***
Тишина в женской комнате была навязчивой и давила на всех присутствующих. Желание уйти отсюда с каждой секундой нарастало, но сделать этого не позволяла дружеская обязанность и совесть. Все трое смотрели куда угодно, но не на друг друга: Мими стояла напротив окна, смотрела в небо и про себя материлась, Вики разглядывала стену, изредка поглядывая на трещину возле кровати соседки, а Ади уставился в одну точку на кафельном полу, хотя перед самими глазами стояла пелена пустоты. Он не слышал каблуков Мими, когда она решалась размять ноги и пройтись вдоль всей комнаты, не ощущал нежные, успокаивающие поглаживания непризнанной. Его тело было тут, но морально он был где угодно, только не в этой комнате. Чернота в груди, схожая со смолой, ни на секунду не спадала, а лишь становилась все более ядовитой и приносящей боль, вечно горячие ладони похолодели, а ноги предательски тряслись. Время от времени глаза щипало, крылья подрагивали, а во рту пересыхало. Мозг словно отключился, и только одна мысль крутилась и крутилась в голове: «Сэми больше нет». — Мими, — прохрипел он тихо-тихо, не поднимая головы. Демоница в секунду оказалась рядом с другом, присела на корточки, коснулась его щеки, заботливо поглаживая слабо выраженную скулу. — Если мы — высшие существа, почему мы не можем вернуть его? Сэми, Лору… Девушка промолчала, сама опустила глаза. Сейчас абсолютно неважно, кто демон, кто ангел, известно лишь то, что их друга, самого светлого в их компании, самого доброго Сэми больше нет. Его убили. Он не попадёт никуда, ни в Рай, ни в какую-то ещё школу — он в небытие и забвении. В пустоте. Сэми теперь просто не существует. — Я хочу остаться один. — Ты уверен? — прошептала Вики, покрасневшая от слёз. — Да. Девушки напоследок обняли крепко-крепко друга и вышли из комнаты, позволяя Ади выплеснуть эмоции в виде истеричных слёз, потоков агрессии, и просто избив самого себя из-за собственной беспомощности. Он считал себя демоном, который решает судьбы, который напутствует людей на «неправильный» путь, но сейчас он просто никчёмное создание, потерявшее самого дорого человека. Понимание того, что, войдя в комнату, Ади не увидит встретившего его с нежностью в глазах ангела, сильно давило на голову. Он больше не сможет его обнять, дружески или более, не ляжет с ним рядом средь ночи, дабы успокоить, потому что Сэми опять приснится какая-то суматоха, никогда больше не коснётся со страстью его губ после тяжёлого дня в школе, а улыбка, оголяющая ровный ряд белых зубов, звонкий и вместе с тем мягкий смех — это теперь лишь отпечаток памяти Ади и ничего больше. Смерть на Земле — вторая жизнь, не более чем шутка. Смерть после жизни на Земле — ничто. …Похороны — неплохая традиция, которую позаимствовали ангелы и демоны у людей. Возможность проститься и в последний раз увидеть родного, важного для себя человека должно было стать отдушиной для каждого, но Ади просто не смог. Вид плачущих, но поющих сквозь ком в горле ангелов сдавил ему глотку и заставил чуть ли не задыхаться в очередном приступе. Тот, кто погас, будет ярче светить Чем кометы, пролетающие над планетой Из пустоты без твоей красоты Не родится юности вольная птица Огромный гроб с белоснежными — как он сам и его помыслы, — цветами на крышке погружался в двухметровую яму, и одно лишь представление, как там лежит его ангелочек, совсем один, не дыша, и никогда больше не откроет своих ясно-голубых глаз, заставлял Ади ненавидеть самого себя за то, что он жив. Демон ощущал, как дрожат его ноги, как боль в животе стремительно нарастает с каждым мигом. Лети над Землёй Словно орёл, Словно орёл, Свети над Землёй Словно огонь, Словно огонь. Ади считал себя сильным