***
Малиновый закат за окном. Сквозняк открывший окно, впускающий последние лепестки сакуры в комнату. Будто снег, они расположились на полу, кровати и подоконнике. Шумящие отчего-то птицы за окном. Эскизы слетели на пол, а пара ваз были разбиты, как и зеркало в ванной, тут царил полнейший хаос. Ужаснейшая давящая атмосфера, холод своевольно разгуливающий по полу. — Я больше не могу быть обузой для тебя, понимаешь?! — он оттолкнул Джотаро, что пытался успокоить его. Получалось плохо. В голове буря мыслей. Хочется сказать многое, но язык заплетается. — Ты опять выпил? Ну и ну, — Куджо печально вздыхает, наблюдая за бутылками вина и чего-то покрепче, лежащими возле кровати, — тебе нельзя, с такой-то печенью. — Хватит мне напоминать о моей беспомощности. Просто уйди, — слезы непроизвольно стекали по его скулам, а после подбородку, а сам Нориаки хрипел. — Или убей меня, я большего не прошу. Удуши меня, делов-то. — Не неси чушь. — Просто, либо заткнись и уйди, либо убей, — перебил его, вытирая слезы, Какёин потянулся к вишневому ликеру. Сидя в позе лотоса, он обмотался порванным пледом. — Мне тяжело… Однокомнатная квартирка на окраине района Синдзюку, Токио, за время отъезда Джотаро превратилась в черт-пойми-что. У Какёина много всяких, мягко говоря, заморочек. Бывает, он выпьет бокальчик чего-то некрепкого, доделает бытовые дела и спать ляжет. Наутро обязательно холодный душ, заварит лапшу быстрого приготовления, вредную, но вкусную, и снова на работу. Биофак ему так и не дался. Отучился пару месяцев и понял, что не его это дело. Изначально пошел туда из-за Куджо. Сейчас, в свои двадцать девять, преподаватель на факультете живописи. Самый молодой, но очень уважаемый на минуточку! Пару картин его, выполненных маслом, находятся в галерее. В двух словах, его было не отличить от среднестатистического японца. Но в последнее время настиг его сложный моральный кризис. Например, ощущение беспомощности. Какёин путается в своих же мыслях и в действиях, а иногда путает реальность со сном. Нориаки горестно вздыхал, порой всхлипывая, отпивал уже неприятно жгучий горло напиток. Напиться и забыться, а в конце концов умереть от отказа печени. Точнее, остатков от нее. Он невнятно бубнил что-то, пока не заснул. На часах было десять вечера. Джотаро принял решение не будить его и не пытаться разговаривать сейчас. Он встал, тихо и аккуратно закрыл окно. Зашторил все это дело. — Джотаро-кун, — утром рыжий обессилено посмотрел на рядом читающего какую-то толстую книжку мужчину. — Мне о-о-очень плохо… ощущение, будто желудок вывернулся раз двадцать. И завернулся тоже столько же. — Ну и ну, выглядишь как морской огурчик же, — сарказм в словах биолога слышался даже с болящей головой, — не ври. Какёин уже не рассчитывал на его помощь, но Джотаро сразу понял и подхватился на кухню, погремел минут пять чем-то и вернулся с таблетками и стаканом воды. — Ты придурок, Какёин, раз позволяешь себе такие вещи, как вчера вечером, — нахмурившись отвел взгляд, отодвинулся от собеседника, — я люблю тебя, а понимай как хочешь. Черная водолазка обтягивала накачанное тело Куджо, сейчас он был без привычных белого плаща и фуражки, и почему-то от этих мыслей Какёину захотелось на пляж. Именно сейчас в голову забирались различного рода мысли. Какёин со всей нежностью, что может, вторгаясь в личное пространство, целует Джотаро. Без пошлости, чисто и свободно, испытывая дюжину различных эмоций. — Не заставляй меня есть желтую краску, Джоджо. Но в погромленной им же самим квартире уже был он один. Они не общаются несколько лет.***
Номер в гостинице Морио выглядел намного лучше, чем те, что видел Какёин в отелях Нью-Йорка и Токио, городов из путешествия. Убрано, чисто и аккуратно, а главное — со вкусом. На полу ковер, большая двуместная кровать, белые прикроватные тумбы. Двери в ванную и туалет. Просторный балкон. В этом прибрежном городке не было зданий, где больше семи этажей, поэтому с него было видно домики и чудесные кучевые облака, укрывающие лазурное небо. Тихо и спокойно. Это то, чего хотел Какёин на протяжение года. Конкретнее — отпуск, но разобраться с делами Джостар-сана тоже неплохо. Хотя бы не студенты и не бумаги. — Дед наделал делов, но разбираюсь с этим я. Чудесно, — мужчина поставил сумку с вещами. — И как я пойму, кто из ста тысяч жителей Джоске Хигашиката? — Сам не лучше, дорогой, — Какёин покрутился у