~~~//~~~
Сириус не признавался себе вплоть до четвёртого курса. Он знал о любви немного: его родители, видимо, вообще не были на неё запрограммированны, поэтому Сириус всегда считал, что любовь - это своего рода равнодушие, но с намёком на уважение. А потом он познакомился с Джеймсом Поттером и осознал, как сильно он заблуждался. Потому что он по-настоящему любил Джеймса - вовсе не так, как сам Джеймс любил Лили, разумеется, хотя он частенько припадал к плечу Сириуса и патетично вопрошал, каково это - любить настолько «шикарную акулу», как он. Сириус понятия не имел, что означало быть «шикарной акулой», но Джеймса Поттера, несомненно, любил. Это было одной из форм любви. Другую форму он по-прежнему не понимал, пока сам не почувствовал - поздней апрельской ночью, когда все четверо закопались в книги у себя в спальне. – Ставлю два галеона, что Сириус будет из тех, кто в состоянии сам себе отлизать. Сириус лишь отмахнулся. – У меня куча фанатов, которые с радостью сделают это за меня. – Какой ты вульгарный. – Эй, Пит, если твоей анимагической формой окажется кот, то ты наконец сможешь трахнуть МакГонагалл, как всегда мечтал. Питера чуть не вырвало. – Вы оба мне отвратительны. – Как думаешь, какая у тебя будет форма? – спросил Джеймс. – Может, свинья, – ответил Сириус, не отрывая взгляда от раскрытой перед ним книги. – Ты и так уже достаточно свинья для всех здесь собравшихся, – Джеймс устроился подбородком у него на макушке, уставившись в пространство. – Как думаешь, у Лили есть любимое животное? – Ага, змея. Как этот её склизкий дружок. – Заткнись, Блэк, ты знаешь правило - не вспоминать о Снейпе после девяти вечера, за исключением планирования пранка. – Ты просто бесишься, что она предпочитает проводить время даже пусть с этим земляным червяком, но не с тобой. Римус устало наблюдал, как они двое толкаются где-то на полу. Уже год как он узнал, что задумали трое его друзей, но ему никогда не надоест озвучивать своё неодобрение. – Ребята, ложитесь уже спать. Вы на часы смотрели вообще? Лучше бы готовились к экзаменам, а не учились делать нечто опасное и нелегальное. – Ой, замолкни, Римус, – оскалился Джеймс. – Экзамены только через два месяца, а значит, у нас есть ещё месяц и тридцать дней перед тем, как сесть за нужные учебники. – Да и вообще, – как можно небрежнее бросил Сириус, – ты этого стоишь. Римус ему улыбнулся, и вот она - любовь - хотя Сириус так и не понял, как именно он это осознал. Но либо это ощущение в горле и желудке - любовь, либо он отравился. Хотя, если подумать, разницы не было никакой. – Как ты понял, что влюбился? – спросил он у Джеймса на следующий день. Джеймс подмигнул ему и принялся извиваться всем телом. – У тебя идёт кругом голова, стоит на меня посмотреть? А сердце бьётся так быстро, как никогда не билось, когда я смотрю на тебя? Возникает неконтролируемое желание наброситься на меня и жёстко поиметь? Сириус больно толкнул его в плечо. – Придурок ты эгоцентричный. Ты мне не нравишься! – Твои слова ранят. Почему я тебе не нравлюсь? Сириус закатил глаза. – Не знаю, просто не нравишься. Ничего личного, я по-прежнему тебя люблю. Джеймс мгновение всё это обдумывал, а потом спросил: – Сириус, ты влюбился? – Нет, конечно. Просто хочу знать врага в лицо. Мало ли. – С чего ты взял, что любовь - твой враг? Сириус плюхнулся в кресло, захватив с собой целую горсть конфеток Берти Боттс. – Ты же знаешь моих предков. Они меня ненавидят, поэтому, кого бы я ни привёл домой, они будут против. Даже притащи я ебаную Беллатрису как свою девушку, они бы нашли, что в ней засрать, потому что ненависть ко мне пересиливает любовь к её поехавшей крыше. – Но тебе же похер на их мнение. – Да, но… Ты посмотри на Андромеду. Её просто вычеркнули из нашей жизни. Мы даже