Нежнее можно?

Сдвинутый в сторону люк привлёк внимание царя. Дхана Нанд решил ткнуть в темноту мечом, чтобы проверить, не прячется ли кто внутри, но передумал. Взяв лампаду, он бесшумно подкрался ближе и осветил огоньком самый тёмный угол подполья. Чья-то тень метнулась в глубине потайного тоннеля. Молниеносно отшвырнув лампаду, Дхана Нанд прыгнул вниз и бросился вдогонку за убегавшим человеком невысокого роста. Неизвестный не успел скрыться. Вскоре он был перехвачен и прижат грудью императора к стене подземного коридора. — Сейчас поглядим, кто ты такой! — обрадованно воскликнул царь на ухо незваному гостю, пока тот громко сопел, безуспешно пытаясь высвободиться. Бесполезно. Дхана Нанд не собирался упускать добычу. Не много усилий понадобилось царю, чтобы вытащить барахтавшегося в его руках незадачливого шпиона и швырнуть на мягкий ковёр опочивальни. И вот теперь, когда царь сумел разглядеть, кого он извлек из подполья, лицо его вытянулось от изумления. — Чандрагупта?! — обомлел Дхана Нанд, на миг утратив дар речи. — Опять ты?! Заговорщик загнанно смотрел на императора, с которым его постоянно сводила судьба, и мрачно молчал, прекрасно понимая, что влип. Его предчувствия оправдались. Дхана Нанд быстро пришел в себя, и гримаса удивления на лице сменилась выражением злорадного торжества. — Я торопился на встречу с царем Аванти и с братом Раштрапалой, но, думаю, немного задержусь. Кто откажется от удачи, внезапно пришедшей в руки? Вцепившись в Чандрагупту мёртвой хваткой, царь волоком подтащил сопротивлявшегося заговорщика ближе к ложу, вытащил из-под кровати льняную верёвку и довольно ловко обмотав один ее конец вокруг запястий юноши, второй перекинул через спинку кровати, завязав крепким узлом. — Ты что это задумал, изверг? — дрогнувшим голосом спросил Чандра. Он давно привык к тому, что царь периодически запирает его в темнице, угрожая расправой, или начинает с ним сражаться на мечах, копьях или луках. Подобное же поведение Дхана Нанда было в новинку. — Скоро узнаешь, — довольно усмехнулся самрадж, вытягивая из-под лежащего ничком на кровати пленника дорогую простыню и немилосердно разрывая ее на шесть широких полос. Хитро переплетя эти полосы косичкой за считанные мгновения, Дхана Нанд привязал этими импровизированными веревками щиколотки Чандрагупты, предварительно широко разведя его ноги. А потом ткнул пару бархатных подушек под живот юноши. — Отлично, — нежно промурлыкал царь. — Теперь ты почти готов. Осталось добавить несколько штрихов. Недолго думая, Дхана Нанд схватил нож, который носил за поясом, одним взмахом срезая со своего пленника дхоти. — Извини, развязывать — слишком долго и неудобно, — пояснил он замершему от ужаса Чандре. — Время дорого. Послышался звук разрываемой на части ткани, и Чандра понял, что на сей раз в дело пошла его набедренная повязка, и он оказался прав. Запахло сандаловым маслом, а потом парень ощутил, как влажная ароматная ткань скользит меж его ягодиц, увлажняя промежность. — Побрить бы тебя как следует да некогда, — сокрушался царь, продолжая смачивать куски ткани и водить ими там, где его рук вообще не должно было быть. Осознав, наконец, к чему его готовят, Чандра заорал, насколько хватало сил: — Не-е-ет!!! Только не это!!! Лучше убей!!! — Но ты же сам пришёл, — возразил император. — Стало быть, и тебе не терпелось. А я за эти годы накопил для тебя столько, желая излить… Мне, пожалуй, одной ночи маловато будет. — Я пришёл, чтобы спасти Малая… — Чандра не договорил. Внезапно у него во рту оказался кляп из плотной ткани. — Ты сбиваешь мой настрой, — нежно прошептал Дхана Нанд. — Молчи, иначе я не сумею хорошо сделать