Желание

      Праздник Кинсеаньера был настолько древним, что уже давно стал восприниматься как часть ее родины, хотя на самом деле пришел от соседей по материку.       Море цветов, куча лент, множество гостей, подарки, музыка, праздничная дробь барабанов, горящие от дерганий мочки ушей – все, как и полагается. То самое заветное, что делает день рождения большим праздником.       Если бы не одно «но» - это было ее пятнадцатилетие. Это была ее Кинсеаньера. Ее традиционный переход во взрослую жизнь.       А раз традиционный, то значит и с кучей правил.       А уж чего Каталина Леоне действительно не любила, так это их. Не потому, что бунтарство было основой ее характера (хотя оно, безусловно, присутствовало), а лишь из-за того, что их в ее жизни и так было излишне много.       Весь этот этикет, все эти правила поведения на светских мероприятиях. Почему все считают, что раз ты из богатой семьи, то твоя жизнь сладка как карамель?! Это – лишь больше постоянного давления, больше ответственности. Больше правил. Потому что если ты что-то сделаешь не так, то это уже может расцениваться не только как лично твой поступок, а тень на репутацию всего клана. А значит,автоматически больше рамок и запретов.       И это не говоря еще о набившем оскомину любимом аргументе общества и особенно ее матери: - Ты же девочка!!!       В вариации «Ты же девочка из приличной семьи!» - это и вовсе большой и жирный крест на всем, что ей дорого.       Так уж вышло, что не родилась младшая Леоне женственной красавицей, той самой прекрасной леди, о которой мечтала ее мама.       Вместо нее – упрямая пацанка, в комплект к уже четырем сыновьям.       Споры и скандалы о том, какой Каталина должна быть, рождали только мигрень у матери и жгучую зависть у дочери. Почему братьям все можно, а ей нет?!       Почему они могут спокойно ходить в кроссовках и шортах, а она обязательно должна рядиться в ненавистные юбки и платья (ненавистные как раз потому, что упаковывали в них насильно)?       Почему они спокойно могут заниматься капоэйрой и борьбой, а она должна изучать гимнастику и танцы?       Почему Александру без каких-либо сомнений купили мотоцикл, а когда Каталина заявила, что тоже потом будет ездить – мама ударилась в полуторачасовую истерику?       Почему именно с ее увлечениями надо было порвать – юные леди так себя не ведут! – хотя все дети Леоне интересовались, по сути, тем же?       Почему она не родилась мальчишкой, ну почему, почему?!!       Даже этот по определению радостный день не обошелся без долгих пререканий на подобную тему. Любой человек в Бразилии знает, что на свои пятнадцать девочка должна быть одета в платье – и Каталина была не исключением. Более того, даже как-то смирилась с этим. Однако когда именинница узнала, какое ИМЕННО платье ей подобрала мама… зря она отказалась ходить по магазинам, ой зря…       Длинное, пышное, в оборочках. Нежно-фиолетового оттенка, который по первости с испугу был принят за розовый.       Как платье для куклы Барби. Прямо как ее «сахарная комната принцессы», которая тоже была диаметрально противоположна идеалам своей хозяйки.       Скандал, который последовал за этим, описывать нет смысла. Мама тогда сказала, что ее дочь совсем не ценит усилий родителя, а сама Каталина направилась прямиком в свою «тренажерную», где пролупила боксерскую грушу около получаса. Лупила бы и дольше, да вмешалась няня Ипполита, которая и успокоила маленькую бунтарку.       Впоследствии девушка еще не раз возблагодарила небеса, что в тот день няня была с ней. Ипполита мало того, что успела в рекордные сроки примирить «два поколения семьи Леоне», но и в некотором смысле отстоять сторону именинницы.       Посему на собственный праздник Кэт прибыла в тошнотворно девчачьем наряде, но со своим обычным конским хвостом. Родным, привычным хвостом, вместо всяких локонов, которые уже собиралась накрутить ее мама!       Сам праздник предстал плохо смешанным коктейлем из радости и официоза. В одних ситуациях, когда, например, дело касалось поздравлений подружек и их веселого щебета, она забывала, что в этот день от нее так много требуют, и просто наслаждалась. В других – когда мама за руку приводила ее приветствовать высокий гостей (а если ты из влиятельной семьи – на любом празднике их будет немерено, даже на детском дне рождения), ей приходилось натягивать на лицо счастливую улыбку и слушать, какая «прекрасная юная леди сегодня празднует Кинсеаньеру». И все бы ничего, если бы после мама не начинала – чисто по привычке, а не ради того, чтобы задеть – что именно такой милой и хорошей ее и хотят все видеть. И что пора бы, наконец, такой становится.       