами и Джисону очень хочется кого-нибудь убить. -Ты ебанутый? У меня паническая атака, из-за того, что кое-кто лапал меня за конечности. Парень надувается как-то забавно. -Я тебя не лапал, а помочь хотел, - раздумывает с секунду, а потом добавляет обиженно, - Хамло. Джисон почти восхищён, принимая наконец сидячее положение и отмечая автоматически собственное состояние. Не так плохо, как ожидалось. Но тут на него кое-кто бычит, кажется. -Да ты ахеревший реально, докопался в магазине, потом за руки начал хватать. Ещё и раздел. Точно маньяк. Парень, его ровесник примерно - Хан теперь может на этом сосредоточиться, - даже захлёбывается от злости. -Ты неблагодарный, злобный и отвратительно невоспитанный хорёк, ясно тебе?! И я ухожу. Надеюсь, что ты тут скочуришься в одиночестве. Придурок. Последнее - уже в пространство, потому что парень реально уходит. Джисон вообще не собирается его останавливать, но блять... -Эй, стой! Хан почти стонет от смеха, понимая, что в руках парня злосчастные джинсы, которыми он видимо и обмахивал Джисона. Незнакомец недоуменно смотрит на скулящего от смеха парня и, кажется, готов реально сбежать. -Ты что, шмотки всегда тыришь при походе по магазинам? И... -Ну ебааааать. -Ли Минхо кстати. -Хан Джисон. А джинсы реально оказываются дерьмовыми, как и предупреждал новый знакомый. Джисон не планировал затаскивать Минхо в их тусовку - оно как-то само собой получилось. Ли позвал погулять, а Хан честно ответил, что с маньяками, пиздящими одежду из магазинов, гуляет только в присутствии верных друзей. Хотя по сути, - Чанбин за бутылку газировки продаст, а Чан непредсказуемый и хрен знает, чего от него ожидать вообще. В итоге Минхо приходит на площадку, и даже машет радостно. Джисон разглядывая розовые носки парня и футболку в цвет, молится мысленно. Он знает - сейчас начнётся. Чанбин чуть не двигается от счастья, обнаруживая перед собой новый объект возможных насмешек и подколов. Орет на всю площадку: -Привет куколка! Хочешь подарю розовый бантик? Минхо хмурит свои по-прежнему идеальные брови и Джисон готов разнимать драку, но... -Подари конечно, я тебе его на хуй намотаю. И демонстрирует мизинец, покачивая им в воздухе, насмешливо улыбаясь. Со рычит, а Хан кажется немного влюблён. Носки розовые виноваты - не иначе. У Чана с Минхо проблем не возникает, он вообще воздерживается от комментариев, ограничивается крепким пожатием рук и возвращается на доску. -Ты кататься умеешь? - с сомнением спрашивает Джисон, стараясь не пялиться. Задача провалена. Ли красивый - даже на придирчивый взгляд Чанбина, наверняка. А для Хана, у которого самооценка где-то на уровне плинтуса, так вообще... -Не, не умею, - жмёт плечами и оглядывается с интересом. Джисон мысленно вздыхает и как настоящий джентльмен тянет Минхо на собственную раздолбанную доску. Они катаются как придурки - Хан страхует парня как может, а Ли хихикает и вполне неплохо справляется. За тупые комментарии Чанбина выпинывают в сторону магазина за водичкой, на что тот бормочет что-то про всемирную несправедливость и заговоры. Кукухой двигается немного - по мнению друзей. Через неделю Хан понимает, что он в конкретной жопе. Потому что Минхо, с его вечными цветными носками, футболками-толстовками и драными джинсами хочется любить и обнимать. Ли мило улыбается и хохочет над всякой ерундой, ненавидит колу и шлёт нахуй Чанбина с его подколами. А Джисон тает как мороженое на солнышке, залипая на длинные ресницы и пухлые губы. Минхо матерится, но быстро осваивается со скейтом, хотя себе покупать наотрез отказывается. Джисон катает его по-прежнему, крепко держа за руки и ограждается от всяких там чувств постоянным ворчанием. Летние дожди загоняют парней в чужие подъезды, где они пробуют стремное фруктовое пиво и хохочут так, что их постоянно выгоняют. Подъездов в округе много, желания возвращаться домой - нет совсем, поэтому они носятся по лужам, а потом хлюпают друг на друга носами в очередном подъезде и хихикают довольно. Джисон пытается набраться решимости и позвать Минхо в гости. Чанбин в шутку называет их женатиками и огребает в итоге, неожиданно, от Чана, который заботится о чужом комфорте намного больше чем о собственном. Минхо тащит его в торговый центр за какими-то там крутейшими кроссами. Джисон