то, к чему готовился годами. Теперь Чандра мог только издавать невнятные звуки и в ужасе смотреть одним глазом на приготовления, которые делал безумный царь. *** Масло стекало по внутренней стороне бедер теплыми струйками. Чандрагупта старался унять дрожь, гадая, что дальше будет сотворено с ним. Дхана Нанд с каждой следующей минутой выглядел всё более нетерпеливым. Заметно было, что приготовления ему наскучили. — Ты еще не готов, а я уже вполне, — слегка охрипшим голосом сообщил царь. — Ожидание всё испортит. Мне понадобится… нечто вспомогательное, чтобы ускорить твою готовность. Что же поможет? Тут вон бананы есть неплохие… Не знаю только, надо ли их чистить перед употреблением? — Чандрагупта отчаянно замычал и замотал головой, давая понять, что с царским решением в корне не согласен. — Ну ладно, — улыбнулся Дхана Нанд. — Бананы не любишь, понял. Шивлингам? Но я не настолько греховен, чтобы осквернять святыню. Чётки из рудракши мелковаты, от них не будет толку, — пленник с облегчением вздохнул, услышав это, но тут же с новой силой забился в путах, когда царь достал нечто устрашающе крупное, зелёного цвета, утыканное шипами. — Ожерелье из неочищенного конского каштана! — радостно провозгласил он, помахав своим орудием пыток перед носом Чандры. — Хочешь по-настоящему острых ощущений, любовь моя? Судя по выражению глаз юного предателя, тот предпочёл бы быструю смерть, но такое благословение ему даровать никто не собирался. — Всё не то, — расстроился Дхана Нанд. — Значит, придется начинать с того, чем я хотел закончить, — и нимало не смущаясь, самрадж быстро избавился от одеяний. Увидев в полной боевой готовности орудие грядущего наказания, Чандрагупта вдохнул так глубоко, что едва не проглотил кляп. Ожерелье из неочищенных каштанов, по крайней мере, не казалось огромным. «Не войдёт», — только и успел подумать несчастный пленник, однако царь уже принял решение и не собирался отступать. — Ассаку взял, — забормотал он себе под нос. — Аванти взял. Косалу взял. Гандхар почти взял, если б предатели не помешали. Неужели этого не возьму? Лежи спокойно. В Хава Мехел было труднее, — успокоив таким образом своего бывшего раба, царь плеснул побольше масла на ладонь, растер ароматные капли и собрав большой, указательный и средний пальцы в щепоть, направил их в нужном направлении. Пленник взвыл, несмотря на плотно застрявший во рту кусок ткани. — Да я ж только начал, — успокоил его царь. — Ничего, сейчас помассирую, станет легче. Внутрь, торопливо ввинчиваясь, проникли два пальца, правда, уже не на фалангу, а на всю длину. — Говорят, у потомственных цирюльников и талантливых музыкантов пальцы длинные, — пытался отвлечь своего всхлипывающего и стонущего пленника от болезненных ощущений царь. — А я и стричь могу, и на флейте играть, — похвастался царь. Чандрагупта жалобно пробубнил что-то, но все его слова поглотил намокший от слюны шёлк. В него вторгались интенсивно и бесцеремонно, и вскоре он, к ужасу своему, ощутил, что его тело растягивают ещё чем-то помимо пальцев. — Я нашел не священный предмет без шипов, — пояснил царь. Мычание Чандры прозвучало вопросительно, но самрадж его понял без слов. — Золотые ножны для кинжала, — уточнил Дхана Нанд, — изукрашенные аметистами, пластинами из слоновой кости и жемчугом. Подарок брата Кайварты. Подходящий размер, как мне кажется. Чандрагупта так не думал. Меж ягодиц жгло так, будто внутри находился пылающий факел. — Думаю, достаточно, — отшвырнув ножны в сторону, царь опустился на спину Чандры, придавив его собой и поудобнее устраиваясь меж раскинутых в стороны ног. — Наконец-то! Как давно я мечтал об этом, — и с блаженным