Убеди меня

Мой парень — самый классный. Вы знали об этом? А вы знали? А вот ты, маленькая собачка на газоне, знала? Теперь знай — у меня самый крутой парень в мире. Мне хотелось кричать об этом на каждом углу, висеть на шее у каждого прохожего и орать во все горло от счастья. Это иррационально. Неразумно. Странно. И после такого у меня резко возрастут шансы попасть в психушку без очереди. Так что я воздержалась, направляясь домой в папиной машине после того, как забрала ее со школьной парковки. Адам ехал позади на своем байке. Я все еще чувствовала его вкус на своих губах, сжатых в тонкую линию, чтобы не улыбаться во все тридцать два и ненароком не ослепить едущих навстречу водителей. Фрейя слала мне сообщения через каждые две минуты, и каждая из них была примерно такого содержания: «Он тебя чуть не съел». «Черт, вы хорошо смотритесь вместе». «Это был лучший план в моей жизни, а ты его сломала!» «Ладно, детки, плодитесь и размножайтесь». Я вслух смеялась переменам ее настроения, заезжая на подъездную дорожку. Я вышла из машины и подождала, пока Адам заглушит байк и подойдет ко мне. От Адама я узнала, что он так и не поехал к нам домой прошлой ночью. Решил остаться у себя и пока не пугать мою маму своими боевыми ранами. — И как ты собираешься объяснять моей маме, что не ночевал дома? — спросила я, скрестив руки на груди и прищурив глаза. Меня очень волновал этот вопрос. И я все еще была не против надрать ему задницу, если он ее обидит. Только, теперь, наверное, в самом что ни на есть прямом смысле. Фу, я извращенка. Он пожал плечами. — Сейчас увидишь. Мы пошли в дом. Папа сидел на диване в гостиной и смотрел бейсбольный матч. В руках у него была банка с мороженым, и мне резко захотелось съесть мамонта, поэтому, отчитавшись о состоянии машины, мы направились на кухню. Мама напряженно мешала на плите брусничный соус. Жижа ненавистного мне бордового цвета пенилась и булькала. Мама всегда варила брусничный соус, когда сердилась. Наверное, поэтому у нас его так много. Это ее единственная радость во времена расстройств. — Адам? Мия? Что-то вы рано, — язвительно сказала она, вытащив ложку из кастрюли. — Миссис Фишер, — начал Адам и сделал шаг вперед, что было довольно рискованно, учитывая раскаленную ложку в руках моей матери. Вряд ли она постесняется ею воспользоваться. В воспитании детей она — страшный человек. Уж мне-то поверьте. — Мы выиграли! — воскликнул Адам и широко раскинул руки, словно ожидая объятий. Когда их не последовало, а мама только задрала бровь, он, слегка разочарованно, продолжил: — Понимаете, это традиция. Каждый раз, когда «Красные зебры» выигрывают игру сезона, Адам Прескотт просто обязан закатить вечеринку. И вы не подумайте, что там было что-то плохое! Нет-нет. Мы собирались, посмотрели кино, выпили… м… брусничного компота, немного потанцевали и разошлись по домам. Он беспомощно оглянулся на меня. Я не могла ничем помочь своему новоиспеченному парню, потому что едва сдерживала дикий хохот. Что? Брусничный компот? Немного потанцевали? — И разошлись по домам? Тогда, скажи на милость, что у тебя с лицом? Как я твоей матери в глаза буду смотреть? Боже, а я думала, какой хороший мальчик, какой хороший! Мия, девочка моя, прости, что заставляю тебя жить в одном доме с этим бандитом, — мама драматично повернулась ко мне, размахивая ложкой. Капля соуса полетела прямо ей на блузку, но она и не заметила. Меня прорвало. Я не знала, что делать. Ржала, как последняя лошадь, пока Адам закатывал глаза несколько раз подряд, мама недоуменно смотрела на меня, а колесики в моей голове нещадно крутились, уже думая, как сгладить сложившуюся ситуацию. Наконец, успокоившись, я обратилась к матери: — Ма-а-ам, перестань. Просто на матче он упал и по нему потоптался какой-то чувак из… «Кабаньих хвостов»? — «Голов», — подсказал Адам, кивая. — Из «Кабаньих голов». Вот. Все было