обратная сторона личности

      Ему не нужно было со всей силы падать на колени. От неприятных ощущений хочется кричать. А ещё и застрелиться на месте охота оттого, что, кажется, весь университет наблюдает за тем, как самый опасный старшекурсник унижается перед обычным первокурсником.       Почти все студенты университета Хансо знали о Ким Ёнджо. Знали, что с ним лучше не пересекаться, не смотреть на него, не дышать в его сторону, никогда не занимать его любимое место в аудитории. Иначе либо зубов недосчитаешься, либо сляжешь в больницу на неделю. Опасный парень. Под его крылом была целая компания таких же юношей, что бесстыдно отбирали деньги у младших себе на обеды или прочие карманные расходы.       Сколько раз Ким устраивал бои без правил за южным корпусом - не сосчитать. И вечно он выходил победителем. Кажется, никого не волновало, что всё это остаётся безнаказанным в любом случае. А ведь из-за его подстав были отчислены больше двух десятков студентов. Красиво выходить из любой ситуации - вот, что Ёнджо умел лучше всего.       Так могло продолжаться вплоть до его выпуска. Если бы не одно "но". Одно прекрасное, милое, очаровательное "но" под именем Ё Хванун.       Их первую встречу Ёнджо не забудет никогда. Очередная жертва - первокурсник с факультета психологии. Пара несильных ударов в живот - и тот уже подняться с земли не может. Что случилось? Не дал списать вовремя. Ёнджо стоит вплотную к парню с уже разбитой в кровь губой, трясущимися руками, коими тот пытается защитить лицо от очередного удара. "Лежачего не бьют"? Кто такое сказал? Ким садится на корточки и хватает бедного парня за прядь волос, заставляя того взглянуть ему в глаза.       - Ну, чего? Долго мне ещё с тобой возиться? - а тот молчит. Даже не спешит отвечать. Это выбешивает ещё сильнее.       Пока все наблюдают за разборкой, кто-то отчаянно пробирается сквозь сплошной "забор" из студентов вокруг поля боя. Ещё один первокурсник буквально подбегает к дерущимся (точнее нападающему и отчаянно защищающемуся) и со всей силы отталкивает старшего. Тот теряет равновесие из-за неустойчивой позы и валится на землю с невероятным удивлением на лице. "Кто вообще посмел влезть? Кто этот бессмертный?" - крутится в его голове. А по толпе наблюдающих волной проносится гул, кто-то шепчется, предполагая, что же случится дальше.       - Вставай. Вставай скорее и уходи, - младшекурсник тянет пострадавшего за руку, помогая подняться на ноги.       Его слушаются. Под пристальными взглядами других студентов жертва издевательств сбегает. А Хванун молча наблюдает за тем, как Ким поднимается на ноги, отряхивая чёрные джинсы от пыли и грязи. Они встречаются взглядами. Но Ёнджо почему-то сначала не видит в глазах Ё ни капли страха или сомнения.       - Ты чего припёрся, мелкий? По лицу хочешь, как и он? - Ёнджо хватает младшего за капюшон толстовки сбоку и с силой дёргает на себя, - Ты вообще знаешь, кто я? Ты вообще в курсе, что я могу с тобой сейчас сделать?       Хванун всё ещё старается выглядеть сильным, но слёзы, что потихоньку скапливаются в уголках его глаз, скрывать почти невозможно. Чтобы защититься, младший хватается за ткань футболки на груди Кима, делая вид, что тоже готовится ударить. Но Ёнджо осознаёт, что залип. И всё из-за этих чёртовых испуганных глаз. Испуганных, но невероятно красивых. Он слышит стук своего сердца, в ушах пульсирует. Даже сил держать младшего больше нет.       Хванун чувствует, что противник даёт слабину, и решает, что этим стоит воспользоваться. Резко убирает руку старшего от себя и толкает того в грудь так сильно, как только может, что Ёнджо даже назад на полшага отходит.       - Я не разрешаю тебе трогать моих друзей! Ты слышишь? - последнее, что помнит Ёнджо из того дня. А Хванун забирает с земли свой рюкзак, брошенный там несколькими минутами ранее, и просто уходит, даже не обернувшись ни разу.       Из-за Хвануна Ёнджо поссорился со многими людьми, послал куда подальше одного из самых близких друзей. А за что? Да за обычную на первый взгляд шутку в сторону Хвануна. За любое слово или замечание насчёт Ё или самого Кима, его друзья могли с лёгкостью получить подзатыльник (если повезёт) или пару синяков. Ёнджо мог издеваться над кем угодно, но только не над своим маленьким любителем шоколадного мороженого и розовых толстовок. Ё Хванун был для Кима каким-то особенно необычным.       - Таких людей в мире больше нет. Все друг на друга похожи, но он какой-то другой, - он говорил это постоянно, потому что из раза в раз в этом убеждался.       Ёнджо не любил стараться. Но для Хвануна он всегда был заботливым и милым старшеньким. Если дождь внезапно польёт, а Ун зонтик дома оставил - Ким уже тут как тут, предлагает до дома проводить. Но Хванун лишь забирает предложенный зонт и после короткого "нет" с улыбкой уходит. И чего Киму стоило однажды подстроить всё так, чтобы оказаться с Ё один на один в туалете, поставив на стрёме своих друзей, чтобы никто не зашёл. А всё это было лишь для того, чтобы признаться в чувствах. В своих непонятно откуда появившихся чувствах к этому милому маленькому мальчику, что так любил грубить Ёнджо в любой ситуации, чтобы тот отстал поскорее. Но действовало это в точности до наоборот. Появлялось больше энтузиазма бегать за Хвануном и всей душой и силами отдаваться попыткам красиво признаться.       Частые драки за южным корпусом прекратились вовсе. Ёнджо погряз в своей первой, искренней, но, вроде как, безответной любви. Теперь все без исключения знали Ё Хвануна, как того, кто смог управлять самым жестоким студентом университета словно марионеткой. Любая просьба младшего исполнялась любыми возможными и невозможными способами. Ёнджо устал. Теперь он не мог спать ночами, не мог есть, потому что от всего тошнило. Каждый день давался с трудом. Каждое утро он просыпался с мыслями, что Хванун снова не с ним, не лежит прямо сейчас рядом, его нельзя обнять, нельзя поцеловать. Нельзя просто притащить его вечером на руках домой, уронить на кровать, тут же раздеть и поиметь в любой позе, что нравится Ё. Да, именно так, как хочется младшему. На свои желания он давно забил. На все, кроме желания сделать Уна своим мальчиком.       Раз в две недели Ким как по расписанию клал какой-нибудь милый подарок в личный шкафчик Хвануна, перед этим как шпион пробираясь в аудиторию их куратора, чтобы украсть на время запасной ключ. Это было не менее опасно, чем в драке случайно ударить преподавателя. Но Ёнджо делал. Делал всё, чтобы Хванун улыбался. И, о боже, насколько сам старшекурсник был счастлив, когда, открыв утром свой шкафчик, нашёл там футболку, точно такую же, как у Ё, только на несколько размеров больше. А сверху ещё и записка. " Так уж и быть, давай носить что-то парное" - всё, что было в ней написано.       Но этот день отличался от всех предыдущих. Сдавливающая боль в груди стала просто невыносимой. Ёнджо буквально перестаёт дышать, лишь краем глаза замечая Хвануна в другом конце коридора. Этот цвет кожи, как у фарфоровой куклы, розово-персиковые губы, что так хочется попробовать на вкус, улыбка, сжигающая всё внутри Кима не то что до пепла, а в мелкую пыль. Снова розовая толстовка, снова эти узкие джинсы, снова нежные пальчики держат в руках милую тетрадку с котиками. Киму от боли хочется умереть. Вот прямо сейчас. Чтобы больше никогда не мучиться, никогда ничего подобного не чувствовать.       