В дружбе тоже есть чувства

1985

      Начало июня выдалось жарким. Ира понимала это, пока, идя по улице, смотрела на прохожих — люди предпочитали прятаться в тени деревьев, не появляясь под палящим солнцем. Те же, кому явно не предоставлялось выбора, измывались седьмым потом, желая как можно скорее добраться до собственного, неведомого Холмогоровой, пункта назначения. Да и какое ей дело? Ира, даже невзирая на слишком привередливую погоду после сезона майских дождей, была всецело настроена на то, чтобы обнять весь мир! Весьма небезосновательно.       Во первых, она закончила восьмой класс. С горем напополам, отмучившись, вместе с ней распрощались с «девятимесячной каторгой» её лучшие друзья во главе со старшим братом — Космос то и дело не стеснялся упомянуть, что, ещё какой-то год, и они упорхнут из школы, оставив после себя всего лишь малые напоминания учителям о тех годах, когда они, опасаясь очередной проказы друзей, носили с собой неизменное успокоительное; чего только стоили страдания Маргариты Рудольфовны, которая, будучи классной руководительницей Саши, Космоса и Вити, (а последних двоих было чревато оставлять надолго вместе без присмотра), то Ире совсем не хотелось завидовать бедной женщине! Очевидно, она уже и сама ждёт, когда мальчишки выпустятся из школы — меньше пересудов будет, и родителям, конечно же, полегче.       Особенно Юрию Ростиславовичу, который то и дело краснел перед педсоветом за происки старшего отпрыска. Спасибо хоть, что дочь умом владела, и могла обойти стороной многие выходки, на которых спалился сотни раз Космос. Ну, или почти все — всё же репутация Иры в школе была относительно лучше, чем у брата, и многие педагоги просто сходились во мнении, что бедной Холмогоровой необходимо общаться с интеллектуальными детками, которые плохому не научат!       Беда их заключалась в том, что оградить Иру от влияния брата и его компании они никак не могли. Да и Ира сама к ним тянулась — не такие уж и плохие! Умный и вежливый Сашка Белов, спортивный и надёжный Валерка Филатов (последний жил в интернате и тоже готовился упорхнуть во взрослую жизнь), её братец Космос, извечный любитель Майкла Джексона и всякого рода авантюрист, ну и, Витя Пчёлкин — гроза всей женской половины уже десятого «А», да и многих сверстниц Иры. Ещё бы, по другу сходили с ума все, кто только мог! А уж Витя умел и знатно ловил в свои сети представительниц женского пола ещё класса с седьмого, когда стал засматриваться на чужие прелести.       Так, в общем-то, и жили: Ира водилась с их компанией, но была на своём, хорошем счету; при любых же попытках «поговорить по душам», посоветовать поступать иначе, Ира с каменным лицом выслушивала педагогов и, развернувшись, уносилась прочь, не принимая подобных вмешательств во внимание. Слухи ходили разные, но что ей эти домыслы? Видите ли, раз девчонка, то не может дружить с мальчишками — глупейший стереотип!       Второй её радостью на сегодняшний день, которую она с удовольствием разделяла с братом, являлась перспектива отъезда Надьки. Мачеха, едва Юрию Ростиславовичу удалось выбить себе отпуск, упрямо заявила, что желает поехать на юга. Естественно, возражений никаких не принимая, равно как и тот факт, что пасынков нужно брать с собой. Нет уж! Ира и Космос сразу открестились от подобного, заявив, что им и в Москве будет неплохо. Правда, пришлось потратить львиную долю времени и терпения, чтобы убедить в этом и отца, опасавшегося оставлять несовершеннолетних детей без присмотра. Холмогоровы божились, что квартиру не сожгут и не потопят, а все источники диссертации профессора астрофизики останутся в целости и сохранности (да будет проклят Пчёла, который однажды перепутал бумаги с приготовленным барахлом для пикника и щедро спалил половину важных документов в костре на их пикнике в прошлом году). Ох и отхватили же тогда Ира с Космосом! Надька злорадствовала, заверяя, что нечего в дом, кого попало водить! Естественно, поплатилась за это своей небезызвестной «любовью» к цитрусовым благам человечества, полдня раздражая квартиру своим громовым «апчхи»!       