Симфония Удовольствия

      — Ещё по одной! – пивная кружка с грохотом опустилась на барную стойку, привлекая внимание сидевшего рядом Бертольда.       Девушка, державшая её в руках, явно перебрала с выпивкой, но от этого, кажется, стала только красивее. Румянец, придававший её смуглой коже более мягкий оттенок, одновременно резче обозначив веснушки, а растекавшийся по венам хмель сгладил то агрессивное выражение, что обычно красовалось на этом лице. Тонкие губы растянулись в искренней и довольной улыбке, а янтарные глаза, обычно казавшиеся такими пугающими, почти дружелюбно сияли в тени спадавших на лоб чёрных волос.       Видеть вечно угрюмую и неприветливую Имир такой радостной было до смущения непривычно. Хотя в чём-то девушку, можно было понять – если бы его казнь в виде «добровольного съедения титаном» отменили в самый последний момент он бы, наверное, тоже сиял от счастья. Или, что намного вероятнее, забился бы в какой-нибудь тёмный угол и тихонько плакал там от облегчения.       Но Имир была не такой – она всегда смело глядела в лицо опасности и шла вперёд несмотря на страх и встающие на пути препятствия. Чего стоило одно только её решение оставить возлюбленную, и шанс на относительно спокойную жизнь за Стенами, предпочтя им сомнительное товарищество и смерть в пасти титана. Бертольд не понимал причин, побудивших девушку сделать это.       Не понимал, от всей души был благодарен ей за спасение их с Райнером жизней. Поэтому, наверное, и согласился составить компанию в походе до ближайшего паба – ведь выходить на улицу без сопровождения Имир, пока что, не разрешалось. По правде сказать, Бертольд вообще был удивлён, узнав, что марлийское начальство оставило ей жизнь. Эти люди не отличались гуманизмом казнь девушки казалась делом решённым. Но видимо кто-то наверху решил, что обладательница силы титана уже побывавшая за Стенами, будет гораздо более полезна в деле возвращения Координаты, нежели новичок, не имеющий представления о ситуации.       Так или иначе, Имир была прикомандирована к отряду Зика. А заботу о ней, конечно же, спихнули на исполнительного Гувера.       Вот так они и оказались в одной из тех неопрятных забегаловок, где подавали дешёвое, разбавленное пиво и всегда было грязно и накурено. У Бертольда такие места вызывали искреннее отвращение, а вот его спутница чувствовала себя здесь вполне уютно и с наслаждением выпивала одну кружку за другой. При этом она каждый раз громко стучала ею по барной стойке, во весь голос предлагая окружающим выпить за её «второе рождение». Вот только желающих поддержать странный тост эксцентричной и достаточно шумной особы всё никак не находилось и Бертольду, волей-неволей, приходилось пить с ней, давясь мерзким пойлом.       После восьмой кружки Имир «повело». Движения стали раскординированными, язык развязался и она принялась говорить обо всём, что приходило в голову. О титанах, о запрещённом Культе Имир, который она когда-то возглавляла, и народе за Стенами. Её слова не на шутку испугали посетителей. Если раньше они смотрели на странную девушку с лёгким осуждением, то теперь во взглядах читался лишь страх. Все боялись пострадать из-за сказанных ею слов и хотели чтобы она поскорее убралась из кабака.       Бертольд не стал дожидаться, пока косившийся на них с ненавистью бармен сдаст их ближайшему патрулю, расплатился по счёту и, сграбастав Имир в охапку, вытащил её на улицу. Девушка сопротивлялась и пару раз даже пробовала заехать ему по физиономии, но то ли не сильно старалась, то ли косила с пьяных глаз, а потому постоянно промахивалась. К радости Бертольда.       — Чёрт! Да успокойся уже, Имир. Не хватало ещё, чтобы тебя увидели в таком состоянии! Или ты в пасть к титанам захотела?       — Я сейчас в таком состоянии, что любому титану задницу надеру, – самоуверенно заявила девушка, закидывая руки на шею обалдевшему Гуверу и повисая на нём. Не из романтических чувств, разумеется, а просто потому, что земля ушла у неё из-под ног.       — Вот и прибереги, свою злость для сражения, – попытался урезонить её юноша. – А пока что тебе надо домой. Отсыпаться.       — Я... не хочу возвращаться в ту камеру... – после короткого колебания призналась брюнетка, глядя на него жалобными янтарными глазами. При этом выражение лица у неё было таким грустным, что сердце Бертольда смягчилось против его желания.       — Ну хорошо, можешь остаться у меня, только успокойся уже, ладно, – сказал он, поддерживая шатавшуюся подругу. Та, неожиданно легко согласилась, кивнув в знак подтверждения, чем и развязала парню руки. Не теряя более ни секунды он направился в сторону выделенной ему квартиры помогая идти шатающейся Имир. Не простое занятие, учитывая что к концу пути она уже едва переставляла ноги. В конце концов Гувер смирился с необходимостью тащить её на себе и закинул к себе на закорки.       Она не сопротивлялась и, кажется,даже задремала, склонив голову ему на плечо. Впрочем, зная характер брюнетки, Гувер подозревал, что она притворяется спящей, чтобы добраться до квартиры с комфортом, а не тащиться на своих двоих, которые, к тому же ещё и заплетались Удобно, ничего не скажешь. Ему же пришлось сначала нести её на руках под осуждающими взглядами прохожих, видевших в нём подонка, пользующегося беззащитностью перебравшей девушки, а потом ещё и затаскивать по лестнице на третий этаж. При этом чертовка словно специально то жарко дышала ему в ухо, то касалась губами шеи, заставляя краснеть.       Добравшись до квартиры, Бертольд, не особо церемонясь, сгрузил Имир на старый, продавленный диван, надеясь, наконец, отдохнуть. И, если бы он обращался со своей ношей чуть более бережно, может быть так оно и случилось, но от резкого сотрясения девушка проснулась, схватила его за руку и потянула к себе. От неожиданности парень потерял равновесие и сел рядом с ней.       — Здесь ты и будешь спать, – устало произнёс Гувер, глядя в ухмыляющееся лицо Имир, явно замыслившей очередную подлость. – Ну или если тебе не нравится, можешь спать в моей кровати. – Последнюю фразу он добавил нехотя. Отказываться ото сна на удобной кровати после стольких дней пути не хотелось. Однако ради спокойствия он был готов пожертвовать даже этим.       — То есть я должна выбрать? – Имир подобралась и, подтянув колени к груди, сделала вид, что задумалась, натурально нахмурив лоб. Однако улыбка на губах выдавала плутовку с головой. – А если я выберу твою постель ты присоединишься ко мне?       Бертольд понимал, что это просто очередная её шутка, но ничего не мог поделать с собой и сразу же покраснел от смущения.       — Что?! Конечно же нет! Я не собираюсь спать с тобой! – его ответ прозвучал чуть более поспешно, чем было необходимо и девушка, даже находясь в состоянии сильнейшего опьянения, заметила это. При этом её щёки тоже заметно покраснели – то ли от выпитого, то ли от пришедших в голову шальных мыслей. Бертольд не хотел знать причину и торопливо отвернулся от девушки.       — Почему это нет? – янтарные глаза Имир расширились, выражая крайнюю заинтересованность. – Или я что, тебе не нравлюсь?       — Не в этом дело! – страх задеть чувства полупьяной компаньонки заставил его выпалить эти слова прежде, чем он осознал, что сказать так было идеальным вариантом отмазаться от навязчивых её ухаживаний. – Просто это... как бы сказать?.. Неприлично!       — Спать со со мной в одной постели неприлично? – с сомнением протянула брюнетка. – Ты на что это намекаешь? А, Берт?       Преодолев вызванную опьянением истому, она подалась вперёд, вторгаясь в его личное пространство. Бертольд почувствовал запах алкоголя в её дыхании, и понял, что попал. Имир предлагала просто спать вместе, а он, вместо этого, подал ей другую идею.       — Ни на что. И вообще, т-ты пьяна и не понимаешь, что говоришь, – интуиция подсказывала, что дать задний ход уже не получится, но он всё же попытался и для верности даже ото двинулся от Имир, смотревшей на него совершенно-новым взглядом.       — А я думаю, намекаешь, – парировала та, сохраняя расстояние между ними минимальным. Её рука легла на плечо Гувера, обвиваясь вокруг шеи, а ноги, которые девушка во время последнего манёвра подогнула под себя были заброшены поверх его ног.       — И-имир, прошу, это зашло слишком далеко! – дыхание парня сделалось прерывистым, а в голосе зазвучали панические нотки.       — Ну Бе-ерт... – лукаво прошептала брюнетка на ухо парню, сводя с ума прикосновением горячих и влажных губ к его мочке.       — Имир? – растерялся Гувер, пытаясь освободиться от тесных объятий захмелевшей девушки. – Я... это... понимаешь... не могу.       — Почему? – разочарованно отстранилась Имир и, посмотрев, как он краснеет и мнётся с ответом, спросила. – Из-за Энни?       Набравшись храбрости Бертольд кивнул. Признавать свои чувства было не просто. Пусть даже и перед совершенно другой девушкой. Одно лишь упоминание холодной блондинки вызвала у него дикое дикое смущение. Сердце заколотилось в груди, в ушах зашумело, а щёки загорелись и наверняка стали красными. Хорошо, что в полутьме его убогой квартиры это нельзя было заметить.       — Знаешь, твои чувства были очевидны, – Имир рассмеялась хриплым, лающим смехом. – Ты не умеешь... держать лицо, Берт.       Последнее заявление задело Бертольда сильнее, чем можно было представить. Потому что на протяжении всех тех лет,что они с Райнером провели в Разведкорпусе он только и делал, что держал лицо и лгал, притворяясь верным и надёжным, хотя и немного туповатым товарищем. И пусть это было адски-тяжело и не доставляло парню ни капли удовольствия он делал это. Так хорошо, как только мог. Делал, потому, что должен был. И после всего пережитого, не собирался выслушивать упрёки от законченной эгоистки.       — Знаешь, у тебя тоже всё на лице написано, – огрызнулся он, пытаясь отодвинуться. Свою влюблённость в Энни он не обсуждал ни с кем. Даже Райнером. И уж подавно он не собирался обсуждать её с девчонкой, сожравшей их друга. Но попытка вырваться из объятий Имир провалилась. Она вцепилась в него слишком крепко, обвив шею руками и не давая встать с дивана.       — Это в каком это смысле у меня всё на лице написано? – спросила она, приблизив вышеупомянутое лицо к его глазам. Да так близко, что их носы почти соприкоснулись. Выражение написанное на нём, здорово напомнило ему об уличных отморозках, промышлявших на окраине Гетто, где она, судя по рассказам, и провела детство. Видимо, среда всё же формировала характер.       — А то, что ты о своей любви к Кристе чуть ли не на каждом углу кричала, – ехидно, по-возможности, напомнил Гувер глядя в прищуренные, глаза Имир и не к месту понимая, что на таком расстоянии может сосчитать веснушки на её щеках. Она находилась слишком близко, а её тёплое, с запахом пива, дыхание оседало на его лице, забиваясь ноздри и вызывая дикое желание чихнуть.       — Точно-точно, – девушка, пьяно улыбнулась. – Именно так всё и будет. Как только вернёмся, я сразу же схвачу её в охапку и утащу. На её смуглом лице появилось мечтательное выражение, сделавшее черты более мягкими. Бертольд молчал, опустив глаза.       Будучи по натуре человеком мягким он не хотел напоминать Имир о том, какая участь ждёт Кристу здесь, по эту сторону Стен. Как носительницей королевской крови она была бы обречена рожать потомков для Марлии. До конца жизни. Сказать такое сейчас было бы слишком жестоко. Поэтому Гувер молчал, пока Имир продолжала делиться с ним планами похищения своей возлюбленной.       — И никакой Райнер нам больше не помешает. Пусть идёт и сам на себе женится, а свою девочку я ему не отдам! – наконец, брюнетка выдохлась и замолчала, постукивая кулаком по его бедру и явно ожидая реакции – откровенность за откровенность.       — Я... тоже заберу Энни. Мы вернёмся и спасём её из плена! – сжав кулаки, воскликнул Бертольд. Слова Армина, заявившего что их подруга в плену и подвергается пыткам, вывели его из себя. Одна лишь мысли о том, что Энни испытывает мучительную боль в руках жестоких палачей привела его в бешенство, заставив забыть обо осторожности. Даже сейчас его взяла злость, поэтому и слова родились словно сами собой. А горячность, с которой он произнёс их, удивляла. Казалось, кто-то другой сейчас говорил его устами. Хотя, скорее всего, дело было просто в лишней паре кружек пива, выпитых по инициативе хлопнувшей его по плечу Имир.       — Вот это я понимаю – правильный настрой. Так держать, боец! – её язык начал заплетаться и Бертольд, с облегчением, подумал, что девушка сейчас вырубится и он сможет свалить по тихому, но не тут-то было. У Имир словно открылось второе дыхание.       — Но сейчас их здесь нет. Ни Кристы ни Энни... здесь с тобой только мы, и мы можем... – замолчав брюнетка потянулась к нему. Бертольд замер, глядя как лицо Имир приближается к его лицу, но почему-то не двинулся с места и не попытался уклониться от поцелуя. Быть может выпитое прежде сыграло свою роль, а может он почувствовал правоту её слов, но так или иначе позволил этому случиться. Позволил Имир обхватить своё лицо ладонями и прижаться губами к своим губам, ощутив привкус горького пива.       Почувствовав, что он уступает её настойчивости, девушка без колебаний протолкнула язык в его рот. Отклик, полученный ею от Бертольда, лишь подогрел её энтузиазм и вскоре она уже сомкнула губы вокруг его языка и втянула его внутрь, чувствительно сжав зубами. Боль слегка отрезвила и вот тут ему бы надо было запротестовать, сбросив устроившуюся у него на коленях соблазнительницу, но вместо этого юноша лишь обнял Имир покрепче, скользя руками по её худому, но такому сексуальному телу.       В процессе он стянул с её плеч форменную куртку с эмблемой Разведкорпуса и потянулся к пуговицам рубашки, но Имир отвела от себя его руки и не расстёгивая сняла её через голову. Лифа под ней, конечно же, не оказалось и взгляду Бертольда предстали тёмно-коричневые соски. Юноша покраснел. Прежде он никогда не слышал о женщинах с такими тёмными сосками и сейчас был немало удивлён этим фактом. Что, разумеется, не укрылось от внимания Имир. Она отстранилась и, склонив голову, спросила:       — Впервые видишь голую девушку? – слишком разочарованный прекращением поцелуя, и слишком смущённый, чтобы ответить, Бертольд воспользовался единственной оставшейся у него возможностью уйти от ответа и опустил лицо к обнажённой груди Имир. Его язык выскользнул изо рта и принялся обвиваться вокруг набухшего бутона цвета какао. Девушка шумно вздохнула, запрокинув голову. В иное время она непременно вывела бы его на чистую воду, добившись признания в девственности, но алкоголь увеличил интенсивность чувственных ощущений, отбив всякую охоту спорить. Её пальцы, уже сжимавшиеся на волосах Бертольда в намерении оттянуть его голову от своей груди расслабились и то, что изначально задумывалось как боевой захват, превратилось в ласку.       Юноша же начал входить во вкус. Сомкнув губы вокруг соска он принялся ощутимо посасывая его, в то время время как его рука аккуратно массировала другую грудь. Имир испускал а мягкие стоны, нетерпеливо возясь с ремнём его брюк. Бертольду удалось не слабо завести её, потому что следующим пунктом программы стало его раздевание. Быстрое и неаккуратное. А учитывая, что о сохранности его одежды девушка заботилась ещё меньше, чем о собственной, в процесс его свитер оказался безнадёжно растянут, а с рубашки сорваны несколько пуговиц. Казённые, между прочим, вещи были небрежно отправлены на пол, а руки Имир заскользили по его мускулистому телу. Она трогала его везде, не столько оглаживая, сколько ощупывая. Словно товар на базаре.       — А ты горяч, – заметила она игриво. – Никогда не думала, что ты так чертовски горяч, Берт. У тебя такое тело. Обалдеть.       Впервые за всё время их знакомства юноша услышал из уст Имир нечто хотя бы отдалённо напоминавшее похвалу. Однако её слова не только не обрадовали Гувера, показав ему, что она смотрит на него лишь как на кусок мяса. Не то чтобы он сам питал к ней такие уж сильные чувства, но столь потребительское отношение со стороны девушки убило весь настрой и ощущение романтики.       — Поверить не могу, что повёлся. Как дурак, – в сердцах выронил он, хватая Имир за костлявую задницу чтобы скинуть с себя.       Сейчас его наивность показалась глупой даже ему самому. Ну как он мог подумать, что язвительная и эгоистичная обладательница силы Зубастого Титана может питать к нему какую-то скрытую приязнь, когда она только что, рассказала ему о своих чувствах к Кристе. Ему пора было уже прекратить выдавать желаемое за действительно и избавиться от дурацких, розовых очков.       — Ты куда это? – тут же возмутилась брюнетка, сопротивляясь попыткам ссадить себя. У неё явно были на него другие планы.       — Иду спать, а ты останешься здесь, – в конце концов Бертольду удалось оторвать её руки от своей шеи и встать. Во только не больно-то ему это помогло. Во-первых, Имир обладала поистине обезьяньей цепкостью, и как-только он согнал её со своих коленей она извернулась, повиснув у него на плечах. А во-вторых, стоило Бертольду встать, как штаны тут же сползли пол и он, разумеется, тут же запутался в них. Не удержав равновесия (во многом благодаря «рюкзаку» в виде хихикающей Имир) рухнул обратно на диван. Той же только это и нужно было. Скрестив руки у него на груди на груди, а ноги – на талии, она жарко шепнула ему на ухо.       — Нет... ты останешься здесь... со мной... – для убедительности они принялась кусать его за шею, пытаясь снова разжечь угасшую страсть, но Бертольд не собирался уступать ей и вновь попытался высвободиться. Неудачно, конечно, но в результате его отчаянного рывка, сопровождавшегося попытками зацепиться за воздух,одна из рук девушки соскользнула с его груди на живот. Замерла там, нежно массируя мышцы, и спустилась ниже, добираясь до некой части его тела, выдававшей сильное возбуждение.       — Какой же он у тебя большой, – теперь в голосе Имир зазвучали нотки уважения. – Всё же не зря ты Колоссальный Титан.       Бертольд с трудом сдержал рвущийся с губ стон. Мягкая рука девушки, заключила его в плен, приятно сжимая в обхвате пальцев. Она определённо знала, как именно обращаться с мужским достоинством – в каждом движении чувствовала определённая сноровка, которую можно приобрести лишь с опытом. И сейчас этот опыт играл против угодившего в западню молодого человека.       — Им-мир... прекрати! – в голосе Бертольда прорезались нотки паники, перекрывшей возмущение. Он не представлял, что ему делать дальше – как вырваться не повредив себе и не приведя в ярость поехавшую на почве опьянения брюнетку. А между тем удовольствие, рождённое движениями женского кулачка, усиливалось, медленно, но верно подтачивая слабенькую волю Гувера.       — Прекрати! Пожалуйста... – повторил он, то ли требуя, то ли умоляя оставить его в покое. Однако Имир осталась непреклонна.       — И не подумаю, – жестко отозвалась она, продолжая натирать его «орудие» с удвоенной силой. – Я не остановлюсь, пока ты не признаешь, что тебе нравится. Ну же, Берт, скажи, что получаешь удовольствие от этого и хочешь кончить сейчас, в мои пальцы.       