Психоделика

Не устаю удивляться, как самый обычный день в мгновение ока превращается в сущий ад. — Джоди Пиколт

Судебное разбирательство подошло к концу, и снова все правосудие было растоптано. Рою Уокеру, убийце со стажем, дали не пятнадцать лет строгого режима, а всего год в психической лечебнице — видите ли он невменяем. Ничего подобного! Он сам над этим смеялся, понимая, что всех убитых отправил на Божий Суд умышленно. Его можно понять — младшую сестру насиловали какие-то уроды, которые из-за папочкиных связей одного из насильников ушли от суда. Убил и не жалел, но и это не единственные души, погубленные им. Еще двоих порешал с другом, у которого избили мать за какие-то «долги по району». Всего пятеро, так что пятнадцать лет за такое еще было легким исходом. Сестра, мать и отец сидели в этом зале и радовались, что пропадать он будет не в тюрьме, а в больнице. Машину трясло постоянно. Он довольно смотрел по сторонам, понимая, что теперь не будет никакого заключения, не будет унижений или проблем. Вместо потерянной жизни за решеткой всего год в какой-то психушке. Неужели так сложно побродить среди больных шизофреников? Явно легче, чем среди таких же убийц или насильников, грабителей или наркоманов, которые могли задавить его своими «понятиями». А ведь нельзя было сказать, что он слаб, да и он уже сидел когда-то давно за кражу. Что случилось? Да просто тогда он вышел через год, а тут пятнадцать таких. Слишком много, а жить-то хочется более или менее нормально. Поля, все поля. Он смотрел в окно и радовался нескончаемо, хотя те, кто вез его в клинику, решительно не понимали, чему можно радоваться. Для них, людей, повидавших психически больных, отморозки были бы приятнее на вид. Ну, пусть довольствуется, пока возможность есть. Пара дней, и все изменится совсем не в лучшую сторону. Может, в другой лечебнице так бы и было, но эта была явно не лучшим вариантом. Психиатрическая клиника Доктора Жюли Томсон была известна тем, что там держали не только простеньких пациентов, но и самых буйных в стране в отдельном блоке. Впервые о ней заговорили все, когда там было совершено убийство — одна из пациенток была найдена мертвой в саду на заднем дворе. Ее кости были разбиты чуть ли не в песок, кожа содрана. Сама так себя покалечить она явно не могла, а на психопатов скинуть все равно нет смысла, потому дело замяли. Ну вот автомобиль остановился, и мужчина вышел, потирая руки после того, как ему сняли наручники. Он изучал округу: красное здание из кирпича высотой в три этажа — само здание лечебницы, в котором было несколько отсеков (для врачей, «легких» пациентов и «сложных» пациентов); во дворе был красивый газон, напротив здания по центру располагался красивый фонтан с успокаивающей журчащей водой, а также красивые деревья, под некоторыми из которых стояли лавки. Кое-где бродили пациенты, где-то был медперсонал. Но внимание привлекал и высокий, метра в три-четыре железный забор, прутья которого были выкрашены в черный. На концах они были острыми, как копья или пики. К нему и его сопровождающим подошел главврач — сама Жюли Томсон. Рядом с ней стояли два крупных мужчины, если вдруг что-то пойдет не так, и медсестра с блокнотом и ручкой в руках. Мужчина отметил для себя, что она довольно симпатична и в глаза ему не смотрит, еще и краснеет. Цель на следующие пару ночей была ясно видна.  — Что ж, вот вы и прибыли, Рой Уокер, — протянула руку врач. Мужчина ее пожал, и она с сочувствием посмотрела на его запястья, покрытые синяками от наручников. — Так с пациентами не обращаются, — корила она его сопровождающих. — Что ж, пойдемте. Я вам покажу лечебницу и расскажу, что здесь и как. Убийца не понимал, почему она так трепетно к нему относится — ее ведь должны были предупредить, что никакой он не больной, и ему нужно просто перекантоваться здесь годик, после чего уйти в добром здравии. Видимо, она была не в курсе, поэтому приходилось быть осторожным. Он знал, что ему специально поставили диагноз