Безумие

Песчаные берега с желтовато-серебристым отливом, чистое, голубое небо без единого облачка, свежий прозрачный воздух, который хочется вдыхать полной грудью все снова и снова, кристальная морская вода — это то, о чем мечтают большинство людей по всему миру. Многие воплощают свои мечты и, накопив достаточно денег для совершения важного шага, берут путевки в санатории или просто билеты на самолет, чтобы отправиться в райское место своей мечты. Посмотреть на то самое море, что снилось тебе каждую ночь, потрогать холодную воду руками и почувствовать приятные мурашки по всему телу, а к полудню, в самый разгар жары заказать холодный лимонад назло палящему солнцу. Но ведь мало у кого это удовольствие длится дольше, чем пара недель, верно? Может быть. Однако Ричи видит подобное уже на протяжении семнадцати лет. В большом городе Болгарии — Бургасе, каждый день, начиная с мая и до самого октября, все пляжи забиты туристами и не только. На самом деле, здесь не так много местных жителей, потому что не каждый может себе позволить подобные приятности. Особенно сложно добиться проживания в самом закрытом и богатом районе — Лазурном, где как раз-таки и поселилась семья Тозиеров еще двадцать лет назад. Впрочем, даже после рождения сына они не спешили никуда уезжать из-за уже стабилизированного бизнеса, который с каждым месяцем набирал обороты и шел только вверх. Мэгги и Уэнтворт знали, что Ричи будет жить в достатке всю свою жизнь, о чем последний узнал на свое шестнадцатилетие, что состоялось полтора года назад. Отец завещал ему свою сеть отелей и призывал продолжать дело, которое было зачато еще много лет назад, в самом начале двухтысячных. Но… на самом деле, даже несмотря на все старания со стороны родителей сделать его успешным и максимально образованным, у самого Ричарда на уме было совсем другое. Будучи подростком, находящимся в переходном возрасте, учебой заниматься совсем не хотелось. Он только-только поступил в одиннадцатый класс и считался самым настоящим гимназистом, находящимся уже практически на одном уровне с выпускниками, ведь оставалось отучиться всего два года. В тринадцатый класс идти совсем не хотелось, ибо углубленное изучение какого-либо предмета целый год — это для полнейших неудачников, не знающих, куда же потратить свое драгоценное время. Ричи ждал конца школы с нетерпением. К двадцати годам хотелось собрать все манатки и уехать в Великобританию, совсем не слушая родителей, которые призывают на всю жизнь остаться в Болгарии… в этом уже успевшем надоесть Бургасе, где так сложно найти по-настоящему классных друзей, которые смогут разделить с тобой все развлечения и безумные идеи. Он был уверен, что в чужой стране люди совершенно другие. Наверное, именно поэтому он так усердно учил английский язык, всю грамматику, все разговорные фразы и шутки, чтобы потом произвести должное впечатление, ведь так хотелось быть понятым хоть кем-то… Спасибо бабушке, работающей преподавателем в университете, что согласилась заниматься с парнем каждый день, пока его уровень иностранного языка не вырастит до максимума. Даже несмотря на это, у Тозиера все-таки нашлись единомышленники. Удалось собрать собственную компанию из пяти человек, а по приходе в новую школу все изменилось в еще более лучшую сторону. Уже с пятнадцати лет он начал ходить по абсолютно всем вечеринкам и тусовкам, которые устраивали его одноклассники и ребята постарше. Было понятно, что все это не из-за крепкой дружбы и жажды общения, а из-за материального положения, что уже так въелось в мозг всем, кто учится у них в школе, да и вообще, кто живет в Лазурном районе. Сам Ричи устраивал вечеринки не реже. Наверное, даже чаще, чем все остальные его знакомые одноклассники и старшеклассники. Многие уже могли принести алкоголь, сигареты или что-нибудь легкое, чтобы расслабиться и хоть на пару минут впасть в состояние аффекта. Ребята говорили, что это классно, так что ровно год назад парень впервые попробовал кокаин, правда не так много, как все остальные. Скорее всего, именно с тех пор он стал требовать с родителей все больше денег, чтобы потом вложить их в совсем