Радость мелочам

      Когда Винсент отпустил мою руку, я почувствовал, будто от меня отрывается последний кусочек моей еще не полностью сгнившей души, все внутри пустеет, а руки холодеют, в ноги перетекает кровь, а по телу бегут мурашки, мой кусок мяса, сосуд готовится к побегу. Ощущения, будто последняя капля здравого смысла в моей жизни просто сгорает, не оставляя за собой ни пятна, ни пара. В голове пробегает в одну секунду тысяча мыслей о том, что все эти слова о новом мире и Божествах — глупость. Что мы вообще такое творим? Какие Боги? А если после смерти нас ничего не ждет? Только пустота и больше ничего. Какой тогда смысл?       А Винсент не решился бы сделать это один. Он и не подумал о том, что его поступок может ранить Шарлотту, которая в итоге оказалась мной, а Си стало от этого даже легче?       Винсент просто устал. Так сильно устал и ему тяжело быть одному в этом мире. Он, будто блеклое пятнышко белого акрила на чёрном полотне. Уродливое, ненужное. Пятнышко, которое хочется смыть всеми способами, но это сделать невозможно. На нем не лежит черная краска, и ни одно очищающее средство не работает сразу, но постепенно его выводит.       Вот наконец и пришло время Винсента исчезнуть.       Вдруг мои мысли прерываются и адреналин, вызываемый страхом, берет вверх. Я хватаю Винсента за край одежды и резко тяну назад, а затем вновь беру его за руку и крепко её сжимаю, тащу его от края крыши и утягиваю в свою крепкую хватку. Я никогда не прощу себе его смерть. — Прости меня! Прости, я не могу спрыгнуть, я не могу отпустить тебя, Винсент.       И все это было чистой правдой. Мы плакали от страха, плакали от чувств и сжимали друг друга в объятиях. Смерть и сожаления были так близко. И все же мы смогли договориться быть счастливыми. Ведь никто не знает, что же будет в конце. Наши сказки могут быть неправдой, а мы — всего-то проекцией чьих-то воспоминаний. Суицидники — не Боги, иначе в нашем мире никого бы и не осталось.       Скарлетт душила меня, она мучила меня, но Винсент вдыхал в меня жизнь и спасал каждый раз, когда требовалось. Я играл не по правилам, а ему нужен был повод остаться. Хоть он и часто сомневался в том, что жизнь ему нужна, я каждый раз доказывал, что могу дать реальность его мечтам. Я чувствую, что хочу заботиться о нем, поэтому забрал к себе. Винсент не захотел возвращаться домой, а моя мама так и не узнала, что с нами в доме жил кое-кто еще.       Винсент — самый чистый человек в то время, как остальные давились червями и покрывались желтющими язвами, лопающимися и смердящими.       Винсент начал казаться мне таким красивым. Хочется прижиматься к нему, когда он читает мои книги или когда пишет, хочется продолжать заплетать его мягкие белоснежные волосы, хочется смотреть на его серьёзное красивое лицо, хочется согреть его, хочу писать с ним и про него.       Строчка за строчкой выводится с чувствами, когда я вижу то, как он улыбается мне, а его губы напоминают мне женскую заколку. Иногда они кажутся мне ярче ягод, а глаза стали живее тех, что я видел тогда на крыше.       Чай, кофе, молоко, какао — они такие вкусные, когда ты пьёшь их с Винсентом утром, вечером и днем в любое время года, наслаждаешься едой и процессом готовки, когда готовишь её с ним. Мне так хочется делать для тебя сюрпризы, постоянно удивлять тебя и твои красивые глаза.       Жаль, что мама не увидела нашего счастья, не почувствовала того, как ты тепло прижимаешься ко мне, когда тебе страшно, грустно, одиноко или хочется любви и внимания. Порой, я так ненавижу тебя (очень сильно тебя люблю), мама, и лучше бы ты ненавидела меня тоже, лучше бы ты была трудоголиком и не давала мне ни дня любить тебя. Надеюсь, ты счастлива со своей Скарлетт, мама, но я вас прощаю.       Прости меня, Анри, глупая ты дуреха, я хочу, чтобы и ты увидела целый свет, была счастлива, пусть порой ты заставляла меня себя ненавидеть.       Винсент, я знаю, ты устаёшь от движения, поэтому можешь сесть спереди у руля или сзади, держись за меня. Тебе нравится ветер в волосах? Мне нравится твой звонкий смех. А ты пробовал вот эту минералку? Так колет и щипает губы. Какие у тебя тёплые руки, Винсент, давно я их такими не чувствовал. Как я мог взять только одно яблоко? Можешь забрать вторую половину. Зеленое яблоко, как ты любишь. Нам так хорошо вдвоем, мой Бог, мне нравится быть в твоих объятиях и пробовать с тобой все больше нового и неизвестного, расти с тобой, спать рядом пока ты что-то мне читаешь или же читать одну книжку вместе. Мне впервые так нравится жить. Я не верил в магию, но начинаю убеждаться в её существовании день ото дня. — Ты никогда не будешь для меня обузой.       Я улыбаюсь и чувствую как горят мои щеки, но мой мягкий взгляд для тебя не меняется. — Я люблю тебя, Чарльз.       И я снова чувствую как внизу моего живота приятно тянет, а в груди становится жарко. Я не могу вылечить эту болезнь и отмыться, но мне даже нравятся эти чувства, которые ты во мне вызываешь, Винсент. Как мне сказать тебе хоть одно слово? Я люблю тебя тоже? Как это проверить?       Точно. Может, это действительно проверяется способом, о котором говорила Анри. Ну, как говорила…       Я приблизился к нему немножко. Наверное, в нем столько микробов. Винсент, смотрит на меня и приближается в ответ. Мое сердце бьётся чаще, а он дышит так тепло. Мои мысли только о том, чтобы он поцеловал меня. Я приглаживаю пальцами его пластыри на руках, ты, порой, так неловок, будто падок ушибаться. Он понимает, что я не сдвинусь первым и посматривает на меня вопросительно или вызывающе. Я не могу понять этого нового взгляда. Возможно, он думает, что я соберу его микробов и испугаюсь. Так ты чист изнутри, как чист снаружи? Может, я и не хочу знать об этом и прижимаюсь к его губам смазано, но не хочу отстраняться и ищу его губы, а не их уголок. Все в груди так горит, но я не перестаю прижиматься и дарить кроткие поцелуи его губам. Похоже, что и ты набрался смелости, мой маленький Бог.       Тепло разливается во всему телу, немеют пальцы рук, я понимаю, что люблю тебя также трепетно, также нежно и сильно.       Вот он наш конец сказки о Чернильной и Бумажной принцессах.