Особенные даты

Справедливо считается, что весна – пора юности: время переживать, чувствовать, совершать сумасбродные поступки, падать(духом, лицом, в грязь, в любовь), но всегда подниматься и покорять новые вершины. Справедливо считается. Но Суён со справедливостью этих суждений не была согласна. Весенние дни для неё шли, как все остальные. Ни плавно, словно в медленном вальсе, опускающиеся наземь розовые лепестки с цветков деревьев, ни мелодичное пение птиц не пробуждали романтичного настроения. Тем не менее, это должно было сделать то, что случится в будущем; однако Суен не была ясновидящей и, естественно, что скрывает судьба, не знала, потому продолжала скучать в повседневной рутине. Рутину Суен ненавидела ненавидела больше всего в жизни. Она была яркой личностью. Харизма, уверенность, совершенство – такими словами можно было охарактеризовать Суен. Её называли "человек-учебник". Всегда живая, занятая, успевает и в личной жизни, и в хобби, и в учебе, которую ненавидела, презирая систему, предполагавшую большие ожидания и давление родных по поводу её успехов в школе. Суён ничего не имела против образования и была девочкой не глупой, но она чувствовала, что последует по иному пути. Она была настолько активной, что окружающие считали имя Суен слишком сухим для такой вспышки, потому придумали прозвище Ив, звонкое, как щелчок её пальцев, начинающий танец, насыщенное, как цвет её глаз. То, что будет описываться дальше, случилось в конце мая, двадцать четвёртого числа. Двадцать четвёртое число было особенным днём. Не потому что его праздновали по всему миру люди, которые иногда даже не понимают смысл дат, что отмечают. Не потому что в этот день случалось какое-то астрономическое явление, хотя кто знает, мы с вами не астрономы. Двадцать четвёртое мая было особенным днём исключительно для Ив и её близких. В этот день она впервые протянула руки миру. Жизнь, сначала удивительная и поражающая красками с каждым днём всё больше, постепенно стала блекнуть к девятнадцати годам. Но воскресали воспоминаниями моменты, когда Ив душой возвращалась в детство, становясь наивной девочкой и вновь начиная верить в волшебство. И она была благодарна за эти моменты, за эту жизнь и ценила её. Поэтому День Рождения для Ив многое значил. Мы пропустим утро именинницы, упомянув только то, что оно было чудесным и наполненным любовью, сразу перейдя к основному моменту, который завязал начало love story Ха Суён. Ха Суён торчала в школе уже который час, усилием воли терпя «издевательство над её свободой», как сама девушка любила выражаться. Только урок окончился, улыбнувшись шуму перемены, она вышла из ненавистного класса. – Хэй, Ха Суён, – окликнули сзади, заставив обернуться. Голос принадлежал ровеснице и однокласснице Ив – Чон Джинсоль. Это была девушка редкой красоты и редкого обаяния, и эти милейшие качества были приправлены умными мозгами(хотя не оправдывающими местами глупое, так называемое «лошарское» поведение Чон). Подобное сочетание редко встретишь, поэтому Ив ценила подругу. – С Днём Рождения! Позволь вручить тебе и мой подарок. Девушка вытащила из сумки какие-то празднично оформленные бумажки и протянула их Ив: – Вот. Это скидочные купоны. Двадцать штук. На обеды в кафе. Они обменялись дружескими объятиями и сияющими улыбками, потому что Ив была искренне рада подарку, а Джинсоль тому, что смогла её осчастливить. И сразу же после школы, будучи большой любительницей вкусно поесть, именинница отправилась в это кафе. В автобусе она внимательно разглядывала купоны. В числе преимуществ заведения в них отмечались, помимо вкусной еды и хорошей атмосферы, «милые девушки, которые сделают ваш обед ещё приятнее». Милые девушки заставили задуматься Ив, как будет смотреться, если она пойдёт в кафе, нацеленное, походу, на мужскую аудиторию. Но уже через секунду она решила, что это не имеет значения и не помешает ей насладиться вкусной едой(если еда правда такой была). Кафе находилось рядом с парком. Вокруг царило спокойствие и пахло весной, поэтому Ив направилась к двери с хорошим предчувствием. Ощущение весны не покидало и внутри заведения. Там играла музыка, звучанием походящая на boll4 и AKMU. Интерьер кафе соответствовал цветам купонов: стены разукрашены розами, пионами, тюльпанами, а в звёздном небе ночи на полу можно утонуть, если вовремя не отвести взгляд. Окна широкие, по два на каждой стене, и открывают вид на природу снаружи. Рядом с ними красуется множество наклеек, постеров, стикеров с девочками-каваи из аниме и дорам, сердечками, звёздочками и цветочками. Зал рассчитан на десять пар, столько же и столов и в два раза больше небольших красных кресел, по два за каждым столом. Одно из кресел уже занято ожидающей гостя девушкой-официанткой. Униформа у них отличается, единственное сходство – в кавайном стиле. Ив села за столик у окна и поприветствовала свою официантку улыбкой и традиционными словами. Та была девушкой с большими улыбающимися глазами, широко улыбающимися губами, и красные кудри своими завитками у неё как будто тоже улыбались. – Здравствуйте, – улыбнулась