Последний глоток кислорода

— Спок… — голос Джима с трудом пробивался к сознанию полувулканца. — Спок, послушай… нужно снять с тебя мокрую одежду. — М-м-м… нет… — Нельзя спать в мокром! — Капитан… пожалуйста. Я и так нахожусь в крайне смущающем положении, как я не думал, что это возможно. Я даже ещё не решил, удастся ли нам коммуницировать после этого всего в профессиональных рамках… — Удастся. Что не так? — Слабость… Я не должен был проявлять и позволять себе такую слабость… Первый помощник не должен… — То, что ты уже способен говорить длинными предложениями — хороший знак. Спок, мы любовью занимались, ты мне жизнь сто раз спасал… — Четыре. — Что? — Я спас вам жизнь четыре раза. — Разве? — Я считаю только случаи, когда без моего вмешательства вы могли умереть с вероятностью сто процентов. Те, где вы имели шансы спастись и самостоятельно, нельзя расценивать… Пользуясь тем, что Спок отвлёкся на рассуждения, Джим принялся расстёгивать его форменку. Мокрая ткань поддавалась с трудом. Просунуть пуговицы в крошечные дырочки оказалось куда сложнее, чем капитан мог вообразить, и всё же он справлялся, заставив себя сосредоточиться и успокаивая мантрой, что эта возня не навсегда. Вот поддалась последняя и Джим осторожно обнажил грудь своего друга-возлюбленного. Да, они уже не раз доставляли друг другу удовольствие, но делали это не раздеваясь больше необходимого, и чаще всего в темноте. Кирк вдруг осознал, что не видел Спока голым в полный рост. Как и тот его. Грудь полувулканца оказалась куда уже, чем у человека, и торс имел куда более закруглённую форму. Он походил на цилиндр, проще говоря. И был покрыт тёмными волосками. Соски почти такого же цвета, что и вся остальная кожа, и ареолы. И не разглядишь, если не знать, что они должны там быть. Джим засмотрелся, борясь с желанием всё там потрогать и погладить, что явно было не ко времени, и очнулся только когда Спок пожаловался: — Холодно… Жалобы были вообще не в его стиле, так что капитан отвесил себе мысленный подзатыльник. Наверняка у его друга жар, его знобит, а кое-кто тут анатомией увлёкся. Джим осторожно приподнял Спока, как бы усаживая его, стянул рукава и бережно уложил обратно. Стянуть штаны вместе с трусами оказалось проще. Джим швырнул мокрый комок на пол, решив, что позаботится об одежде позже, а сейчас стоит позаботиться об её владельце. Старпом был мгновенно укутан в одеяло, специальное, выделенное из личных запасов Боунса — с вшитым аккумулятором и функцией подогрева. — Готово, — сам Джим уселся в районе плеч Спока и принялся осторожно гладить того по волосам. — Ты скоро высохнешь, согреешься, тебе станет лучше. Жителю Вулкана непривычно и некомфортно быть мокрым, это понятно. А быть таким беспомощным перед капитаном — позор, и придя в себя Спок ещё долго будет мучиться этим… — Спок, это не слабость. Заболеть может каждый, в этом нет твоей вины. Случись такое со мной, ты бы позаботился об этом и помог, разве не так? Спок не ответил. Он чуть сдвинулся на постели, так, что прижался щекой к бедру друга, а одна его рука высунулась из-под одеяла, шаря по простыне. Джим сообразил моментально и взял его кисть в свою. Крепкое рукопожатие успокоило и старпом заговорил снова, закрыв глаза и больше напоминая бредящего: — Вы помните Эпсилон, капитан? Сейчас — почти как тогда? — Эпсилон? — Так планета называется в официальных документах. Вы звали её «Каменка». Да, Джим моментально вспомнил, о чём говорил Спок. «Каменка». Каменная. Камень. Оправдывая своё название, планета правда более всего напоминала обычный булыжник, парящий в космосе. В паре с единственной звездой, которая с поверхности планеты напоминала белую медузу со множеством щупалец, они создавали стабильную систему. Ни спутников, ни других планет, ни даже астероидов, что указывали бы, что когда-то тут было хоть что-нибудь ещё. Эта парочка чувствовала себя вполне комфортно в компании исключительно друг друга. Никакой растительности на поверхности не было, как и жизни. Последняя вся была сосредоточена в океане и состояла преимущественно из планктона. Тот выделял достаточно кислорода, чтобы дышать на поверхности можно было без скафандров. Туда их занесло совершенно случайно, из-за смены курса, вызванного метеоритным потоком, что немного поцарапал Энтерпрайз и чуть повредил систему навигации. А потом уже Джим решил изучить хотя бы планету, раз нельзя было задержаться подольше и заняться звездой. Эта система двух космических тел и огромная пустота вокруг заворожила человека. Нетрудно понять, с кем он счёл их похожими. Долгие тысячелетия в компании друг друга… Планета, что будет уничтожена неизбежностью их взаимодействия, и звезда, что ещё около миллиона лет будет жить и сиять в полнейшем одиночестве, пока не взорвётся, воспринимая свой финал с облегчением… Пока