Хванун подходит всё ближе и ближе, но упорно делает вид, что не замечает Ёнджо. А последний окончательно теряет терпение. Хватает за руку и с силой тащит младшего за собой, прямиком за южный корпус, на место разборок. Он молится всем богам, чтобы за ними никто не пошёл. Но зря. Слишком наивно было предполагать, что никому не захочется сунуть нос в чужие дела, поинтересоваться, что же происходит.       Хванун стоит и молчит, не понимая, что вообще происходит. А Ёнджо физически не выдерживает этой боли в груди, того отчаяния, в котором он живёт уже три чёртовых месяца. Просто без сил падает на колени, смотря снизу-вверх испуганно и умоляюще. Теперь его не заботит грязь на джинсах как тогда, в первую их встречу, ему не хочется никого избить. Ну, разве что себя.       - Уни... Пожалуйста. Я ради тебя сейчас делаю это, - Ёнджо боковым зрением видит всех, кто собрался, всех, кто снимает происходящее на телефон и, скорее всего, выложит это в закрытую группу универа, чтобы поиздеваться, - Я тебя умоляю. Я сделаю всё, что ты только пожелаешь. Пожалуйста... Хватит меня мучить. Я устал, Хванун. Ты слышишь?       Первокурсник садится на корточки перед ним, улыбаясь отчасти как-то издевательски. Обратная картина. Ёнджо вспоминает, как сидел абсолютно так же перед избитыми и униженными студентами. А теперь он сам наступил на эти грабли. Теперь сам готов унижаться перед этим невероятно прекрасным человеком хоть до конца жизни.       - Ну, что? Приятно тебе стоять в грязи на коленях? Нравится? - старший сначала будто ничего не слышит, но спустя время опускает глаза. Стыдно, - Им тоже было больно. Так же больно, Ёнджо.       Сердцебиение учащается. И так сильно хочется кричать. Но не на Хвануна, не на толпу собравшихся вокруг, а на себя.       - Ты нравишься мне, Ёнджо...       Сердце окончательно останавливается. Старший думает, что ему просто показалось, что это голос в голове путает его специально. Но Хванун подцепляет тонкими пальчиками подбородок Кима, заставляя поднять на него взгляд. Ёнджо не может продолжать дышать. Дыхание перехватывает снова и снова. Хванун слишком красивый. Слишком хочется его. Себе. И навсегда.       - И я буду с тобой, только если ты перестанешь устраивать беспредел. Договорились? - он поднимается на ноги, оставляя Ёнджо в таком состоянии. Не то чтобы ему всё равно. Просто всё уже сказано. Больше ничего не произойдёт. - Отдышись только, а то того и гляди в обморок грохнешься.       Ё успевает уже отойти на несколько метров, но вдруг поворачивается к старшему, и говорит довольно негромко, но так, чтобы Ким точно его услышал:       - Ты заслужил подарок. Позвони мне, номер-то у тебя точно есть. До вечера, Ромео.

***

      Сколько же было и будет подобных историй... Не зря говорят: в тихом омуте черти водятся. Так и есть. Хванун всегда осознавал, что хорошо умеет скрывать себя настоящего. Не то чтобы весь его образ был наигранным. Нет, конечно. Он и правда милый ребёнок, который может заплакать, если ему сделают замечание, который боится всего, если оказывается в незнакомом месте среди незнакомых людей. Но только намекни, что у него есть хоть капля власти - и наступит конец. Конец его милой стороне. А на трон сядет личность наглого и упёртого мальчишки.       