та ещё шире. «И откуда она находит в себе силы так растянуть губы?» – подумала Ив. Ей приходилось не каждый день видеть таких солнечных людей. – Можете звать меня Чу! А как зовут вас? И сколько вам? Столь неожиданный интерес к её персоне Ив показался необычным, но она быстро догадалась, что такова культура кафе и стала играть по его правилам. – Я Суён, девятнадцать. Чу чуть наклонила голову набок и улыбнулась шире. Голос у неё был высокий, звонкий и громкий: – Тогда я могу звать вас онни? – Без проблем. Пока что Ив нравилось это место и милая официантка. Ив протянули меню, включавшее и правила, одно из которых гласило: «не касаться официанток без их согласия». Наверное, до работниц часто домогались. Переживала ли Чу такое? А она ведь даже не достигла совершеннолетия, если была младше Ив. – Так, мне лимонное безе, шоколадное пирожное и трайфл «пища ангелов»… А! У меня ещё скидочный купон есть, вот. – Хорошо! Я скоро вернусь. Чу встала с места и направилась к кассе. Ив обратила внимание на её длинные и стройные ноги. Сама девушка была низкой, но ноги выделялись, как будто занимая девяносто процентов тела. К тому же они были прикрыты лишь чуть выше колен красной мини-юбкой, на которую спускался карман «кошачья мордочка» маленькой розовой сумки, чей тонкий ремешок висел вокруг пояса. Ив невольно любовалась красивыми ногами, параллельно сочиняя танец, в котором они бы отлично смотрелись. Чу вернулась и вправду быстро, вновь озарив улыбкой-солнце Ив и её день. Сложила руки на столе, положила на них голову и, надув губы, трогательно посмотрела на клиентку. – Расскажите мне о себе, Суён-онни. Суён-онни не долго думала, какой информацией хотела бы поделиться. Новым знакомым она в первую очередь рассказывала сначала о том, что ненавидит, потом, от чего бы не отказалась ни за что на свете: – Я учусь в выпускном классе и в академии танцев по жанру хип-хоп. Я правда люблю танцы и хотела бы связать с ними свою жизнь. Восторженная реакция Чу не заставила себя ждать. Она с блестящими глазами выслушала и воскликнула: – Вау, ты танцуешь?? Это так круто!! Я хотела бы посмотреть. «При любой возможности, любой! Пиарьте, пиарьте нашу школу!» – не уставали напоминать учителя в академии, поэтому Суён мысленно устало вздохнула и решила не прожигать советы преподавателей. – Конечно, у меня есть с собой видео. У нашей школы даже есть канал на ютюбе, можешь заглянуть. Ив порылась в телефоне и передала его дружелюбной официантке. Пока та с неподдельным увлечением смотрела, Ив думала, правда ли увлечение неподдельное или её обязывает работа. Отношение незнакомцев к ней Ив не волновало, но враньё вызывало неприязнь. Если атмосфера в кафе – иллюзия, а на деле милая девушка вовсе не милая, выжимает из себя улыбки и восхищённые вздохи со словами дружелюбия, просто хорошая актриса… Нет, в самом деле, Ив могла бы поесть и в одиночку, без лжеприятелей. Но для этого она, походу, ошиблась местом. – Что такое, онни? – вдруг прозвенело в воздухе. – Что? – Тебе грустно? – С чего ты взяла? – Твоё лицо. Ты выглядишь удручённой. У Ив не было зеркала, чтобы взглянуть на своё лицо, но она попыталась вытряхнуть из головы удручающие мысли и поверить в реальность иллюзии. Она слабо улыбнулась: – Да не, всё в порядке. Чу хотела что-то сказать, но замялась. Она потёрла локоть руки, покраснела, захлопала ртом в безуспешных попытках выразиться – всё, не поднимая глаз. Наконец, произнесла: – Я досмотрела видео! Ты потрясающая! И вытряхнула из меня всё, что только можно. Аж жарко. Комплименты, сказанные с восторженностью в голосе, хорошо погладили самолюбие Ив. – Спасибо. Что насчёт тебя? Расскажи о себе. – Да, конечно! Чу было хотела начать свою историю, но громкоговоритель провозгласил о готовности заказа Ив, и официантка пошла за ним. Пока она перекидывалась улыбками с кассиром, Ив гадала, о чём скоро услышит. Чу казалась интересным персонажем. – Всё самое сладкое! – воскликнула она. – Для самой сладкой девушки… Хотя ты, я бы сказала, горячая, а не сладкая… Ив который раз мысленно упрекнула традиции кафе: вводить людей в заблуждение, чтобы потешить их самолюбие… Она усмехнулась: – Ты не обязана со мной флиртовать, я девушка. – А нам это может помешать? – Чу склонила голову набок и надула губы. – Ты гетеро? Несколько секунд Суён молчала, обдумывая слова новой знакомой, сказанные с полной серьёзностью. У неё, конечно, было много поклонников, но девушка среди них появлялась впервые. И не то чтобы Ив была против, не то чтобы её не заводил интерес Чу, не то чтобы не придавало облегчения, что не всё в этом месте обман. – Не может, я свободна. «Не может, я свободна». Неужели Ив это сказала? Осознание, что она первый раз в жизни флиртовала с девушкой и испытала от этого удовольствие, приходило неспешно. Она раскладывала еду, не отнимая взволнованной улыбки от лица, и предложила спутнице пирожное. – Благодарю, но начальство запрещает нам принимать еду у клиентов. «Странно… Для их выгоды было бы круче давать кормить своих работников, что в этом плохого?» – Но я предлагаю её