И так весь день. Няня Ипполита, что поздравляла свою любимую воспитанницу на языке шаманов. Братья, которым в этот день тоже досталось: все как один ходили в смокингах и кислыми минами (Кэт даже злорадно усмехнулась - не только она мучается в этот день!) Лайза, которая своей еще пока что детской непосредственностью светила, будто маленькое Солнышко…       Ах да, еще и отец. На приезд родителя Каталина отреагировала… недружелюбно, мягко говоря. Мало того, что он не показывался дома около полугода, но даже на день рождения собственной дочери приехал с часовым опозданием. Родители без лишнего внимания прошли на пустующий этаж и там самозабвенно ругались, а сама именинница хотела куда-то затаиться и не выходить до самого конца. Она все еще была дико (хоть и по чисто детским причинам) зла на отца и искренне не хотела его видеть.       Но в итоге родители смогли до чего-то договориться, а дочери напомнили, что в саду вообще-то празднуют ЕЕ Кинсеаньеру.       И снова подарки, поздравления, друзья…       А на традиционном танце именинницы и отца, можно сказать, даже случилось чудо: неизвестно, о чем эти двое переговаривались под медленную мелодию вальса, но Каталина в итоге уже действительно была рада своему папе – пусть он и наступил ей на ноги три раза: рокер ох как давно не имел дело с бальными танцами! – и даже почти забыла о своих детских обидах. Забыла бы и насовсем, да только через час Рико, похлопав по плечу сыновей, снова сорвался в аэропорт, ведь «фанаты ждут, а это первостепенно!»       Песни, танцы, подарки, поздравления…       Танцевать со всеми другими желающими, даже с братьями, как обязывала традиция, она уже не стала – не то было настроение (Гектор от этого заявления тут же отправился в депрессию). Если бы не Лайза, крепко обнявшая кузину и «по секрету» сообщившая о заныканном специально для нее «самом-самом вкусном» пирожном, возможно, радость бы к брошенной дочке рокера так и не вернулась.       Потом настало время раздаривать близким свечи: пятнадцать штук тем, кто был ее опорой и сопровождал в течение детства. Первую она, не колеблясь, протянула няне Ипполите, женщине, не только вырастившей всех детей Леоне, но и которая единственная из взрослых понимала девушку на все сто. Потом мама, братья, «маленькая» кузина, подруги, прочие кузены, дяди, тети, Гектор… самую последнюю она все же оставила для папы, хотя и поделилась потом с няней, что уж кто-кто, а он «сопровождал ее по жизни» весьма и весьма мало…       Фиеста продолжалась. Радостно танцевали подруги и кузины, братья с кузенами восторженно переговаривались о своих «чисто пацанских» увлечениях (в особенности о новом байке), Лайза доставала няню, мама светски беседовала с гостями и советовалась с ними по поводу школы для благородных девиц, «ведь пора уже доченьке становиться леди»…       И все это время затянутую в центр круговерти именинницу не покидало чувство, что что-то тут не так.       Наконец, наступило время для еще одной праздничной традиции, но уже западной.       Под громкие аплодисменты Каталину сопроводили в центр сада, куда няня с большой улыбкой уже вынесла шикарный торт.       Большой, трехъярусный, с кучей крема и вкусных украшений. Прямо мечта сладкоежки. Кэт была готова поклясться, что Фернандо и Лайза аж запищали от восторга.       И, разумеется, две небольшие свечки на вершине: 1 и 5. Уже зажженные и ждущие исполнение традиции. - Ну давай, доченька,- раздался за спиной счастливый голос ее мамы.- Загадай желание, звезды непременно его исполнят!       И грянувшее радостное: "Давай! Давай!", хором и со всех сторон.       Вдох, секунда на раздумье - и резкий выдох, после которого она едва ли не впервые за все торжество улыбнулась по-настоящему счастливо.       Потому что в глубине души искренне хотела, чтобы ее желание услышали и звезды, и духи, и даже Спаситель на Корковаде!       И исполнили…       Ее маленькое желание.       Одно-единственное.       "Хочу оказаться там, где я буду по-настоящему свободна!"