зеркала, подметив, что он «ничего такой», — мне ужасно понимать, что ты был женат, а я даже не был на свадьбе. — Это был фиктивный брак. — И Джолин — тоже часть фиктивного брака? И чем же он фиктивный? — Нориаки улегся на белые простыни, не снимая ни белую рубашку, ни черные брюки, потягиваясь. — Ненавижу поезда, я так устал, боже. — Элизабет была невыносима, мы развелись через четыре года после свадьбы, — Джотаро не любил разговоры на эту тему, но никуда от них не деться. Попутно он разбирал вещи. — Развелись бы и через год, но я не хотел оставлять маленькую Джолин-и. А Элизабет — не женщина, а энергетический вампир. — Джолин-и! Как мило, я даже скупую мужскую слезу пустил, — бодро заявил мужчина и ахнул. — Звони этому солнышку почаще, малышка достойна всей любви этой планеты! И твоих дельфинов, конечно же. «Ох, Джотаро, ты любишь дельфинов больше, чем меня! И спишь с ними, да?!», — язвительно добавил Какёин, делая голос выше и женственнее, как у американки. Джотаро лишь закатил глаза со своим фирменным «Ну и ну», доставая пижаму с рыбками. Элизабет была относительно похожей на тот тип женщин, что могли нравиться ему. Они встретились в одна тысяча девятьсот девяноста пятом, когда разругались с Какёином, по совместительству Джотаро проходил практику в университете. Ну, а после родов она показала свое истинное «я». Импульсивная и тараторящая, не замолкая ни на минуту. Она однажды заявила мужчине, на полном серьезе, что не может ли он правда спать с дельфинами, а не с ней. Измена с животными, черт возьми! Надо же додуматься. Пиком раздражения стало то, что она начала придумывать вещи по типу «с Джолин что-то случилось», чтобы Куджо приехал с работы. Не приехал, а сорвался, как угорелый, потому безгранично любит своего единственную хулиганку-дочурку. Как мать она заботливая и любящая, никто этого и не отрицал. Но как человек она не подходила ему совсем, жаль, что поздно понял. Зеленые лисьи глаза обманули его, как и имя Элизабет. Стоит отметить, что Какёин очень любил маленькую Джолин. Возможно, другой бы человек не был рад не своему ребенку, но для Нориаки счастьем являлось делать по просьбе прически, или что-то другое, и показывать, как надо рисовать. Ну и есть вместе с ней и Джотаро лапшу, это, пожалуй, одна из главных важных вещей в жизни художника. Девочка часто хмурилась и надувала щечки, по ней сразу становилось понятно, кто ее отец. Она не любила, когда ее заставляли что-либо делать, например, есть кашу. Дух бунтарства и розовых бабочек процветал в общей квартире Куджо и Нориаки, когда она приезжала. Но никто и не был против. — Бабуля Сьюзи поставила всю многоэтажку на уши. Честно, я никогда не слышал, чтобы она так ругалась. Понятия не имею, что сделала бы с дедом прабабка Лиза-Лиза, но явно что-то нехорошее, — он задумчиво отвел взгляд в окно, а после ответил на немой вопрос Какёина: — да, это та самая, что научила меня трюку с сигаретами. Он устало прилег рядом с рыжим. — Вау. — Нориаки разглядывал газету, но, чтобы сказать, оторвался, — мне даже нечего сказать, чудо-семейка! И, надеюсь, ты не станешь учить маленькую Джоджо такому. А Джостар-сан дает конечно… в любом возрасте. — Помолчи, пожалуйста, я больше не могу слушать о похождениях деда. Мне достаточно прицепа в виде Джоске Хигашикаты… — Не говори «прицеп», это очень грубо! Мистер Джостар не знал, что так получится, — надул губы художник, негодующе глядя на будущего супруга, а затем повернулся к нему. Голубые глаза изучали родное лицо. У Какёина почти не было морщин, несмотря на то, сколько он натерпелся в жизни, в отличие от Джотаро. Последний, конечно, тоже много пережил, но тем не менее. В рыжей вьющейся челке было немного седых прядей, в свою очередь у Куджо они почти отсутствовали. Была ужасно колющаяся щетина. Вертикальные шрамы на фиолетовых глазах были едва заметны. Горячее дыхание обжигало кожу шеи. В один момент Какёин перебрался на бедра брюнета. — Ну и чего ты уселся? — недовольно прокряхтел биолог, — ты раздавишь меня. — Я прекрасно осознаю, что я делаю, дорогой. Я же не идиот, — Нориаки нагло накрыл податливые губы своими вишневыми. — Я где-то уже слышал это, — тихо оторвался Куджо. По телам пробежали искры. Мужчины вновь слились в сладком поцелуе. Руки Джотаро беспощадно расстегивали пуговицы на белой, но помятой рубашке партнера, пока она легко не спала с израненного тела. Брюнет поднимался влажной дорожкой легких поцелуев от низа живота до ключиц Нориаки. Последний блаженно закрыл глаза, выгнувшись навстречу ласкам. Естественно, Джоджо действовал с опаской каждый раз, боялся делать что-то грубое. Для него Какёин — хрустальная статуя.***