тебе не как официантке, а как девушке, с которой хочу замутить. Чу хихикнула, милейшим образом прикрыв рот ладонью, и глаза у неё засияли: – Позови меня на свидание в другое место и угости меня там. – Непременно. Ив принялась за еду(и впоследствии таки накормила Чу двумя ложками трайфла), параллельно беседуя. Слова лились из уст в уста легко, как вода, переплывающая из чаши в чашу. Разговор был то ни о чём, то о важном. Посуда опустела, но он себя не исчерпывал. И стало слишком поздно – это отразилось и во времени на часах, и в потемневшем небе – когда Ив поняла, что достаточно широко приоткрыла вороты своего сердца и зашла вглубь чужого. Она узнала, что у Чу есть домашний любимец – кошка, которую зовут Чуа. Узнала, что Чу вовсе не настоящее имя, а рабочий псевдоним, и получила привилегию называть девушку Джиу(а Джиу дала привилегию называть себя Ив). Узнала, что мама Джиу оперная певица и жизнь Джиу с детства связана с вокалом. С того дня Ив мечтала услышать песню, изливающуюся сладким потоком из её уст, и перед сном пыталась представить, как оно звучит. Ив поведали эпопеи о непослушных братьях, но, несмотря на то что маленькие спиногрызы сильно доставали Джиу, она не промолвила ни одного плохого слова о них, и Ив опять удивилась тому, какой же тёплый и добрый человек перед ней. «Что же ты такое, Чу?» – Мне пора. Чу склонила голову набок и взглянула на Суён умоляюще – так трогательно, как смотрит только верный пёс, ожидающий любимого хозяина с порога. – Когда я могу снова тебя увидеть? И ни секунды не задумываясь, Ив ответила: – Я приду завтра. * * * Двадцать пятого мая погода была так же прекрасна, как и двадцать четвёртого. Весна, словно человек, опомнившийся и нашедший смысл жизни только под её конец, расцветала, когда скоро должен был настать её закат. Всё казалось полным жизни: гуляли даже ленивые и домоседы. А что оставалось делать Ив, подвижной и никогда не отказывающей ласкам солнечных лучей и тёплого мягкого ветра? После школы, вдоволь побродив со знакомой нам уже Джинсоль и не знакомой Чонын, в подробности о которой мы вдаваться не будем( лишь упомянем, что от её рук у Суён на плечах остался не один синяк), Суён собралась было домой. Но всю дорогу от школы до случайных улочек, с самого утра и до окончания прогулки её грызло внутри желание: пойти в кафе и встретиться с новой знакомой. Виды Сеула в окне автобуса – птица в парке, выманившая требовательным писком кусочек лепёшки у Суён – звон колокольчика, оповещающего об открытии двери. Джиу сидела на своём месте с неизменной улыбкой на лице, но сейчас спокойной и умиротворённой, и, уложив голову на сложенные ладони, облокотившаяся на стол, глядела сквозь окно на весенние пейзажи парка. – Привет, – слетело с губ Суён тепло, как только, повесив сумку на спину кресла, она села за один стол с Джиу. Глаза Джиу блеснули. Она перевела своё внимание на прибывшую «гостью». – О, ты пришла. – Ты удивлена? – Это неожиданно. К нам редко приходят дважды. – Ну, у меня, по крайней мере, всё ещё есть купоны… – хихикнула Суён. – Как поживают твои братья? – Они, ну как сказать, – Джиу сощурила глаза, чуть склонив голову набок, как будто о чём-то призадумавшись. Наконец она выдала с беззлобной усмешкой: – Как обычно. – Мы на танцах делаем кавер на Reddy – Think. Хочешь глянуть? – С радостью. Спустя пол минуты с начала просмотра Джиу прокомментировала: – Песня такая секси. Видимо, песня ей правда понравилась, раз раскачала её медленными волнами в такт своей мелодии. – Танцы под такие в исполнении девушек мне больше нравятся. Суён внимательно следила за её реакцией: – Мне интереснее исполнять мужские танцы. – Ваша учительница настолько вау. Глаз не оторвать. – Да-а-а. Мисс Чэён такая… Немного подумав, Суён добавила, выражая наболевшее: – Иногда я прихожу в отчаяние, когда думаю, что не смогу достичь такого уровня. Джиу возмутилась и, поставив видео на паузу, подняла глаза на собеседницу. – С чего ты взяла, что не сможешь? – Я занимаюсь танцами уже четыре года. Но мой рост происходит так медленно… – Тебе не стоит об этом волноваться. Нам всем нужно время, чтобы научиться чему-то и развить свои навыки. Некоторым меньше, некоторым больше. Некоторые люди учатся по десять лет, а то и больше, а ты опускаешь руки только спустя четыре года. – Я не опускаю руки, – смущённо промолвила Суён, пряча глаза за рассматриванием поверхности стола. Джиу тепло улыбнулась и посмотрела на неё с твёрдостью во взгляде: – Так держать. Я верю в тебя. Такая целеустремлённая и решительная девушка не может потерпеть неудачу. У Суён что-то зашевелилось в груди. Может, это те самые бабочки, о которых все говорят. Хотя они должны порхать в животе. – Значит, ты танцуешь с пятнадцати лет? – Да. Я вообще увлеклась ими ещё с двенадцати, но убедить маму отдать в школу удалось только через три года… Родители хотят, чтобы я только усердно училась и даже сейчас скептически относятся к тому, чем я буквально дышу. Как они до сих пор не могут понять, что для меня это важно, чёрт… Джиу накрыла ладонь Суён своей, приведя её сердце в