демоном, неспособным ощущать скорбь, тоску, утрату, грусть, но сейчас он оказался слабее любого, даже самого беззащитного человека. Предательски горячие слёзы, невиданные юношей с самого детства, вновь обожгли веснушчатые щёки. Хотелось закрыть, зажмурить глаза, и открыть, когда чуть-чуть разгневанный голос разбудит его пинками и будет велеть быстрее просыпаться. Как бы отвратительно это не было, какой бы жалкой паскудой не был бы сейчас Ади, но мысль «как было хорошо, когда в этом чёртовом хоре был мой Сэми, а хоронили Лору» не покидала его весь процесс похорон и буквально сжирала то ли от отвращения к самому себе, то ли от того, что он, кажется, не один так думал. Вики и Мими, что стояли позади, держась за руки и с трудом сдерживая слёзы, особенно Уокер — небольшое утешение для демона: он знал, что не его одного скребёт когтями тлен и что он может прийти к ним в ночь, и о нём позаботятся лучше, чем родные родители. Ади не замечал никого вокруг, даже грусть в серых глазах Ости, казалось бы, скрылась от него. Он полностью был погружён в хор, который так хорошо передавал его эмоции, чувства и собственные мысли. Тот, кто терял будет снова любить За рассветом, близится вечное лето Ночь до зари, ты в душе береги Свою птицу, не дай ей разбиться. Не в силах находиться тут и смотреть, как гроб медленно тонет в куче песка, грунта и земли, Ади развернулся и ушёл в сад лабиринта Адама и Евы. Не было абсолютно никаких сил кричать, истерить, ему удалось лишь смотреть в густую зелень травы и поддаваться воспоминаниям, ведь именно на этой скамье был их первый, немного детский поцелуй поздно вечером. Зачем теперь вообще чем-то заниматься? К чему-то стремиться, для кого-то стараться, если нет рядом нужного человека? Родного ангелочка, ставшего ближе отца, родственной душой. Его противоположностью, которая вечно спасала его из передряг, которые непрерывно связаны с демонической сущностью и благодаря которой он почти избавился от пагубных привычек. Противоположности, благодаря которой он тот, кем и является — больше нет. Ади лишился особенно значимой части себя, которую он берёг и любил так, что болело в груди. Оживила его от самопоедания Вики, которая коснулась его лица и отрезвила грустной, чуть успокаивающей улыбкой. На улице стало значительнее темнее, но она ничего не сказала, а Люцифер, который стоял чуть позади Уокер и, сложив руки на груди так, словно ждал её, спокойно кивнул, мол, сочувствует. Демон вздохнул и пошёл в собственную комнату, которую когда-то не хотел ни с кем делить, а сейчас бы отдал абсолютно всё, чтобы в этой комнате его ждал Сэми, а всё произошедшее за несколько дней — сон или шутка, а может и очередная «проверка» от учителей, которые они так любят. Вот только почему-то ни Геральд, ни ангел Фенцио, ни Мисселина так до конца дня и не наведались к нему.***
Ади сидит в библиотеке и готовится к очередному зачёту, думая о том, что, придя в общежитие, первое, что он сделает — либо ляжет спать, либо повторит все выученные билеты. Поэтому, безоговорочно, он ляжет спать без задних ног. Юный демон, матерясь, ударил себя по лбу, потому что он совершенно не мог запомнить потомков Сифа и историю каждого члена рода. Библиотекарша-ангел словно не замечала и не слышала нецензурную брань демона, то ли совершенно глухая, то ли живёт принципом «ну демон и демон, что поделаешь» и не хочет нарываться. И очередной раз вздохнув, глаза Ади заботливо нежно прикрыли крупные ладони и демон ни секунды не мешкаясь узнал любовника, ведь чьи-чьи, а вечно ловкие ладошки Сэми он всегда узнает. — Ты хочешь отвлечь меня от учёбы? Это как-то не по-ангельски, — усмехнулся Ади, но он лишь ощутил, как Сэми наклонился к его уху. — Почему ты мне не помог?