День, когда все разрушилось.

Небо затянуто грозовыми облаками и исписано сапфировыми полосами. Улочки порта затянуты непроницаемым туманом. Стук дождевых капель сравним с мелодией. Люди снуют по причалу со свертками и ящиками: одни корабли загружают и готовят к отплытию, другие же только что прибыли с провизией. Девушка прикрывает глаза и глубоко вздыхает, а с выдохом разворачивается и возвращается в свои покои. Сравнительно небольшая, но роскошная комната уставлена разнообразными статуэтками. Стены украшены картинами. В углу располагался туалетный столик со шкатулками, наполненными драгоценностями. Она обошла пространство по периметру и заглянула в зеркало. Темные волосы, касавшиеся лопаток, обрамляли молодое и симпатичное овальное лицо с глубокими Т/Ц/Г глазами. Изящные пухлые губы были обведены рубиновой помадой. Зайдя за ширму, она скинула ночное платье и через пару минут вновь покинула комнаты. Шагая на маленьких каблучках и в роскошном английском платье, она направлялась в покои Аделаиды, о чьей скорой свадьбе недавно услыхала. Постучав пару раз и не услышав ответа, она заглянула внутри. Хозяйки жилища не оказалось на месте. — Ах, небось, снова по улицам слоняется. Вся в меня! — Шепотом произнесла Т/И. Прикрыв за собой двери, она направилась в приемную к отцу. Наверняка ее суженный уже прибыл. Сама она ни разу не выходила замуж и вечно говорила родителю: «Одни нахлебники, вторые дураки, а третьими можно полы протирать». Приготовившись к очередному его высказыванию, она переступила порог просторной комнаты. Он никогда не упускал возможности выразиться на этот счет, и потому ее непременно поджидали фразы наподобие «Для твоей младшей сестры, и той отыскался супруг». Она искренне сочувствовала Аделаиде. Она — боец. Решится на все, но замуж не выйдет. Влюбиться в незнакомого человека и впоследствии стать его женой. Ну уж нет. Позволить продать себя. Служить разменной монетой ради спасения семьи от банкротства. — Если бы не ты, дочь моя, твоя семья была бы разорена. Смирись с этим браком с Божьей помощью, — вкрадчиво говорил мужчина, а точнее пытался вбить ей в голову данную мысль. — Я хочу сама управлять своей судьбой. Разве я должна ублажать мужчину, которого не выбирала и не люблю? — Со скрытой яростью отвечала Аделаида. В ответ донеслось лишь молчание. — Можете не отвечать, папенька, — вступила в разговор Т/И. Кивнув головой в сторону комнат, она посмотрела на сестру. Та, поняв ее, удалилась. — Она годится только на то, чтобы продать ее мужчине, которого она ни разу не видела, я права? Более чем уверена, что да, — высказала она отцу и хотела было продолжить, но массивные двери губернаторского поместья распахнулись, и перед глазами предстал Он. Высокий худой, но крепкий мужчина средних лет в белом костюме и накинутом на плечи алом парадном мундире. Смоляные волосы лежали на плечах. Длинный остроконечный нос, тонкие губы, растянутые в улыбке, больше напоминающей оскал гиены, и глаза, серо-голубые и словно лисьи, рыскавшие по залу. Его взгляд остановился на отце. Тот мгновенно переключился на гостя. Девушка слегка раздула ноздри, прищурив глаза и уставившись на незнакомца. Она смотрела на него с неприязнью и скептицизмом. Тот скомандовал офицеру. Гвардеец, вытянувшись до предела по струнке, объявил: — Перед вами Диего де Очоа, Адмирал отдельной вест-индийской флотилии, Кавалер ордена Испанской Короны! Он сделал несколько шагов навстречу губернатору. Они обменялись парой фраз, и, развернувшись, отец повел его вглубь зала. Т/И все еще вглядывалась в хмурое и бесцеремонное лицо гостя. А тот поднял глаза, и теперь все его внимание оказалось сконцентрированным на ней. Глаза в глаза. Дыхание перехватило. Еле ощутимое фантомное покалывание прошлось чередой мурашек по всему телу юной особы. — Вы гораздо прекраснее, нежели я слышал. Я много лет ждал такую женщину, как вы, — произнес де Очоа. — Ох, ну что вы. Я была бы ужасной супругой… И, к вашей удаче, я ей не являюсь, — ответила она. — С каких пор фрейлины встречают таких высокопоставленных гостей? — С пренебрежением