не думаем о ней, во всех наших воспоминаниях есть огромная дыра размером с Андромеду. И я знаю, что мы кучка чистокровных элитарных мудаков, но разве что-нибудь в этом мире стоит…. подобного? Джеймс практически сиял в лучах мудрости (которой Сириус больше никогда не видел) и вещал: – Конечно, есть! Конечно, стоит! Как только ты найдёшь того самого человека, ты поймёшь, что быть с ним стоит чего угодно! Ты сам посмотри на Андромеду. Тебе не кажется, что она счастлива, как пироженка с кремом? – Откуда ты берёшь эти дурацкие сравнения? – Я о том, что готов сделать для Лили что угодно, а ведь симпатия даже не взаимная. – Что угодно, но не перестать донимать Снейпа. Джеймс хлопнул его по плечу и серьёзно посмотрел в глаза. – Сириус, в мире есть вещи, над которыми даже любовь не властна.~~~//~~~
На пятом курсе Сириус делал всё возможное, чтобы не думать об этом чувстве. Именно пятый курс прошёл под девизом «Сириус Блэк трахает всё, что движется», что было просто до ужаса нелепо, учитывая тот факт, что он вообще ни с кем не спал. Он понятия не имел, каким образом он заработал себе репутацию школьной шлюхи, ничего при этом не делая: он и целовался-то всего с тремя людьми за всю свою жизнь, и ни один из этих поцелуев не показался ему чем-то особенным. Разве что смутно приятным. Но он флиртовал. Вот что, скорее всего, породило монстра в глазах окружающих. Сириус флиртовал практически со всеми вокруг. Практически. И пошли слухи - слухи, которые он никогда не подтверждал (потому что они были ложью), но и не отрицал. Потому все считали, что Сириус Блэк побывал чуть ли не в каждой постели замка, и только его лучшие друзья знали, насколько далеко это было от правды. Однако в людях, с которыми он флиртовал, и в людях, с которыми он "спал", была определённая закономерность. По сути, Сириус Блэк "встречался" с полными противоположностями Римуса Люпина, но он бы скорее трахнул Филча, чем признался в этом. – Бродяга, тебя там Фрэнк Лонгботтом взглядом пытается испепелить. – Ты же с ним не спал, правда? Сириус закатил глаза. – Господи, Хвост, я вообще ни с кем не спал. Однажды ты это запомнишь. Но нет. Кто-то за бокалом вина ляпнул, что я подкатывал к Алисе, которая ему, судя по всему, крайне небезразлична. Джеймс покачал головой. – Какая же ты шлюха, Сириус Блэк. Гипотетически. – Пожалуй, ты даже установишь новый гипотетический рекорд замка, – воскликнул Питер. Сириус смерил его взглядом и провёл языком по кромке зубов. – Ты следующий, Хвостик, – подмигнул он, и Питер испуганно икнул. – Хэй! – возмущённо воскликнул Джеймс. – Нечестно! А как же я? – Сохатик, мы это уже обсуждали. Ты не в моём вкусе. Прежде, чем Джеймс успел на это что-нибудь ответить, Римус оторвал взгляд от книги и заговорил впервые за утро: – Почему? Он вполне соответствует твоим стандартам глупости. – И что бы это значило? – в унисон спросили Сириус и Джеймс. – Просто заметил, что ты якобы проводишь время только с теми, кто так и не научился шнурки завязывать. – Это потому что ни один умный человек не стал бы спать с Сириусом. – Эй! – Гипотетически, ну. Сириус дал Питеру подзатыльник. – Вы несправедливы в своих суждениях, господа. Они не все глупенькие. – Гипотетически? – Именно. – И я умею завязывать шнурки! Римус пожал плечами и вернулся к книге. – Просто наблюдение. Ничего личного. – Знаешь, а он ведь прав, – сказал Джеймс позже, когда они все вернулись в общую гостиную. – Ты же в курсе, что не можешь просто так продолжить какой-то давно забытый разговор и ждать, что тебя поймут. Ты о чём вообще? Я не умею твои мысли читать. – Надо подумать, как это исправить. – Воистину, – Сириус попытался поймать летающий по комнате снитч, но промахнулся. – Но, правда, ты о чём? – Ребята, с которыми ты предположительно