***
Был поздний вечер. Пройдя в дом, Шото разулся и прошёл на кухню. В доме явно что-то было не так. Просто на уровне инстинктов Шото хорошо понимал, какая атмосфера царит в его доме. И в этот раз была… Уютная атмосфера? «Может быть, Фуюми и Нацуо дома? Но мой отец ведь тоже должен быть здесь… Тогда почему так спокойно?» Внимание Шото переметнулось на кухонные тумбы. Ножи, тарелки, сковородка, серебристый чайник, из которого будто бы недавно плескались кипятком… Тумбочки были покрыты свежими пятнами, а на самой крайней воцарились… «Узелки? Странно… Чем оттуда пахнет?» — любопытство Шото клокотало внутри его ледяной души. Однако, стоило ему лишь оказаться в паре сантиметров от узелков, как громкий голос привычным повелительным тоном громыхнул на всю кухню: — Шото! Вот ты где! Не трогай эти узелки, они нам будут нужны! Шото даже не испугался. Он уже часто слышал этот голос в своём детстве, теперь его таким уже не напугать. Он обернулся, встретившись взглядом с пронзительными бирюзовыми глазами. — Мне просто стало интересно, что это такое. — объяснил Шото. — Я понимаю! Садись, нам нужно с тобой поговорить. «Спасибо, я постою» — этот вариант крутился в голове гетерохрома, как назойливая муха. Но Тодороки-самый-младший мигом отогнал эту мысль. Как бы его иногда не отвращал отец, парень понимал: без причины он бы его не позвал. Поэтому Шото тоже присел за низкий столик, сложив ноги по-турецки. — Я буду краток. — проговорил Старатель, крутя пальцами китайские палочки для еды. — За последний год случилось много чего, в результате чего нам пришлось… Переосмыслить много вещей. «Особенно тебе» — 1000 и 1 способ съязвить отцу вертелись в голове парня со шрамом на глазу, но благодаря природной невозмутимости он сохранял ледяное лицо. — В том числе и мне. Я явно был не самым лучшим отцом… «Ты был отвратительным отцом». — Но мне… Нам всем необходимо двигаться дальше. Да, ты не обязан меня прощать… «И не собирался. Вроде как… Да?» — Но я обязан извиниться перед всеми вами. В том числе и перед твоей матерью. И это надо сделать завтра! Повисло молчание. В какой-то момент Шото показалось, что кто-то остановил время, а потом снова его включил. Так, ненарочно. — Прости, что? Хочешь сказать, что… — Я хочу, чтобы ты поехал вместе со мной в больницу к твоей матери. Дабы показать, что в нашей семье всё начало… Налаживаться. Энджи прикрыл бирюзовые глаза. Шото даже не знал, как ему реагировать. С одной стороны хотелось удивиться: как это так, Старатель думает о ком-то, а не только о***
Чёрная машина Старателя маневрировала по улицам, изредка повизгивая колёсами. В машине царила гробовая тишина. Шото смотрел в окно, Старатель скрестил руки и смотрел в лобовое стекло, изредка бросая взгляд на своего сына и пару пакетов, нашедших своё пристанище на заднем кресле автомобиля. — Маме не нравится кацудон. — напомнил Шото — Ясно. — голос Энджи был более тихим, чем обычно. Казалось, даже тише, чем утро воскресенья. — И ты ей уже дарил книжку. Нужно что-то другое. — Понятно. — Следи за языком и темами для разговора. — Я помню. Повисло молчание. Энджи оно откровенно напрягало. Нет ничего хуже тягучего молчания, когда нужно что-то сказать — а нечего говорить. Шото же оставалось просто верить, что