не то, чего следовало бы ожидать. Можно сказать, что Ричи был избалованным ребенком. Постоянно получал все, что хочет, имел отличный дар убеждения. Ему не казалось это каким-то неправильным и ужасным, даже по отношению к собственному отцу и к матери, потому что именно таким его и воспитали. Хорошее настроение и широкая улыбка на лице появлялась только лишь тогда, когда Тозиеру все же давали в руки то, чего он так сильно хотел. Наверное, ему не хватало только короны на голову, чтобы весь образ окончательно завершился. Родители уезжали часто на какие-то совещания, а особенно по четвергам и пятницам, так что парень мог легко и просто устроить вечеринку прямо у себя дома, даже не беспокоясь о том, что все потом придется долго и мучительно убирать. Может быть, убирать придется не только дом, но и просторный сад, и мыть папину машину, если предки все-таки вернутся раньше положенного времени. Такое случалось ни один раз… да ладно, такое случается постоянно. И каждый раз Уэнтворт грозится отправить Ричи в далекий пансионат на пару лет, где носят строгую форму и живут без интернета, лишь бы его сыну наконец-то вправили мозги и перевоспитали. Хотя, скорее всего, из избалованного ребенка вряд ли получится сделать что-то действительно разумное. Хотелось видеть его прилежным и милым мальчиком, тянущимся к учебе обеими руками и не допускающим себе мыслей ни о каких вечеринках… это просто невозможно. В строгое учебное заведение его стоило отправлять еще в начальной школе, и ни куда-то заграницу, а пристроить где-то здесь, в Болгарии. Ведь в таком случае все было бы рядом: и море, и родители, и привычные лица друзей, и… скорее всего, они смогли бы забирать Ричи домой на выходных. Однако думать об этом уже поздно, ибо все способы воспитания потеряны окончательно с тех пор, как ему исполнилось шестнадцать лет. Именно с этого момента он стал максимально неуправляемым. Словно он живет только для себя, никого не видит и никого не слышит, а делает лишь то, что придет ему в голову. Даже самые сумасшедшие и странные идеи в конце концов все равно воплощаются в жизнь. Но Тозиер соврет, если скажет, что такая жизнь ему не нравится. Ведь попробовать нужно все, даже самое безбашенное, верно? Иначе, не скрашивая серые будни новыми яркими красками, жить становится совсем скучно, и каждый новый день становится днем сурка. Сам Ричард совсем не знает, что такое серость, потому что он предпочитает видеть только яркое и красочное. Поэтому носит разноцветные футболки, цветастые рубашки, штаны с ядерными принтами… у него даже очки есть всех цветов радуги. Может быть, это и выглядит глупо, но зато он очень заметно выделяется из общей массы и серой толпы. Ему нравится быть таким… быть таким сумасшедшим придурком, с одной стороны заряжающим всех энергией, а с другой, желающим получить абсолютно все, что придет в голову. Ричи всегда думал, что его отец никогда не сможет выйти из себя. Думал, что все его угрозы о закрытой школе — это пустые слова, лишь бы напугать своего сына и заставить задуматься. Именно поэтому, совсем не слушая слова Вентворта, он только продолжал делать все то, что делал раньше, но только в еще большем объеме, чем до этого. Кудрявый парень совсем не подозревал, что в один день что-то может измениться, и что какой-то рычажок в голове отца все-таки сработает, кардинально поменяв беззаботную подростковую жизнь. В очередное сентябрьское пятничное утро, когда родители вот-вот должны были прибыть то ли с совещания, то ли с семинара, сонный и уставший Ричард слонялся по всему гостиничному залу и собирал банки из-под напитков и прочий мусор, что остался после долгой ночной вечеринки. Признаться честно, он практически совсем ничего не помнил. Кроме того, что все разбрелись по домам только недавно, час или два назад, оставив его убирать весь тот хлам, что они развели все вместе. Суммарно было человек двадцать или двадцать пять, так что немудрено, что такое большое количество народа развело такой бардак по всей территории комнаты… и не только. Даже на кухню и в спальню пробрались, гады. А, ну конечно, нужно же было где-то зажать друг друга и