***
"Всё должно быть на высоте - сквозь тень самодовольной ухмылки говорил он управляющему ресторана неделю назад, - никаких острых специй, рыбы, крепкого алкоголя и чересчур пресных десертов". Ему определённо нравилось решать важные вопросы лично. Настолько нравилось, что после исключительно деловой встречи с управляющим и обсуждения деталей торжественного ужина, он позволил себе маленькую слабость - минет от малознакомого мужчины в тесной подсобке за 10 минут, пока виновник сия торжества ожидает в зале и выбирает мороженое. — Джон, мне кажется, фисташковое... Хотя я уже тысячу лет не ел клубничное! Мама покупала его, когда мы выбирались в Лондон на выходных и... — Элтон, я успел заказать этот ресторан на твой день рождения, а ты всё ещё мучаешься с этим дурацким мороженым. Время поджимает, дорогой, - как можно более вежливее проговорил мужчина, поглядывая на наручные часы. Собеседник напротив захлопнул меню и подозвал официанта: — Виски и клубничное мороженое, пожалуйста. — Элтон, сейчас только полдень, - непонимающе возразил Джон, поглядывая на молодого официанта. — Виски и клубничное мороженое, - упрямо повторил певец, отвернувшись к окну. Официант коротко кивнул, записав заказ, и быстро ретировался, не желая быть свидетелем этой абсурдной сцены. — Ты, кажется, собирался явиться в студию трезвым, дорогой, - сквозь зубы процеживает Рид, не замечая, как сжимает в кулаке маленькую десертную ложечку, которая предательски гнётся. — Ты, кажется, собирался закатить тут пирушку и собрать всех, с кем выгодно выпить и обсудить очередной контракт, - Элтон смотрит с вызовом, в его глазах бирюзовые проблески - вина необычного цвета очков или знак того, что в машине он опять будет еле сдерживать слёзы и до крови кусать губы? Рид закатывает глаза, но ничего не говорит - официант приносит хрустальный графин и такую же креманку с чуть подтаявшим шариком мороженого.***
Неделю назад Элтон бы и не подумал, что будет жалеть о той выходке. После записи в студии (которая, на удивление Рида, прошла без пьяных выходок), пианист и его личный менеджер отдалились настолько, что в свой день рождения Элтон проснулся в пустой постели, а спустя пару часов получил сдержанное поздравление по автоответчику. "Счастливого дня рождения, Эл. Ресторан заказан на 6" - динамик телефона уродливо искажал приятный баритон Джона; он переслушивал это в... Пятый? Седьмой раз? Где-то в грудной клетке всё сжалось в колючий ком, а на задворках сознания проскочила дурная мысль, которая обычно посещала голову пианиста лишь бессонными ночами в компании пары дорожек Белой Леди: Джон его не любит. Не любит так, как хотелось бы. О, как же боялся этой мысли сам Элтон! Нет-нет, не сейчас. Не в его день рождения, не в этом месяце, и вообще, не в этой жизни. Он просто ошибается. Конечно. Джон его любит, ещё как. Разве может человек, которому ты безразличен, делать столько всего? Да и вообще... Если бы не Джон, то ничего этого не было бы. В конце концов, именно Джон Рид открыл Элтону мир любви. Именно Джон Рид позволял ему то, что раньше было недоступно. "Живи так, как хочешь" - это стало мантрой, которая вот уж сколько лет повторялась шепотом, обязательно сопровождалась поглаживанием по бедру и безумным огнем в темных глазах напротив.***
— Джон, напомни, зачем мы тут собрались? - голос Элтона предательски хрипел; он даже не пытался перекричать гремящую музыку (господи, кому пришло в голову включать "Houses of the Holy" на его дне рождения?!), тело бросало то в жар, то в холод, перед глазами плясали разноцветные блики (мерцающая гирлянда или чересчур весёлые таблетки?). Рид натянуто улыбнулся, покрепче схватил своего дорогого клиента под локоть, уводя из сияющей толпы не менее дорогих гостей. — Ты опять перебрал и снова задаёшь этот глупый вопрос, - пряный аромат виски смешался с тихим рыком менеджера, - возвращайся к людям или езжай домой отсыпаться, Мадонна. На секунду Элтону показалось, что в бездонно-черных глазах Джона блеснула недобрая искра, но уже в следующий момент пламя перебросилось внутрь пианиста, открыв ему второе дыхание. Спустя пару минут гости с неподдельным интересом глазели на постепенно раздевающегося музыканта, который так и норовил оставить на себе лишь увесистые сверкающие ботинки. В возбуждённую толпу летели перья, порванные нитки жемчуга, пайетки - публика ликовала! Даже уставшие официанты, целый вечер подносившие закуски и выпивку, на мгновение поражённо уставились на одурманенного артиста. Не каждый день им доводилось видеть такое представление, а уж тем более в исполнении самого Элтона Джона - казалось, бледная кожа подсвечивалась изнутри чем-то, что в буквальном смысле зажигало безумный огонь внутри пианиста. Это пьянящее чувство вседозволенности и фальши раскрепощало, открывало второе дыхание, и лишь сбитый пульс напоминал о реальности происходящего. Джон безучастно стоял поодаль от своего