стоном Дхана Нанд качнул бёдрами, одним резким движением проникая внутрь. — Даже Индра не был так удачлив… Ох, хорошо-то как… Чандра с обречённым видом уткнулся носом в смятые простыни и решил лежать тихо и смирно, терпя унижение до конца, однако вскоре с его телом стало происходить удивительное. Чем резче и скорее двигался Дхана Нанд, тем приятнее становилось ему самому. Огонь из жгучего и болезненного стал невероятно сладостным. Распирающая боль начала приносить блаженство. «В кого этот сумасшедший царь меня превратил?» — горько подумал Чандрагупта, ощущая, как медленно, но верно восстаёт лингам, а тело само хочет двигаться в такт движениям царя. — Приподними ягодицы повыше, — услышал он над ухом срывающийся голос. — Я помогу тебе получить твою часть удовольствия. «Как же я это сделаю, если ты меня привязал?» — раздражённо подумал Чандрагупта, с ужасом ловя себя на том, что в целом происходящее его вполне устраивает. Словно прочитав его мысли, царь дотянулся до ножа и, не покидая тела Чандры, умудрился рассечь веревку, связавшую запястья юноши. Сейчас было самое время, чтобы сбросить с себя извращённого повелителя Магадхи и сбежать, однако вместо этого Чандра покорно встал в требуемую Дхана Нандом позу. — Я знал, что тебе понравится! — засмеялся Дхана Нанд, становясь на колени позади Чандры и обхватывая его бёдра обеими руками, чтобы крепче прижать к своему паху. — Самое трудное ты выдержал, мы почти у цели! Несколько быстрых, сильных толчков, несколько движений рукой по окрепшему лингаму — и царь довел и себя, и Чандру до ослепительной вспышки. Чандрагупта ненадолго утратил осознанность, проваливаясь в блаженство, когда же отдышался, то обнаружил, что лежит не связанный ничем на терпко пахнущих, влажных простынях, но при этом вопреки здравому смыслу ощущает не отвращение к себе и ненависть к развратному царю, а полное удовлетворение и спокойную радость. *** — А нежнее можно было? — выплюнув кляп, Чандрагупта приподнялся на смятом ложе, выбрасывая на пол остатки своих пут, разорванных на мелкие части. Тело от копчика до затылка пронзила острая боль, и заговорщик со стоном рухнул обратно на ложе. Император полулежал рядом с ним на бархатных подушках, опираясь на левый локоть, и с блаженной улыбкой цедил бханг. — Нежнее, Сокровище, я бы это сделал лет пять назад. Или хотя бы до истории с Таксилой. А теперь только так. — У меня было важное задание, — простонал Чандра, делая очередную бесплодную попытку встать. — От Чанакьи… Всё пропало теперь. Император покосился на злополучного бунтаря одним глазом и с сочувственной улыбкой протянул ему свой бокал. — Хочешь? Чандрагупта презрительно отвернулся. — На работе не пью. — И где, позволь, узнать, теперь ты трудишься, по твоему мнению? У Чанакьи в подполье или у меня в опочивальне? Чандрагупта задумался. Проблема вырисовывалась пресерьёзнейшая. И в самом деле, кто он: шпион брамина или любовник царя? Ведь того и другого одновременно быть не может. Он же не Тарини. Только этой женщине удаётся совмещать несовместимое — спать с царём, демонстрировать вздымающуюся от волнения грудь брамину-заговорщику и украдкой слать голубей с тайными записками в Таксилу, при этом сохраняя скорбный вид мученицы. Когда-то Чанакья, видимо, ждал того же от Чандрагупты, но юноша не смог переломить себя. Предавать того, с кем уже делишь ложе, показалось ему верхом подлости, поэтому он, отвергнув царские ласки, устроил восстание в Магадхе, спрятав все иные желания поглубже. — В Пиппаливане! — смело выпалил Чандрагупта. — Я же принц. — Я бы этого не стал утверждать с такой уверенностью, — хитро вымолвил император, делая ещё один глоток. — Это