его отец ничего не испортит. Визг тормозов — и перед двумя Тодороки предстали ворота больницы. Момент истины приближался. Гетерохром вылез из машины и отряхнулся. В его руке уже находился голубой узелок с подарками для мамы. По словам отца, здесь находилось всё, что она любила: книга «Унесённые ветром», брошь в виде её любимого цветка, шоколадные конфеты и украшения в её палату в виде снежинок — Энджи до сих пор помнил, как во время одного из общего семейного Рождества беловолосая леди пыталась ловить снежинки языком, словно маленькая беззаботная девочка, а не мама нескольких детей. В остальных узелках, которые Шото обнаружил своим зорким глазом на кухне, была, как ни странно, еда: небольшие закуски, которые можно было пронести в больницу без лишних вопросов. Вся эта стряпня была приготовлена не без помощи Фуюми, которая словно наизусть помнила все мамины блюда. Хотя стоит отдать должное и памяти Энджи: он их тоже помнил. Однако вот в чём загвоздка: Фуюми умела хорошо готовить, а он — нет. Только пожары на кухне и устраивал. — Ты будешь выходить или нет? — Шото бросил взгляд на чёрную машину. — Да… Буду. На асфальт ступила нога в белом сапоге. Пассажир с рыжими волосами и небольшой упаковкой вылез из машины.***
В глубине души Старатель чувствовал самое противное, отравляющее чувство, которое, как бы, не должен чувствовать герой, а уж тем более герой №1 — страх. Страх перед неизвестностью. Страх всё испортить и послать насмарку все годы лечения жены. И тогда дорога к прощению для него будет потеряна навсегда. Поэтому сейчас Старатель был необычайно взволнован, необычайно тих. Не было слышно его недовольного пыхтения, разочарованных вздохов и суровых взглядов. Пусть его лицо и было каменным, но внутри бушевал целый шквал эмоций, похуже любого пожара. И его молчаливость, вкупе с его детективными способностями, позволила ему кое-что заметить. — Шото, стой. — Ну что ещё? Поморщился младший сын, поворачиваясь к отцу, который застыл на месте, осматриваясь вокруг. — Прислушайся. Ты что-нибудь слышишь? «Опять параноит? В такой-то день? Всё же, он ни капли не изменился…» — с недовольством подумал Шото — Нет, я ничего не слышу. И что? — Это странно. В этой больнице много докторов и больных. А ведь мы ещё только во внешнем дворе. Обычно здесь всегда есть несколько докторов или сторожей и можно услышать разговоры. Но… «Но никого и ничего нет. Ни шуршания, ни голосов, ни криков, ни чавканья… Словно здесь остановилось время. Для такой большой больницы это неестественно.» — Может быть, тихий час? — Тогда здесь должны быть сторожа, которые следят за выходом. Даже в тихий час здесь находятся хотя бы двое сторожей. В общем, это странно… — У тебя просто разыгралась паранойя. Хоть при матери такого не проявляй. — недовольно поморщился студент. Правда вот, стоило лишь Шото войти внутрь, как его мнение поменялось. — Отец! Услышав взволнованный голос сына, Старатель тут же сорвался с места и ворвался в холл здания.Геройские инстинкты не подвели.
Внутри здания был настоящий погром. Повсюду валялись тела докторов, медсестёр и пациентов. Стулья были перевёрнуты, ящики стола — разбросаны. И всё было покрыто маленькими, затухающими язычками синего пламени.Дело запахло жареным.
