Прощание

      — Ты ведь веришь, что я не виновата в этом? Пол, ты веришь мне? — её голос переходит в тихий, хриплый шёпот.       Он сидит рядом с ней, в своём любимом кресле, она стоит перед ним на коленях и, кажется, просит прощения. Но это не так: она не сделала того, в чем её хотят обвинить. София аккуратно берёт его за руку, поглаживает тонкими пальцами его ладонь, Пол, наконец, обращает на неё своё внимание.       — София… Иди. Прошу, уходи.       София снова качает головой, сильнее сжимая его руку. Она отчаянно пытается заглянуть в его глаза, прочитать хоть что-то в них, но он лишь отводит взгляд, словно не хочет её видеть.       — Пол. Я не пойду без тебя.       Он снова переводит на неё взгляд, рассматривает её лицо, замечает капельки слёз на её щеках, замечает тот самый прекрасный взгляд на свете. Пол ничего не может поделать с собой, не может пойти с ней, чтобы жить дальше в мире и гармонии… Мира и гармонии для него больше не существует, он должен просто уйти, дать ей шанс на новую жизнь — без него. Пол болен, ужасно болен, и последние надежды на его лечение взорвались вместе с лабораторией Софии Эмерал. Она больше не сможет его спасти, хоть и думает, что сможет обнять его, прижать крепче к себе и успокоить буйную болезнь. Но нет.       — София, уходи. Слишком поздно.       Он не может ей сказать, что умирает. Не может ей сказать, что умрёт сегодня. Пол знает, как сильно любит его София, дорожит им, постоянно находится рядом и защищает его от самых страшных кошмаров по ночам, прижимая к себе.       Он не так давно приходит в её спальню по ночам, раньше это происходило очень редко, но осознание близкой смерти и боли, которую она причинит Софии, заставили его делать это чаще. Она никогда не спала, когда он приходил. Сидела в кресле в лёгком халате и читала книгу, или только выходила из душа, вытирая мокрые волосы полотенцем, или…       Пол механически потянулся к её волосам, поглаживая щёку Софии. Он пытался сдержать себя, холодно отпустить её и просто разойтись, но не смог. Он должен был всё рассказать ей и только ей. А затем отправить Софию в безопасное место, а самому пойти на смерть.       — София, спасибо тебе. За всё, — его голос звучал очень тихо, скованно и как-то слишком хрипло.       Она все понимала, но не могла ничего ответить ему. Не могла: в глазах стояли слёзы, а в горле — жуткий ком, не дающий ей говорить. Хотя она хотела бы сказать многое. Плакать громко и говорить, говорить о своих чувствах, о том, что уже было, и чего бы ей хотелось.       Но она не могла.       И он не мог.       Но неожиданно, совсем, как впервые, он потянулся к её губам, сжимая руками мягкую кожу кресла, и поцеловал. София сначала отстранилась от него, а затем просто вернула ему поцелуй. Она обняла его, как можно крепче, как только умела, и просто целовала, долго и нежно, вливая в поцелуй всю свою любовь и горе.       Она помнила, как он приходил к ней.       София часто не спала ночами, и эта ночь не стала исключением: она очень долго читала книги о разных болезнях и методах их лечения, в надежде помочь Полу. Она ведь не знала, что суждено ему совершенно другое. А он приходил в это время, аккуратно открывал дверь её спальни, проходил молча. Его глаза всегда были наполнены болью и страданиями, а также некой потерянностью. Для Софи он был пугливым мальчиком, который потерялся в этой ужасной жизни.       Пол проходил и садился на кровать, опуская молча голову и глядя на свои скрещённые пальцы. Это заставляло Софию всегда встать и отложить свои дела, просто подойти к нему, обнять. Он всегда обнимал её в ответ, утыкался носом в шею и говорил лишь одну фразу: «Дороже тебя у меня никого нет, София».       А затем он утаскивал её в мягкие объятия кровати, долго мог целовать её лицо, гладить волосы, рассматривать каждую ямочку и родинку на её теле. Пол всегда страстно, но без нажима, целовал её губы, ласкал язык, стараясь запомнить эти моменты как можно ярче. Он целовал её шею, запоминая этот запах, ведь раньше он видел лишь картинку с незнакомой женщиной, а сейчас вдыхает её самый родной запах на свете. И он целует Софию дальше, пытаясь не сорваться. Пол мог это сделать — просто войти в неё, закончить это через пару минут и молча уйти… Но не делал этого. Он держался всегда из последних сил, а затем нежно и очень медленно входил в Софию, когда она уже горела от возбуждения. Он всё время чувствовал, как она пульсирует под ним и стонет, а затем изливался в неё.       Это трудно было назвать сексом. Болезнь не давала никаких шансов делать это дольше или ярче. Он просто приходил, целовал её до боли в губах и изливал всю боль в эти минуты. И Софи никогда не обижалась, она искренне верила, что ему становится легче от этого.       А ему становилось всё хуже. Морально. Он корил себя каждый раз, что не может сделать приятно любимой женщине. И признаться в этом не мог.       Но в их последний вечер, после долгих и нежных ласк, таких привычных для них обоих, он вошел в неё медленно и плавно, а затем, взглянув в глаза, сказал: «Люблю тебя, мисс Эмерал».       — Я всегда была с тобой, Пол. И буду.       Она берёт снова его за руку, заглядывает в глаза. Он лишь криво улыбается в ответ, поглаживает её ладонь и грустно вздыхает. Пол знает, что ему осталось недолго, но сказать это самому дорогому человеку — выше его сил.       — Я знаю, что ты пытаешься сказать.       Он снова ей усмехается, а она плачет, сжимая его руку. Затем она медленно встаёт, отпуская его ладонь. Пол встаёт за ней: он слегка качается, придерживается за неё.       — София, я умираю,  — неужели он это сказал?       — Я люблю тебя, Пол Сайрин.       Она лишь целует его своими влажными от слёз губами, утаскивая его от этого мира на пару секунд. Он чувствует её тепло, её запах, её губы и любовь.       И он понимает, что за это он готов бороться, даже зная исход.       — Просто жди меня.       Пол отпускает её, отходит на несколько шагов, а затем просто и глупо улыбается ей, отчего София слабо улыбается ему в ответ.       — Я всегда любил тебя и всегда верил, София.       И она уходит, получив свой ответ. Уходит, потому что это прощание слишком затянулось. Его нельзя было больше затягивать, иначе она бы не смогла его покинуть.       А может, стоило бы остаться?       Она так и не дождалась его тогда.       Сидя в его любимом кресле и поглаживая через тонкую ткань халата живот, София читает книгу про детей и верит, что сейчас дождётся его.