делирий, чтобы его здесь, вроде как, лечили. Сам он для себя давно решил, что лекарства принимать он не будет, потому что от них он действительно мог помутиться рассудком. Женщина все рассказывала и показывала окрестности, и вот они впятером вошли внутрь здания. Потолки были высокими, светлые стены разных пастельных оттенков крепкими, полы похожи на каменные. Показали несколько процедурных кабинетов и обычные палаты, на которых изредка виднелись ремни для связывания и успокоения становившихся буйными пациентов. Ему выделили целую отдельную палату, хотя кроватей там, как и во всех других, было две. Стены мягкого голубого оттенка, полы покрыты светлым материалом, все так же похожим на камень. Он сел на кровать, чтобы проверить на удобство. Все более или менее неплохо, как в обычной больнице, только эта за городом, далеко от людей.  — Что ж, Рой, — обратилась к мужчине Жюли, — если у вас есть вопросы, можете смело их задать мне сейчас, пока я не ушла.  — Я слышал, в одном крыле держат буйных, — решил начать он. — Они не покидают его?  — Нет. Это слишком опасно как для вас, так и для нас, — пояснила женщина. — Что-то еще интересует?  — Не так давно здесь погибла девушка, — он увидел, что врач напряглась. — Дело закрыли почти сразу же. Что с ней на самом деле произошло?  — У нее была крайняя форма психоза, — ответила Миссис Томсон как-то недоброжелательно. — Все пыталась доказать, что она здорова. Ее соседку пришлось переселить в другую палату, чтобы та девушка не убила ее. С ней было много проблем как у врачей, так и других пациентов. Кто угодно мог выкинуть ее из окна, перед этим избив за то, что она доставала дурацкими расспросами.  — Я так понимаю, вам она тоже не особо нравилась, — прищурился он.  — Она не нравилась никому, — ответила на это врач, пока медсестра что-то записывала в блокнот. — Если вопросов больше нет, я пойду, — снова стала она самой доброжелательностью и, махнув волосами, вышла из его палаты вместе с крепкими ребятами. Медсестра, посматривая на нового пациента, все писала что-то в блокноте. Мужчина четко видел, что он ей приглянулся, но спрашивать пока не собирался. «Если она постоянно будет крутиться рядом, — строил он планы, — то быстро разговорю и уложу. Слишком стеснительная, долго ломаться не будет». Как только она закончила что-то писать, она подошла к нему, после чего снова отошла — смущалась стоять слишком близко.  — Я должна задать вам несколько вопросов, Рой, — начала она.  — На «ты», если можно, — ухмыльнулся он.  — Х-хорошо, — протараторила девушка и перевернула страницу блокнота. — У нас есть ва… твоя карточка, но, чтобы убедиться, что сейчас ты в нормальном состоянии, я буду спрашивать про самые простые вещи. Например, возраст. Сколько тебе лет?  — Двадцать восемь, а тебе? — он все пытался вывести ее на чистую воду как можно раньше.  — Д-двадцать три, — ответила она робко. — Кхм, помнишь, какого ты роста?  — Метр восемьдесят семь, — ответил Рой. Ему все больше казалось, что это не медицинский опрос, а некий диалог с молоденькой медсестрой симпатяжкой. — Слушай, Нэнси, да? — прочел он на бейджике. — Я прекрасно себя сейчас чувствую и нахожусь в самом адекватном состоянии. И тебе необязательно вуалировать простой диалог за служебными обязательствами. Девушка настолько удивилась, что просто вышла из палаты. Но Рой-то видел, насколько сильно она покраснела. Очень скоро она будет под ним, и это хоть как-то скрасит время, проведенное здесь. Мужчина поднялся с кровати и, подойдя к другой кровати, увидел, что на ней лежит белая пижама его размера. Понимая, что, кроме как ему, она не могла никому предназначаться, он переоделся и посмотрел в отзеркаливающую поверхность окна, на котором были решетки. Черные волосы были пока в порядке, под светло-карими глазами красовались синяки, но скоро это должно было пройти. За самим окном все шевелилось, и он решил долго не сидеть в помещении и выйти на улицу. Надев стоявшую в углу белую тряпичную обувь, он вышел в