Spit It Out

      And if you're hurting       I will replace the noise with silence instead       Flushing out your head       Ты знаешь и всегда знала, что я не из тех, кто стал бы доставать тебя по поводу и без. Такие проявления заботы как раз-таки были в твоём характере, и именно поэтому ты тянулась ко мне — к бездушной, на первый, но не очень верный взгляд, стене. Не знаю, что заставило меня когда-то давно пожелать всегда быть вместе с тобой, Йен. Ведь это мог быть кто угодно. Однако, когда я в первый раз увидел тебя, то в голове как будто что-то щёлкнуло. Возможно, это какие-то высшие механизмы предназначения, в которое я никогда не верил. Чёрт его знает. Ты и я, мы же знаем, что мало быть друг другу предназначенными, должно быть нечто большее. Сложно сказать, есть ли это «нечто большее между» нами, но важно ли это сейчас? Если случится так, что тебе будет невыносимо больно, мне бы хотелось быть рядом. Защитить тебя от любой опасности. Или по крайней мере попытаться. А пытаюсь я, как ты могла заметить, весьма скверно.       If you like it violent       We can play rough       And tumble       Fall into bed       And I won't breathe so you can recover       Надо сказать, я тебя порядком заждался. Ты ведь прекрасно знаешь, что если слишком надолго оставить меня наедине со своими мыслями, то я погружаюсь в бесконечные самопокопания, выискивая какие-то богом забытые причины и следствия. Лучше бы испытания травами и вправду лишали всех эмоций. Зараза.       Я приподнял голову и посмотрел на тебя, слегка улыбнувшись. Мне не нравилось вновь и вновь думать о том, насколько мои улыбки и ухмылки были отвратительны.       — Йен, ты как всегда очаровательна, — сказал я своим неприятным голосом и медленно выдохнул. Твоя обсидиановая звезда, которую ты никогда не снимала, коротко сверкнула при тусклом свете свечей.       — Геральт, давай оставим любезности, — скорее не попросила, а отдала приказ ты своим неизменно властным голосом, поставленным настолько хорошо, что тебе просто невозможно было отказать. Никогда. Или я действительно пожизненно был придавлен твоим чёрным каблуком?       — Снова разыграем грубость? — с насмешкой спросил я, а ты тем временем села ко мне на колени, закинув одну ногу на другую, и поцеловала в губы. Я, в общем-то, и не сопротивлялся.       — Давай попробуем то, чего мы давно не пробовали, — прошептала ты, слегка отстранившись.       — О нет, Йен, только не единорог, — я еле удержался от непотребного смешка.       — Дурак, — рассмеялась ты и облизнула губы, — я совсем не об этом.       — А о чём же?       — Например… — ты взяла кожаный ремень, который лежал на комоде, стоявшем рядом с нашим креслом.       — Ох, Йен, ты что, хочешь, чтобы я… нет, ты же знаешь, что я не бью женщин, — попытался отшутиться я.       — Геральт, перестань уже придуриваться, — ты обхватила меня за шею и закинула ноги на подлокотник кресла. — Не подумал ли ты, что таким образом я хочу выразить… своё доверие?       — Обязательно демонстрировать это таким способом?       — Холера, не строй из себя приличного студента, который впервые попал в новиградский бордель, — в ехидстве тебе, как обычно, не откажешь.       — Ладно, — вздохнул я. Никогда, чёрт возьми, не умел тебе отказывать. Только убегать, совершенно не объяснившись. С той же Трисс было намного проще. Но кто сказал, что мне нравится что-то попроще?       Я резко подхватил тебя на руки и направился к нашему спальному ложе, вдыхая аромат сирени и крыжовника, что полностью заполнял всю комнату. Аккуратно положив тебя на кровать, я навис сверху и начал снимать с тебя твоё красивое нижнее бельё, которое, к слову, тоже было чёрно-белым. Кстати, ты никогда мне не рассказывала, почему именно эти цвета. Или среди множества наших встреч и расставаний я и сам забывал спросить.       Я сделал глубокий вдох и подумал о том, что мог бы даже перестать дышать до тех пор, пока ты не скажешь, что готова.       Ты взглянула на меня своими горящими фиалковыми глазами, и я без слов понял, что нужно делать. На самом деле, мне очень хотелось видеть твои глаза, поскольку они действовали на меня сильнее любого ведьмачьего эликсира. Но во время подобных сессий ты отдавала предпочтение чёрной повязке. Я надел её на тебя и едва коснулся своими губами твоих. Затем аккуратно подняв твои руки кверху я обездвижил их кожаным ремнём. Ты глухо простонала.       