Трудовые будни девятого отряда, часть 6. Холодные камни

      …Боль была везде. Незримым, неощутимым, но никакими способами неснимаемым одеялом она накрывала с головой, мешала дышать, давила и топила в нестерпимо жарких объятиях… и спасения от неё не было, Шухей пробовал, ничего не помогало. Единственное, чего удалось добиться от собственного совершенно никчёмного сейчас тела — чуточку, совсем немножко приоткрыть глаза. Не то, чтобы данный факт принёс особые изменения, тёмно-серые, теряющиеся во мгле камни пещерного «потолка» в принципе не были жизнеутверждающим зрелищем, но то, что он сумел разлепить словно намертво отяжелевшие веки, не могло не радовать.       Ради Первого меча, он радуется, что осилил приоткрыть глаза… жуть какая. — Да твою же через ножны… Шу, угомонись, а? — простонал откуда-то неподалёку его обычно неунывающий занпакто. Голос Казешини, всегда язвительно-ядовитый, прозвучал настолько слабо, что Хисаги с трудом удержался, чтобы не поковырять пальцем в ухе — не то, чтобы у него были силы поднять руку, но всё же… — Что за неуёмный шинигами мне попался… — Ты… ты в порядке, Шини? Странновато звучишь… — еле слышно прохрипел лейтенант. — Спасибо, мы с тобой вообще звучим, — прозвучало так тихо и непривычно миролюбиво для его неистового меча, что Шухей невольно напрягся. — Шини!!! Ты… а ты где?.. — Как хочется тебе в рифму ответить, знал бы кто, — чуть громче пробормотал его неуёмный клинок. — Аж лезвие чешется от соблазна… Ответ «везде» устроит? — Нет! — почти рыкнул фукутайчо, теряя терпение. — Хватит нести чушь, вылазь уже! — Откуда? — а вот смех у Казешини не поменялся ни капли, тот же ехидно-скрежещущий, что и был. — В данной ситуации логичнее наоборот, не находишь? — Ч-чего?.. — растерялся Шухей. — Главза разуй, бестолочь, — посоветовал доносящийся словно отовсюду одновременно голос.       Мда… не заметить, что провалился в собственное сознание и на полном серьёзе ожидать, что откроешь глаза в реале — молодец, Хисаги-фукутайчо, ничего не скажешь. Лейтенант девятого отряда обнаружил себя сидящим на одном из бесчисленных каменистых утёсов своего внутреннего мира и бесстрастно рассматривал плавно перемещающиеся в тумане под ногами разнокалиберные цепи собственного духовного меча. — Ну, налюбовался? — неласково поинтересовался Ветер Смерти — по-прежнему отовсюду одновременно и не показываясь на глаза. — Шини. — Я полторы сотни лет как Шини. Насмотрелся, спрашиваю? — Нет. Что произошло?.. — Это ты мне скажи, какого меноса произошло! — как всегда с полоборота завёлся его духовный меч. — Ты чуть не сдох, ты в курсе?! — Догадывался… — Ах, дога-а-адывался он!.. Я тебя насилу удержал, идиота кусок! Если бы не капитан со своей бдительностью и не твой дружок с медицинскими техниками, каюк бы нам, без вариантов! — Всё… настолько серьёзно? — неуверенно поинтересовался шинигами.       Из тумана внизу выстрелили несколько цепей, впились в каменистую площадку в метре от сидящего с краю и не шелохнувшего даже бровью Хисаги, потом ещё и ещё… Спустя пару минут рядом с лейтенантом сидел его духовный меч, кутающийся в бесконечные слои цепей вместо своего неизменного шарфа. — А сам ты как думаешь? — с почти прежней язвительностью проскрипел меч, набрасывая на плечо сползающие цепи. Шухей молча помог поправить и расправить тихо звенящие звенья. — Довести шинигами в лейтенантском звании до потери сознания не в бою, да чтоб он ничего вокруг не слышал и не видел — как считаешь, нормально, напарник?       Фукутайчо похолодел. Оказаться обузой собственному капитану во время боевого задания — что может быть постыднее?.. — Да-да, давай, ещё себя накрути! — оборвал занпакто его невесёлые мысли, уже дошедшие до позорного изгнания к меносам собачьим с лейтенантского поста в частности и из отряда в целом. — То-то он и просидел над тобой мало не всю ночь на пару с хозяином Вабиске, чтобы просто выгнать к адъюкасовой матери! Ведь под утро только глаза прикрыл, я-то видел, в отличие от некоторых! — Мугурума-тайчо… — чуть слышно прошептал Шухей. Кажется, его и без того неоплатный счёт перед капитаном возрос до сложновообразимых размеров. — Ради Короля Душ, только не снова!.. — взмолился Казешини, глядя на расплывающегося в широченной улыбке собственного шинигами. — Пощади мои уши, я уже достаточно наслушался дифирамбов про нашего капитана! Эй!..       