почему? — удивился Чандра. — Мура кого только своим сыном не называла… Ты далеко не первый. И даже не второй. — Что?! — Есть правда и похуже, — царь сделал многозначительную паузу. — Чанакья до того, как поклялся извести меня, любовные записки мне слал. Хочешь, покажу? Отвечая на потрясённый взгляд Чандрагупты, царь встал с ложа, покопался в каком-то пыльном сундуке, стоявшем возле стены, и достал оттуда ужасно мятый и испачканный подозрительными пятнами пергамент. — Читай. Повернувшись на бок и ещё раз слабо охнув, Чандра развернул лист. «О мой прекрасный, могучий самрадж! Мечтаю увидеть тебя в своём ашраме на лотосовых лепестках, коих ты, вне сомнений, достоин. Вспоминаю с наслаждением нашу прошлую ночь. Сгораю в предвкушении. Чанакья». — Как ты мог скрывать такое?! — отшвырнув записку, Чандра вскочил на ноги, забыв о боли. — Почему никогда не говорил, что между вами что-то было?! — Ревнуешь, Сокровище? — сладко улыбнулся Дхана Нанд. Чандра осёкся и замолчал, осознав неприятную истину. И тут же согнулся пополам и вполз обратно на ложе, укладываясь на бок. — Ты перестарался, Дхана, — жалобно пробубнил он, косясь одним глазом на царя. — Мне плохо. — А по чьей вине я так долго терпел? И кто виноват, что я тебя встретил позже, чем всех этих бесполезных людей? — с неожиданной лаской в голосе заговорил царь, поглаживая Чандру по спине. — В моей жизни до встречи с тобой, к сожалению, уже успели побывать и Селевк, и Тарини, и этот бхутов брамин, которого, кстати, я всего лишь выпорол кнутом, а потом вылил на него кувшин бханга, а ему понравилось так, что он до сих пор хочет повторения. Но больше не получит. — Малаякету отпусти, — слабо пролепетал Чандрагупта, уткнувшись носом в подушку. — И дай мне чего-нибудь обезболивающего, иначе я до завтра тут пластом лежать буду, заняв твоё место. — А меня это устраивает, — шутливо заметил царь. — Я ещё не всё сделал, что хотел. — О-ооо, — только и смог простонать Чандра, но было непонятно, чего больше в его голосе — ужаса или восторга. — Малаякету отпущу. Пусть возвращается. От Поурав-раштры мне, честно признаться, ни жарко, ни холодно, что бы там ни думал Чанакья. Царь Поурава был нужен, чтобы поймать тебя. Больше этот мальчишка не годен ни на что. — Ах ты, лживый, подлый… — начал Чандрагупта, вскидывая голову, но тут же снова улёгся обратно, тяжело вздохнув. — Да что ж такое, — он гневно ударил кулаком в подушку. — Как долго ещё это продолжаться будет? Я теперь ни на коня не сяду, ни по тоннелю обратно не проползу. — А тебе это надо? — царь прищурился. — Ты о чём? — не понял Чандра. — Оставайся в Паталипутре. Ты ведь уже понял, зачем Чанакья весь этот заговор устроил и тебя втянул? Он надеется на повторение ночи с кнутом и бхангом, но я такую ночь теперь устрою только для тебя, — и Дхана Нанд медленно провёл пальцами по густым волосам юноши. — А потом, когда выпорешь, обольёшь бхангом и вдоволь наслушаешься, как я ору от боли, — Чандра облизнул пересохшие губы, — то станешь… нежнее? Царь картинно закатил глаза. — Вот стал бы я с тобой возиться, если бы не собирался стать нежнее? — скороговоркой зачастил он. — Проще было тебя проткнуть мечом, как только я отодвинул люк и увидел тебя сидящим под моим полом. Так нет! Я вытащил из подполья грязного, пыльного заговорщика, уложил на свою кровать, испортил персидские простыни… А ты ещё спрашиваешь, буду ли я нежен? На, пей, — и царь снова протянул Чандрагупте свой бокал. На сей раз юноша не отказался и глотнул, про себя отмечая, что вроде и правда немного отлегло. Но вот стало ему легче от хмельного напитка или от слов императора, он точно сказать не мог. 12.07.2019г.