смиряется мысленно и даже терпит бесконечные примерки. Ли всегда выглядит так, будто из магазинов не вылезает. А ещё Хан неожиданно замечает заинтересованные взгляды прохожих на парне, и немного загоняется. Ревность просыпается совсем некстати. Минхо не обращает внимание на окружающих. Тянет за пальцы на остановке и жмётся ближе, ругаясь на противную сырость. Джисон готов выть, если честно. Наскребает решимость и все-таки зовёт в гости, стараясь не загоняться ещё больше. Ли улыбается и просто кивает, сжимая пальцы сильнее. С самого утра Хан носится по дому, пугая маму незапланированной уборкой и аномальной активностью. Мама пытается выяснить что происходит, но обламывается об бессвязное мычание и уходит на работу ещё более взволнованная. Джисону так-то не до этого - он пытается, в первые в жизни, наверное, привести в относительный порядок завалы в комнате и в голове. Первое удаётся, хоть и с трудом, а вот со вторым конкретные проблемы. Минхо притаскивает кокосовое печенье и любимый апельсиновый сок, трясёт промокшими волосами, улыбается как ни в чем не бывало. У Джисона коленки трясутся и паническая атака, кажется, не заставит себя долго ждать. Они как типичные подростки залипают в приставку, заедая печеньем, и Хан немного расслабляется. С Минхо уютно, хотя и сердце по-прежнему скачет. В животе судя по ощущениям не бабочки летают, а слоны топчутся. Минхо и целует в итоге первым, пока Хан восстанавливает уничтоженную гордость после обидного проигрыша. Выходит слащаво и с привкусом кокоса, Джисон пищит почти, упираясь ладонями в плечи парня. Минхо фыркает и влажно проводит языком по сжатым губам. Обнимаются на кровати потом, почти не отрываясь от губ друг друга. Минхо хихикает, а Джисон красный как любимая толстовка Ли. Та самая, с динозавром, при виде которого Чанбин чуть не умер. С Минхо целоваться потрясающе, хотя и просто обниматься приятно. Губы горят и опухли наверняка ужасно, но Джисону как-то похрен. Счастье переполняет до краев. К приходу родителей Минхо уходит уже, а Хан пиздит ни в чем не виноватую подушку и пытается все мысли запихнуть в связный текст. Получается вроде неплохо. Минхо в гостях почти привычное явление - даже знакомится с родителями Джисона, получая множество положительных отзывов и: «Это не этот твой Чанбин, который о воспитании не слышал никогда». Хан за друзей стоять готов до последнего, но с мамой не может не согласиться, потому что влюблён как дурак. Для родителей, Минхо - милый и замечательный новый друг, а для Джисона - головная боль и постоянное желание проораться. Ли целует всегда первым, лезет холодными пальцами под футболку, оглаживая напрягшийся живот и выступающие ребра, жмётся ближе, пока Джисон пытается не зашипеть от контраста холодных рук на теле и горячих губ на собственных. На Минхо сегодня ярко-зелёное худи с радужными завязками, а под ней ничего вообще. Джисон послушно поднимает руки, помогая избавится от футболки, и сам тащит с парня верх, сразу впиваясь пальцами в обнаженные плечи. У него стоит так, что больно. Минхо лижет влажно шею и кусает ключицы, с удовольствием вслушиваясь в чужие короткие вдохи-выдохи. Джисон мычит и невольно двигает бёдрами навстречу, создавая необходимое до дрожи трение. Ли сжимает пальцы на талии крепче и возвращается к приоткрытым губам, затягивая в мокрый и глубокий поцелуй. Целоваться у них с каждым разом получается все лучше. С остальным же... Джисон не уверен, что терять девственность в 17 - разумно, хотя с Минхо в принципе не страшно и хочется до ужаса. Он в итоге приседает на уши Чану с просьбами о помощи или хотя бы о полезных советах. Друг давится в трубку, и орет на Джисона за то, что тот втягивает его в собственные отношения, но в итоге кидает ссылки на какие-то подозрительные сайты с тупыми названиями. Хан честно читает несколько статей, пытаясь не краснеть сильно, но бросает эту затею. Интернет - большая помойка, а Минхо все ещё хочется пиздец как. Правда, все как всегда обламывается, потому что Минхо увозят родители в деревню, и Джисон грустит как-то тупо, но так сильно, что даже Чанбин с шуточками не лезет. Они переписываются каждый день, пока Джисон с ребятами радуется наконец-то солнечным дням и последним неделям лета. Минхо со своими: «Дохну на грядках» и «Здесь