Янка - собака детства

      Мне было тринадцать, когда я впервые увидела Янку. Одним уютным снежным вечером, я сидела в кресле с книгой. Меня клонило в сон, строчки расплывались перед глазами, и реальность постепенно смешивалась с фантазиями засыпающего сознания. Перед тем, как провалиться в сладкую дрёму, я вдруг услышала, как поворачивается ключ в замочной скважине входной двери. Сон нехотя сошел на нет. Я встала с кресла и вышла в коридор. Замок щелкнул, и дверь медленно открылась, впуская внутрь хлопья пушистого снега и большую плотную фигуру. Это папа пришёл с работы. Так как никого более не ожидалось, он снова закрыл дверь на замок. Папа повернулся ко мне, улыбаясь, как маленький мальчик. Я тоже улыбнулась, обрадованная его приходом и слегка непонимающая причину его радости. Он больше не мог молчать, и, переполненный счастьем, сказал: — Женя, я тебе счастье принёс! Я немного растерялась от этих слов, поэтому спросила: — Нуу, и где же оно — счастье? После этих слов он расстегнул куртку, и оттуда показался розовый мокрый нос. Спустя мгновение показалось вихрастая голова — и вот я смотрю прямо на морду удивленного щенка. Собака посмотрела на меня и, видимо, начала барахтаться в куртке у папы, потому, что он отпустил ее на деревянный пол прихожей. Я села на корточки и, немного с опаской, положила руку щену на голову. Собака посмотрела на меня и начала тереться о мою ладонь, виляя хвостом. Вдруг, она встала на задние лапы, передними оперевшись на мои колени. Животинка начала облизывать мое лицо, поэтому я, улыбаясь отворачивалась от ее липкого языка. — Я её Янкой назвал, потому, что она больше всего похожа на Янку, мне так кажется. Но ты можешь по другому назвать, если хочешь. — папа начал снимать с себя тяжёлую зимнюю одежду, и на глазах становиться менее громоздким. — Нет, Янка в самый раз, — я посмотрела на загорелое веснушчатое лицо своего отца, в его карие глаза, и сказала: — Спасибо, пап, она потрясающая! — Всё для моего волчонка. — он снова улыбнулся, и я крепко обняла его.

***

      Помнится, весь оставшийся вечер был потрачен на мытьё и уход за Янкой. Будучи щенком дворняги, она была вся грязная и в сухом репейнике. Также я постирала папины куртку и кофту, запачканные грязными лапами. После ванных процедур Янка из грязно-желтой превратилась в золотистую приятно пахнущую собачку. После, я накормила её сосисками, ведь у нас не было корма. Она с удовольствием уплела шесть штук! Но для собаки не жалко. Папа в это время пил чай и, посмеиваясь, смотрел на всё это представление. Забавным ему это показалось потому, что Янка то и дело отряхивалась во время принятия ванны, обрызгивая все вокруг то грязью, то мыльной пеной. А во время еды чавкала, словно ест первый раз в своей жизни. Тем не менее, она оказалась очень милой и дружелюбной собакой, мне в радость было хлопотать над ней. Ближе к одиннадцати вечера, я закончила с этими хлопотами и почувствовала приятную усталость. Я зашла в кухню и села напротив папы, читающего какую-то книгу из жанра «наука и техника». Он сидел, опершись спиной о холодильник и поджав одну ногу. Его брови были нахмурены, а на лбу образовалась складка. Видимо, в книге попалась трудная для понимания тема, над которой он думал. Тем не менее, я, сев в позу лотоса на табуретке, отвлекла его вопросом: — А где ты нашел Яночку? Его взгляд тут же направился на меня, лицо расслабилось и лёгкая улыбка тронула губы: — Рабочие возле гаражей нашли собачье гнездо. Там была кучка щенков, а мамки не было. Видно, они там давно сидели, потому, что были замёрзшие, вялые, а один даже и не шевелился, — на этих словах он стал серьезным: — В итоге, мы их всех забрали, кто себе, кто в приют. Я Янку выбрал, потому, что она сама ко мне подошла. Что же, получается, теперь мы — Янкина новая семья. Наверное, она теперь мне как сестрёнка. Эта приятная мысль вызвала у меня улыбку. Я пожелала папе спокойной ночи и отправилась спать на второй этаж. По дороге я подхватила Янку и, поднявшись в свою комнату, опустила ее на палас. Комнату «моей» полностью назвать было нельзя. Это был больше чердак со старой затхлой мебелью, кипами пыльных бумаг, а также подвешенными под потолком сушеными лисичками. Но, за годы пребывания здесь, я оборудовала место под себя. Старый матрас стал моей постелью со стёганым одеялом. Старые новогодние гирлянды были повешены над импровизированной кроватью. Неработающий телевизор был разобран и приспособлен под полку с цветами и книгами. Рядом с постелью я постелила плед, чтобы на нем смогла спать Янка. Я переоделась в старую папину водолазку и залезла под одеяло. Над головой включила гирлянды, чтобы было хоть немного света, и выключила струю лампу под потолком. Янка свернулась в бублик на своем импровизированном лежбище. Я посмотрела на неё и улыбнулась, думая о том, что это самый прекрасный вечер в моей жизни. Гирлянды медленно перемигивались красными и зелёными лампочками, окрашивая часть комнаты в приятные приглушённые цвета, и медленно провалилась в сон.