***
— Шото! Не отходи от меня далеко! Неизвестно, откуда может показаться противник! Старатель встал позади Шото, спиной к спине. Язычок пламени промелькнул на его кулаке, показывая полную готовность к любым неожиданностям. — Ты видишь что-нибудь? Может, слышишь? — В данный момент — ничего. — проговорил Шото, отдышиваясь. — Что насчёт тебя? — Тоже ничего не слышно и не видно. — Но мы же не можем тут вечно торчать! — цыкнул Шото, смотря по сторонам. «Топ.» Мышцы Старателя дёрнулись и он поднял взгляд наверх. «Топ-топ-топ…», «Щёлк», «Хлоп» — примерно такая композиция звуков раздавалась на втором этаже. Шото тоже её услышал. Но испугал его даже не этот факт. — Мама! На втором этаже мама! — закричал Шото Ему уже мигом стало наплевать на план, стратегию и тактику. Он сорвался с места и побежал по лестнице наверх. — Шото! Не… А, чёрт! Старатель сорвался с места, вслед за своим сыном.***
24 ступеньки. Между каждым этажом есть расстояние и оно выражено в ступеньках. Первые двенадцать ступенек ведут на площадь между первым и вторым этажом. Вторые двенадцать ступенек ведут уже на второй этаж. В обычной ситуации люди не считают, за сколько времени они преодолели эти двадцать четыре ступеньки. У здоровых и спокойных людей это не занимает не больше двадцати секунд. Но вот обеспокоенному Тодороки Шото эти двадцать четыре ступеньки показались марафонским расстоянием, которое было поставлено между ним и его матерью, непонятно зачем. Преодолев последнюю ступеньку, Шото быстро завернул за угол, в сторону маминой палаты. В пустынном коридоре была видна вытянутая фигура в чёрном пальто. Фигура с чёрными волосами обернулась на топот. Увидев парня, бирюзовоглазый улыбнулся. Или, лучше сказать, оскалился? — Вот уж не думал, что наши встречи так совпадут. Тодороки… Шото… — произнёс рот, вокруг которого была искусственная натянутая кожа. — Ты?.. — Шото чуть не задохнулся от ужаса и злости. — Да, именно я. Рад тебя видеть. — прищурился Даби, держась за дверную ручку. Левая сторона Шото накалилась и волна огня полетела прямо в сторону злодея. — И это ты называешь огнём? Синий огонь перемешался с оранжевым и пламя разлетелось по стенам, поджигая висевшие картины и цветы в вазах. — Вот, что нужно называть огнём! Даби взмахнул двумя руками и масштабная волна синего пламени с серьёзной скоростью ринулась прямо на Шото. Тот отпрыгнул подальше, где было больше свободного пространства и создал стену изо льда. Правда, тут же понял, в чём была ошибка. «Ледяная стена загородила весь коридор! Урод, он на это и рассчитывал? Теперь он скроется… Надо быстрее её растопить!» — Шото, что здесь происходит? Почему здесь лёд?! — Здесь Лига Злодеев! Я загородил себе проход для защиты, только теперь я не пройду! — И о чём ты думал?! Дай я его растоплю!***
— Как назло, я не нашёл ключей. Прости, мне пришлось пройти именно так. Проговорил Даби, закрывая дверь ногой, как истинный джентельмен. — Как себя чувствуешь, Рей Тодороки? Спросил он у беловолосой женщины. Та, на удивление, держалась очень стойко, несмотря на то, что внутрь её палаты ворвался опасный преступник, который несколькими минутами ранее уничтожил весь персонал больницы. — Кто ты такой? Что тебе от меня нужно? — проговорила женщина, сжав кулак, который покрылся кристалликами льда. — Кто я? Неужели не узнаешь? Не бойся, я не собираюсь убивать тебя. Хоть это даже и непривычно для меня… — Нет… Не узнаю. Я должна тебя узнать? — Ну, соглашусь… С этими шрамами самого себя не узнаешь… Не так ли, мама? Рэй сглотнула и сделала шаг назад. — К…Кто? «Нет… Он действительно кажется мне