Klinik

Ромул был из того слоя общества, который обходит больницы десятой дорогой. Что, кстати, странно, ибо будучи мафиози, ему не привыкать избивать кого-нибудь, и видеть кровь и трупы. И все-равно их не любит. Даже более того - ненавидит. Но он снова идет по знакомой улице, к сведущей больнице. Маршрут дальше - заученный наизусть этаж, и только потом - родной кабинет любимого человека. От туда всегда разит запахом медикаментов, накрахмаленных до скрепучисти мед.халатов, ворохом металлических заколок для волос, и едким ментоловым шампунем. И ещё чужие руки пропахли кислым запахом резины. Варгас покорно ждёт, постукивая по чужому столу пальцами, отбивая своеобразный ритм. К слову - найти тут уголок, который не завален исписанными тетрадями или стикерами с напоминаниями - очень сложно. Но он умудряется. А вообще, он много чего умудряется. Например - найти выход из самой глубокой задницы, или соблазнить очередную дамочку, имя которой успеет позабыть. А еще, на чужом столе валяется плеер 80-х, с каким-то диском. На том фрисби - запись какой-то старой рок-группы. Быть может - Мэнсон, или Осборн. А может быть и Kiss. Этот немец-чудак любит старье. И лишь по этой причине, у него так много сохранилось из 80-х и 90-х. А ещё, в его двукомнатной квартирке пусто, даже если к нему приезжают сыновья. И там всегда чисто, и воняет хлоркой. Запах у хлора - едкий, такой же сучий, как и у хозяина квартиры. Даже запахи он выбирает под стать себе. Какая умница. - когда же ты уже оставишь меня в покое? - раздаётся сухой, от чего-то такой звонкий, и одновременно надломленный голос. Ситхард стоит в дверном проеме своего кабинета. Он не изменился с их последней встречи, которая была месяца два назад, не меньше. Все такой-же: в старых, потертых от времени, джинсах, черном свитере, у которого очень высокое горло, в скрипучем, накрахмаленном халате. И в неизменно-едких, резиновых перчатках. Ромула воротит от этого типично-врачебного запаха, и одновременно, он хочет вдыхать его вечно. - будто тебе не нравится мое присутствие. Хмыкает Варгас, смотря на немца. Рассматривает его жадным взглядом. Хочет его. Прямо здесь. И сейчас. - ja, не нравится. Надоел. Расчленить бы тебя, да только я брезгую тебя, извращенца, трогать. Байльшмидт подходит к своему столу. Походка у него бесшумная, лёгкая. Будь он хоть босиком, хоть в гриндерсах. Да и сам он весь белый, лёгкий - длинноволосый блондин с голубыми глазами, и нездоровой, будто отбеленной, кожей. Тем он и отличается от смуглого Варгаса, который был обладателем темно-каштановой шевелюры и ярко-медовых глаз. - я вроде умолял тебя сюда не приходить. А ты все-равно приходишь. Ты очень непослушный паразит. - да-да, я знаю. А ещё, я знаю, что ты хочешь замочить меня. В своей любимой хлорке. - откуда?.. - на лице немца появилась тень удивления. - твой старшенький проболтался. Белый такой. - ясно все, - глухо бросает Сит, чуть хмурясь - вот же сука... - я соскучился, - говорит мафиози. А немец издает такой-же едкий, как и резина на его руках, смешок. Он (Ситхард) горько усмехается, подумав о том, что Ромул - не больше, чем замена его хорошенькой, но ныне покойной, жены. И ничего у них никогда не будет. Не такие они - разные, из разнокалиберных сословий общества. - тебе не кажется, что обычный реаниматолог - не самая лучшая партия для мафиози? Да и тем более врач, который - НЕ гей? - ты не поверишь, но у меня стоит на подколотных змей, которые работают с комой. Бывают в жизни разочарования, да, Сити? Немец поморщился от такого гадкого сокращения своего имени. - ты сюда зря приходишь, - несколько злорадно хмыкает блондин - ведь никто, кроме морга, тебя тут не ждёт.