трепет, и плавно стала переплетать их пальцы, пока говорила: – Понимаю, взрослое поколение часто относится к нашим увлечениям несерьёзно. – Да... Но тебе, наверное, не приходилось такого испытывать. Твоя мама разделяет твоё увлечение пением. – Так-то да… Но, – Джиу загадачно улыбнулась. – Может, я с детства хотела быть космонавтом. Тонула в ночном небе и тянулась к звёздам и их сплетениям. Читала книги и смотрела фильмы о полётах и вселенной, и художественные, и документальные. Может, я искала в черноте в окне знакомые белые блёстки и вела с ними никому не слышные разговоры. Может, у меня была мечта, такая детская, наивная, но мечта. А потом… – Родители поставили крест на твоей мечте? – предположила слушавшая с замиранием сердца Суён. – …А потом в школе настала физика и поставила крест на моей мечте, – усмехнулась Джиу. – И я стала прислушиваться к маме, которая говорила, что у меня есть потенциал, и стала заниматься вокалом. Со временем мне понравилось. – И ты бросила мечту о космосе? – поникла Суён. – Ну… Получается, так. – Это грустно… Когда человек отказывается от страсти. – Мы с космосом не совсем отдалились. Мне до сих пор нравится делать всё, что я делала раньше, правда, уделять столько же времени, как раньше, не удаётся, но. Мы всё ещё связаны, пусть и пошли разными путями… – Джиу ухмыльнулась. – Как-нибудь позову тебя на свидание в планетарий. * * * Три недели Ив после школы ходила обедать в кафе, успевшее стать любимым, благодаря обаятельной официантке. Они с Джиу сближались всё больше и больше, и Ив хотела перевести их отношения на новый уровень: наконец, получить номер телефона и позвать на свидание. Однако этому помешало то, о чём я поведаю дальше. Когда Ив в очередной раз зашла в полюбившееся кафе, её столик оказался занят, и пришлось сесть с другой дамой, отчего удовольствие безвозвратно ушло. И не из-за того что девушка плохо выполняла работу и не проявляла должного внимания к своей клиентке, держась более холодно и отстранёно. Ив она была неважна. Ив с трудом отрывала глаза от любимой официантки, которая ярко улыбалась другому юноше и увлечённо слушала его истории, строила глазки. С трудом отрывала глаза от её изящных длинных ног в красных вельветовых колготках, от оголённого живота. От солнечной улыбки, завораживающих блестящих глаз. Ив чувствовала ревность, ревность разжигалась в ней всё сильнее и сильнее и сжигала её сердце, заставив в итоге уйти из кафе раньше, чем закончится еда. Ив не заметила, как Джиу проследила её печальными глазами. Ив чувствовала себя преданной и обманутой. Она пыталась подавить ревность, понимая, что кокетливое поведение Джиу – это всего лишь часть работы и тому юноше она наверняка не изъявляла желание встречаться. Но из-за пылкого характера Ха это получалось с трудом. Навязчивые мысли о том, что Джиу была с ней так мила и хлопала ресницами, только чтобы привлечь в кафе, не отказывались отступать. Ив хотела прийти на следующий день и поговорить как ни в чём не бывало, но скидочных купонов не осталось. А червячок ревности, подозрения и скептизма в душе – да. Он нашёптывал гадко и мерзко, омрачая радужки живых глаз грязью: «ты ей не нужна, не трать на эту притворщицу время…». И Ив, вопреки благоразумию и в угоду гордости и пылкости, послушалась. Дни без привычного похода в кафе шли мрачно, сопровождаясь неотступающим чувством тревожности. Тысяча и одна мысль крутились штурмом в голове Ив, переплетались, путались, связывались, накрывая девушку головной болью, которая текла вниз, к сердцу, и вселяла в него сосущую грусть. Ив всей душой желала навестить любимую, уловить мерцающую искру в блестящих надеждой глазах, просто увидеть, хотя бы одним глазком, просто узнать, что с Джиу всё в порядке. Ив не могла объяснить, почему хотела это сделать. Она просто. Привязалась? Просто нуждалась? Только один раз. Она не встречалась с Джиу уже неделю и всё не набиралась смелости, чтобы сделать это. Чтобы столкнуться глазами, воистину зеркалами души, и увидеть в чужих безразличие. Чтобы преодолеть неловкость и сказать бессмысленное, бесцельное «привет». Чтобы стоять и чувствовать с каждой секундой вину всё острее и острее. А потом навалилась учёба. И Ив и день, и ночь, за учебниками, в ненависти, умирает внутренне и внешне. Подруги удивлённо вскидывают брови при взгляде на всегда живую Ив, но только не сейчас. Сейчас она больше похожа на мертвеца. – Неужто и ты, Ив? – ухмылялись особо противные персоны. – Я думала, госпожу идеал ничто не может сломить. Ив смотрела сквозь них пусто и откусывала от булки с джемом. Учебная неделя совсем скоро подойдёт к концу, и выяснятся результаты тестов. И тогда Ив сможет повидаться с Джиу. Нет, право, Ха больше не может сопротивляться этому неподавляемому влечению. Ей никогда ещё не сносило так крыши. Она никогда не влюблялась так: той самой любовью, какой «одна безумная душа поэта ещё любить осуждена». Увидеть Джиу – дело срочной необходимости, пока грудную клетку не разорвало к чертям. То было начало июля, летний расцвет. Мир вокруг казался влюблённым, живым и