коридор. Мимо него проходили врачи, медсестры, но больных близко он так и не видел. Получив доступ к свежему воздуху, он прошелся по мягкой зеленой траве и даже теперь не мог поверить, что ему так повезло оказаться здесь, а не в камере. Пройдясь по близлежащей территории, Рой отметил для себя пару важных вещей. Во-первых, за забором было много сотовых вышек, значит, здесь есть связь. Было интересно узнать, можно ли воспользоваться телефоном и позвонить родным. Во-вторых, в округе было очень тихо и спокойно, так что на веселье здесь особо надеяться не приходилось. Он осмотрелся и захотел присесть на лавку, но свободных не было — пациентов было предостаточно. Мужчина выбрал одну из лавочек. На ней сидела старая женщина, элегантно машущая веером подле лица. Прическа у нее была странной: седые длинные волосы были замысловато закручены, прямо как у леди какого-нибудь девятнадцатого века. Он сел ряжом осторожно, как бы не желая вступать с ней в диалог, она ведь, в отличие от него, вряд ли имела здоровую голову. Они сидели в тишине, как вдруг она резко сложила веер и положила морщинистые руки на колени.  — Значит, ты здесь только обустроился, — произнесла она статным, красивым голосом. — Добро пожаловать в Ад, Уокер.  — Вы знаете меня? — удивился он.  — Знаю. Она рассказывала о тебе, — мужчина подумал, что она имела в виду Жюли или медсестру. — Ну как ты? Уже понял, куда попал?  — В психиатрическую лечебницу? — все пытался поддержать он разговор.  — Значит, еще не понял, — хихикнула женщина и снова стала размахивать возле лица веером. — Ничего, время придет, тогда все узнаешь. Я Изабелла Мортимер.  — Прямо из Дома Мортимеров? — посмеялся он.  — Как ты узнал? — удивилась она искренне, отчего он снова стал серьезным. Нельзя было забывать, что он имеет дело с явно больным человеком. — Впрочем, это неважно.  — Почему вы здесь, Изабелла?  — Можно на «ты». Меняются времена, меняются и нравы, — произнесла женщина мягко. — Врачи считают, что я больна. Думаю, ты здесь по той же причине, не так ли?  — Не совсем, — ответил он размыто, не желая открывать тайну своего пребывания здесь. — Тебе называли твой диагноз? — Рой все пытался узнать, с чем имеет дело, чтобы случайно не вызвать агрессию пациентки.  — Слышала, даже слушала, но не запоминала, — ответила она, махнув рукой. — Если так сильно горишь желанием узнать, можешь спросить у врачей или медсестер. Еще у каждого пациента на двери палаты прописано заболевание и соответствующее лечение. Моя шестнадцатая, а твоя?  — Девяносто девятая, последняя. Не знаю, почему я именно там, ведь некоторые другие палаты тоже свободны или там только по одному пациенту, — начал жаловаться он.  — Это все потому, что она тебя выбрала, — улыбнулась старушка. Рой все не понимал, при чем тут Жюли, но ни на кого другого подумать он не мог. Может, это просто потому, что Томсон знала, кто он, но не хотела говорить при других. Все вокруг было странным, но он и в месте не самом обычном, потому еще терпимо. Да и Изабелла, или Джина, была довольно доброжелательной, хоть и старомодной из-за возраста и своей второй, теперь главенствующей, личности. Прозвучал какой-то звонок, и медсестры стали собирать всех пациентов. «Время обеда, — понял мужчина. — Интересно, насколько плоха здешняя пища?» Он усмехнулся и, помогая встать старушке, пошел в колонну с остальными. Столовая была одним из самых больших залов в лечебнице, но в ней кроме столов, стульев и люстр не было ничего — для всеобщей безопасности. Рой снова хотел быть рядом с Изабеллой, как хоть с каким-то знакомым человеком, но мужчины и женщины трапезничали отдельно. Он сел на крайнее место, чтобы особо не контактировать с другими пациентами. Неожиданно рядом с ним сел мальчик, на вид ему было не больше десяти лет. Это удивило мужчину, и он посмотрел на женскую половину. Да, там тоже были дети и подростки. Краем глаза он заметил, что на него постоянно смотрит какая-то девчонка. От такого пронзительного взгляда было не по