же звезда вела себя довольно мирно, её излучение было не вреднее, чем от Солнца, а вот «Каменке» два микроба из космоса явно не понравились. Разумеется капитан хотел исследовать дивный новый мир в одиночестве, пока чинят корабль, и разумеется старпом не мог ему этого позволить. И умудрился попасть под обвал. Именно сам, не спасая Джима. И поранило его тогда знатно. Практически до критического уровня. А когда Кирк попытался вызвать помощь — оказалось, что скалы глушат сигнал. Спок помнил, как лежал на довольно гладком каменном выступе, видя под собой с высоты бесконечную коричневую скалистую пустошь, и понимал, что самым логичным решением было оставить его там. И даже не потому, что Джим мог привести помощь, которая всё равно не успела бы, а потому, что сдвинуть его с места было невозможно, а оставаться рядом означало просто медленную гибель от обезвоживания и голода. Чтобы выжить — нужно уйти. И с полной ясностью полувулканец понимал, что его друг никогда так не поступит. Несмотря на все уговоры, просьбы и даже проклятия. Спок точно знал, что Джим останется рядом. Обнимая, успокаивая, подбадривая. Наплевав на все увещевания, что нет смысла умирать двоим, когда один может выжить. На всю безупречную логику. И как не унизительно это признавать, тогда полувулканец был этому рад. Рад знать, что его не покинут. Что Джим предпочтёт умереть рядом, чем жить без своего Спока. Никто не заслуживает умирать в одиночестве. Наверное именно тогда и там броня полувулканца дала трещину. Тогда и там сердце полюбило так крепко и так сильно. Поверило в ответную любовь. Не думая, что они одного пола и разных видов. Не думая о поцелуях и совместной постели. Просто… звезда нашла свою планету, а планета разместилась на орбите звезды, поняв и приняв, что до конца своего существования останется здесь. Что других звёзд с их гравитацией в её жизни не будет. Спок помнил, как лежал тогда на тёплых камнях под яркими лучами, и понимал, что допустить такой глупости капитана не может. Как невероятным усилием воли вытащил бластер и поклялся сердцем своей матери, что выстрелит, если Джим сию минуту не встанет и не уйдёт. И что тот вот также сжал его другую руку, сломанную в четырёх местах, и не шелохнулся. Не попытался забрать оружие. Только зажмурился. И Спок выстрелил, как и обещал. Только не в Джима, а чуточку правее его скулы, так как такую клятву нужно было сдержать. И луч бластера выбил просто настоящий фейерверк из куска скалы, в которую попал. Там оказались залежи какой-то неизвестной породы, что при выстрелах сияла так ярко, как не снилось и звезде… По этому сиянию их и отыскали. И спасли. Боунс даже сумел собрать пазлы из костей полувулканца и так залечить переломы, что те совершенно не напоминали о себе. Практически. Вот только сейчас… Спок лежал точно в той же позе, как и тогда, и Джим точно также держал его руку. Как и в тот день он никуда не уйдёт, пока его другу нужна помощь. Нужно его присутствие, что понимают и чувствуют они оба. И в этом нет ничего унизительного. Джим никогда не посчитает своего лучшего друга слабым, недостаточно крепким, недостойным высокого звания помощника капитана. Пора это хотя бы проговорить про себя, раз пока не выходит в это поверить. Точно также капитан держал ладонь старпома, когда они улетали от системы Эпсилон-Игрек. Странной пары, где название планеты почему-то стояло первым и никого это не смущало. «Каменки» и «Белой Медузы». Они могли бы доложить руководству о залежах кристаллов, что спасли им жизнь. Тогда наверняка прислали бы команду разработчиков. А может кое-кто заинтересовался бы и звездой, и самой системой, как она возникла и что за процессы идут сейчас. Так было логично и правильно. Раскрылась бы ещё одна тайна необъятной вселенной. Но они не стали этого делать. Оставили космическую пару доживать положенный им срок. Только смотрели в иллюминатор, держась за руки, пока не включились двигатели и Энтерпрайз не рванул вперёд, навстречу новым приключениям. — Джим… — тихо проговорил Спок, выныривая из воспоминаний. — Да? — мгновенно вскинулся тот. Наверняка задремал в тишине и покое. Полувулканец хотел сказать: «Мне уже лучше, идите в свою постель». Так было логично, правильно, в его характере. Но он сказал только: — Ложись рядом. Ты устал и засыпаешь уже. И Джим не стал спорить. Чуть приподнял одеяло, устроился под боком, осторожно обнял поперёк туловища. Точно как на «Каменке» после выстрелов. И, как и там, Споку стало спокойно и уютно. Он пару раз глубоко вздохнул и закрыл глаза, размышляя, сколько раз он сам поступал нелогично, когда того требовала защита его Джима, и придётся ли когда-нибудь ему совершить что-нибудь подобное, как Кирк на Эпсилон. Если бы он мог заглянуть в недалёкое будущее, узнал бы, что да. И уже очень скоро.