Но Хисаги было не остановить, и негодующие вопли зажатого в стальных хозяйских объятиях духовного меча пропали втуне… *** — Капитанчик, так куда мы заселяемся? — прозвенел колокольчиком девичий голос под сводами пещеры. Негодующе сузивший глаза Хицугайя медленно выдохнул, прикрывая лицо ладонью. — Мацумото! — рыкнул он на собственного ни капли не смутившегося лейтенанта. — Кто тебя учил вмешиваться в разговор капитанов?! — Но здесь только вы из всего капитанского состава, капитанчик, — изумлённо округлила глаза Рангику. — Остальные снаружи, бойцов инструктируют… насчёт чего, кстати? С чем нам вообще дело иметь предстоит? — С непонятной Пустой хренью, впрочем, как и всегда, — заявил возникший из ниоткуда рядом с руководством десятого отряда Хирако под невольный взвизг лейтенанта и насилу сдержанный явно непечатный комментарий капитана. — В этом плане у нас всё до жути стабильно. А в остальном — Пустой с непонятными способностями и приблизительно известной внешностью и возможные исчезновения реяцу у шинигами. Так что далеко не разбегаемся, держимся друг у друга на виду. Тоуши… Хицугайя-тайчо, все дееспособные снаружи, ждут ваших указаний.       Проглотив явно чуть не сорвавшееся с языка имя мелкого капитанчика, Хирако растянул губы в никогда не надоедающей ему улыбке и, придержав край хаори, прошёл в дальнюю часть пещеры — туда, где размещался девятый отряд, сейчас представленный так невовремя слёгшим лейтенантом. Оставленный присматривать за так и не пришедшим в себя Шухеем рядовой при виде одного из капитанов чётко и без спешки поднялся на ноги и поклонился. — Как он? — тихо поинтересовался Шинджи, внимательно рассматривая спящего больного. — Нестабильно, — неуверенно признался шинигами. — Я пару раз едва капитана не позвал — показалось, что Хисаги-сан в себя приходит. Хорошо, не позвал! В данный конкретный момент фукутайчо вроде как спит. — Дай-то Король Душ, чтобы проснулся в относительно нормальном состоянии! А то знаю я таких, — неопределённый жест рукой был, видимо, призван описать, каких именно. — Подскочат недолеченные, а потом с осложнениями сваливаются… — Типун тебе куда-нибудь с такими пожеланиями, — проворчал Кенсей, возникая буквально из воздуха рядом с приятелем. — Идём, дела не ждут. Боец, если какие изменения будут — Кира вон там, держи его в курсе, — и, не дожидаясь стандартного «Есть, тайчо!», испарился, утаскивая под руку что-то протестующе вякнувшего Хирако. *** — И долго мы так разлёживаться будем? — поинтересовался Шухей у своего духовного меча, лежащего головой у него на коленях. Безмятежно лыбящийся во все клыки Шини неохотно приоткрыл один глаз. — Пока ты в хотя бы относительный порядок не придёшь, — фыркнул он, глядя на недовольно нахмурившегося хозяина. — В самом деле, Шу, чего тебе не сидится-то? Когда ещё возможность такая выдастся? — Пустой этот меня смущает, — поделился фукутайчо. — Что-то в нём нечисто… явно непростой персонаж! — И с чего ты вдруг взял такое? — Да хотя бы с того, что будь он настолько бесхитростен, его бы давно поймали, как ты не понимаешь! — с жаром воскликнул Хисаги. — Что-то мы все явно упускаем, что-то очень важное! ***       Бродить по горным тропинкам во время то и дело сменяющих друг друга дождя и снега — такое себе развлечение. Уставшие до трясущихся рук от постоянного поддержания щитов бойцы ввалились под гостеприимные своды пещеры одной толпой, чтобы неуверенно застыть почти на самом входе.       