знакомым. Эти глаза и этот слегка надменный голос… Я действительно его где-то встречала? Почему он меня назвал мамой?!» — Я бы с тобой поговорил бы, но… Там за мной ломятся, а быть спаленным я не хочу. Поэтому замолчи и иди за мной! Грубо оттолкнув женщину, Даби выставил руки вперёд и новый столп пламени понёсся на стекло. От такого жара стекло разлетелось на мелкие осколки, часть из которых поранила двоицу. Рей вскрикнула, схватившись за пораненную руку: — Ай! — Ну уж прости, мне некогда! Ящерица, эй, сюда! — для пущей заметности Даби снова полыхнул огнём и накладная кожа на руке треснула, вываливая пар от перегревшегося тела. Послышался визг колёс. Запасные ворота больницы были протаранены небольшим чёрным фургоном с бронированной рамой. На большой скорости он начал подъезжать к окну. — Быстрее, Даби! Нам нельзя здесь долго задерживаться! — И без тебя знаю, ящерица! Сюда, мам! — Отпусти! Стоило Даби схватить её за руку, как Рей тут же покрыла её толщей льда. А при помощи правой ноги она создала небольшую ледяную гору, отделившую её от злодея — Да твою ж… Хлипкая больничная дверь вылетела, стоило лишь рыжеволосому герою №1 со всей силы ударить по ней ногой. Стоило ему лишь увидеть Даби с его несносной ухмылкой, как сердце заколотило с бешеной скоростью. Старатель сжал кулак. — Мерзкая сволочь! Прочь от неё!!! Однако Даби хватило лишь пары секунд, чтобы проанализировать ситуацию. Резко выставив вперёд руки, злодей оскалился. Волна пламени заслонила его и беловолосую Рей от Шото и Энджи. Руки затрещали и кожа начала сползать, словно у вкусно поевшей змеи. Цыкнув, Даби потёр руку, с которой капала талая вода. — Даби! Эй, ты где там застрял?! — послышалось снизу. Услышав этот голос, Даби лишь злобно цыкнул. — Заткнись, я уже иду! Не глуши фургон! Резко схватив Рей за руку, Даби немного вывернул её. Из-за перенапряжения с огнём и перепада температур сил оставалось не так уж и много. Приходилось действовать быстро. Даби рывком подтащил Рей к окну. — Верь мне, тебе ясно?! Всё равно отыщу! — процедил Даби сквозь зубы, вытолкнув женщину из окна. Рей не успела ни за что ухватиться. Даже сил сопротивляться у неё уже и не было: хрупкое тело и подорванное здоровье давало о себе знать. Особенно когда беловолоска ударилась всем телом об фургон. Боль мгновенно разнеслась, словно раздирая каждую клеточку тела, голова загудела колоколом, а в глазах начало двоиться. Даби вскочил на подоконник и приготовился ретироваться вслед за жертвой. Но не стоит забывать и про остальных. — Пламенный кулак: Струйный ожог! Сконцентрированный в линию огонь Старателя прорвал оборону из синего пламени. В последний момент Даби успел увернуться, однако пламя задело его футболку и обожгло бок. — Хссша! Ну вот за что?! Почти всё вышло… А в принципе, неважно. Ты опоздал, герой №1… Годиков так на 20. — Стой! — прокричал Шото вслед прыгающему злодею. — Спиннер, газуй! Мы сваливаем! — громко крикнул Даби, стоило ему элегантно приземлиться на крышу фургона рядом с матерью. — Ну наконец-то. Держись там! Последователь Пятна надавил на газ. В очередной раз взвизгнув колёсами, машина на полной скорости помчалась прочь. — У них машина! Нам нужно вернуться к своей! — прокричал Шото.***