— не помог? — Почему тебя не было рядом, когда он убил меня?— убил? — Из-за тебя я умер! — из-за Ади? — Из-за тебя. Из-за тебя. Из-за тебя. ПОМОГИ. МНЕ. Демон лишь вскакивает с постели и вскрикивает имя ангела, не успевая отдышаться, и лишь потом ощущает холод мокрой спиной. Новый сосед подрывается от испуга, а потом, поняв, что это очередной кошмар демона, лёг обратно, пробурчав что-то мерзкое и чересчур наглое. Демон в любой ситуации ответил бы на это, но сейчас всё, что он хотел, это отдышаться и больше никогда не чувствовать сонливости. Ибо кошмары, что еженочно его посещают, сведут его разве что в психбольницу. Сыворотка медсестрички ни черта не помогала, сны легче не становились, всё осталось на том же уровне: его ангелочек Сэми всё так же молит о помощи словно с «того» света. Которого, конечно, не существует. …Мими и Вики лишний раз стараются друга не беспокоить, вот только совершенно не понятно, становится ли ему легче. Он говорит, что это пережил, что всё хорошо, вот только огромные синяки под глазами, провал за провалом на учёбе и осыпающиеся перья на крыльях совершенно не утешают девушек. А Ади тяжело: он не хочет куда либо двигаться по карьерной лестнице, не хочет видеть все эти рожи изо дня день, ведь какой это всё имеет смысл, если нет рядом родных глаз? Серых, словно пасмурное небо, которое так любит разглядывать демонёнок, с оттенком зелёной, свежекошенной травы, и этот контраст сводил его с ума до того момента. Рокового момента. Выпускной бал кажется театром откровенно херовых актёров: все улыбаются, подливают спиртное в сок, пока не видят учителя (прям как людишки), звонко смеются, и словно никто не замечает кошмара, происходящего вокруг, откровенного пиздеца. Никто словно не боится за свою жизнь, никто и не думает, что будет завтра. Впрочем, как и Ади, так как он не видит в этом банального смысла. Ади хочет заснуть, заснуть так, чтобы его последним сном была улыбка любимого, а не его мольба о помощи. — Ади, — Вики осторожно касается его плеча. В её глазах искренне беспокойство, за которое Ади в очередной раз её благодарит. Наверное, факт того, что они оба потеряли близких людей, их очень духовно сблизил, они читали друг друга по глазам. — Ты смотришь в одну точку уже минут пятнадцать. Может, выпьешь? Мими недавно выполняла задание в Токио, принесла хорошее сакэ. — Нет, спасибо. Оставь меня. И, подняв глаза, Ади всё ещё надеется увидеть его, ищет глазами и вспоминает его очаровательный белый смокинг. Как хорошо бы он сидел на его ангелочке. Но он не найдёт. Найдёт лишь в кошмарах, где Сэми из раза в раз бьют, вырывают крылья, где он умирает прямо на его руках и, что самое отвратительное, Ади не способен что-либо сделать. Он лишь просыпается в агонии и слезах, в импульсивном желании выйти прямо сейчас в окно, тихо, чтобы даже надоедливый и бесящий сосед не слышал. Но здравый смысл отрезвляет — чего этим добьётся Ади? Сэми бы не хотел такого конца для любимого. — Я мечтал пройти с ним вечность, — шепчет Ади, как только Вики разворачивается, и тем самым останавливает её. Она в очередной раз касается его рыжих прядей, легонько приобнимает. — Просыпаться и видеть первым делом его, — Уокер молчит, но Ади и не продолжает. — Сколько ты не спал? — он не отвечает: не хочет. — Эта вечеринка словно цирк уродов. Я к Сэми. Он разворачивается и уходит на могилку к возлюбленному, на которой в очередной раз произносит слова любви. И в который раз надеется услышать хоть какой-то ответ. Но прямо на его глазах прорастает василёк. Маленький и аккуратный, как и сам Сэми. И Ади утопает в собственных слезах то ли от горя, то ли от какой-то печальной радости.