Над походным футоном Хисаги неспешно шевелилось тихо позвякивающее звеньями облако, состоящее из цепей различного калибра, прямо перед ошалевшими лицами бойцов соткавшееся в легко узнаваемую клыкастую физиономию небезызвестного занпакто. Рядовой, остававшийся охранять лагерь и покой лейтенанта, сидел чуть в стороне и негромко напевал, уставившись остановившимся взглядом в стену и явно стараясь не смотреть на угрожающе шелестящее звеньями нечто у себя за спиной. — …И опять в суете новизны перевалов, привалов Подтверждается мысль — мы с собой её вниз унесём: Трудно петь о горах, до тебя если спето немало, Но труднее не петь, если знаешь, что спето не всё… *       Раздавшиеся в образовавшейся тишине одинокие аплодисменты словно вынудили бойца-дежурного очнуться от полумедитативного состояния, а только что прибывших — встряхнуться и рассмотреть творящееся перед ними безобразие повнимательнее. — Тайчо, — подхватился с камня недавний певец, торопливо кланяясь и даже не пытаясь скрыть радостную улыбку. — Наконец-то! — Хорошая песня, — невозмутимо кивнул капитан. — Доводилось её слышать… и пить с теми, кто её пел. В отряд вернёмся, запишешь мне слова… Докладывай. — За прошедшее время происшествий не было, тайчо, — с готовностью начал дежурный. — Отдыхающая группа в третьем лагере, за углом. Готовая к патрулю — на старте, ждут отмашки… точнее, уже выходят. — А… ЭТО что у тебя за спиной?.. — с намёком ткнул пальцем в странное облако Хирако, не убирая руки с рукояти меча. — Выглядит… ну… я бы сказал, небезопасно! — С ЭТИМ, как ты выразился, я разберусь сам лично, — хмыкнул Мугурума, пристально рассматривая стальной клубок и подмечая какое-то непонятное шевеление с правого края. — Видимо, с Шухеем не всё так просто, как хотелось бы. — Да вы издеваетесь?! — взвыл до этого момента ошарашенно молчавший Хицугайя. — Что такого могло произойти с твоим лейтенантом?!.. — Вот именно это, Тоуширо-кун, он сейчас и выяснит, — встрял Шинджи, мгновенно утаскивая недовольно вякнувшего капитана десятого отряда из-под носа начинающего угрожающе разворачиваться Кенсея. — Это дело девятого отряда, пусть сами разруливают… *** — Ну и что это было вообще? — поинтересовался извертевшийся от любопытства, но так и не попытавшийся сократить дистанцию Хирако у возникшего рядом с ним хмурого и явно чем-то неподдельно взволнованного Кенсея. — Как там твой… — Хреново, — выдохнул капитан девятого отряда и устало обрушился на свёрнутый футон рядом с костром. Принял у подскочившего дежурного тарелку и палочки и опустил голову, словно рассматривая полученную еду. Шинджи знал своего лучшего друга не первый век и просто ждал, когда тот снова заговорит. — У Шухея, оказывается, есть очень давняя травма, способная сильно испортить ему жизнь… — …при недостатке реяцу, да? — договорил вайзард за совсем расстроившегося друга. — М-да… и ведь не деться никуда из этих гор, пока проблему не решим! — То-то и оно, — устало подпёр рукой голову Кенсей, глядя в огонь. Языки пламени отбрасывали тени на его напряжённое лицо. — И его самого отсюда не отправишь, к физической травме добавится его так бесящая меня неуверенность, которую он только недавно начал преодолевать. — И Тоши-кун упёрся рогом, — подытожил Шинджи обговоренную без кенсеева участия ситуацию. — Что делать будешь, Кен? *** — Ну?! — поинтересовался у стального облака с явно виднеющимся на боку очень стилизованным лицом Казешини капитан, небрежным взмахом руки возводя вокруг звуконепроницаемый кокон. Облако дрогнуло и с едва слышным шелестом выпустило из своих недр смущённо опустившего голову занпакто. За его спиной виднелся силуэт лежащего на спине и не реагирующего ни на что лейтенанта. — Доброго вечера, Мугурума-тайчо, — чуть слышно заговорил Ветер Смерти, склоняясь в полном уважения поклоне. — Доброго. Что с Хисаги? — не дал сбить себя с толку вайзард, но всё же стараясь не рычать на чужой клинок. — Утром всё было почти нормально! — Не было, тайчо, — покачал головой духовный меч, всё так же не поднимая глаз. — В норму Шухей придёт нескоро, но мы будем полезны… — Я достаточно знаю своего лейтенанта, бесполезным он быть просто не умеет, — перебил кающийся занпакто Кенсей. — Объясни мне толком, что с ним творится?! — Ответ «устал» вас, конечно же, не удовлетворит?.. — несмело улыбнулся Казешини. — А жаль, это, наверное, самый простой и общий ответ на ваш вопрос… — Так, — нахмурился Мугурума, и занпакто поневоле отодвинулся от полыхнувшей Пустотой реяцу. Капитану стало стыдно — нашёл, на кого злостью дышать. — Извини. Давай по порядку, окей? *** — Что делать буду? — негромко повторил заданный ему вопрос Кенсей. — А как всегда буду. Нас, знаешь ли, не в рабство продали. Так что — служить будем, Шин. И — побеждать.