И, наконец, самой важной её радостью являлось то, что сегодня они соберутся все вместе. Впервые после череды годовых контрольных. Валерка Филатов, занимающийся боксом, был вынужден после своих экзаменов, которые он сдавал стремительно не по дням, а по часам — сроки в спорте жёсткие, и соревнования никто не отменял — укатил завоёвывать заслуженное место на области. Никогда не знаешь, когда его дёрнут на очередные соревнования, но неизменно Валера находил время для встречи.       — Гражданка Холмогорова! — дерзкий и шебутной голос раздался совсем неподалёку, и Ира, шокированная внезапным окликом, посмотрела по сторонам. Долго искать нарушителя одиночества не пришлось: Валера Филатов направлялся к ней вразвалочку, улыбаясь и сверкая в руке новой медалью.       — Батюшки, кого я вижу! — Ира не сдерживала ответной улыбки, нырнув в объятия друга. И поделом, что не виделись всего три недели. Потому что не всего, а целых! В обществе друзей всегда легче, а для неё Филатов был как второй родной брат. Валера отличался не только пониманием, но и редкостным качеством, полагающим в отсутствии ссор и конфликтов с кем бы то ни было.       Собственно, этот парень не только умел найти общий язык со всеми, но и утихомиривал взбучки между друзьями, когда те, забываясь, переходили грань в своих отношениях или проказах.       — Вернулся, чемпион! — Ира потрепала Валеру по голове, за что получила щекотку и отскочила почти сразу же, — Эй, так нечестно! Знаешь ведь, что боюсь!       — А чего меня бояться, Ирка? Я же добрый!       — И не только когда спишь зубами к стенке!       — Ладно, — Валера махнул рукой, не желая загонять подругу раньше времени. Успеется ещё, тем более, что перерыв у него в этом году будет значительно больше, — Как там эти грешники, закончили учебный год, или на второй кого оставили?       — Ну нет, на второй — это уж слишком! Ты же знаешь, как их Рудольфовна обожает!       — Ага, вместе с директором в придачу!       — Сам-то, как? Небось, на своих соревнованиях даже и не думал о друзьях.       — Не понял! Это что за предъява?       — Вовсе нет! Говорю, как есть! — Ира показательно надулась, — Звонил мало, и то — на пару минут!       — Ты же не собираешься обижаться? Ирка, распорядки не я придумывал! — Валера пожал плечами, мол, уверяя, что делал всё от него зависящее.       — Да разве на тебя обидишься? Спортсмен…       — Вот и ладненько! Я тебе за эту конфету дам!       Ира не сдержалась от смешка.       — Фил, ну я же не ребёнок! Конфеты он мне подсовывает… — а, завидев, что шоколадная, Ира неминуемо соглашается, принимая угощение из рук друга и, развернув обёртку, засовывает почти целиком в рот, за раз, пережёвывая и получая райское наслаждение, — Всё, ты окончательно под амнистию попал.       И Валерка хохочет вместе с ней, пока они держат траекторию по улице в сторону дома Беловых. А именно там, к слову, им и предстояло сегодня провести свой вечер. Сашка созывал гостей и не принимал никаких изменений планов.       Перед дверью квартиры они оказались спустя несколько минут, когда, наконец, вскочив в прохладный подъезд, скрылись от жалящих лучей.       — Давай наперегонки? — предложил Валера.       — Да ну тебя! — Ира отмахнулась, — Разве не устал?       — Форму поддерживать надо…       — Ничего с ней не случится, она у тебя на высоте, — Ира хмыкнула, глядя на весьма привлекательное тело друга, скрытое под спортивным костюмом, — Девчонки с ума сходят, а, Тео?       — Ладно тебе… — Фил, похоже, слегка смутился, хоть и не хотел этого показывать, — Скажешь тоже! Сама вон, отбиваться скоро будешь!       Неизменно последовало фырканье. Неверящее.       — Найди сначала такого смельчака, который вашу оборону прорвёт! Вы ж, как неприступная крепость вокруг меня, все эти шесть лет!       — Тот же Пчёлкин — обязательно попытается!       — Не верю!       — А ты не верь, просто жди! Что, не знаешь его, что ли?       — Знаю, потому-то и не верю, что получится! И вообще, заболтал ты меня, Валерка, нечестно это! Бедная девочка из-за тебя семь этажей пешком шлёпала… — опираясь на перила рукой и перескакивая через одну, Ира посмотрела на Валеру, уже оказавшегося у цели и терпеливо выжидающего её.       — Ничего, цела же.       — Добрый, однако!       После звонка в дверь они выжидали не больше полуминуты. Открыла им женщина. Светлые волосы, собранные в хвост, простенькое платьице, идеально сидевшее на фигуре, и заботливые глаза, в которых блестят такие же искры радости, как у Саши. Татьяна Николаевна любила друзей сына, как своих родных детей, и всегда старалась проявить серьёзнейшее гостеприимство. Этот раз не стал исключением.       — Ой, ребятки, проходите, — она впустила их внутрь тут же, прикрывая за гостями дверь, — Похорошели-то как!       — Лето, тёть Тань, от учебников уже голова пухнет, — ответила ей Ира, — А где Саша-то?       — Саша выбежал в магазин, ненадолго. Скоро вернётся. Ну вы проходите, на кухню, я вам сейчас чай сделаю, — Татьяна Николаевна первая завернула из коридора на маленькую, но уютную кухню, ставя чайник на плиту, — Валера, кстати, как там твои соревнования?       — Медаль взял, — Валера показал свой трофей, извлекая его из кармана, — 1 место.       — Молодец какой! Это надо отметить, — Белова достала из холодильника тарелку с пирогом, — Вот, ешьте, угощайтесь.       — Спасибо, — поблагодарила Ира. Они с Валерой вежливо отведали по кусочку, не забывая похвалить кулинарные умения женщины. Татьяна Николаевна только отмахивалась, улыбаясь.       Когда чай был разлит по чашкам, раздался звонок в дверь.       — О, а это как раз Санька вернулся, — спохватилась Татьяна Николаевна, побежав открывать сыну. По голосу, донесшемуся из прихожей, Ира поняла, что это действительно Саша, в окружении ещё двоих друзей, — Ага, купил?       — Купил, ма. Как ты просила, — Саша протянул матери пакет, — О, и Ирка с Тео уже здесь! — войдя на кухню, он увидел их. Следом ввалившиеся Пчёлкин и Космос заикнулись, что без них уже покушались на пирог. Татьяна Николаевна, услышав это, улыбнулась, а Ира посмотрела на брата.       — Веди себя приличнее.       — Сеструха, а что не так-то?       — Ничего. Ты же сын профессора, а стать кем собираешься?       — Уж точно не профессором! Хватит нам и одного учёного в семье, — Космос, наворачивая кусок пирога внутрь и бесцеремонно отпивая с чашки Иры, усмехнулся, добавляя, — Буду работать каким-нибудь начальником и ни в чём себе не отказывать!       Девушка, глядя на это, только хмыкнула.       — Тоже мне, начальник нашёлся. Пупок развяжешь, надорвёшься с непривычки.       — Прямо на тебе и начну! Сидеть!       — Я тебе, что, собачка что ли? — Ира шутливо пихнула брата в бок.       Начинающую ссору прервал Пчёлкин, глядя на двух семейных с явным неодобрением:       — Слушайте, вы, космические пришельцы, давайте без разборок, а?       — Сказал тот, кто чудит на каждом шагу! — Космос, невзирая на собственные промахи, считал святым долгом ткнуть Витю в его косяки.       — Чья бы корова мычала, Космосила!       — Проще сказать сразу — мазила, — подхватил Санька, усмехаясь, — На физре-то в волейбольное кольцо не попасть — позорище!       — Вы мне это до конца школы припоминать будете? — встрепенулся Космос, которого явно такие подколы уже достали, — Подумаешь, пропустил!       — Шесть раз? — с недоверием спросил Пчёлкин, — Да у меня после твоего «пропустил» до сих пор все руки ноют!       У Лидии Васильевны, женщины-физрука в их школе, было за привычку давать провинившимся или проигравшим в состязаниях задание отжиматься. До тех пор, пока руки не посинеют. Хотя, Витя и Космос были знакомы и с другой причиной — стоять на фигах собственных больших пальцев не так уж и приятно, а аргумент «меньше будете ими в лицо другим тыкать» сработал железно: теперь парни, прежде чем выделываться в стенах школы, проверяли наличие педагога поблизости.       Как бы там ни было, а такой метод Ира могла бы назвать справедливым, если бы не извечный трёп друзей на эту тему. И, как это всегда случается, ситуацию исправил Фил, взяв снова бразды правления их настроением в свои чемпионские руки:       — Тихо, ша! Мы, вообще-то, по другому поводу собрались, — и, переводя недовольные возгласы в восторженные, показал медаль, — Пора, братцы, и вам за голову браться. Выпуск через год, а вы ломаете комедию, как малыши!       — Ты, выходит, в спорте будешь? — поинтересовалась Ира.       — Не-а, — Валерка покачал головой, — Для подстраховки на заочное пойду.       — Вот те раз! — Пчёлкин, кажется, удивился больше всех, — Тео, но ты-то куда?! Тебе с твоим талантом — прямиком в чемпионы!       — Одними медалями сыт не будешь, — покачал головой Валера, снова скрывая от глаз свою награду, возвращённую Космосом, — Мало ли, как жизнь повернётся…       — Ну уж к тебе она точно задницей не встанет, — заверил его Космос, — Да и ко мне! Ещё бы Ирка поменьше бухтела над головой, вообще бы жизнь распрекрасная пошла!       — Не устраивает сестра? Жаль, поменять не выйдет! — Ира не испытывала никакой досады: подобные перепалки иногда являлись частью их компании. Всеобщая традиция, в которой они порой чередовались, меняя опонентов.       И что плохого-то, когда безобидно всё, как Божий день? Даже взгляд Космоса, блещущий остротой и дружелюбием, когда Холмогоров пытается по-свойски обнять Иру, но она только выпутывается.       — И то верно — на всю жизнь… — констатирует факт пришелец.       — Так кто кем будет? — возвращаясь к теме Валеры, спрашивает Ира, поочерёдно оглядывая друзей.       — Я, как и Кос, большой начальник, — отвешивает Пчёла поклон в сторону друга, что не может не удивить Иру, но она всё равно фыркает.       — А я вулканологом стану. Но сначала — в армии отслужу, — говорит Саша.       На кухне все заливаются смехом. Все, кроме Иры, которая смотрит на друга, уловив в тоне его голоса серьёзность. Не похоже, чтобы Белов шутил.       Не такой он.       — Сань, ты чё, больной? — спрашивает сквозь смех Витя, — У тебя же тётка есть, на медкомиссии скажет — и зарубят без проблем…       Валера мало-мальски пытался оставаться серьёзным, а Кос, толкнув Витю в бок, обратил на себя внимание пчелки, добавляя к его реплике свои пять копеек:       — Не, родину-то защищать — оно выгоднее! Два года в казарме, без девок, без общения… Да, Сань?       — Зря смеётесь, — отвечает Белов, — Между прочим, у меня отец военный был. Он всегда говорил, что лучше в армии отслужить, чем отмахиваться.       — Ты же не помнишь его, Сань, — уже более серьёзно ответил Витя, — Подумай, где армия и где ты!       Но взгляд Саши блистал серьёзностью, останавливаясь на Ире. Затем, друг поднялся со своего места, заявив, что придёт через пару минут.       — Э, Сань, ну ты куда? — Пчёла, видимо, не ожидал такой реакции.       — Щас! — Саша отмахнулся, причём, в прямом смысле этого слова, рукой черкнув по воздуху.       