Гувер упрямо молчал, сжав губы и сопротивляясь наслаждению, однако это был проигранный бой. Имир была слишком цепкой, чтобы он мог вырваться. Даже получись у него встать с дивана, она бы по прежнему осталась висеть на его плечах и истязать своими прикосновениями, а пытаться оторвать её руку от своих гениталиев Бертольд не рисковал. Чувствовал, что в процессе лишится вышеупомянутой части тела. Да, регенерация спасла бы его от печальной участи калеки, но вредить себе желания не было.       — Или тебе не нравится? – в затуманенный алкоголем мозг Имир эта мысль закралась впервые и настолько захватила её, что девушка на мгновение даже оторвалась от своего занятия. Вытянув шею она извернулась, и вопросительно заглянула ему в глаза.       — Ну... не то чтобы не нравится, но... – он замялся, не зная, как закончить, а потому просто сказал. – ...не знаю я... отпусти!       — Так нравится или нет? – продолжала допытываться Имир, жестко дроча его рукой. – Нравится, когда я прикасаюсь к тебе?       Он чуть ли не мурлыкала ему в ухо, заставляя дрожать под пальцами. Мурашки растекались по коже юноши, поднимаясь от поясницы до затылка, от чего кожу под волосами приятно покалывала. Ощущения, которые он испытывал сейчас находились где между «слишком хорошо» и «недостаточно хорошо». И это пограничное состояние было весьма мучительным. Бертольд не мог ни достичь заветного желанного «слишком хорошо», ни расслабиться и позволить своему возбуждению пройти. В конце концов, и чтобы избавиться от этой пытки, он вынужден был признаться и сказать то, что мучительница так хотела от него услышать. Поддался ей.       — Ну нравится, – он пожалел об этих словах едва произнёс их, ибо Имир тут же выполнила его просьбу и отпустила член, оставив его болезненно пульсировать от неудовлетворённости. Затем она и вовсе пинком ноги скинула обалдевшего парня дивана.       — А раз нравится, то и проваливай на свою кровать! – с весёлой злостью рассмеялась черноволосая. – Спать хотел? Иди спи!       — Ах ты! – взревел Гувер, подскакивая на ноги. Штаны всё ещё болтались где-то на уровне щиколоток, стесняя движения, поэтому юноша сдёрнул их вместе с трусами и подошёл к развалившейся на диване девушке в чём мать родила. Устроил стриптиз.       — Иди спи! – смеясь воскликнула она пытаясь отпихнуть его лёгким тычком ноги в грудь, но Бертольд легко поймал её за лодыжку, лишая Имир подвижности. Сила титана пылала в его глазах, наполняя их золотым огнём. Человек исчез. Его место заняло существо, державшее в страхе всех тех, кто прятался сейчас за Стенами. И пусть это превращение произошло не лишь в сознании парня, сейчас он всё равно чувствовал себя скорее титаном, чем человеком. Разрушителем Стен, растоптавшем десятки элдийцев, а не вечно сомневающимся, неуверенным в своих силах членом разведкорпуса, которого, к тому же, ещё и заклеймили предателем.       Издав рычание он подтянул, извивавшуюся на диване Имир к себе и, не тратя времени на возню с ремнём сорвал с неё штаны. Теперь она тоже была голой, но вместо того чтобы испугаться как любая нормальная девушка кареглазая рассмеялась, сказав:       — Иди сюда, фрик, – прежде, чем Бертольд успел опомниться, её рука оказалась на его затылке, притягивая его к ней. Их губы снова встретились, а языки запутались между ртами. Правда теперь уже он чувственно впился зубами в её губы, смакуя выступившие капельки крови. Имир пошло застонала через нос, а когда он оторвался от её губ одарила сумасшедшей с усмешкой.       — Почему ты так себя ведёшь? – Гувер недоуменно вглядывался в её глаза, надеясь отыскать ответ в их прозрачной глубине.       — Не знаю... – девушка виновато (или ему лишь показалось?) пожала плечами. – Наверное... я уже просто не умею иначе...       — Неужели мы не можем хотя бы немного побыть настоящими? – воскликнул юноша, осознав, что вовсе не напускное нахальство Имир отвратило его, а её неспособность перестать притворяться даже в такой момент. Да, конечно, он и сам всегда закрывался от окружающих. Не подпускал их к себе, не позволяя понять – каков он на самом деле. Скрытность была жизненно необходима во время миссии за Стенами. От неё зависела его жизнь и Бертольд понимал, это и всё же он старался не врать хотя бы самому себе и не притворяться кем-то другим. А Имир делала именно это. Пряталась за созданным ею образом эгоистки как они с Райнером за обличьями своих титанов. Но в отличие от них она отказывалась избавляться от него даже сейчас. И это бесило его.       Настолько, что кажется даже Имир это поняла. Бертольд видел это по её глазам. В тот миг она действительно поняла его.       — Д-да... наверное можем, – неуверенно кивнула она. Голос её заметно дрогнул, давая понять что она перестала сдерживать свои эмоции и свои желания, отбросила маску стервозной циничности. Оба замерли на мгновение, не двигаясь и глядя друг на друга. Взгляд Имир был прикован к лицу Бертольда. Тот, в свою очередь, тоже смотрел на неё, пытаясь понять – готов ли он?       Имир как всегда решила всё за него, втянув в ещё один поцелуй. Более глубокий и страстный, чем все предыдущие. Потому что ничто больше не стояло у них на пути и не мешало их языкам танцевать под мелодию пробудившейся страсти. Когда любовники оторвались друг от друга, их глаза снова встретились и на лицах были улыбки. Затем Бертольд опустил голову и вновь начал целовать ее грудь. Он медленно скользил губами вокруг сосков, не оставляя не поцелованным ни одного места. В ответ на его действия Имир издала непристойный стон, от которого сердце у парня ёкнуло как во время полёта на УПМ, а во рту пересохло.       Лаская её грудь ещё и пальцами он добился ещё большего количества стонов благодарности и предвкушения, вырывавшихся из её рта. В какой-то момент девушке надоело томиться и она запустила руки в волосы Бертольда. Чуть сжала, не причиняя боли, но показывая сколь крепка её хватка и потянула к себе. В этот раз парень подчинился и поднял голову, заметив тонкую, как струна, нить слюны, соединившей его губы с ей напряжённым соском. Щёки Имир пылали красным, а рот был слегка приоткрыт и из его вырывались горячие вздохи, оседавшие на лице Бертольда. Она была абсолютно точно готова к нему. Пришло время действовать.       Юноша ещё раз легко прикоснулся губами к её губам,прежде чем начать толкаться в неё. Имир издала звук, лежащий на грани стона и крика, и резко распахнула глаза, нетерпеливо пожирая взглядом склонившегося над ней Гувера. Она определённо желала менее мягкого об ращения и быстро добилась этого, скользнув ладонями вдоль его позвоночника, делая страсть неконтролируемой. Потеряв контроль над своими бёдрами Бертольд мог только пыхтеть, закачивая себя всё глубже в её напряжённую женственность и всё теснее прижимаясь своим телом к распростёртому телу Имир. Стоны их обоюдного удовольствия метались в пустой тишине.       Ноги девушки обвились вокруг его бёдер, заставив ещё сильнее вонзаться в неё, срыва с губ громкие крики удовольствия. Ему тоже стало намного лучше, чем было секунду назад, и Бертольд улыбнулся сквозь собственные вздохи. Его бёдра двигались так, словно жили уже собственной жизнью и обладали своим разумом. Их толчки рождали всё новые крики Имир, постепенно становившиеся всё более отчаянными. Её тело напряглось, крепко сжимая Бертольда по всей длине и окончательно лишая остатков разума. Он и не заметил, как начал стонать вместе с ней и звуки их удовольствия заполнили комнату до краёв, тревожа соседей.       В эту ночь их голосе ещё не единожды сплетались в страсти, создавая чувственную симфонию удовольствия...