Очень редко доводилось наблюдать тебя открытой и совершенно беззащитной. Ещё реже, чем приходилось видеть твои слёзы. Ведь нет ничего хуже плачущей чародейки, так? Единственное, на что я сейчас надеялся, так это на то, что ты не занималась чтением моих мыслей.       When you're in pieces       Just follow the echo of my voice       It's okay       Tune into that frequency       Обычно ты не позволяла себе такой роскоши, как показывать свои слабости, но я видел тебя разную и порой далеко не в лучшем состоянии. В такие моменты я понимал, что и ты всё-таки тоже человек, как бы старательно ты не пыталась скрыть этот факт за своей маской. Многие люди считали тебя злой и бессердечной, но не многим удавалось узнать тебя поближе. Однако, иногда мне казалось, что я совсем не знаю тебя. Хоть мне и довелось при первой нашей встрече увидеть твою настоящую сущность. Это было, наверное, единственной вещью, которая могла бы заставить тебя сконфузиться. Посему я предпочитал никогда не напоминать об этом. Даже в те моменты, когда мы сильно ссорились.       Может, это всё и было тем самым «большим» между нами?       Я прикоснулся губами к коже на твоей шее и медленно спускался к ключицам, чувствуя твоё дыхание и отчётливо слыша сердцебиение. Ты прошептала что-то на одном из диалектов Старшей речи, но я сделал вид, что не обратил на это внимание.       Don't fight your reflex       Embrace the instinct       You can feel your way       Through the bed       And weak face in the end       Ты изгибалась так грациозно и красиво, просила, умоляла, чтобы я был грубее. Мне не очень хотелось, ведь конкретно сейчас ты была особенно уязвима. Но, как я говорил ранее, отказывать тебе у меня никогда не получалось. Я то ускорялся, то замедлялся. Бьюсь об заклад, не будь твои руки связаны, ты бы снова расцарапала мне всю спину, добавляя в мою огромную коллекцию новые шрамы.       Мне нравилось слушать твоё равное дыхание и стоны, которые от негромкого хрипа иногда доходили до высоких нот. И если ты могла читать мои мысли, то я даже сквозь шумовую завесу из наших голосов и чего угодно всегда мог слышать биение твоего сердца. Что, несомненно, было своеобразным подарком для меня, ведь читать мысли я не умел.       Сердцебиение могло сказать намного больше, чем любые слова.       Я оставил на твоей коже несколько отметин, но в любом случае на следующий день от них не останется и следа. Зная об этом, я даже не пытался здесь сдерживаться. И упивался, упивался твоим запахом. Этим причудливым ароматом сирени и крыжовника.       Почему именно это сочетание? Ответ, наверное, скрывался там же, где и предпочтение чёрно-белых тонов. Но какое это имело значение, если все эти детали только украшали тебя? Были твоей неотъемлемой частью. Как твои прекрасные завитые локоны цвета вороного крыла или чёрные тени, подчёркивающие глубину цвета твоих глаз.       Я почувствовал как содрогается твоё тело. Значит, ты была близка. И я тоже был близок. Инстинктивно я перешёл к более резким и быстрым движениям, и через несколько минут обессиленный, но страшно довольный я упал на казавшуюся бесконечно мягкой кровать. Рядом с тобой.       Краем глаза я уловил лёгкую улыбку на твоём лице и сам невольно улыбнулся. Я смотрел на твою вздымающуюся грудь, вслушиваясь в твоё равное дыхание. Освобождать твои руки я не спешил, но мне очень хотелось увидеть твои глаза, поэтому я аккуратно приблизился и, зарывшись руками в твоих густых волосах в поисках узелка повязки, снял её с тебя.       Обычно холодный свет фиалок теперь был поразительно тёплым и пленящим. Я провёл пальцами по твоей щеке, а затем коснулся снова коснулся губами твоей шеи.       — Геральт, не мог бы ты… — и снова звучит скорее как приказ, нежели просьба.       — Знаю, Йен. Конечно, — я неторопливо снял ремень с твоих рук и бросил его куда-то на пол.       — Сначала делаешь вид, что не хочешь, а потом и сам не торопишься дать мне… свободу движения. Геральт, Геральт. — усмехнулась ты и, облокотившись о мои плечи, впилась в мои губы властным поцелуем.       — Я люблю тебя. — едва отстранившись, тихо сказала ты, пристально глядя мне в глаза.       — И я люблю тебя, Йен, — также тихо произнёс я, а ты снова улыбнулась краешком губ. Наверное, в очередной раз радуясь тому, что больше не надо выискивать эти слова где-то у меня в мыслях.       Ты спустилась вниз, положив голову мне на грудь, прижимаясь сильнее. Я приобнял тебя и выдохнул. Смотрел в потолок и старался ни о чём не думать.       Было хорошо. Слишком хорошо.       cause it breaks my heart       That we live this way       I know people need love       'cause them people never play the game       Мы лежали в практически полной тишине, которая прерывалась разве что нашим дыханием. Казалось, ещё вся ночь впереди, но кто знал, не принесёт ли новое утро очередное расставание? Поэтому хотелось выжать из нашей близости всё до последней капли. Как если бы сегодня был последний день на земле. Но кто знал, быть может, он и будет последним для нас?       Будь я более утончённой персоной подобно моему другу поэту Лютику, я бы сказал, что такая жизнь, где так редко бывает место для нас разбивает мне сердце. Но скажу только то, что очень часто осознание этого вызывает во мне противную липкую горечь. И если бы спектр подавляемых мною эмоций был чуть шире, я бы постоянно метался из стороны в сторону, просто нигде не находя себе места. Проводя бесконечные дни в бушующей нервотрёпке.       Нам нужна любовь, но мы ведь никогда не играем эту жизнь по правилам, верно?       And we talk the talk       We communicate       And them people need love       Those people never play the game       Обычно мы разговариваем. Очень много разговариваем. Кто бы мог подумать, что ведьмаку и чародейке есть, о чём поговорить? Правда было некоторое количество тем, в которые я предпочитал не встревать, дабы не подливать масла в огонь твоей вспыльчивости. Однако сейчас разговоры не имели смысла. Слова, сама суть слов не имела смысла. Тишина была лучшим спутником, по крайней мере на ближайшие несколько часов.       Pleasure for pleasure       The tease is consequence       Enough for a fall       But I know you love to take a risk       Можно ли было назвать происходившее удовольствием ради удовольствия? На самом деле и да, и нет. Сродни применению наркотика. Всегда в одном шаге от падения. Но я знаю, что тебе нравится рисковать.       До сих пор вспоминаю как ты столкнула меня лбом с этим своим Истреддом, а потом взяла и сбежала. Ничего не объясняя. Сначала я сбежал, оставив тебя в Венгерберге, а потом ты сбежала от меня. Очень иронично. Воспоминания вызывают лишь кривую усмешку — одну из многих в моём арсенале. Почему я думал об этом, чёрт его знает. И почему ты, так неуклюже поставленная перед выбором, предпочла меня Истредду, с которым у вас явно было больше общего.       У сильных людей почему-то есть одна общая слабость — неосознанное, а иногда и сознательное стремление к разного рода самоистязаниям. Физическим или же духовным.       The past is weakness       Don't beg the question       When the answer is war       There are moments when I'm overcome       Не знаю, смогли бы мы выносить друг друга без магии джина, но я склонен верить, что в наших столь длительных, сколь зачастую болезненных отношениях повинно не только последнее желание. Надеюсь, что ты думаешь так же. Думаешь ли? Не хотелось тревожить тебя тяжёлыми вопросами, из-за которых мог возникнуть конфликт. Хотя если что, ты уже давно могла бы прочитать меня, если бы хотела. И вывести подобные вопросы и сомнения на чистую воду. Однако ты молчала, но определённо точно не спала. Скорее всего тоже думала о чём-то, чем делиться ещё не была готова или не имела на то никакого желания.       Обсидиановая звезда мерно поблёскивала в полумраке. Ночь шла на убыль. Время стремительно ускользало вопреки всякому здравому смыслу будто и его что-то подгоняло. Что-то торопило.       Луна улыбнулась кровавым оскалом и, кажется, уже была готова упасть на землю. Где-то за окном протяжно завыл ветер.       And it breaks my heart       And it breaks my heart       People need love