так, как он и рассказал, а потом я поехала к Фрейе, и там уже хорошенько напилась и выкурила пару косяков, — заверила я ее своим обычным голосом. Мама уже привыкла к моему искрометному сарказму, и поэтому немного расслабилась. Раз дочь шутит, значит все нормально — вот девиз нашей семьи, судя по всему. Мама метнула в нас еще несколько подозрительных взглядом. Мы не дрогнули. — Ладно-ладно, — выдохнула она. — Я не тиран какой-нибудь. Но, Адам, предупреждение все еще в силе. Адам выровнялся и отсалютовал. — Есть, мэм! Я вздохнула с облегчением. Надо же, мы прошли проверку моей мамы. Конечно, я бы не сказала, что она очень строгая, но просто не любит, когда ее не слушаются. А так, в основном, она разрешала мне абсолютно все. Наверное, вспоминает свои юношеские годы. От папы я узнала, что она была та еще тусовщица. После обеда, когда я приняла душ, переоделась, выпила пару чашек кофе, съела запланированного мамонта и ожила, мы с Адамом поехали убирать улики, то есть, бардак, который оставался после всякой вечеринки. Правда, убирать его мне еще никогда не приходилось. Все оказалось еще хуже, чем я думала. Везде валялись пластиковые стаканчики, огрызки пиццы, попкорн и даже презервативы. Использованные. Я вооружилась парой резиновых перчаток, мусорным пакетом и пошла прочесывать огромный дом Прескоттов. Заодно и осмотрюсь. Адам ушел убирать во дворе, где царил не меньший хаос. Дом был действительно огромным. Такие огромные домины я видела лишь в кино или на картинках. В Нью-Йорке все жили в компактных квартирках. Здесь же я потеряла счет на пятнадцатой комнате. Горничная приходила раз в неделю и делала генеральную уборку, как сказал Адам, но она была противной теткой и запросто рассказала бы все миссис Прескотт, так что на нее нам нельзя было надеяться. Я даже нашла комнату, где, кроме цветов в горшках, стоял лишь огромный белый рояль. Внутри рояля валялись осколки какой-то вазы. На вид дорогой. Может, она стоила целое состояние, а какой-то пьяный тинэйджер случайно сбил ее своей тушкой и упрятал улики в рояль. Надеюсь, у мистера Прескотта не будет сердечного приступа. Через пару часов работы и четырех мешков мусора, мы с Адамом встретились на кухне, где было так накурено, что пришлось вооружиться дезинфектором. Даже открытое окно не справлялось. Наконец, все, вроде бы, было закончено. Я вытерла лоб рукой и сняла перчатки. — Больше никаких вечеринок, мистер Прескотт. Я вам тут не нанималась, — в шутку сказала я строгим голосом, глядя на него. Он чуть склонил голову набок и усмехнулся. — Знаешь, я бы с удовольствием нанял тебя вместо этой овцы Норы. Уже представляю, как бы сексуально ты смотрелась в костюме горничной. Ага. Сексуально. Особенно в фартучке и этой странной штуке, которую они носят в фильмах на голове. Но я все равно покраснела, а он сделал шаг вперед и обвил мою талию руками. — Но еще с большим удовольствием я бы сорвал с тебя этот костюмчик, — прошептал он, наклоняясь к моей шее. Его губы были горячими, а щеки немного влажными после тяжелой работы. Я судорожно выдохнула, обнимая его за плечи и поднимаясь одной рукой к его волосам. Меньше суток назад меня так же прижимал к себе Майк, но это было неприятно — он был грубым и больно впивался пальцами в кожу. А Адам так нежно и осторожно сжимал меня, притягивая ближе, что мне не хотелось его отпускать. Никогда. Я закрыла глаза и поддалась ему, позволив оттолкнуть себя к кухонной стойке. Я не сдержала стон, когда он поднялся цепочкой поцелуев к моим губам, а пальцы его скользнули по моим бедрам, поднимая тонкую ткань платья. В голове мелькали мысли насчет того, что он со мной сейчас сделает. А вдруг, я была права с самого начала, и ему нужно лишь это? Секс? Потому что, судя по накалу страстей, дело к тому и шло. — Адам? — удалось мне прошептать между жаркими поцелуями, чуть отстраняясь. Он сразу понял мои опасения, и