беспечным. Ив теперь не могла не быть с ним солидарной. Она с глазами-сердечками и отбивающей удары грудью, взволнованно подымающейся и падающей, не шла – эти отрывистые шаги скорее были медленным зажимаемым бегом. Шла скорее к мечте, скорее к Джиу. Один раз встретиться лицом со страхом, чтобы больше не гореть от стыда и злости. Суён распахнула дверь кафе и бросила взгляд на уже родной столик. Она была там. Смелость и решимость куда-то разлетучились. А Джиу сидела то ли поникшая, то ли задумчивая, и улыбка её была не такой как всегда. Собравшись с духом, Суён сделала твёрдые шаги к столику и привлекла к себе внимание Джиу, накрыла стальным взглядом, заставив её невольно отшатнуться, посмотреть испуганно и сверкнуть глазами. И предстала перед ещё более странным зрелищем – улыбка покинула лицо Ким. – Привет, – произнесла Суён застенчиво. Джиу взглянула на неё только раз и быстро опустила голову, скрывая под пышными ресницами глаза, способные раскрыть истинные чувства. Она хлопнула губами в попытке сказать что-то, но слова сменились выдохом. Джиу была беспомощна. Её глаза налились слезами. Суён никогда не любила, когда люди плакали – она не могла это остановить. – Нет, ну хватит! – раздражённо произнесла она. – Что, что такое? – Ты!.. – отрывисто произнесла Джиу и повторила на выдохе. – Лучше тебе уйти. – Но я пришла к тебе. – Я работаю. – Поработай со мной. Джиу молчала и глядела на Суён гневно, мерцая чем-то садистским, завершая образ, надела улыбку-оскал. От такой Джиу, незнакомой и неестественной, Суён стало не по себе. – Чего желаете? – спросила официантка ядовито сладким тоном. Её голос разлился по кровеносным сосудам Суён, заставив поёжиться. – Я соскучилась. Просто пришла увидеть. Распахнутые в удивлении глаза на мгновение сорвали маску с лица. Джиу опустила голову, хлопнула ресницами, но долго прояснение не продлилось. Она стряхнула мысли и вновь преобразилась в льющуюся лечебным сиропом со вкусом сладкой смерти. – Чего желаете из еды? Суён набрала в щёки воздуха, думая, как разгладить ситуацию и примириться с девушкой, которая, по всей видимости, отчего-то зла на неё, и выдохнула: – Закажи на свой вкус. – Хорошо. Опять прелестная походка, стройные оголённые ноги, края мега коротких чёрных шорт под мини юбкой, на этот раз розового цвета. Суён бы не стоило так заглядываться. Это, наверное, некрасиво, неприлично, да и форма у официанток вызывает опасения за нерушимость их личного пространства. Но почему-то, даже повторив тысяча раз как мантру нравственные правила, Суён не могла отлипнуть от этих ног. Она не видела их две недели, с ума сойти. – Сейчас твой заказ приготовят, – оповестила Джиу, садясь на место. Она не стала продолжать разговор, а у Ив слов просто не нашлось, потому нависла неловкая пауза, во время которой Джиу хмуро смотрела вдаль, сжав губы в тонкую полосу и сложив руки на груди, а Суён откровенно и неотрывно на неё смотрела, пытаясь изобрести способ примирения, проложить дорожку к пониманию, хотя бы сигналами из космоса донести до Джиу импульсы сердца, не выразимые словами. – Ты, походу, злишься, – наконец, промолвила Суён. И навстречу ей опять ядовитая улыбка. – Что? Ты о чём? Я сама прелесть, сижу перед тобой и готова выполнить любой каприз. – Давай поговорим. – А что мы делаем, по-твоему? Танцуем? – Танец не должен быть неловким и зажатым, а у нас тут какое-то вязание. – Знаешь. Вообще похуй. Суён удивлённо выдохнула: – Ты ругаешься? На это Джиу только нахмурилась сильнее и сжала кулаки. – Что ты хочешь услышать, чтобы я, наконец, смогла понять, что с тобой? Толчка этих слов она, похоже, не выдержала, потому что вспыхнула и, опёршись руками о стол, перегнулась через, чтобы смотреть Ив глаза в глаза: – Что со мной? А что с тобой? Ты бросила меня! Она замахнулась для удара по столу до обжигающе красного, но остановилась, только ладонь оказалась на расстоянии миллиметров от поверхности. Вернулась на место и сжала кулаки, зажмурила глаза, на которых вновь вспыхнули искрами слёзы. – Слушай, – усилием воли произнесла она таким ровным голосом, каким только могла. – Я понимаю, что, когда приходить и уходить, решаешь ты. Но я почувствовала в тебе родного человека и не ожидала, что ты бросишь меня на две недели без всякого объяснения. Может, я что-то себе надумала. Но в таком случае прошу, пересядь, потому что мне сложно с тобой работать. Я даже не знаю, как вести себя с тобой теперь. Последние слова Джиу рассеялись в воздухе, как песок в пустыне, перебитые накатившими слезами. Суён смотрела на неё, на её мокрое лицо и зажмуренные глаза, вслушивалась в тихие всхлипы, и внутри всё стягивалось в тугой крупный узел, сжимая сердце до ноющего, заставляющего грудь вздыматься и опускаться взволнованно. – Девочка Джиу, пять годиков, – промолвила она тихо. Неспешно подошла и накрыла щёку Джиу ладонью, втянув в кожу влажность. – Прости меня. Я сглупила. Вот. Суён казалось очень правильным сейчас поцеловать эти мокрые надутые губы, срывающие всхлипы – в дорамах герои всегда так успокаивали любимых. Но они с Джиу были не в дораме, а