Bad habit

На улице по-летнему душно и пахнет грозой. Дверь дома отворяется со скрипом, и тонкие ноги в туфлях неуверенно ступают на мягкий ковер в холле, который чуть шуршит под их весом. Все помещение заливает приглушенный свет от розовых неоновых вывесок. «Услуги Universe. Самые сладкие девочки во всем штате» — гласит яркая табличка на входе. Отовсюду играет ненавязчивая музыка, возможно, что-то из джаза, точно определить трудно. Девушка проходит мимо охраны к стойке администрации. На стол опускается не лучшего вида пачка купюр. — Ваше имя? — Волейбол. У меня заказано. — она говорит тихо, как бы стыдясь своего присутствия в этом здании. Получив в ответ утвердительный кивок и номер нужной комнаты, проходит дальше, опустив глаза в пол. Сидящий мужчина лишь бросает слегка удивлённый взгляд вслед. Он не ожидал снова увидеть её здесь, да ещё в такое позднее время. Темные коридоры примерно в метр шириной давят, двери кажутся бесконечными, хоть их можно пересчитать по пальцам. У стены справа в нижнем белье курит полноватая брюнетка лет тридцати, внимательно оглядывая Волейбол с ног до головы, но позже теряет к ней интерес. Воздух пронизан сигаретным дымом, от которого начинают слезиться глаза. По пути девушка рассматривает картины на стенах — изображения обнаженных тел на любой вкус. Девушки и женщины разных возрастов стоят в сексуальных позах, в обнимку с крепкими мужчинами или по одной и завлекающе смотрят на посетителей игривым, но слегка потухшим взглядом. Из-за стен изредка доносятся сдавленные стоны, грохот. Волейбол отлично знает куда идти, но борется с желанием повернуть назад. Или потеряться среди портретов, вот только память у неё слишком хорошая. Становится тише, когда она подходит к нужной двери. Воздух будто замирает. Она медлит. Тянет время, рассматривает окружение. Краска на двери немного облетела, однако вид все равно очень даже приличный. Ручка кажется нетронутой, хотя она знает, насколько это впечатление обманчиво. Дверь открывали огромное количество раз, множество самых разных людей. «Боже, что же я делаю…» На самом деле она предельно четко понимает причину, но от этого не легче. Неудачные отношения, болезненное расставание, закончившееся скандалом могут привести к неожиданным решениям, в ее случае — заставить вернуться сюда. Последний раз Волейбол забрела в «Universe» несколько месяцев назад под солидной долей выпивки. Она точно перебрала в тот день и наутро пожалела об этом, проснувшись в постели с той, у которой бывала чаще остальных, и у чьей двери мнется сейчас. Белоснежное белье в комнате привычно пропахло сигаретами, голова раскалывалась. Спустя минут двадцать комната и здание оказались позади, тогда девушка твердо решила завязать столько пить по пятницам и, что намного важнее, пообещала себе никогда, никогда не возвращаться сюда. Она не учла, что от плохих привычек не так-то просто избавиться. Волейбол наконец делает вдох и поднимает руку, стучит пару раз. Шаги, открывается дверь. На пороге стоит Перл, высокая, тонкая, с немного растрепанными персиковыми волосами и заострённым носом, в просторном шелковом халате цвета морской волны и догорающей сигаретой в руке. На секунду Волейбол кажется, что та удивлена, но она сразу отбрасывает эту мысль. Глаза блудницы довольно сверкают, как у хищного зверя, когда он видит свою жертву и точно знает, что она беззащитна. — Заходи, Жемчужинка. И выключи свет. Голос почти бархатный, кошачий. Он не успокаивает, не говорит, что все будет хорошо, но точно обещает тебе то, зачем ты сюда пришёл. Волейбол повинуется, закрывая за собой дверь, отрезая себе путь к отступлению. Душную комнату освещает тусклый лунный свет, видны только очертания предметов. Слышно, как с тела напротив соскальзывает мягкая ткань. Сердце начинает стучать быстрее в тот момент, когда вдруг теплое дыхание касается её уха. Перл играет с ней. Кружит вокруг, задирает кофту, оставляет легкий поцелуй на шее. Одежда летит на пол, пуговицы утром можно даже не искать. Кровать прогибается и скрипит под весом двух тел. Хочется убежать, когда ее с силой вжимают в матрас, когда холодные ненасытные руки блуждают по телу, когда сухие губы впиваются в её собственные. Бороться с каждым прикосновением все труднее. Поцелуй в ключицу, ладони на животе, вот и первый стон. Волейбол почти чувствует, как уголки губ Перл ползут вверх. Она дрожит и сглатывает, когда та настойчиво проходится пальцами по твердеющим соскам и добирается до резинки трусов. Нежно обводит бедра, в следующую секунду кусая чужие губы до крови. От противоречивости ощущений Волейбол теряется. Голодные, неестественно голубые глаза смотрят сверху, и она тонет в этом аквамарине. Если это игра, то она уже тысячу раз потерпела поражение. Первый палец легко проникает внутрь, вызывая у девушки рваный вдох. Язык нажимает на бугорок клитора, заставляет захлебнуться в стонах. Ночь, кажется, тянется дольше в этот раз.

***

Утром Волейбол натянет пропитавшуюся табачным дымом одежду и сбежит, как всегда, обещая себе никогда не приходить снова. Но Перл знает, что рано или поздно ее жемчужинка вернется и будет ждать ее, а пока стряхнет пепел с сигареты, пересчитает заработок за эту ночь и отнесет в прачечную свои белоснежные простыни.