Ночной Хищник

Как же до этого дошло? Я не хотел делать ничего плохого…У меня была хорошая работа, дом, смысл жить…а потом пришли они. Эти чертовы банды. Они развернулись в нашем городе как короли, которых никто не звал. Заняли целые кварталы, выгнав коренных жителей. А тех, кто не хотел уходить, ждала одна незавидная участь—смерть, не всегда быстрая. Так много засранцев, желавших занять побольше места, и так мало пользы от правящих органов. Видите ли, «они всего лишь гости на время кризиса». Все прекрасно знали, что жирный кусок дохода от нелегального бизнеса шёл прямиком им в карман. Просто никто не хотел загреметь в кутузку по сфабрикованному делу о неуплате налогов или неправильной парковке. Нашлись те, кто не желал мириться с таким устроем. Они всегда есть, в любой передряге. Эдакие борцы за свободу, Робин Гуды нашего века. Они есть, но они не высовываются, а в свои ряды берут лишь избранных. Таким вот избранным оказался и я, простой лаборант—судмедэксперт. До сих пор не знаю, по какому критерию я им подошел. Может, армейская подготовка? Или хоть какие-то дружеские отношения с высокими чинами? Сейчас, сидя в подвале старого морга, мне уже абсолютно всё равно. Эти борцы за свободу называли себя «50 благословений». Методы они выбирали незамысловатые—вырезали целые дома, в которых находили убежище бандиты и мафиози. Вырезали подчистую, никаких свидетелей. Я лично присутствовал при первичном осмотре мест преступления, и то, что я там видел, лучше всего забыть и никогда не вспоминать. Так много крови… Февральским вечером и я дождался заветной посылки под дверью. Никаких опознавательных знаков, даже отпечатков пальцев. В коробке лежало письмо с поздравлением, якобы я был выбран как самый подходящий кандидат, бла-бла-бла, «кто, если не мы?» и тому подобное. Больше всего меня удивило другое: связка бритвенно острых ножей и пистолет с пламегасителем. Знакомая модель, довольно распространённый метод быстрого убийства. Как сейчас помню, тяжелая рукоять неприятно холодила ладонь, взвесившую пушку. На дне коробки оставалась одна вещь—большая маска совы. Скорее даже филина, я в орнитологии не силён. В глазницу маски была вставлена записка, развернув которую я увидел недвусмысленное послание: «Отказ не принимается». На обороте нацарапан адрес. Вполне себе недалеко, можно дойти пешком. И я пошел, пошел поздней ночью. Какой-то животный инстинкт подсказывал мне, что эта организация гораздо страшнее медленной экспансии захватчиков. А результаты их работы я знал слишком хорошо. Адрес приводил к небольшому коттеджу, бывшему зданию СПА-центра. Удачно неработающее освещение улицы скрыло мои метаморфозы. Маска ложилась просто идеально, не мешая дыханию и не загораживая обзор. Куртку за ненадобностью я просто повесил на калитку, оставшись в одном свитере, опоясанный ремнём с ножами. Клянусь, я почувствовал такой прилив животной ярости, что лютые волки при виде меня разбежались бы как трусливые щенята! Помню, что постучал. Помню, что дверь открыл какой-то доходяга. Помню тот ужас, что увидел в его глазах при виде меня. Помню, что кровь из его разорванной глотки брызнула на прорезиненную ткань моего второго—Истинного и Ужасного!—лица. А вот потом не помню ничего… Ночной крылатый хищник собрал свой кровавый урожай. В тот вечер в доме находилось пятнадцать человек. Расслабленные, не ожидающие гостей, совсем не готовые к настолько непредвиденным обстоятельствам. Я опомнился лишь в бильярдной, сразу после гибели последней жертвы. Никогда мне не забыть дуло опустевшего пистолета, торчащее из окровавленной глазницы… Никогда так быстро не бегал. Чужая кровь всё еще стекала с моих дрожащих рук когда я пытался открыть входную дверь своего дома. Меня долго тошнило, кажется, весь остаток ночи я провёл в ванной. А на следующий день нагрянула полиция. Неудивительно, ведь кровавый шлейф от места бойни до моего дома никто не убирал. Естественно, арест. Долгие судебные тяжбы, очень хороший адвокат, найденный кем-то из моих друзей. Хороший—значит, недешевый. Он всё-таки смог выбить мне условный срок, придумав легенду о моих психологических расстройствах вроде ПТСР и зависимости от антидепрессантов. В какой-то момент в это поверил даже я сам. Чтобы расплатиться с адвокатом, мне пришлось продать дом, машину и всё имущество. От меня отвернулись все: семья, друзья, даже уличные собаки обходят меня стороной. Сомнительная слава разлетелась по всему миру, и моё лицо теперь стоит на одном уровне популярности с той же Скарлетт Йохансон. «Вот он—жестокий маньяк, провоцировавший международный конфликт!», «Мама, это тот дяденька с топором!» и прочее. Вот так я и оказался на самом дне пищевой цепочки…Всё, что у меня осталось, это кое-какая одежда и документы. Но то, что лежит на самом дне моей сумки, пусть лучше там и остаётся до самого необходимого случая. Филин и нож. Гарантия моей неприкосновенности среди таких же бомжей, пусть даже они и не осмеливаются ко мне подходить. Бывший морг—моя территория, мой кров и моё убежище. Не знаю, что будет дальше, но в каменных джунглях я буду настоящим хищником и никогда—жертвой!