спишь, не отличаются умом и сообразительностью. – А я и не заметил, – ответил Сириус наигранно меланхолично. – Пиздишь. Бродяга, ты же понимаешь, что гипотетический секс с придурками не вылечит каким-то магическим образом твою в него влюблённость. – В кого это? – В Лунатика. – Чего? Джеймс закатил глаза и легко поймал пролетающий мимо снитч. – Давай вот без этого, пожалуйста. У тебя на Римуса огромный гейский стояк ещё с первого курса. – А на парней может стоять не по-гейски? – Не переводи тему. – Хочу и перевожу, если тема дурацкая. – Тебе не… Бродяга, я же твой лучший друг. – И Римус тоже. Кроме того, разве он не заигрывал с этой… Как её там… Макдональд? На последней вечеринке, – не то чтобы он не сводил с них взгляда. Вовсе нет. – Ты её поэтому так ненавидишь? – Никого я не ненавижу. – Ещё как ненавидишь. Она подошла что-то спросить у тебя по Трансфигурации, а ты на неё так зыркнул - я думал, она прахом рассыплется. – Я не… А, забей. – Римус ни с кем не встречается. Кажется, они с Мэри разок поцеловались, но он с тех пор о ней не упоминал, – Джеймс развернулся к нему, и Сириус понял, что не может найти в себе сил посмотреть ему в глаза. – Тебе не нужно скрывать от меня свои чувства. Мне всё равно. Всё равно, если тебе нравится Римус, Питер или кто-то ещё. Сириус ухмыльнулся. – А если бы мне нравилась Эванс? – Даже не начинай, Блэк. Почуяв запах нового развлечения, Сириус заметно приободрился. – А что бы предпочёл - чтобы я переспал с Эванс или со Снейпом? – Я не стану на это отвечать, – покачал головой Джеймс. – Нет, ты должен выбрать. Эванс или Снейп. Под кого бы ты меня подложил? Джеймс обречённо вздохнул и едва слышно выдохнул: – Лили. Сириус рассмеялся - по-настоящему, во весь голос, привлекая к себе внимание немногочисленных гриффиндорцев. – Серьёзно? – Я слишком тебя люблю, чтобы заставлять спать со Снейпом. Сириус откинулся на диване, вытянув ноги и устроив их у Джеймса на коленях. – Сохатый, ты лучший друг, о каком только может мечтать человек.~~~//~~~
Однажды на пятом курсе Сириус отправился в больничное крыло вслед за Римусом. Это была их вторая совместная трансформация, и они по-прежнему притирались друг к другу в звериных формах. Помфри встретила Римуса утром, чтобы, как обычно, проводить до кушетки, а остальные Мародёры ждали в отдалении, пока они скроются из вида, чтобы перекинуться обратно в людей и пробраться в замок. Но, когда Джеймс с Питером уже свернули в сторону портрета, Сириус от них отделился. – Ты куда это собрался? Сириус сделал пометку в голове напомнить Джеймсу в следующий раз захватить с собой мантию-невидимку: адреналин по-прежнему бурлил в крови, и разгуливать вот так по замку лишь подстёгивало оголённые нервы. – Я ненадолго, – прошептал Сириус в ответ, а увидев самодовольную мину Джеймса, не выдержал: – Сотри эту поганую ухмылку со своего лица, Поттер, или, клянусь, я сделаю это сам. Джеймс послал ему воздушный поцелуйчик и получил в ответ неприличную комбинацию из двух пальцев. Сириус тихонько пробрался в палату, прямиком к койке, закреплённой за Римусом - одиноко стоящей в углу, скрытой ото всех случайных прохожих плотным пологом, чтобы никто не заметил, как часто Римус Люпин оказывался на этой кушетке, и не сложил два плюс два. Помфри, к его счастью, нигде не было видно. – Лунатик? – позвал Сириус. Римус открыл глаза и улыбнулся ему - сердце Сириуса сделало кульбит. – Ты что здесь делаешь? – его голос был тихим, и он по-прежнему выглядел паршиво, но намного, несравнимо лучше, чем обычно - даже лучше, чем в прошлом месяце. Видеть настолько поразительные изменения, видеть, как они облегчают его боль, было просто восхитительно. Римус никогда раньше не находил в себе сил улыбаться после полнолуний. Сириус был невероятно горд собой. – Решил