Солнце нещадно палило, а Какёин прекрасно расположился на белом песке. Черные солнечные очки прятали глаза от источника света. Погодка отменная, если не сегодня нежиться под лучиками, то когда? Довольный, он ликовал, что впервые за долгое время выбрался из душного и шумного Токио. В шкафу давно валялись пляжные шорты с вишенками, как раз для такого случая На него уставились три пары глаз. И еще одна, украдкой, из-под белой фуражки. — Чего уставились? Вы, по-моему, в волейбол пришли играть, разве нет? — Джотаро был будто гром среди ясного неба. Он сидел рядом с мужчиной, скрестив руки на груди, а после накрыл его торс полотенцем. — Ревнуешь? — Нориаки всё также продолжал лежать морской звездой, небрежно скинув полотенце. — Нет, — Куджо вновь накрыл его. — О-о-о, да не ври, я вижу, — скинул полотенчик. — У тебя глаза закрыты, — брюнет выглядел мрачнее тучи. — И я тебя люблю, — удовлетворенно шепнул рыжий, а после сжал губы тонкой полоской. Снова откинул полотенчико. — Пожалуйста, дай порелаксировать. Я будто в раю, поэтому не мешай. — Гхм, Какёин-сан, можно вопрос? Я знаю, что такое спрашивать невежливо, но все равно, — Коичи нервно тарабанил кончиками пальцев по своей ноге. — Безусловно. Я с радостью отвечу на все вопросы, кроме моего заработка и места жительства. Джотаро шумно выдохнул, натянув фуражку на глаза: — Я, — кашлянул, — за мороженым. — Откуда у Вас столько шрамов? — досадливо протянул парень, когда биолог удалился из поля зрения. — Не просто шрамов, а целое их месиво. — Да-а-а-а, я тоже хотел бы узнать, кхе-кхе, — как бы невзначай присоединился Джоске. Джоске Хигашиката, внебрачный сын вышеназванного Джозефа Джостара, был почти его копией, но только по характеру. Внешне был мужской версией матери. Какеин отметил про себя, что юноша чем-то похож на Холли, а она на него. А она на Джотаро (точнее он на нее) и сразу становилось понятно, что одна кровь. Ох, ну еще родимое пятно звездочкой на лопатках. Их всех объединяло ещё и оно. — О-о-о, если кратко, то… — мужчина чуть привстал, осознавая, что шалость удастся, а в душе ликовал. Сейчас все «дети» будут липнуть к Куджо, а он спокойно отдохнет. — Двенадцать пуль. Мысленно добавил «И три поцелуя». Глаза у всех заметно округлились. — Что? — поперхнулся лимонадом Окуясу Ниджимура. — Вы хотите сказать, что выжили после такого?! — негодовал он. — Это чистая правда. И виной — Джотаро, — Нориаки сделал максимально драматичное лицо, прислонив ладонь ко лбу. — Ох, если бы вы знали на что этот хулиган способен, — импровизированно всхлипнул, но выглядело по-настоящему. — В свои семнадцать он попал в обезьянник, потому что переломал очень много костей, — с говорил с загадочными паузами, будто это тяжелые воспоминания, — небезызвестным вам StarPlatinum. И знаете, почему он везде носится со мной? Потому что именно он выстрелил двенадцать раз. «Каждый год по разу, и всегда прямиком в мое сердечко, хе-хе, хоть и с перебоями». — Пф, да Вы шутите, — с натянутой улыбкой отмахнулся Джоске. На его лице выступили такие же ямочки, как и у Холли. — Мне весь живот собирали по малюсеньким кусочкам сшивали, - замешкался, - я… я бы не стал шутить на такую серьезную тему, Джоске-чан. — И за что он стрелял в Вас? — Коичи слушал с явным интересом и старался не перебивать. — Да так, всего лишь межличностные проблемы якудзы. Не более, мои зайчики, — широкая и хитрая улыбка озарила его лицо. Он больше не стал ничего говорить, сдерживая улыбку маской тоски, перевернулся на живот, чтобы спина тоже загорала. — А-а-а, вот какой Джотаро-сан…-сама, на самом деле, — протянул Хигашиката. — Ой, вот он уже идет. Ну что ж, мы играть собрались, ха-ха, да, парни? Не желая находиться рядом с большим и (не)страшным Джотаро, Джоске удалился, прихватив Коичи и Окуясу. Все трое купились на эту дешевую, по мнению самого Какёина, историю. Не было ничего глупее, чем приплести сюда якудза, но оказалось очень кстати. — Куда это они? — пришедший Куджо слегка недоумевал, плюхнулся рядом с любимым, вручая ему пломбир с фисташками. — Понятия не имею, — Какёин радостно чмокнул мужчину в скулу, приподнявшись на локтях, а после приступил к мороженому.