себе. «И чего она пялится? — пытался он понять. — Вроде я ее даже не видел еще. Отвернись. Отвернись!» Или она прочла его мысли, или его лицо стало очень неприветливым, но она действительно отвернулась. Подали обед. Все выглядело довольно неплохо: в супе были не только овощи, но и мясо; каша не представляла из себя один сплошной ком с подливкой недельной давности; чай был нормальным и слегка кисловатым из-за лимона, а не просто кислятиной. Рой внимательно смотрел за всеми больными. Когда он ехал сюда, то думал, что все будет гораздо хуже, но никто и не думал биться головой о стены или ломать ложки и вилки. Все были похожи на обычных нормальных людей, но он-то знал, где находился, поэтому бдительность не терял. Неожиданно мальчик стал дергать его за рукав.  — Ты что-то хотел? — спросил Рой спокойно, легко улыбаясь, чтобы не испугать мальчишку.  — Можешь дать тот кусочек мяска? — он показал мужчине в тарелку с супом. Он усмехнулся и сказал соседу подать тарелку. Когда он протянул руки с глубокой посудой, Рой заметил у него на руках страшные порезы и следы от ремней. «Беспокойный настолько? — удивился он. — Он же совсем ребенок…» Когда он отдал кусок мяса, он погладил мальчика по голове. Не ошибся — тот посмотрел на него очень удивленно, после чего широко улыбнулся, показывая зубы, которых было не так много. Было похоже, что их выдрали или выбили, но не как не на то, что они выпали сами. Мужчину очень заинтересовало это все. Особенно то, могло ли это быть связано со смертью пациентки, из-за которой эта лечебница стала известна широкому кругу лиц. После обеда всех отвели по своим палатам. За Роем снова шла медсестра, которая за ним приглядывала. Он сел на подоконник и посмотрел в окно. Солнце светило, трава зеленела, легкий ветерок вызывал приятную дрожь. Девушка все писала что-то в блокнот и посматривала на мужчину. Конечно, незаметным это «поглядывание» не могло остаться.  — Нэнси, — обратился он к ней, даже не оборачиваясь, — что с тем мальчиком, с которым я сидел за обедом?  — Я не вдавалась в подробности, он не мой подопечный, — ответила она, вздыхая. — Доктор Жюли назначила ему очень хорошую терапию, он скоро поправится, и его выпишут. Правда, в детском доме все может стать только хуже, но держать здесь его никто не имеет права.  — Так он сирота, — задумался мужчина. — А что с его руками? Зубами? Не верится, что она сам все это с собой натворил. Сосед дикий или врачи? — он сделал акцент на последнем слове.  — За каждым пациентом хорошо следят, — возразила Нэнси, заметив ударение и интонацию. — Просто… Когда у него происходит обострение, он кричит, и это нервирует его соседа по палате. Они дерутся, и это происходит.  — А отселить его?  — Никто не потерпит таких криков, а один он боится где-либо находиться…  — Переселите его ко мне, — сказал он, и девушка посмотрела на него удивленно. — Я видел и слышал кое-что похуже, чем детские крики и вопли. Он кажется славным малым.  — Я доложу об этом Миссис Томсон, — улыбнулась она.  — Слушай, Нэнси, а у тебя кто-то есть? — посмотрел он на нее, ухмыляясь. Ничего не ответив, медсестра захлопнула блокнот и вышла из палаты, как в прошлый раз, краснея до самых кончиков ушей. Роя это забавляло, и все больше хотелось заставлять ее так краснеть — все равно она будет его игрушкой, как бы она пока ни скромничала. Снова посмотрев в окно, мужчина все же пытался провести параллели между всем тем, что он уже успел увидеть или услышать: кто такая она из слов Изабеллы; правда ли над мальчишкой измывался сосед; почему на него так пристально смотрела какая-то неизвестная девчонка; связана ли Жюли Томсон со смертью надоедливой, по ее словам, пациентки. Почему-то ее реакция казалась ему не свойственной для врача-психотерапевта ее уровня. От нечего делать он решил найти шестнадцатую палату и поболтать со знакомой. Неожиданно он увидел ту самую странную девчонку, что смотрела на него в столовой. Она сидела на полу, поджав ноги, пока на нее кричала медсестра.  — Что происходит? — недовольно посмотрев на медсестру, спросил Рой.  — Эта мелочь, — решила высказаться женщина, — вытащила у меня из кармана ключ от кабинета. А там, знаете, лежат вещи, которые трогать больным уж точно не положено.  — Я не больна, — тихо, дрожа от страха, произнесла пациентка. — Это ошибка…  — Сколько я это в день слышу, — усмехнулась медсестра. — Только попробуй еще раз по карманам халатов шариться. Узнаю — надеру уши.  — Вы бы поспокойнее были, — вставил мужчина. — Не думаю, что как здешний работник вы должны так себя вести.  — Повезло тебе, — посмотрела женщина на девчонку. — Заручилась поддержкой? Тогда пусть твой помощник, — она бросила надменный взгляд в сторону Роя, — за тебя и отвечает. Я доложу обо всем этом доктору, не сомневайтесь. Обозлившаяся медсестра ушла, и мужчина, посмотрев ей вслед, поднял девчонку с пола за руку. Она показалась ему слишком легкой, лицо осунувшимся, вся какая-то костлявая, а в глазах только испуг и никакого жизнелюбия. Она посмотрела на него и, оттолкнувшись от стены, обняла его, зарывшись лицом в пижамной легкой кофте. Он такого не ожидал, потому сначала и не пытался что-то с этим сделать. После, когда пришло понимание, он оттолкнул ее легонько и посмотрел с интересом.  — Почему ты смотрела на меня в столовой? — спросил Рой тут же. — Я тебя не знаю, думаю, ты меня тоже.  — Ты такой же здоровый, как и я, — ответила она. — Я здесь по ошибке. У меня есть сестра-близнец, которая серьезно больна, в отличие от меня. Она в правом крыле, где держат буйных. Я должна ее забрать и уйти отсюда.  — Ты хочешь уйти из клиники с больной сестрой, где за ней следят и пытаются стабилизировать? — не понял он. — Так ведь ей будет хуже…  — Хуже ей становится только здесь! — вскрикнула девчонка. — Нас сюда из детдома прислали обеих, когда она подралась с кем-то, и дело не в болезни. У нее просто сильно заболела голова и появились галлюцинации из-за таблеток, которые ей дала наша воспитатель. Вот и все. В итоге ее… — она сглотнула и зажмурилась. — Свели с ума. Уже в этом месте. А меня просто как близнеца отправили следом. У меня развилась анорексия, и скоро я просто умру от истощения. Нам нужна помощь. Ты поможешь? Она снова посмотрела на него пронзительным взглядом, и мужчина сдался. Похлопав ее легонько по выпирающему плечу, он кивнул и пообещал сделать все возможное. Скоро у него, как у нового пациента должна была состояться беседа с врачом, там он об этом и узнает. Оставив девчонку одну, он все же нашел ту палату, к которой шел. На двери висели две таблички, и поначалу Рой не понял, зачем Изабелла его обманула, назвав неправильный номер, но потом догадался. «Джина Хоккинс, семьдесят три года, — читал он на табличке. — Страдает раздвоением личности. Вторая (ныне основная) называет себя Изабеллой Мортимер и считает, что она жила в знаменитом Доме Мортимеров. Первая (ныне отставная) личность страдает болезнью Альцгеймера, полностью лишилась памяти. Приписка: Не стоит говорить о первой личности, иначе она впадает в ступор. Может начаться истерика». Вздохнув, он все же открыл дверь. Там сидела Изабелла и еще какая-то женщина, но на ней была смирительная рубашка и повязка, закрывающая рот. Из глаз у нее текли слезы ручьями. Мужчина хотел подойти и вытереть их.  — Не стоит, — сказала Изабелла. — Она не в себе. Пусть поплачет, не отвлекай ее, а то потом будут проблемы. Рой сел рядом с ней, но не смотреть на обездвиженную и ноющую пациентку он не мог. Его знакомая сидела в позе лотоса и тоже смотрела на соседку, но она мило улыбалась, и это немного пугало. Впрочем, он и не такое видел.  — Так чего ты здесь забыл, Уокер? — спросила женщина, оборачиваясь на него. — Скучно стало?  — В том числе, — ответил он. — Тут ко мне девчонка какая-то прилипла, говорит, что ей нужна помощь. Тощая, как приведение. У нее сестра вроде в крыле для буйных. Не знаешь, что с ними обеими?  — Я не очень хорошо осведомлена, но слышала пару версий, — задумалась она, поглядев в потолок. — По одной из них, Хейли, так зовут худую деваху, попала сюда случайно вместе со своей больной сестрой. Просто в дополнение. А по второй версии у нее вообще никакой сестры нет. С ума сходит, ищет повод уйти отсюда. Ее можно понять. Она живет в тринадцатой палате, можешь почитать, что написано на ее двери.  — Да уж посмотрю, — сказал Ро й. — А мальчик, что с порезанными руками и почто без зубов?  — Винни? Бедный мальчик, — вздохнула женщина. — Ему не повезло совсем. Отчим его насиловал, и это породило слуховые и зрительные галлюцинации. Что он только не видит — на арт-терапии рисует образы, которые рождаются в голове этого мальчугана. А вообще, тебе бы лучше с ней поговорить, она знает больше.  — Кто она, Изабелла? Я не понимаю…  — Поймешь, Уокер, — хихикнула старушка. — Она придет. Пусть не сейчас, но она даст о себе знать. Думаю, ты ей приглянешься, — она подмигнула ему.  — Посмотрим, — улыбнулся мужчина и, последний раз посмотрев на скованную плачущую женщину, оттолкнулся от кровати и вышел из палаты. Бредя по коридору, он все думал: как его жизнь пойдет здесь? Раньше его это не заботило, но теперь мужчина обещал сам себе присмотреть за мальчиком, Хейли обещал вытащить ее и сестру, если таковая есть, да и разобраться в том страшном деле он все же очень хотел. Проходя мимо очередной палаты, он увидел на ней номер. «Тринадцатая. Здесь и живет эта девчонка, — он подошел ближе. — Посмотрим… Хейли Тернер, шестнадцать лет. Парафрения. Считает, что ее и сестру Рози насильно держат в лечебнице. О Рози не упоминать, могут быть приступы агрессии. Хм… Но так и не написано, есть ли эта Рози. Все становилось более запутанным с каждой минутой. Мужчина вернулся в палату и сел на кровать. Было довольно скучно, тихо, и вообще ничего не происходило, даже комары не летали. Место казалось просто мертвым. Скоро пришла Нэнси с таблетками, которые из-за очередного многозначного взгляда Роя в ее сторону не удосужилась заставить его выпить. Он просто выкинул их во двор и выпил воды, после чего лег вздремнуть — просто чтобы день прошел быстрее и закончился, наконец. Мысли совсем спутались, и он хотел попросить у персонала блокнот и ручку, если это возможно. Тогда бы он мог записывать свои наблюдения, так было бы проще отслеживать все, что с ним происходит. Когда Рой проснулся, был уже поздний вечер. Кровать была удобной, а он настолько устал от всех судебных процессов, что теперь отдых был подарком свыше. Потянувшись и взлохматив волосы, он заметил, что дверь палаты открыта. В ней, кроме самого мужчины, никого не было. Он думал, что к нему могла зайти Хейли и не закрыть дверь, потому что кому бы он еще нужен был. Неохотно встав с постели, он посмотрел за дверь. В коридоре горел неяркий желтый свет, пациенты маячили туда-сюда. «Время водных процедур», — хмыкнул Рой и, найдя вновь на соседней пустой кровати зубную щетку, пасту и полотенце, он пошел по коридору. Жюли как-то не удосужилась показать ему, где душевая, потому он просто шел за некоторыми пациентами, что тоже направлялись туда. Душевая выглядела в принципе опрятно, у каждой кабинки были дверцы, закрывающиеся на шпингалет. Как и в других общественных комнатах такого типа, явным минусом было то, что плитка из-за вытекавшей воды была очень скользкой. Идя вдоль стеночки, мужчина нашел открытую кабинку и зашел туда. Но открытая — не значит свободная. Ему еще повезло, что какая-то пациентка стояла спиной и не заметила его — реакция могла быть самой неожиданной. Он даже решил ничего не говорить, а просто найти другую кабинку, но из этой вылезла рука и затащила его внутрь. Теперь девушка стояла перед ним и внимательно следила за его взглядом. Он смотрел ей в глаза и не мог понять, какого черта он тут забыл.  — Подглядывал за мной? — спросила она каким-то ядовитым, стервозным голосом. Это насторожило мужчину.  — Все занятые кабинки закрыты, — отвечал он. — Эта была открыта, и я думал, что она свободна, только и всего. И я бы вышел, на самом деле, если бы вы меня здесь не задерживали. Кто-то выдернул мужчину наружу и захлопнул кабинку с девушкой. Это оказалась Изабелла. Она по своему обыкновению хихикнула.  — Ты с ней аккуратнее, — произнесла она. — С развратницей советую не общаться. Они все такие — ищут повод для развлечений. Через еще пару минут содержательных «комплиментов» особе, что его затащила в душ, он понял, что она нимфоманка с ОКР. Именно от этого ее лечат, и, как сказала старушка, лечение проходит неплохо. Разве что бывают такие эпизоды. Отбросив все это в сторону, Рой нашел таки свободную душевую кабинку и спокойно вымылся после абсолютно непонятного дня. Вернувшись обратно в палату, он увидел там Нэнси, доктора Жюли и маленького мальчика, что сидел на второй кровати — Винни. Врач посмотрела на мужчину и протянула ему руку для рукопожатия.  — Это очень доблестное решение — принять мальчика к себе, — сказала она, когда он пожал ее руку. — Надеюсь, вы друг другу не навредите, а то он и так намучился.  — Не сомневаюсь, — произнес Рой. — Что у него за заболевание?  — Посттравматическое расстройство с проявлением галлюцинация разного типа, — ответила Жюли, вздыхая. — Он делает небольшие, но успехи. Вылечим бедолагу. Будьте с ним помягче, он многое пережил.  — Конечно. Кстати, мог бы я у вас попросить блокнот и ручку? — спросил он. — Мне проще запоминать, что здесь и как, ведя заметки.  — Хм… Думаю, это возможно. Медсестра вам занесет все это завтра утром. А сейчас отбой, привыкайте к режиму. Женщина и девушка вышли, а мужчина сел на свою кровать и стал смотреть на мальчика. Он играл с потрепанным плюшевым медведем, но выглядел замученным, вовсе не веселым и счастливым ребенком. Рой хотел заговорить с ним, но как только он открыл рот, Винни стал выглядеть испуганно, и он решил оставить разговоры до завтра. Так даже лучше — бесшумный и спокойный сосед. Но так было только до середины ночи. Мужчина проснулся от ужасного крика, от которого у него из ушей уже готова была пойти кровь. Он тут же посмотрел на соседа. Тот лежал и кричал просто во сне, а его медведь каким-то чудом оказался у кровати Уокера. Он поднял его и вернул мальчишке в руки, от чего тот стал гораздо тише. Сев рядом с ним, Рой погладил его по голове и решил осмотреть, чтобы узнать, какие еще раны скрываются под его одеждой. Дело пахло очень плохо. Кое-где у Винни были зашитые шрамы, кое-где следы от плети или палок, даже мощные прокусы до самого мяса. Что удивительно, у плюшевой игрушки все вмятины и дыры были на том же самом месте. Видимо, мальчик после каждой новой раны спешил запечатлеть ее на игрушке, чтобы та стала похожа на него. На коленях соседа кожа была стерта, бедра перебинтованы, но какие-то бинты уже пропитались кровью. Ощущение было такое, что его кто-то резал, уничтожал. Но зачем? Мужчина поднялся и вышел из палаты, чтобы найти медсестру, как вдруг почувствовал на руке вес.  — Не ходи, — услышал он от ребенка. — Они заберут его.  — Кого его? — спросил Рой.  — Тедди, — он показал на медведя. — Когда он ранится, ему больно, и мне тоже становится больно. Но с ним мне хорошо, он добрый и милый. Пожалуйста, не говори им. Уокер смотрел в наполненные слезами глаза и все больше и больше не понимал, что происходит. По словам Винни, это не он ранил игрушку, а она его. «Он болен, его можно понять, — рассуждал мужчина. — Но такими темпами на нем живого места не останется».  — Слушай, малыш, — он присел на корточки напротив мальчика. — Я хочу тебе помочь. Я скажу докторам, что тебя просто нужно осмотреть и принять меры. Они не заберут твоего друга. Если так за него боишься, спрячь его у меня под матрасом, там никто искать даже не подумает.  — Хорошо, — слабо улыбнулся мальчик и вернулся в комнату. Рой встал нормально на ноги и пошел дальше в приемную. Постучав в дверь, он не услышал за ней никаких шагов, даже разговоров. «Вот как они дежурят в психушке? — взбесился мужчина. — Просто спят? Ну уж нет, так легко вы не поспите». Он стучал все интенсивнее, уже готовясь кричать или выламывать дверь, но послышалась легкая поступь, а после и щелчок щеколды с легким скрипом двери. На Роя смотрела одна из медсестер с явно заспанным и недовольным видом.  — Ты кто такой? — спросила она, осматривая его. — Спать должен, иди в палату, пока не закрыла.  — Я Рой Уокер, — он проигнорировал второе высказывание. — Попал сюда вчера днем. У моего соседа, мальчика лет десяти по имени Винни, очень серьезные раны на теле. Его следует осмотреть.  — А больше ничего не следует? — послышалась усмешка. — Все с утра, а сейчас сон, — она хотела закрыть дверь, но он придержал ее ногой.  — Если вы не окажете ему помощь сейчас, я доложу об этом Миссис Томсон. Вам нужны проблемы?  — Ты думаешь, что меня лишат работы из-за очередного психа? — посмеялась она громко. — Не старайся меня запугать…  — Раз уж вас не пугает собственное начальство, я знаю, кому позвонить, — он зашел с другой стороны и по виду медсестры было ясно, что удачно. — У меня много знакомых. Не думаю, что главврач обрадуется, когда сюда прибудет проверка и найдут полуживого изуродованного мальчишку.  — А ты хитрый, засранец, — процедила она сквозь зубы. — Я приду с врачом через несколько минут.  — Я подожду возле двери, чтобы не вы не смогли отвертеться. Знаю я таких, «приходящих». Правда уже совсем не вовремя. Женщина с хлопком закрыла дверь, когда Рой отошел от нее. Он чувствовал себя победителем. Он понимал, что действительно старые раны Винни могут подождать и до следующего дня, но словами разозлить медсестру было важно для собственного самолюбия. Он и не таких убалтывал на всякое. Правда, теперь он нажил врага в рядах персонала, то есть тех, кто явно стоял выше него, но это уже дело десятое. Стоять долго не пришлось — женщина явно поняла, что лучше поторопиться, да и так можно будет быстрее уснуть. В палате загорелся свет, и Винни забился в угол кровати. Рой потрепал его по голове, и он немного успокоился. Врачом был мужчина с довольно уставшим взглядом. Он был высокий, с бородкой и очками на переносице, довольно крепкий по телосложению, и это напрягало мальчика — он вообще не любил осмотры, особенно врачами мужского пола. Это отдавало плохими воспоминаниями. Доктор его осматривал, говоря медсестре записывать все, что он говорит. Он описывал каждую рану на руках и тельце мальчишки.  — Сними штаны, — произнес врач, и Винни содрогнулся, после чего тут же подбежал к Рою и, обняв его, заплакал.  — Эй, малыш, — сказал мужчина, гладя его по голове. — Тебя только посмотрят. Обещаю, ничего больше. Мальчик доверчиво посмотрел ему в глаза и, утерев слезы рукавом пижамы, подошел к врачу. Тот спустил его штанишки и просто осмотрел раны, даже не пытаясь дотронуться. Ему хватало и того, что видно.  — Нужно все промывать и нормально бинтовать, — сказал доктор. — Очень сильно повреждены ткани, кое-где есть инфекция. Нужны антибиотики.  — За это нужно доплачивать, — вставила медсестра. — Кто за сироту заплатит?  — Если вас только деньги беспокоят, — отвечал Рой, — то я дам номер своего отца, и он переведет. Или вы хотите, чтобы он умер здесь от этого всего безобразия?  — Завтра я все сделаю, — произнес врач, улыбаясь, когда женщина вышла из палаты из-за нахлынувшего гнева. — Только не спешите платить за всех больных, — он положил руку на плечо мужчины. — Вы же не думаете, что он здесь один такой? Всего доброго и спокойной ночи. Рой выключил свет, когда они с Винни остались одни. Мужчина уже хотел лечь и спать дальше, потому что на улице так и не рассвело, но только он сел на кровать, как к нему полез сосед. Он сел рядом и, положив голову ему на ноги, уснул. Уокер, накрыв его тонким одеялом, достал из-под матраса медведя и положил рядом с мальчишкой. Так, сидя, он и уснул, уже не думая о всех странностях этого места, которое только из них и состояло. И ведь это был только первый из трехсот шестидесяти пяти дней в году, который придется провести в этом далеко не лучшем месте на Земле.