Одной из самых опасных черт этой его скрытой личности была развратность. Да, именно в том смысле. Он любил периодически, в тайне от всего мира, когда-нибудь ночью, закрывшись в своей комнате, читать "нехорошие" книжки, смотреть "нехорошие" видео. Никто не знал, какой кошмар творится в его голове. Но Ёнджо... Этот резкий и жестокий парень почему-то притягивал его внимание. Ё даже сам себе честно не может ответить, правда ли в день их первой встречи защищал своего одногруппника. Или же просто хотел обратить внимание Кима на себя.       Единственное, чего Хвануну хотелось - услышать, как Ёнджо умоляюще стонет его имя, прося дать ему хотя бы перевести дыхание. И Ё даже придумал примерный план, чтобы этого добиться.       Хванун приходит к Ёнджо ближе к полуночи. Старший уже собирался спать, когда увидел входящее от младшего с текстом "Извини, что так поздно. Я скоро буду". Ким никак не может расслабиться. Сегодня он так глупо раскрыл свою обратную сторону. Человечную сторону своей души, которую Хванун так ловко достал откуда-то из дальнего уголка его сознания. И как ему это удалось? Он ведь ничего не делал. Просто существовал.       Старшекурсник встречает Хвануна, сильно волнуясь. Ладони подозрительно быстро потеют. Даже перед сессиями такого с ним не бывало. Они располагаются на кухне. А Хванун заводит разговор. Высоким сладким голосом рассказывает что-то о последней прогулке вдоль какой-то маленькой речушки в парке. Ёнджо безусловно интересно, но он не замечает, как отключается от этой реальности, внаглую разглядывая шею младшего, тонкие запястья, изящные кисти рук, худенькие ноги, что хорошо видны, потому что Хванун решил надеть шорты.       Ёнджо всем видом показывает, будто вслушивается в каждое слово и отслеживает нить разговора, изредка поддакивая и кивая. А сам, как бы невзначай, кладёт руку на колено Ё. А чувствует ли первокурсник, насколько сильно трясётся рука, слышит ли слишком частые и громкие удары сердца Кима? Вот что интересно.       Смотря в глаза Хвануна, Ёнджо потихоньку заводит руку под ткань, медленно скользя пальцами по коже бедра младшего. А тот всё замечает: каждое, даже незначительное движение глаз старшего, каждый вздох. Ким медленно наклоняется ближе, когда Ё замолкает. Никто не сопротивляется. Оба поддаются влечению. Хванун знал, что так и будет. Он помнит всё, что задумал. И скоро его план воплотится в жизнь, сопровождаясь кучей чувств и эмоций.       Ёнджо осторожно целует в губы. Так осторожно, будто ведёт хорошо заточенным карандашом линию по тончайшей бумаге, да ещё и на весу. Хванун кажется хрупким и невинным. Забирает остатки сердца Кима. Точнее пепла, что от него остался. Ёнджо готов отдать младшему даже свою душу. Всё отдать. Всего себя без остатка. И весь этот мир, чего бы он ни попросил. Странно осознавать, что сегодня он вот так вот бережно сминает губы Уна своими, а завтра пойдет разбивать на заднем дворе южного корпуса лица противников в кровь. Или всё-таки не пойдёт?       Хванун делает неожиданный шаг. Проникает языком в рот старшего, заставляя того выдохнуть оставшийся воздух. Раз касание, два касание, третье, четвёртое... Ёнджо не верит, что это происходит. А Хванун наслаждается видом. Ким Ёнджо. Смешно сказать, но чёртов Ким Ёнджо - гроза всех преподавателей и младшекурсников - прямо сейчас теряет дыхание, сердцебиение и дар речи из-за обычного милого парня, коих пруд пруди в университете. Но почему именно Хванун? А кто бы знал.       Ким уже давно водит пальцами по коже Уна под шортами, по внутренней части бедра, даже по ягодице. Но Хванун его останавливает, чуть толкая в грудь.       - Подожди, давай не так быстро, - он прикрывает глаза, подаваясь вперёд, снова припадая к губам старшекурсника. Ему нравится. Нравится чувствовать сильные тёплые руки Кима на своей тонкой талии. Он тихо стонет в поцелуй, а сам в отместку, еле касаясь, проводит пальцами по члену Ёнджо, спрятанному пока под тканью нижнего белья и джинсов.       - Говоришь "давай не быстро", а делаешь вот так, - отрываясь от губ младшего, с неким непониманием произносит Ким, - Я же не собака какая-то...       - Я просто проверяю твою выдержку, сладкий, - шепчет Ё старшему, чуть приподнимаясь со стула, - Я не хочу быть изнасилованным. Если я скажу "нет", значит я хочу остановиться. Понимаешь? - в ответ Ёнджо кивает несколько раз, - Я не боюсь тебя. Просто хочу убедиться, что ты хороший мальчик.       - Почему же "мальчик"? - старший игриво облизывает губы, после чего целует куда-то в основание шеи.       - Это начальный набор, Ён-и... Может, буду звать тебя папочкой. Зависит от того, как ты трахнешь меня сегодня, - он кладёт руку на шею Кима и наклоняется ближе. Его заинтересовали ключицы старшего. Ё целует осторожно несколько раз, вводя парня в заблуждение, после чего оставляет первый за эту ночь засос.       Ёнджо старается скорее избавиться от одежды Хвануна, а сам Ё играет в обратную сторону. Дразнится, застёгивая недавно расстёгнутую молнию на своих шортах.       - Хочешь взять меня на обеденном столе? Звучит интересно, - Хванун издевательски улыбается, стягивая с себя футболку.       Кима и правда долго уговаривать не приходится. Он укладывает Уна прямо на столешницу, благо там ничего не стоит никогда. Ведёт свой след из поцелуев по щеке, по шее, груди, животу, на бедро и возвращается к губам, стараясь зацеловать их до ярко-красного цвета. И у него получается. Возбуждение чувствуется куда сильнее, чем Хванун мог предположить.       - Стой. Я хочу сделать кое-что, - Ё быстренько слезает со стола и указывает на стул, на котором совсем недавно сидел Ким, - Садись. И закрывай глаза.       Ёнджо слушается. Делает всё, как велит ему Хванун. И почему-то обоим нравится эта резкая смена ролей. Ким опускает веки, шумно выдыхая, примерно представляя, что случится дальше. Он слышит характерный звук расстёгивающейся молнии и понимает - это на его джинсах. А как же иначе? На Ё кроме нижнего белья уже давно ничего нет. Глаза распахиваются сами собой, когда Хванун, стоя на коленях перед старшекурсником, оттягивает резинку его боксеров и проводит пальцами по всей длине члена. Хванун быстро замечает на себе заинтересованный взгляд.       - У тебя только одно задание сейчас. Не трогай меня руками. Выдержишь - я весь твой на эту ночь.       Ёнджо шепчет "да-да-да", уже чувствуя подступающую волну дрожи. Прикрывает рот рукой, чуть раздвигая ноги для удобства. А Хванун времени зря не теряет. Смачивает слюной пальцы и, смотря прямо на лицо Кима, обхватив член влажными пальцами, проводит по всей длине несколько раз. Ёнджо со стоном выдыхает, одной рукой берётся за край стула, сжимая его со всей силы. Старший откидывает голову назад, снова зажмуриваясь.       А Ё пользуется ситуацией и, недолго думая, берёт в рот. Взять полностью не получается физически, хотя обоих, кажется, и так всё вполне устраивает. Горло Уна для Ёнджо ощущается настолько горячим и узким, что он теряется в мыслях, не хочет ничего больше. Только Хвануна рядом. Он дышит часто и отрывисто, словно пробежал кросс на 10 километров. Закусывает губу снова, снова, снова и снова. Ё не забывает попутно работать языком, чем просто с ума сводит старшего. Тот не может сдерживать частые тихие стоны. Постоянно шепчет имя младшего, в мыслях называя его лучшим из лучших. А для него теперь нет ничего правдивее этого. Губа искусана до крови аж в двух местах. Ему дико хочется запустить пальцы в волосы Уна, притянуть ближе. Но, черт возьми, нельзя.       - Всё... Хванун, я всё... - через силу проговаривает Ёнджо сдавливая пальцами край стула всё сильнее.       Хванун успевает отстраниться, давая Киму, наконец, кончить. Последний откидывается на спинку стула, пытаясь привести дыхание в норму, чтобы сделать младшему комплимент. Но первокурсник как всегда работает на опережение. Берёт Ёнджо за руку и тянет на себя, чтобы он поднялся на ноги.       - Ты чего, зай, что-то случилось? - Ким всё же встаёт со своего места, наблюдая за немного смущенным лицом младшего       - Я поспешил с выводами. На столе... больно лежать. Давай в кровати? - властного тона в голосе больше и капли нет. Ё смотрит таким застенчивым детским взглядом снизу-вверх, из-за чего Ёнджо непроизвольно нервно сглатывает, - Пойдё-ё-ём, - хнычет Ун, дёргая старшего за руку, замечая, что он опять залип.       Ким усмехается и решает воплотить в жизнь немного своих фантазий. Наклоняется и подхватывает Уна на руки, из-за чего тот цепляется за его шею и плечо, как маленький испуганный котёнок. До нужного места Ёнджо доходит за полминуты, если не меньше. Укладывает младшего на кровать, а сам идёт задёрнуть шторы, чтобы с утра яркий свет не разбудил их раньше времени. Ё отползает к изголовью мило путаясь в простынях и одеяле. Ким залезает следом за ним, ставит руки по обе стороны от Хвануна и нависает сверху. Младший обхватывает ногами торс Ёнджо, чтобы быть к нему поближе, чтобы чувствовать тепло его кожи даже сейчас: пока ничего интересного не началось.       - Ты разбиваешь всем лица и ломаешь кости, а со мной такой милый и ласковый... Как это получается? - уголки губ Уна сами собой ползут вверх при виде вроде бы уверенного, но в эту секунду стеснительного старшекурсника.       - Я не могу с тобой по-другому, - он улыбается в ответ, целуя в кончик носа, потом в лоб, щёку и, наконец, в губы.       - Тогда, надеюсь, ты будешь осторожен сейчас, - Ё приподнимается на локтях и тянется к уху Кима, - Это мой второй раз. Я ещё не привык.       Ёнджо снова коротко усмехается. Хванун его и правда умиляет. Как в одном человеке может быть столько удивительного одновременно? Возможно, и сам Ё не знает ответа на этот вопрос.       - Позволишь... Я сам себя растяну, ладно? - младший не даёт парню ответить, целует того в губы, будто пытаясь загладить вину за то, что не может позволить старшему поучаствовать в процессе.       Но Ёнджо не расстроен. Он ждал этого дня больше трёх месяцев. Он просыпался каждое утро с дикой болью в груди, точно зная, что Хванун снова скажет "нет". И каждый раз во время разговоров с Ё, он воображал себе, что этот голос стонет его имя, прося большего. А теперь... всё, о чём он так давно мечтал, у него есть. И пусть младший делает всё так, как ему удобнее. Пусть даже в первое время руководит процессом, если для него так спокойнее.       Хванун довольно быстро справляется с тем, что взял на себя. За четыре недолгих поцелуя. Ёнджо оставляет несколько засосов на шее, забывая о том, что днём их обоих ждут на парах. А такое только водолазкой прикрыть можно. Младший тоже всё прекрасно понимает, но ему сейчас слишком хорошо, чтобы тратить время на незначительные глупости.       Ё продолжает лежать на спине. Ему всё нравится. А Ёнджо на всё согласен. Хванун хорош в любом случае, в любой позе и в любое время. Старший берет за талию, пододвигая первокурсника к себе ближе. О, господи, этот вид... Дыхание снова перехватывает. Сказал бы Киму кто-то, что он будет вот так нависать над растрёпанным, запыхавшимся и раскрасневшимся Хвануном - он бы ни на грамм не поверил. А теперь вот он - его мальчик - лежит перед ним с разведёнными ногами и просит поиметь его как можно скорее. Картина маслом.       - Давай... Давай быстрее, - хнычет младший чуть дёргая бёдрами. Ёнджо сводил его с ума. Эта улыбка, эти глаза... это тело, в конце концов. Всё было таким красивым и интересным для Уна. Он просто не мог думать ни о чём на свете, кроме того, что его прямо сейчас целует парень мечты. Хванун увидел его настоящий характер, смог показать свету настоящего Ёнджо. Без маски жестокости и похуизма.       Ким первый раз входит медленно, но постепенно набирает темп, чтобы младший успел привыкнуть к заполненности и не испытывал сильного дискомфорта. А у Хвануна окончательно сносит крышу. Он хватается сначала за плечи старшего, но спустя время цепляется за спину, потому что так удобнее. Ё подстраивается под темп и сам двигается навстречу, заставляя Ёнджо улыбнуться. И эта улыбка почему-то успокаивает их обоих.       - Ёнджо... Быстрее. Пожалуйста, быстрее, - он непроизвольно оставляет небольшие царапины на спине старшего от сильного напряжения и думает, что лучше бы постриг ногти перед уходом из дома, а то этот шикарный маникюр сейчас вообще не к месту. В следующий раз Ё так и сделает.       Старший слушается, исполняет все желания Хвануна. Как и всегда. Ему нравится слышать это тихое и милое "спасибо", видеть, как младший всего себя отдаёт происходящему, запрокидывает голову назад, выгибаясь в пояснице. Ёнджо прекрасно знает, чего Уну не хватает именно сейчас. Он проводит по члену младшего сначала просто пальцами, но после берёт в ладонь, подгоняя свои движения рукой под общий темп.       - Ёнджо, ты... - он не в состоянии закончить фразу, снова стонет, откидываясь на подушки, хватаясь за них пальцами.       Но Ким припоминает сам себе, что хотел напакостить младшему за ранее установленные запреты. Как только ему начинает казаться, что Хванун уже близок к разрядке, он резко замедляется, а спустя пару мгновений и вовсе останавливается, целуя Ё в шею для отвлечения.       - Нет, нет, нет, нет... - скороговоркой выдаёт Ун, делая всем телом пару волнообразных движений, чтобы не лишиться рассудка прямо в эту секунду, - Ёнджо, пожалуйста!       Этот умоляющий взгляд потерявшегося щеночка Ким выдержать не может. Он идёт на поводу у эмоций и продолжает двигаться, но уже не так резко, как раньше. А Хванун явно уже хочет заканчивать. Каждый выдох теперь сопровождается стоном. Оба уже изрядно вымотались, хочется упасть на кровать и уснуть. Прямо сейчас. А у младшего появляется неожиданная идея.       - Ёнджо... постой, подожди секунду, - он приподнимается на локтях и встречается взглядами со старшекурсником, - Давай сменим позу? Я уже почти всё, а ты, наверное, устал в таком положении долго находиться.       - Мне лечь? - Ёнджо выходит медленно и отстраняется, зачёсывая пальцами назад прикрывающую глаза чёлку.       Хванун в ответ молча кивает, освобождая немного места для старшего. А после усаживается на его бёдра, упираясь руками в грудь Кима. Ё почти всё делает сам. Явно видно, что, хоть он и вырубается от усталости, но остатки сил готов потратить, лишь бы довести начатое до победного конца. Победного для них обоих.       Темп становится всё размеренней. Глаза Хвануна потихоньку начинают слипаться. Он всё продолжает двигаться, хотя кончил ещё пару минут назад. Ему оставалось лишь помочь Ёнджо и всё. Можно было бы сказать пару милых слов друг другу и уснуть, обнявшись. Ун уже работает мышцами, сжимая член внутри, чем вынуждает Кима снова кусать свои губы и сжимать пальцами бёдра младшего.       - Ты сейчас уснёшь прям в таком положении, - говорит Ёнджо, смотря на парня немного обеспокоенно, - Я почти всё. Слезай.       Ким завершает дело, помогая себе рукой, потому что сил нет смотреть на дико трясущиеся от усталости руки и колени Уна, на то, как младший не может отдышаться и буквально валится на Ёнджо.       - Я сейчас вернусь, - Ким целует младшего в немного мокрый от пота лоб, убирая ладонью светлые волосы, слезает с кровати и уходит, видимо, выкинуть использованные салфетки и прочее.       Хванун же лежит, смотря в потолок и почти не моргая. Неужели он решился на это? Неужели Ёнджо и правда так хорош, как он и думал? Старший возвращается довольно быстро, принося с собой стакан воды.       - Это тебе, держи, - он садится на край, осторожно протягивая Хвануну принесенную воду, - Ты так старался... Понравилось?       - Ты думаешь, я бы стал стараться, если бы мне не нравилось? - Ё заливается звонким смехом, а Ёнджо лишь улыбается, смотря на этого ребёнка, - Надеюсь, ещё повторим. Например, в ванной, - он задумчиво смотрит куда-то в сторону, отпивая жидкость из стакана.       - Ага. А как только мы начнём, ты скажешь: "Тут так холодно! Пойдём в кроватку"… Шутка, шутка! Это просто шутка, - он еле успевает увернуться от несильного удара по плечу, - А мы ведь теперь, ну... встречаемся?       - Конечно, - выдаёт младший, не задумываясь ни на секунду, - Кстати, знаешь, что странно?       - Что же? - Ёнджо залезает с ногами на кровать и садится поудобнее, чтобы выслушать Ё.       - Я однажды подслушал ваш разговор с друзьями в столовой... Ты там говорил что-то типа: "Я его выебу так, что он с утра ходить не сможет", - Хванун пародирует речь Кима, довольно забавно жестикулируя и гримасничая, - А этой ночью ты был не опаснее котёнка. Что-то не складывается.       - Блин, ты... слышал это. Боже, - старший прячет лицо в ладонях облокачиваясь на собственные ноги, - Это... Я даже не знаю, как объяснить...       - Ты мило смущаешься, - Ё подползает ближе и бесцеремонно треплет по волосам, а Ёнджо даже руки от лица убирает от неожиданности, - Я тебя люблю, Ён-и... Ты мне очень нравишься.       - Ты мне тоже, - парень притягивает младшего к себе, чтобы нежно поцеловать в покрасневшую щёку, а после - обнимает за плечи, прижимая к груди.       Снова эти приятные касания, кожа о кожу. Хвануну было так холодно, пока старший отходил на кухню, из открытого окна сильно поддувало. А в объятиях он чувствовал себя уютно, будто всё так и должно было быть изначально.       Ёнджо плохо помнит, как они уснули. Но проснулся он первым, где-то в половине двенадцатого. Происходящее ночью показалось сном. Почему-то Ким был уверен, что всё осталось как прежде. Снова он пойдёт в университет в одиночку, снова будет издалека наблюдать за милым первокурсником, представляя, насколько изменилась бы его жизнь, будь Хванун его парнем.       От долгих размышлений старшего отрывает маленькая тёплая рука, что вылезает из-под одеяла и цепляется за предплечье Кима. Хванун всё ещё спит, спрятавшись от утренней прохлады под одеялом, из-за чего он и оставался незамеченным всё это время. Вид спящего Уна заставляет сердце Ёнджо забиться в несколько раз быстрее. Последний пробирается рукой под одеяло, пытаясь обнять рядом лежащего парня.       "Без одежды? Стоп, это был не сон?" - старшего клинит, он боится пошевелиться, вдруг нарушит эту спокойную милую атмосферу. Спустя пару минут Ёнджо перестаёт так сильно беспокоиться, гладит Хвануна по щеке, наблюдая за его чуть подрагивающими ресницами. И, похоже, он так и продолжит разглядывать любимые черты лица до тех пор, пока младший не проснётся.