— Эй, за нами есть погоня? Не хочу хвост за собой привести! — громко спросил Спиннер, маневрируя по улицам. — Никого не вижу. Так, остановись ненадолго в каком-нибудь незаметном переулке! И прекращай вилять! У меня морская болезнь. — Если ты такой чувствительный — сам бери и веди машину! — Типичный аргумент задрота. «Сначала добейся — потом говори». И почему ты такой агрессивный? Спиннер резко свернул налево, в результате чего Даби и Рей чуть не слетели на дорогу. Ухватившись за перила, прикреплённые к фургону, Даби обхватил Рей и прижал к себе, что спасло их от падения на асфальт. Потревоженные голуби взлетели вверх, недовольно курлыкая. — Да потому что мне казалось, что ты тоже последователь Пятна. И что ты понимаешь меня. А что в итоге? Нападение на больницу — далеко не то, чем хотел бы заниматься наш вдохновитель. Как это повлияет на общество? Как это спасёт наше общество от фальшивых героев? — Как спасёт, спрашиваешь? Сейчас объясню, может, поймёшь. Взяв Рей на руки, бирюзовоглазый спрыгнул с крыши фургона. Приземлившись на асфальт, черноволосый переложил женщину в кузов машины, постаравшись её пристроить поудобнее. — Эта женщина — жертва фальшивого героя. Она терпела побои 20 лет. Она была вынуждена смотреть, как из-за сумасшедшего родственника, одержимого «силой», страдают её дети. Он довёл её до нервного срыва, в результате чего у самого младшего сына теперь уродливый шрам на всё лицо. Вот как мы поступили: мы спасли жертву гнилого общества. И ты думаешь, Пятно это не одобрит? — проговорил Даби, стягивая с себя своё пальто. — А с каких пор ты заделался таким моралистом? Нет, не то, чтобы мне это не нравилось, я просто привык видеть тебя в другом свете… — Это тебя не касается. Всё, заводи машину, нам надо уезжать. Нам могут помешать не как Старатель, так полиция или просто какой-то недогерой. Я остаюсь в багажнике фургона, буду прикрывать со спины. Ничего не проговорив, Спиннер залез на водительское сиденье и завёл машину. Даби же залез в багаж, придерживая ожог рукой. Он уселся рядом с Рей, укрытой его чёрным пальто. Обожженная и потрескавшаяся рука дотронулась до щеки женщины. Громко выдохнув, Даби улыбнулся. Именно улыбка. Не злобная или насмешливая ухмылка, не боевой оскал. Именно улыбка. — Не бойся, мама. Тебе больше не надо терпеть издевательства и побои. Знаешь, почему? Поправив пальто, укрывающее его маму, Тойя устроился поудобнее на коробках. Боль от ожога проходила, но новой зашитой кожи не хотелось, поэтому мысленно Даби уже записал себя к Доку. Он прикрыл глаза. — Потому что я здесь.***
Шото оставалось лишь скрежетать зубами и хвататься за голову. С самого начала всё пошло не по плану. Сначала машина по какой-то причине завелась только с третьего раза, потом машина начала вилять из стороны в сторону, а потом случилось самое страшное: какой-то недотёпа придумал выбросить гвоздь на проезжую часть. И именно машине Старателя повезло на него напороться, в результате чего колесо спустило. — Чёрт, чёрт, чёрт! — Старатель лупил по рулю машины, впадая в панику. Выхватив геройскую рацию, Старатель выпрыгнул из машины, оставив Шото на заднем сидении. — Шото, оставайся здесь! Я свяжусь с другими героями и попрошу их основательно прочесать район! «Не бойся… Не бойся и не паникуй! Твоя мама найдётся! Рей не пропадёт! Только не сейчас! Не сейчас, когда я всё понял!» — сцепив зубы, Старатель мчался к ближайшему автосалону, параллельно переходя на частоту своего агентства. — Жжение! Жжение, приём! Говорит Старатель! В области больницы Фуджии была похищена женщина! Беловолосая женщина в белой больничной рубашке! Её увезли на чёрном фургоне! Немедленно прикажи героям оцепить весь район! Повторяю, НЕМЕДЛЕННО ОЦЕПИ ВЕСЬ РАЙОН!!! Приём! — Вас поняла, Старатель! Сейчас же оцеплю район! Какой уровень важности? Приём! — Жжение уже привыкла к таким эмоциональным вызовам. — Первый! Самый первый! Подключай соседние агентства, если будет нужно! — Хорошо! Отбой! Прекратив связь, Старатель огляделся. Впервые за всю его карьеру город показался ему необычайно огромным. Страшным. Скрытным. Словно можно было спрятаться в каждую щель, в каждую нору. Неужели это… Последствия ухода Символа Мира? Сколько бы Старатель не старался, преступность всё росла и росла. И вот, преступность и злодеи сейчас сделали свой ход для потухания Факела. Они покусились на его семью. Старатель влупил себе звонкую пощёчину. Не время думать о себе! Не время быть слабым! Сосредоточься на Рей! На её спасении!***