Четверо друзей сидят на кухне в ожидании. Валера смотрит на Пчёлу и Космоса, размышляя, когда же они, наконец-то, повзрослеют; Пчёла и Кос переглядываются с одинаковыми ухмылками на лицах, точно уверены, что друг просто пошутил и, появившись на кухне с минуты на минуту, убедит их в гениальности своего розыгрыша; и только Ира, глядя на проём в коридор, за которым исчез Саша, не перестаёт понимать, что шутки никакой в этом нет.       И ещё больше убеждается, когда парень входит на кухню. В брючках, рубашке и кителе, с фуражкой на голове, смотрящейся так по-новому и по-особенному, что, кажется, если встретишь такого на улице — точно решишь: военный… Капитанские погоны блестят на плечах, создавая своими звёздами эффект солнечных зайчиков. Лицо, такое уверенное и не дрогнувшие, смотрит со всей важностью, на которою способен юноша в свои семнадцать лет.       Ира понимает, что слишком засмотрелась на Сашу, когда слышит, как будто сквозь пелену, доносится до ушей голос Космоса:       — Ну ты даёшь, Сань…       Холмогоров явно высказывает шок за них с Пчёлкиным. И за Валеру, который только находит силы слегка присвистнуть. А Ира и сама может всё высказать, приподнявшись и подойдя к Саше.       — Военный ты наш, — усмехнувшись, она бросает взгляд друзьям, — Видали, какие у человека амбиции? Не то, что вы, эх! Тео хотя бы на заочку пойдёт, а ты, Кос, вместе с Витей — дворы подметать…       — Щас! Разбежался! — Пчёла явно не горел желанием становиться простым пролетариатом, и уже сейчас в своих мечтах метил явно повыше, разделяя какие-то схожие предубеждения Космоса, которые, к уверенности Иры, вели к краху, — Сань, а военные-вулканологи разве бывают?       — Да иди ты, Пчёла, — отмахивается Саша, под смешки Космоса и Вити, — Так и будешь всю жизнь девок своих тискать…       — Если руки не отсохнут, — заключил Кос.       — Из-за тебя же! — не унялся и пчелиный улей.       — Наша песня хороша, начинай сначала? — вопросительно поинтересовался Фил, которому явно не по душе была некоторая напряжённая обстановка, воцарившаяся на кухне.       Прервало тишину появление Татьяны Николаевны, которая, увидев сына в форме, всплеснула руками.       — Сашка! — прижав ладони к лицу, качая головой, женщина не переставала смотреть на единственного сына, улыбаясь при этом так ярко и заразительно, что ребята не могут сдержать ответных улыбок, — С ума сойти… Как ты похож на своего отца!       И если Татьяна Белова восторгается сыном исключительно из материнских чувств, то Ира, глядя на Сашу в военной форме, даже не может подумать, что стало причиной внезапной пошевелившейся в районе сердца тоски, сжавшей нутро жутким открытием. Вот уедет он, в армию свою, а дальше-то что?       Но отговаривать, если уж решил, бесполезно.       Таков был у Саши характер.       Вот только унять переживание и какие-то ощущения она не могла, всё так же продолжая на него смотреть. А Саша, глянув на мать, улыбнулся ей.       — Вот увидишь, ма, отслужу в армии…       Глядя на Сашу Ира поняла, что в дружбе тоже есть место чувствам. Чувству долга и чести, доброты и искренности, веселья и скромности. Но, пожалуй, главное открытие заключалось во внезапном желании обнять и поцеловать, словно он уже сейчас планировал уходить на фронт.       Любовь.       Ира поняла, что любит Сашу не так, как других, когда представила, что может потерять. И тогда Холмогорова дала себе слово: даже если он уйдёт служить после школы, ничего не изменится. Она найдёт способ быть рядом или поддерживать связь, а там, после его возвращения, глядишь, что-то и получится…       Но она его дождётся.       Глядя на Сашу Ира внезапно поняла, что в дружбе тоже есть место любви. И, похоже, в её жизни это место занял он.