пчелы размером с дом» - по-прежнему ужасно милый, и не помогает ни черта. Хану хочется чего-то неопределенного, но при этом ужасно конкретного. Сайты уже не кажутся глупыми и смешными. Он углубляется в проблему, изучает возможное развитие событий и рычит на Чана, когда тот, оправдываясь искренним желанием помочь, дарит огромную пачку презервативов. Джисон – на панике постоянно (по жизни вообще-то), но сейчас особенно сильно. Минхо должен вернуться за два дня до начала учебного года, но в итоге застревает на лишнюю неделю, потому что родители попросили. Приходится на уроках залипать в телефон, отвечая на бесконечные сообщения, что грозит как минимум выговором от учителя. Но как-то пофиг. Первая встреча неловкая (для Джисона), и немного глупая. Минхо загоревший, с подкрашенными все в тот же русый волосами и новым проколом в ухе, которым долго хвастается и гордится жутко. Хан не уверен, что нужно делать – крутится вокруг парня и мнет купленную шоколадку в ладонях, не решаясь подарить, потому что это все еще глупо. Ли шоколадке радуется, чмокает куда-то в скулу (Джисон реально вертится слишком сильно), и фыркает. Минхо расслабленный и уютный. Будто и не уезжал никогда. Тянет привычно за пальцы и откусывает от шоколадки, не отламывая, как маньяк какой-то. Джисону срочно нужно успокоиться, пока дыхание опять по пизде не пошло. Сидят во дворе и пробуют игру, которую Ли только что придумал – передают подтаявший шоколад друг другу губами, так что поцелуи получаются ужасно приторными и сладкими. Хану нравится вообще-то. Из-за уроков и домашки встречаться получается через раз. Учеба грузит нереально, скейт приходится забросить в шкаф, под одобрительные взгляды родителей, а тексты пылятся в столе, пока Джисон зарывается в точные науки. Он в математике ноль полный конечно, но Чан уже давно опора и поддержка в этом – ему можно если что позвонить и начать ныть, чтобы друг спас. Минхо оказывается тоже в математике рубит прекрасно, поэтому появляется вполне хороший предлог, чтобы приглашать парня в гости и «заниматься». Родители нарадоваться не могут стараниям сына и его неожиданной тяге к учебе. А Джисон и учится – изучает новые области анатомии, так сказать. Скоро сможет докторскую защитить по Ли Минхо. Каждую родинку пальцами пересчитать, каждый маленький шрамик. Можно уже с закрытыми глазами обнаружить. Хан с нереальной нежностью и переполняющим счастьем водит ладонями по чужому телу, пока Минхо дышит сорвано, запрокидывая голову и подставляя для поцелуев крайне чувствительную шею. У Джисона на ключицах и груди бордовые лепестки распускаются все больше, у Минхо – на спине и лопатках царапины. И всю эту красоту нужно не забывать прятать. Так же неловко и неудобно, как и постоянно срываться к учебникам от каждого шороха. Внутри бурлит и кружится такое необходимое: «Я тебя люблю», от которого внутренности в узел скручиваются. Джисон не уверен, что решится такое озвучить. Минхо натыкается на подаренные Чаном презервативы в ящике стола и пялится на них как-то не читаемо. Джисону хочется провалиться куда-нибудь, чтобы темно, одиноко и никаких неловких, черт возьми, ситуаций. У Ли на губах расцветает хитрая улыбка, а потом он неожиданно орет, так что Хан шарахается в сторону: -Камень-ножницы-бумага! И выкидывает ножницы, а Джисон автоматически камень, хотя даже обдумать не успел. -Окей, ты сверху, - жмет плечами Минхо, кидая в застывшего парня пачкой. Джисон думает, что зря все эти тупые статьи читал, потому что с Ли вообще все не по плану движется. Парень вот не уверен, что это так решается обычно – без проблем и долгих споров. Хотя хрен там знает, как это решается. Родители сегодня точно на работе допоздна, и даже дергаться от разных звуков нет необходимости. Наверное… Хан все еще на панике, и ни в чем не уверен - он готовился к другому развитию событий, потому что Минхо увереннее в разы, и всегда начинает первым. Но с судьбой и КНБ не поспоришь. Джисон собирается внутренне и тянется к чужим губам. Минхо довольно хмыкает, и тащит за собой на кровать, которая до сих пор напоминает поле битвы, после их последнего «перерыва». Хану вообще-то не привыкать быть «сверху», потому что они с Минхо постоянно перекатывались и менялись, но сейчас ситуация нагнетает своей ответственностью. Ли