Касание

Его Королевское Высочество не бог, но что-то около. Ён-Син понимает это примерно так же, как каждый простой смертный: знает из баек и рассказов как неоспоримую истину без необходимости каких-либо доказательств. Говорят, люди с королевской кровью рождаются особенными, способными творить чудеса. Но Ён-Син знает, что кровь принца такая же красная, как его собственная, и хлещет из рваной раны так же сильно, как кровь любого простолюдина. И потому иногда — он сомневается даже в том, что много раз слышал с самого своего рождения. У принцев должны быть безупречные одежды, без единого пятнышка на дорогой ткани, отстиранные придворными дамами и благоухающие какими-нибудь цветами. Что же, даже здесь Ли Чангу не удается выглядеть неземным божеством, ведь его одежды вымазаны в грязи, обляпаны кровью и пахнут железом, конем и мускусом. Иногда Ён-Син невольно задумывается, ожидал ли принц такого исхода, всю жизнь живший при дворце и не знавший грязи, бедности и голода, а теперь вынужденный терпеть длинную дорогу, отсутствие еды и ванны. — Если ты хочешь что-то спросить, спрашивай. Ли Чанг ловит его с поличным за разглядыванием собственного лица, но не злится излишнему вниманию деревенского мальчишки. Смотрит устало и снисходительно, — королевское снисхождение вперемешку с жалостью — его отвратительная, раздражающая привычка, — почти засыпает. Чудо, что он остался без серьезных ранений после недавней встречи с упырями. Ён-Сину повезло меньше. Ён-Син разматывает бинты с ладоней и не отводит взгляда, наоборот, вскидывает голову и прослеживает линию чужих скул, переносицу и, наконец, сталкивается взглядом. В королевстве его могли бы высечь за подобную дерзость по отношению к принцу. Но для этого нужно королевство и принц. Пока что Ли Чанг преступник, а королевство грозит превратиться в пристанище для упырей. Пока что Ён-Сину терять совершенно нечего. Иногда он думает, что принц остается принцем даже в своих грязных простолюдинских одеждах и уставший до неспособности здраво соображать. Его выдает осанка, манера общения и эти нелепые высокопарные речи о спасении своих подданных. Ён-Син не привык выражаться так сложно, и у него голова пухнет от таких длинных предложений. — Ложитесь спать, Ваше Высочество. Они разговаривают почти шепотом, чтобы не разбудить остальных. Пройдет всего несколько часов и дежурство Ён-Сина сменят, а принцу стоило бы выспаться, вместо того чтобы сидеть на холодной траве по правую руку от охотника на тигров. — Нравлюсь? — ровно спрашивает Ли Чанг, игнорируя предложение, и даже сейчас его губы угрюмо поджаты, хотя смешливый прищур глаз выдает намерения с головой. — Так глупо спрашивать это у простолюдина. Королевскую семью возносили, сколько Ён-Син себя помнил. За неосторожные слова могли высечь. За касание к Его Высочеству могли отрубить рабочую руку. За необдуманные действия, которые не понравятся Его Высочеству, могли изощренно казнить. Ён-Син думает, необязательно даже быть в чем-то повинным, чтобы твоя голова слетела с плеч. Так распоряжаться чужой жизнью могут разве что боги. Принц Ли Чанг — самая запретная вещь в жизни Ён-Сина, и он, словно ребенок, полный интереса ко всему миру и запретному в том числе, очень хочет однажды этот запрет нарушить, ведь королевство с палачами — далеко позади, Ли Чанг сейчас — преступник, и он сидит рядом, стоит только протянуть руку. — Я спрашивал у Ён-Сина, охотника на тигров. Ён-Син теряется. Не понимает, какой смысл должен уловить в этой фразе и что она на самом деле в себе несет. Принцы не должны так делать. Не должны сидеть на сырой земле рядом с подданными, не должны менять свои роскошные одежды на грубый холопок, не должны подпускать так близко челядь, будь он хоть лучшим из охотников на тигров. Не должны делиться с ним своей едой, не должны позволять спать в одной палатке, не должны смотреть… вот так. Много чего не должны из того, что Ли Чанг себе позволяет, потому что люди с королевской кровью — почти что боги. Ён-Син опускает взгляд в тот самый момент, когда господин решается повернуться к нему лицом. Грязные повязки лежат у его ног, и он рассматривает свои руки так, будто впервые видит. Грубая кожа и жесткие мозоли, ладони пахнут порохом и сталью, надломан один ноготь. — Ён-Син. У принцев же руки мягче, кожа чистая и касания почти нежные. Ён-Син знает это с сегодняшнего дня, потому что принц Ли перехватывает его ладонь, чтобы привлечь внимание к себе. Ён-Син думает, кто из них двоих окончательно сошел с ума: принц, который не должен, но держит его грязные израненные ладони, или он, когда даже не пытается его вразумить и не то чтобы точно уверен, что это происходит взаправду. — Я не знаю, почему ты решил идти за мной, — и лицо у него такое серьезное, словно войну другой стране объявляет, — но… Ён-Син пытался бы вырваться, честно. Потому что это Его Королевское Высочество, потому что он должен быть почти что богом, — все это знают, — и он не должен пачкать руки о кого-то вроде Ён-Сина, но не делает ничего и почти не дышит, когда Ли Чанг шепчет: — Спасибо. И на одно мгновение Ён-Син, деревенский мальчишка без образования, знающий только, как пишется его имя, с предельной ясностью понимает: Его Королевское Высочество — не бог. Ведь боги не целуют израненные руки простым смертным, и губы их не могут так мягко согревать замерзшие пальцы.