заговорил: — Я остановлюсь, когда ты скажешь, Мия. Я уже говорил, что хочу все сделать правильно. И твой первый раз будет определенно не на кухонной тумбочке, — он сверкнул улыбкой. — Слишком примитивно. Наверное, каждая девушка хочет услышать эти слова, правда? Что парень будет ждать, что это будет потрясающе, что он уважает ее выбор. В его глазах была искренность. Он действительно любит меня. Господи, как же это… Круто, что ли. Я только хотела притянуть его к себе для очередного поцелуя, как что-то сильно врезалось мне в голень. Я запоздало поняла, что это открылась дверца шкафчика. Странно, правда? Шкафчики открываются сами по себе, потом из них доносятся странные звуки, а потом — бац! — и ты труп. Так бывает во всех голливудских фильмах. И, поскольку, я сама словно очутилась в одном из таких кино в последнее время, то поспешила вооружиться лежащей рядом со мной сковородкой. Из шкафчика действительно стали доноситься странные звуки. Адам отпрыгнул, а я задрала ноги наверх, сердце колотилось как бешеное. Что-то вылезало из тумбочки! Поэтому, не дожидаясь пока оно вылезет полностью, я как следует замахнулась сковородкой и ударила таинственное «это». Оно обмякло и вывалилось из шкафчика. Я в ужасе вскрикнула и уронила сковородку. Она ударилась о плечо выпавшего из шкафчика Тома Боунса! — О Господи! Я убила ботана! — заорала я, и спрыгнула с тумбы, падая на колени рядом с телом. Адам тоже присел, весьма ошарашенный и все еще взъерошенный после путешествия моих рук по его волосам. Даже в такой момент я не упустила возможности отметить, насколько он прекрасен. — Не убила, успокойся. Только вырубила, — Адам для надежности проверил пульс у чудака и пошел за нашатырем, оставив меня с телом в абсолютно истерическом состоянии. Том — местный отличник. Он знает совершенно все. У нас с ним общая литература. Я аплодировала бы его ответам стоя, если бы не успевала уснуть, пока он распинался о влиянии «Моби Дика» на современную молодежь. Даже учителю становилось скучно примерно на середине, и он практически силой усаживал молодого философа на место. А теперь я прибила его сковородкой. Боже, а вдруг он память потеряет? Или отупеет? Вдруг мир лишится будущего гения, и это все моя вина? Адам пришел через пару минут с банкой нашатыря, и мы привели беднягу в чувство. — Синус косинуса равно гипотенуза плюс катет минус три арксинуса… — бормотал он, отмахиваясь от бутылочки. Адам изогнул бровь, глядя на меня. Я с облегчением выдохнула. Ну, хотя бы слабоумие он не заработал точно. Я и слов таких не знала. Еще через пять минут мы усадили бедного Тома на диван со стаканом воды и таблеткой против головной боли и заставили рассказать, как он оказался в кухонной тумбочке. — Я просто… Эта девчонка. Как ее? Фэйра… Фрида… — Фрэйя? — я ужасе предположила я. — Да! Точно, Фрэйя. В общем, она так классно танцевала, а потом увидела, что я смотрю на нее и подошла ко мне. Боже, она такая красивая, — мечтательно протянул парень, видимо, все еще не совсем оклимавшись. — Мы выпили. Потом еще выпили. Потом она пригласила меня танцевать, а я не умею. Поэтому мы выпили еще. И еще. А потом я проснулся, а вы там… — он густо покраснел и, кажется, даже протрезвел. Я покраснела не меньше. Адам лишь усмехнулся. — Ладно, приятель. Мы отвезем тебя домой, а потом устроим свидание, если ты обещаешь больше не напиваться. Том закивал головой максимально энергично, как только может человек, который впервые в жизни напился и ночевал в кухонном шкафу в каком-то огромном доме, а потом вылез практически между ног какой-то девчонки, которая практически трахалась на вышеупомянутом кухонном шкафчике со своим новым парнем. Вау. Да ему будет что рассказать внукам. А ведь прошли только первые сутки нашей с Адамом совместной жизни (если это можно так назвать), а мы уже становимся брачным агентством и вытрезвителем по совместительству.