в Южной Корее 2020-ых, где проявление гомосексуальности на людях дружеским приветом не встречалось. Суён захватила щёки Джиу в кольцо своих ладоней и подняла её голову, заставляя смотреть на себя. Джиу почувствовала на себе косой взгляд менеджера, потому встала и вышла из кафе – Суён за ней. Природа вокруг наряжена в зелёный – цвет этот приносил Джиу умиротворение вместе с объятиями Суён и её райским бессвязным шёпотом, сочетающимся со случайными клевками губ куда-то в ухо. Постепенно всхлипы прекратились. Мягкие кудри Джиу волнились между пальцами ласковыми касаниями. Мягкие губы тыкали, всхлипывая, сквозь ткань топа в грудь Суён, заставляя ту понемногу расплываться и теряться в рассудке, припоминая мем про трёх дам, высушивающих свои течения в нижнее бельё феном. – Тебя не отчитают за отсутствие на рабочем месте? – спросила Суён, отпрянув, но сохраняя положение рук на плечах Джиу. Глаза, наполненные печалью, смотрели безгранично трогательно и казались большими, как у аниме-девочки, чьему наряду костюм Джиу подражал. – Не знаю. Наверное. Возможно. Не знаю. – Когда у тебя заканчивается смена? Джиу подняла глаза на чистое голубое небо. – Где-то через два часа, наверное. – Го на свидание. Секунда ошеломлённого взгляда Джиу. – Я тебя подожду. Две секунды ошеломлённого взгляда Джиу и одна хлопающих ресниц. Следом раздаётся писклявое: – Правда?? Пошли в кафе, у тебя там заказ… – Мне надо многое тебе сказать. Но ваше кафе для этого место неподходящее… Господи, это так глупо. Прости меня, пожалуйста. Суён обратила на Джиу долгий проникновенный взгляд, задумавшись о чём-то: скорее всего, о том, в какое совершенство ей посчастливилось влюбиться и коим, вполне возможно, стать любимой. Не удержалась и тьмокнула куда-то в щёку, тепло улыбнулась, села на лавочку. Джиу, хлопая ресницами, в лунатизме ушла обратно в кафе. Перед обеими стояла задача за эти два часа отрегулировать мир с учётом новой информации. * * * Когда Джиу вышла из кафе, небо пестрело оттенками красного: солнце тонуло, деревья горели, облака вспыхивали – наверху происходила катастрофа. Словно ссорилась семья, у которой вечерние ссоры со временем вошли в привычку и стали какой-то традицией. Явление грустное, но в небе очень красивое – в небе вообще всё очень красивое. Суён сидела на скамейке и читала учебные материалы в телефоне. Учиться вошло у неё в привычку, пусть эта привычка была ненавистной и не давала отдохнуть даже на каникулах. Она заметила Джиу не сразу, только когда та встала перед ней. В глаза бросились длинные стройные ноги, прикрытые только выше колен мини-юбкой и визуально делавшие их обладательницу выше. Мимимишные украшения вместе с красной жилеткой переместились с тела Джиу в пакет, оставив её в одной белой футболке. Её кудри в вечернем солнечном свете стали ещё краснее. – Ого, – выдохнула восхищённо Суён. – Ты выглядишь такой простой и земной без своей униформы. Джиу тепло улыбнулась и чуть склонила голову набок. – Пошли? Положив телефон в сумку, Суён поднялась со скамьи и отправилась со спутницей, куда глаза глядят. Сначала они неловко молчали. Чтобы взять себя в руки, потребовалось время. – Так, я хотела с тобой поговорить. – Да, хорошо, что ты вспомнила, – усмехнулась Джиу. – Да, хорошо… Так вот. Я не приходила. Потому что у меня закончились купоны. То есть не только поэтому… Чёрт, я готовила речь, но сейчас забыла все слова… – Ничего, говори как есть. – Просто когда я увидела тебя с другим парнем, я заревновала и подумала, что тебе не нравлюсь и ты вела себя со мной так приветливо и влюблёно только из-за работы, и я для тебя никто. Поэтому я не приходила. – Ты серьёзно? – Джиу издала короткий смешок и скептически выгнула бровь. – Да, я знаю, это глупо. Но теперь я понимаю, что всё-таки что-то для тебя значу, а твоё поведение с клиентами это просто часть работы. Джиу немного помолчала, хмурясь, после чего сказала: – Нет, ты не понимаешь. Это не часть работы. Моё поведение может казаться кокетливым, но это не значит, что я флиртую со всеми. Я просто яркая личность и местами игривая, а люди ошибочно принимают это за внимание к ним. Если мне кто-то понравится, я прямо скажу об этом, чтобы никого не вводить в заблуждение, как сказала тебе. А когда я в кафе общаюсь с людьми, я такая, какая есть, даже если это кажется флиртом. Тебе это может не нравиться, но. Знаешь. Мне всё равно. Я не буду ломать свой характер, чтобы тебе понравиться. Выслушав Джиу со всей внимательностью, Суён не высказалась сразу, а дала себе десять секунд тишины на мысли. Игривость девушки ей правда не нравилась, но кто она такая, чтобы указывать другим, как себя вести? – И я это уважаю, – наконец, ответила она. – Ты классная… А почему ты вообще работаешь в этом кафе? – Опять ревнульки? – устало вздохнула Джиу, закатив глаза. – Нет-нет-нет, – хихикнула Суён, спеша оправдаться. – Просто интересно. Совмещать учёбу и работу же сложно, я думала, может, есть причина. – Ну да, это сложно. Но родители не давят на меня из-за учёбы, поэтому я учусь стабильно на удовлетворительно, – усмехнулась