дергает коленками, обхватывая чужие бедра и тянет с себя толстовку. Джисон тут же впивается зубами в подставленную шею и влажно зализывает языком свежие метки. Минхо мычит довольно и тащит футболку с парня, стараясь подавить желание активничать еще больше. Джисон горячий всегда, как печка, непредсказуемый в этих «играх», хотя и часто неуверенный. Ли срывается на маты, когда Хан сжимает пальцами чужой стояк через грубую ткань и ведет ладонью с нажимом. Впивается в губы, глуша стоны, дергает пуговицу и молнию на джинсах и тут же давится слюной. -Ты, блять, всегда без белья ко мне ходишь? – Джисон немного в ужасе, но больше, наверное, восторге. Минхо хохочет, очаровательно морща нос, и приподнимает бедра, помогая избавиться от одежды. Парня хочется зацеловать всего – с ног до головы, что Хан и делает, цепляя пальцами худые лодыжки, приподнимая и притираясь стояком между чужих ягодиц. Медлит специально, чтобы насладится таким мечущимся по кровати Ли, выстанывающим что-то непрерывно. Минхо чувствительный будто везде вообще – зубами в шею, языком влажно по напряженным соскам и ладонями по едва подрагивающим бедрам. Хана ведет от нежной кожи, покрытой мурашками. Парень под ним почти скулит, от языка на тазобедренных косточках. Слишком близко к стоящему до боли члену, слишком горячо и влажно. Слишком… Минхо вскрикивает, выгибаясь, когда Джисон широко лижет головку, все еще удерживая ноги, почти не позволяя двигаться. Вкус на языке непривычный, но не противный. Хан на пробу обхватывает губами и движется по стволу вниз, неловко задевая зубами, от чего Минхо натурально воет и дергает за волосы. -Хани, прекрати, я сейчас кончу! Джисон жмет плечами, напоследок вредничая и прикусывая почти у основания. Минхо матерится и заряжает пяткой в плечо, что вызывает смех невольно. Парень как-то запоздало вспоминает о смазке, и приходится встать, оставляя раскрасневшегося и тяжело дышащего Минхо одного. Смазку, кстати, пришлось самому покупать, переживая не лучшие моменты жизни и насмешливый взгляд молодого продавца. Но раз уж Джисон смог и это пережить, то остальное вообще без проблем. По дороге избавляясь от шорт и белья, Хан возвращается с баночкой смазки и тут же застывает, бегает внутри от открывшегося вида. Минхо гнется как-то нереально, водит по члену ладошкой и пытается, видимо, сдержать рвущиеся с губ стоны. -Почему ты? – Хан мычит удивленно, перехватывая мутный взгляд парня, - Блять, Минхо… Тот почти хнычет, тянет руки к Джисону и крупно вздрагивает от горячих ладоней на бедрах. Парни бьются зубами в неловком поцелуе, пока Хан на ощупь открывает баночку и опускает пальцы в холодную смазку. Это все еще очень внезапно, но приятно до покалывания во всех конечностях. Минхо вдруг вдыхает глубоко и застывает, пытаясь расслабится. Джисон понимает, что не один он тут загонялся и по сайтам путешествовал, хотя на практике все как всегда по-другому и страшно немного. Даже первый палец входит туго, и Хан не представляет, как в такой влажной тесноте вообще сможет двигаться, чтобы не больно было и ему и Минхо. Но откидывает скачущие панические мысли и двигает пальцем на пробу, получая в ответ сдавленное шипение и маты. Минхо мычит недовольно, прочесывая пальцами чужую встрепанную челку и пытается расслабится. Никто не говорил, что будет легко. Джисон молится внутри и пытается нащупать разрекламированную на сайтах простату. В теории – легко, на практике Минхо жмется больше, и хочется все бросить. Но Хан упертый, когда не требуется, и продолжает, несмотря ни на что. Вспомнив о чувствительности Ли, наклоняется и снова обхватывает головку все еще стоящего, несмотря на ощутимый дискомфорт, члена. Минхо гнется и вдруг стонет как-то особенно жалобно. -Хани, еще раз… Нашлась заветная точка видимо, хотя Джисон в душе не ебет что такого особенного сейчас сделал, но повторяет на пробу и почти умирает внутри от вида выгнувшегося парня под собой. Окей, так намного лучше. Второй палец добавляет почти без волнений, и снова по тому же месту, чтобы Минхо голос сорвал к хренам – очень хочется. А еще собственное возбуждение почти с ума сводит, но парень продолжает мучить и себя и Ли, медленно растягивая. Про стимуляцию простаты тоже много чего написано было, но никто не предупреждал, что партнер