обменяться слюнями, чтобы никто из посторонних не видел. Наверное, именно поэтому одеяло и плед Ричи сейчас валялись на полу, а вся простынка была жутко скомкана и свисала с матраса. Двигая взад и вперед рукой с веником, Тозиер собирает мелкие упаковки и окурки в совок, очень надеясь, что до прихода родителей он успеет. Но судя по тому, как медленно двигалась его рука… вряд ли. Тем более уже около двенадцати часов. Голова готова вот-вот расколоться на маленькие частицы - сил на что-либо совершенно не оставалось. Даже казалось, что с каждым шагом он слабеет на процентов пять, и что совсем скоро от него совсем ничего не останется. Неудивительно. Может быть, парень бы и продолжил елозить веничком по одному месту на мраморном кафеле, если бы не до жути знакомый голос, моментально выводящий его из своеобразного транса: — Ты снова за свое? Веки тут же поднялись, а сердце буквально замерло, когда отец начал подходить к нему все ближе и ближе, параллельно осматривая дом, словно оценивая то, как сын успел его убрать за все то время, что они возвращались на машине. В глазах Ричи Уэнтворт тут же стал деспотом, который готов разорвать его плоть на куски за любую оплошность, даже несмотря на серьезное и более или менее спокойное лицо, что он так умело сохранял. — Пап, у меня жутко болит голова, так что давай пока без- — Без нравоучений? — перебивает его мужчина и медленными, размеренными шагами направляется к большому шкафу с огромной коллекцией бутылок самого изысканного алкоголя, который только можно найти в Болгарии, — Вы постоянно так говорите, молодой человек. — Боже, Ричи, сколько уже можно? — голос Мэгги раздается прямо у входа, а цоканье ее каблуков тут же разлетается по всему просторному залу, отражаясь от орнаментных стен. Женщина аккуратно одергивает свое красное платье, отлично сочетающееся с помадой такого же цвета, а после ставит сумочку на небольшой стеклянный столик, что располагался у того же большого шкафа, дверцы которого уже раскрывал отец, — Тебя одного даже на день оставить нельзя… Какой раз это уже повторяется? Сотый? Нам что, няню тебе нанять? — Ну мам, какую еще няню… — на тяжелом выдохе произносит парень и продолжает вяло мести, периодически демонстративно закатывая глаза. Зачастую родители всегда прощали его за подобные выходки по типу ночной вечеринки, так что сам Ричи уже привык к этому и особо не парился. Просто стал спокойно устраивать разные тусовки, зная, что за это ему абсолютно ничего не будет, даже если весь дом окажется максимально разгромлен. И только потом он понял, как же ошибался на этот счет. — Ричард, — мужчина напрягся, да так сильно, что, кажется, его черный галстук напрягся вместе с ним. Глаза начали медленно и тщательно осматривать все полки, пытаясь отыскать то, что он так сильно боялся утерять. Боялся до такой степени, что стал закрывать этот шкаф на ключ, однако… даже это его не спасло. По его наблюдениям, пропало ровно четыре бутылки отборного коньяка, произведенного еще в девятнадцатом веке по специальным рецептам. Он помнит, как тяжело ему удалось достать их и за какую бешеную сумму… а прямо сейчас те самые четыре выемки для высоких бутылок пусты, словно там никогда ничего не было, словно все так и должно быть. Старший Тозиер старается держать себя в руках. Старается не сорваться и не накричать, не распустить руки, да даже ни на каплю не повышать голос. Он не привык делать этого в отношении своего сына, который просто немного… избалованный. Скорее всего, из-за ругательств и строгого наказания в виде домашнего ареста на месяц ничего не изменится, и после «освобождения» все встанет на свои круги. Наверное, все-таки стоит наконец-то предпринять более строгие методы, которые они с Мэгги не решались принимать очень продолжительное время, наивно полагая, что все еще может измениться. — Ты так рвался в Англию, да? — плавно поворачивается в сторону Ричарда и немного сдвигает густые черные брови к переносице, но до сих пор сохраняет спокойное выражение лица, словно совершенно ничего не произошло, — Можешь идти и собирать вещи. Думаю, директор школы Брайтона будет очень рад видеть тебя.