Джиу. – А работа просто так. Я люблю шопиться, а платить за свои желания хочу своими же деньгами. – С виду не скажешь, что за милой внешностью кроется такая сильная девушка. – С виду не скажешь, что за такой харизмой кроется чувствительная и ранимая душа. – Прости, – повторила Суён, опустив голову в смущении. Джиу почти засыпала на плече у Суён под качание автобуса и гул людей внутри. Закат за окном тоже поставил себе целью вогнать девушку в сон. Она медленно моргала в попытках противостоять чарам. – Мы уже близко, просыпайся, – сообщила Суён. Она встала с сиденья и протянула руку Джиу помочь спуститься. Двери транспорта раскрылись, девушки вышли. Уже скоро они сели на ступеньку вблизи реки Хан. По вечерам вид здесь был красивый до замирания сердца. На фоне тёмного неба прыгали и сбрасывались с высоты струи фонтанов. Люди собирались вместе, проводили время в тёплой компании за курицей и пивом. – Как будто кто-то писает, – сказала Ив, глядя на потоки-суицидники. Джиу рассмеялась. – И не говори. Она вытащила из сумки пакет с едой и достала из него сначала пирожное для Суён, которое передала ей в руки, потом для себя. – У меня такое ужасно романтичное настроение, – тихо завыла Суён. Она опёрлась руками о землю и чуть прилегла в воздухе. – Расскажи мне, Джиу. Ты так уверенно со мной заговорила, даже не побоявшись осуждения или отшива. У тебя ведь были девушки до? – Ну, – улыбнулась Джиу, подняв задумчивый взгляд на белоликую луну. – Как сказать. Девушки были, но не мои. Тебе, вероятно, не хочется слушать скучные истории о них? – Лав стори под звёздами на реке? Сейчас то, что нужно, – восхищённо выдохнула Суён. – Начинай. – А ты полна сюрпризов, Ха Суён, – усмехнулась Джиу. – Ну. Это было в четырнадцать. Я тогда впервые влюбилась так сильно, что внутри всё сводило и хотелось выть. И я вся горела, а она была двоюродной сестрой моей мамы, была старше меня на семь лет, была со своей компанией, и мы жили в абсолютно разных мирах, разделённые непроглядной пропастью, поэтому этот период пришлось переболеть одной. – Оу, – только и смогла произнести Суён. – Сильно. – Потом. Меня всё тянуло к девушкам и одну мою подругу тоже, а девушек к нам нет. И нам обеим хотелось проверить, настоящие ли это чувства. И мы стали целоваться с друг другом и тому подобное… – голос Джиу стал тише, глаза опустились, а щёки покраснели. – Да, – Суён слабо затрясла ногами, заблестела глазами. – Ну и на этом как бы всё. Потом у неё появилась девушка, и вот мы уже год не практикуем такое… А ты? – Я не испытывала ничего к девушкам, – сказала Суён после короткого молчания. – Точнее я вообще не влюблялась ни в кого. И встречалась с парнями просто так. Потому что другие встречались. Ну, и почему нет, если тебе предлагают – не хочется быть белой вороной. – Ни в кого не влюблялась? – вскинула брови Джиу. Она была спокойна, умиротворённая атмосферой, и даже привычной кричащей улыбки на лице её не замечалось – только тихая и слабая. – Круто. Я бы хотела меньше влюбляться. – А ты влюбчивая? – улыбнулась Суён, метя глазами искры. – Достаточно. – И как мне понять, что я не одна из многих, спонтанно задевших твоё сердце? Джиу усмехнулась. – Никак. Просто доверься. – Я атеистка, – заметила Суён, задумчиво отведя взгляд куда-то в сторону ярких огней на том берегу. – Я верующая. – Чёрт. – Проблемы? Суён посмотрела на неё устало, припоминая споры о боге, вследствие которых сильно психовала и срывалась, и покачала головой. – Ну как. Пока что не было. Наверное, и дальше не будет. Они молча доели, потому что еда – это искусство, и поглощать её надо тоже красиво и по всем правилам, чтобы получить полное удовлетворение. Закончив, встали и направились к остановке. Вокруг горели фонари разными красками и брызгали фонтаны. Джиу распростёрла руки и широко улыбнулась – любовь к миру в ней казалась бесконечной. Не простояв и двух секунд на одном месте, она закружилась вокруг себя и мгновение спустя, притянув за руки, включила Ив в свою карусель. Лицо в свете праздника, прикрытые веки и пышные ресницы, белоснежные зубы, морщинки, появившиеся от слишком сильной улыбки, в прочем другой она быть и не могла – Ив прижала Джиу к себе, вогнав в краску. – Тут люди, – мягко оттолкнула Ким – Суён её не выпустила. Она беззлобно усмехнулась. – На первом свидании не целуются. – Ты веришь в приметы? – Чем дольше ожидание, тем слаще приз. – А твой поцелуй – это приз? – Зависит от того, как ты это воспринимаешь. Суён задумалась и серьёзно ответила: – Я не воспринимаю тебя как игру. Одновременно с этим где-то на небе вспыхнули огненные маргаритки. Черты Джиу смягчились. От внимательности её взгляда у Суён на щеках распускались розы. – Пошли за мной. Пока они бежали, время как будто замедлило своё течение до максимального. Или оно застыло только для них двоих: дать успеть запечатлеть в памяти счастливые лица друг друга, плавание по воздуху вскинувшихся волос, сплетённые пальцы, тепло рук. Потом время обрело силу, сбросив их с высоты, в объятия. Они шумно дышали. Вокруг никого не было, стояла ночь. Суён и Джиу