— Вылезай! Мы приехали! Громко крикнул Спиннер, заводя фургон на парковку базы злодеев. Даби продрал глаза и помотал головой, стремясь прийти в себя. Он бросил взгляд на Рей. Та по-прежнему была в бессознательном состоянии. «Уж не случилось ли чего с ней?!» Даби взял мамину ладонь и приложил два пальца к её запястью. «Нет, дышит… Пульс хороший. Она просто устала.» Надев обратно на себя своё пальто, Тойя взял маму на руки и пинком распахнул задние двери фургона. — С возвращением, Даби. Ты много шума в городе наделал, всех правительственных шавок на уши поставил. Не боишься, что нас могут вычислить? — переспросил Апокриф, кутаясь в шубу. — Наплевать. Им всё равно не удастся. — кратко ответил Даби — А что это за женщина? Зачем она здесь? — Не твоё дело. — отрезал Даби, уходя в свой кабинет. — Стоять! — Бесполезно, Апокриф. Я у него спрашивал. На третий раз он сказал, что сожжёт меня и поведёт машину сам. — ответил Спиннер, прислоняясь к стене. Апокриф недовольно хмыкнул: — Тёмная он лошадка… Напрягает.***
— Полежи здесь. В кабинете Даби, помимо личного холодильника, были обустроены раскладной диван и табурет. На диване предполагалось спать, однако Тойя, будучи выращенным в традиционном японском доме, мог нормально поспать лишь на футоне, который он нагло отжал у Твайса. Уложив Рей на диван, Даби укрыл её футоном и пододвинул табурет. Тойе казалось, что мама может быть счастливой только во сне. Там, где её не достанет рука садиста-Старателя. Где на неё не будут кричать, где ей в плечо не будут плакать её покалеченные дети. — Всё будет в порядке. Я отведу тебя к доктору, он заберёт у тебя Причуду Льда и ты больше не будешь нужной этому садисту. Я воплощу волю Пятна в реальность и тогда… И тогда мы действительно сможем начать жить заново. Я обещаю.***
— Проверили шоссе, но чёрного фургона нет… — Свидетели говорят, что видели этот фургон на пути к Цветочному Кварталу… — Нам поступила информация, что фургон разбился… — Старатель, что мы будем делать с кулером?.. На голову Энджи начался настоящий мозговой штурм. Ему приходилось реагировать на все вызовы, которые мог. Нельзя было упускать ни единого шанса. Даже если вероятность найти Рей — 1%, Старатель ухватится за этот процент, как утопающий хватается за обломок доски. Он будет пытаться, скрежетать зубами, сжимать кулаки, рвать на себе волосы, сворачивать горы, переплывать моря. Но он больше никогда и никому не позволит отнимать у него даже осколки того призрачного счастья, что могут у него быть. Он не знал, что он скажет своим детям. Не знает, что ему нужно сказать Шото, который сейчас в состоянии, близком к истерике, что нужно сказать Нацуо, который готов раскромсать Старателя в куски за любой взгляд в сторону Рей, что нужно сказать Фуюми, которая в предвкушении ждёт рассказа о хорошо проведённом времени. Он не знает, как они будут к нему относиться, когда герой №1 оказался не в состоянии защитить даже свою семью. Всё, что он мог, — это просто идти вперёд, на её поиски.Никто и никогда… Ты не заберёшь её! Я этого не позволю!