так будет выгибаться и насаживаться на пальцы самостоятельно. Это как-то нереально вообще. Джисон боится, что кончит сейчас без всякого проникновения. Минхо особенно громко вскрикивает и вдруг кончает на живот, тут же притягивая Джисона для мокрого и бешеного поцелуя. Хан с перепугу вытаскивает пальцы, напрягаясь, но Ли вдруг мотает головой и жмется, скулит в ухо о продолжении. Джисон все-таки отлетает. Натягивание презерватива превращается в праздник, с веселыми комментариями и тупыми подсказками, так что уже хочется убить кого-нибудь. Но он сегодня молодец – справляется с проблемами просто на ходу. Минхо все еще чудовищно чувствительный после оргазма, но глаза почти испуганные. Джисон вдыхает-выдыхает, собирается, как перед прыжком в ледяную воду и толкается на пробу. Ли мычит и раскидывает ноги шире, пытаясь снова словить то нереальное ощущение от заполненности. Но сейчас всего как будто слишком много, так что на стену лезть хочется. Джисон и сам едва сдерживается, потому что теснота нереальная, а еще жарко так, что пот по спине течет. В целом не комфортно и почти больно, но заканчивать будет тупо. Двигается аккуратно и только спустя несколько минут начинает понимать, почему люди от этого наслаждение получают. Минхо, притихший и непривычно молчаливый до этого, вдруг вздрагивает и распахивает глаза. Джисон выдыхает облегченно и пытается ускорится, хотя слетает постоянно с устоявшегося было ритма. Ли вскрикивает и хватается неожиданно пальцами за шею, снова затягивая в поцелуй. Сжимается вокруг члена, так что Джисон видит небо в алмазах, изумрудах и хрен знает, в чем еще там. Обхватывает член мечущегося под собой парня, и пытается подстроится под сорванный ритм. Вроде получается даже. Кончают вместе, как в каком-то порно, так что Джисон даже немного гордится собой. Минхо с мокрыми, растрепанными волосами и вымотанный до предела, цепляется коалой и тычется слепо в губы. Хана запоздало переполняет нежность, и он в ответ обнимает крепко, хотя хочется уснуть лет на пятьсот примерно. Минхо вырубается первым, пока Джисон пытается бороться с похожим желанием, потому что родители вернутся – и убьют всех поголовно, и надо убраться, привести себя в порядок, и… Похрен вообще-то. Перед родителями стыдно нереально, хотя их и не застукали – вообще не знали, что Минхо в гостях, пока тот с утра, как можно незаметнее, не пытается проскользнуть в ванную. Джисон бормочет что-то про завалы по математике и пижамной вечеринке, которая плавно переросла в ночевку, и мама кивает, улыбаясь, так что получается наконец вздохнуть спокойнее. Обычно невозмутимый Ли, на совместном завтраке красный и очень смущенный. Джисон едва сдерживает рвущуюся на губы улыбку. В голове снова куча несвязанных между собой строчек, которые просто необходимо срочно перенести на бумагу. Чан при виде друзей просекает сразу произошедшее и жмет руки обоим, с каким-то пафосным торжеством, так что кулаком по хитрой улыбочке хочется нереально. Чанбин просто в ужасе, носится и орет как бешеный, пока не получает привычно от Чана. Джисон с Минхо меняются через неделю – все еще изучают и углубляются в проблему. Хан даже не до конца уверен, как ему нравится больше, потому что Минхо все-таки уверенней и спокойней, делает все как обычно с полной отдачей и даже в новой роли остается крышесносно красивым и нереально нежным. Но после секса признается, что принимать было приятнее и круче, так что Джисон со вздохом смиряется с ведущей ролью. Лето кончилось давно, а у Хана внутри до сих пор светит солнышко и птички поют. С Минхо не надоедает вообще ничего – вместе заниматься, гулять, целоваться и остальное конечно. На улице бесконечные осенние холоднющие дожди, а им тепло вместе. Джисон набирается решимости в который раз, для следующего серьезного шага и не находит лучше момента – когда они сидят вдвоем под козырьком подъезда, прячась от очередного ливня. Чан с Чанбином побежали за новым, все еще отвратительным фруктовым пивом, брызгаясь в друг друга и хохоча как ненормальные, а Хан вдыхает-выдыхает и решается. -Я люблю тебя, знаешь? Получается как всегда тупо, но Минхо морщит нос в улыбке и жмется под бок больше, грея ладони в очередной яркой худи. -Знаю конечно, и тоже тебя люблю. Джисон расцветает внутри окончательно.