поинтересовался он. Отец снова пропустил мимо ушей и фразу Диего, и очередной колкий ответ дочери и, позволив ей закончить, представил ее. Обменявшись формальными любезностями, они разошлись. Мужчина направился в покои своей будущей жены, отец — в личный кабинет, а она решила прогуляться по окрестностям поместья. На улице было темно даже днем. Пахло сыростью. Она не заметила, как забрела вглубь города, и, отбросив мысли о возвращении домой, устремилась к своим любимым улочкам. Через пару часов легкая усталость и голод направили ее к дому. В душе неизвестно из-за чего зарождалось беспокойство. По мере приближения она ускоряла шаг и в поместье влетела, будто ураган. Внутри по-прежнему стояли тишина и темнота. Слишком глубокие и настораживающие. В обеденном зале звучал звон керамики и хрусталя, что означало возможную трапезу или же подготовку к ней. Ноги сами понесли ее вперед. Впрочем, ничего еще не подготовили: прислуга зажигала свечи, расставляла приборы, протирала бокалы. Скоро начнется ужин. Решив не ждать у прохода, Т/И вернулась в главный холл, к лестнице, и поднялась в свои покои, дабы прилечь, немного передохнуть и, конечно же, принарядиться для предстоящего вечера. На верхних этажах царило такое же безмолвие. Отца она не наблюдала. Матери, которая в подобной ситуации щебетала бы вокруг сестры, также нигде не было. Аделаида… Где же она? В своих комнатах? Но с кем? Девушке не хотелось думать о своей сестре в объятиях Диего. Он не казался надежным и добродушным. Лишь алчным, хитрым, жестоким, самонадеянным и похабным. Его глаза раскрыли перед ней всю его натуру. Ее ладонь потянулась к двери. На среднем пальчике красовалось аккуратное колечко эпохи Ренессанса, с лунным камнем посередине, а острые длинные ногти напоминали наконечники стрел. После легкого толчка дверь отворилась, и она вступила в опочивальню. Восхитительное красное платье, верхняя часть которого была расшита алыми узорами, покоилось на ее кровати. Его низ представлял собой пышную и шелковую многослойную юбку с широким поясом. Она, невольно любуясь, провела рукой по наряду и подумала, что это отец принес платье. За спиной послышались шаги. — Вы! — Воскликнула она, когда перед ее взором предстал почетный гость. — Что вы забыли в моей комнате? — Я просто считаю, что мы не совсем верно начали. Но нам ведь придется породниться. Не хотелось бы недосказанностей. — Вы все еще верите в такой исход событий? Я не желаю с вами иметь ничего общего, тем более родственных связей. — Ну как же? Муж и жена роднее кого-либо. На ее лице явно читалось непонимание. — Вы что, вновь спутали меня с сестрой? Покои вашей будущей супруги дальше по коридору. — Знаете, — начал он, позабыв о ее словах. — Я прибыл в эту дыру лишь для одной цели, и, дабы достичь ее, мне требовалась ваша сестра, однако она оказалась не такой, как я думал. Это дрянь сбежала. Я был в ярости. Собирался перехватить ее, но у дверей поместья меня озарило воспоминание… О вас, юная леди. У меня неожиданно появилась иная возможность, — он посмотрел ей в глаза. — Мне неважно, кто будет моей женой, но своего я добьюсь. Уголки его губ поползли вверх. — И я вам честно признаюсь — вы мне по нраву. Я буду рад стать вашим мужем. Ваша злость и напористость спадут в скором времени, и я готов потерпеть еще несколько дней. — Не слишком ли вы самоуверенны? Я никогда не стану вашей. Вы не посмеете меня тронуть! — Громогласно заявила Т/И. У себя в сознании она обдумывала происходящее. Аделаида покинула Санта-Доминго. Но что случилось с родителями? Почему ее сестра сбежала? И что ожидает ее саму? Они находились излишне близко. Она могла ощущать жар, исходящий от него. Он же чувствовал дрожь, проходившую по ее телу, смешанную с уверенность. Ухмыльнулся. — Вы правы. Вы сами ко мне придете, — прошептал он ей почти в губы. Удар. Щека покраснела и едва распухла. Теперь лицо Адмирала украшало три маленьких шрама оставленных ногтями девушки. Она ожидала ответа с его стороны, но услышала только хохот. — Я всегда любил сильных женщин! И положу весь мир к вашим ногам.