стояли на мосту. Джиу держала ладони в своих крепко-крепко. Щёки её были такие же красные, как и волосы, как и губы; щёки её пылали, как и огни на противоположном берегу. Огонь пылал и в её глазах. Суён не стала ждать. Мягкие, тёплые, желанные. Джиу зарылась в её волосах, притягивая ещё ближе. Их тела нагрелись, воздух заискрился. Чувства грозились выйти наружу взрывами фейерверков. Они сминали губы и блуждали по телам, сталкивались пальцами, переплетая их, путались пальцами в волосах. – Чёрт, – чуть ли не вскрикнула Суён, отстранившись. Адреналин играл в её крови. Джиу искренне рассмеялась: – Поэтому на первом свидании не целуются. – Чёрт, – Суён накрыл волной тёплый разливистый смех. И звёзды во мраке утонули вместе с ними. * * * Двадцатое октября было особенным днём. Особенность его заключалась не в популярности во всём мире: в этот день не падали звёзды с неба и не рождались звёзды эстрады, в этот день, даже если кто и совершил героический поступок, то он оставался безызвестным среди большинства. Тем не менее, для Суён двадцатое октября было особенным: для неё имело ценность всё, связанное с Джиу, не говоря уже о дате рождения. Суён верила в то, что в мире всё взаимосвязано и играет какую-то роль, в то, что маленький шаг для человека становится большим для человечества. Её приводила в священный трепет мысль, что родись Джиу хоть на день позже или раньше, судьба обернулась бы другой стороной; они с Джиу, может, и не встретились бы. – Суён-нуна! – воскликнуло два мальчика-подростка, пропуская Суён внутрь квартиры и забирая из её рук два тяжёлых пакета, набитых чем-то до отвала. Они оживились, их глаза заблестели при виде привлекательной старшей подруги. Короткие тёмно-русые волосы Суён ложились на плечи, не прикрытые чёрным топом, но джинсовой курткой. Зато плоский живот прикрыт не был, как и длинные стройные ноги в коротких джинсовых шортах, заставляя мальчиков нервничать. – Привет, сорванцы, – Суён взлохматила их волосы и опустилась на корточки, чтобы развязать шнурки на обуви. – Джиу ещё не пришла. – Я в курсе. Это нам на руку… – Ха серьёзно посмотрела на братьев. – Вы ведь поможете мне? – Конечно!.. А с чем? – Джиу вернётся через час. Надо успеть украсить комнату до её прихода, накрыть стол вкусняшками и тому подобное. – Вечеринка-сюрприз! Клёво. Приготовления шли быстрым ходом. Суён была много раз в гостях у Джиу, поэтому ориентировалась здесь как у себя дома. Она ловко развесила украшения по стенам, в то время как младшие прикрепляли на стены блестящие звёзды: серебристые, жёлтые, синие. Согрела курицу в микроволновке и оформила торт на большой тарелке, воткнула туда свечи и пригнулась любовно взглянуть на своё творение. – По местам! – взволнованно приказала Суён, когда услышала звонок в дверь. Перейдя порог, Джиу услышала оглушающее «С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!», заставившее её зажмуриться, и расплылась в улыбке, увидев Суён и младших, держащих чёрный плакат, на котором звёздами было выложено «с днём рождения любимая джиу!». – Мои чудесные! – она накрыла всех обнимашками: в первую очередь, братьев, затем крепко прижалась к любимой девушке, уложив голову ей на плечо, и долго не отпускала. – Спасибо, я вас очень люблю. – И мы тебя, – смущённо пробормотали мальчики. Джиу отстранилась от Суён, которая продолжала на неё нежно смотреть, не убирая руки с плеч. Она очень хотела, от всей души, но воплотить желаемое удалось только после праздничного кушанья. Джиу восхищённо вздыхала, любуясь вселенной в её комнате: на стенах и шкафах в виде украшений и рядом с собой в виде неповторимой Ха Суён. – С Днём Рождения, моя самая любимая девочка, – повторила Суён и, обвив шею Джиу руками, прижалась к родным губам. Раздвинула их, окунаясь в неизведанное, как каждую секунду вселенная раздвигает свои границы. Джиу отстранилась и расцеловала лицо Суён – Ха засияла улыбкой, той самой, когда щурит глазки, очень напоминая щенка. Джинсовка слетела с её плеч, на которых тут же оставили долгий, полный блаженства поцелуй и чуть ниже, на ключице. Её кожа нежная и гладкая, как у ребёнка, на запах – карамельные яблоки. Она приподнимает голову Джиу и целует зелёной свежестью, тягуче, липнет и сладко улыбается, нашёптывая сладкий любовный бред в самые губы. Джиу не расслышала, но и без слов понимает. Она смотрит на Суён как на восьмое чудо света, как на единственного человека на планете, выжившего после апокалипсиса, как мать на ребёнка, смотрит в глаза-галактики. Проводит рукой по её волосам, убирая со лба, думает: «я навек обязана судьбе за то, что однажды на этой огромной земле мы с тобою повстречались, Суён». И целует, снова и снова, пока время не выбежало из пальцев. Они не замечают, как дверь приоткрывается, и на них ошарашено уставляются две пары глаз. – НУНА, ТЫ ЛЕСБИЯНКА?! – непонятно, к кому именно обращено, но полно искренней горечи. Так братья Ким впервые в полной мере вкушают выражение «жизнь боль», и их тошнит от смешания горького со сладким, перееденным за обеденным столом. – Почему красивые всегда лесбиянки...