составить тебе компанию. Ты не особо бодрячком выглядел. Римус пожал плечами. – Мне намного лучше. Лучше, чем когда-либо, на самом деле. Не знаю даже, как вас благодарить… Сириус присел на край кушетки. – Так не благодари. И в тот же момент мадам Помфри открыла полог с выражением лица готового на убийство человека. – Сириус Блэк… – Здравствуйте, мадам Пофри. Не ожидал Вас здесь увидеть. Римус тихонько фыркнул. – Слишком раннее утро, мистер Блэк, Вас здесь не должно... – Ой, да бросьте, мадам. Вот почему мне нельзя остаться? Римус будет только рад, я уверен, и я могу быть полезным, знаете ли. В смысле, всё, что Вы делаете, это втираете в него зелья и всякое гов… Эм, простите. Всякие другие штуки. Я прав? Нет, не в том смысле, что Вы больше ничего не можете! Вы высококвалифицированный колдомедик, и если бы не Ваши навыки, то перо всё ещё торчало бы у меня в… Ну, Вы сами знаете, где. Я к тому, что Римусу будет полезна компания друга. Помфри посмотрела на него так, как частенько смотрели все взрослые - со смесью из «Неужели он это сказал» и капельки уважения в «Да, он действительно это сказал», - а затем перевела недовольный взгляд на Римуса. – Моё психическое состояние и правда стабилизируется, мадам Помфри. Он помогает, честное слово. Помфри перевела взгляд с одного из них на другого и обратно. – Если Вы настаиваете, мистер Люпин. Но лично я этого не одобряю. Если что-нибудь случится, я буду заявлять, что здесь и духу Вашего не было, я понятно изъясняюсь, мистер Блэк? Сириус молча кивнул. Помфри зыркнула на них в последний раз, на всякий случай пробурчала «Не одобряю» ещё раз и ушла по своим делам. – Вы, наверное, хорошо ладите, Лунатик. Ты тоже вечно всё не одобряешь. Римус тихо рассмеялся. – У нас порочный роман. Постоянно скучаем друг по другу, и каждый месяц всё больше сближаемся. В последнее полнолуние в Хогвартсе мы сольёмся в порыве страсти прямо на этой больничной койке. Сириус выдавил из себя смех, но одна идея о Римусе с Помфри - да и вообще с кем угодно, пусть даже в шутку, вызывала у него приступ тошноты: он был просто отвратительно ревнивым собственником, и это было ужасно. Ужасно и жалко. Сириус устроился на койке поудобнее, откинувшись спиной на стену. Они с Римусом были очень, очень близко - больничные койки не были особо большими. – Так… Тебе что-нибудь нужно? – Смотря что ты можешь предложить, – ухмыльнулся Римус. Сириус напряжённо прочистил горло. Он не знал, почему, но после полнолуний Римус был несколько развязнее, чем обычно. Пьяный Римус и Римус после трансформаций были очень похожи во многих аспектах: например, подобного рода флирт (который Сириус крутил в голове следующие несколько дней) можно было услышать только в этих его двух состояниях. – Забей, я в норме. Помфри меня подлатала. – Ну ещё бы. Римус весело хмыкнул и, опустив веки, повернулся на бок, уткнувшись носом ему в бедро. У Сириуса спёрло дыхание. – Ты чего? – Устал, – он закопался носом глубже ему в брюки, и Сириус машинально представил выражение лица Джеймса, если бы он застал эту картину. – А ты занимаешь большую часть кровати. – Ты бы предпочёл, чтобы я слез? – Я же об этом не просил, правда? – прошептал Римус. Он никогда не был любителем поспать с кем-нибудь в обнимочку: это была работа Сириуса - наглее всех игнорировать чьё-либо личное пространство. Римус чаще просто смотрел на него с искорками либо веселья, либо раздражения во взгляде. Теперь же, когда оружие Сириуса использовалось против него самого, он понятия не имел, что ему делать, поэтому, когда дыхание Римуса стало глубоким и ровным, Сириус замер, боясь его разбудить. Он просидел так очень долго, пока его самого не сморил сон. Они проспали до тех пор, пока в палату не ворвались Джеймс с Питером: Сириус проснулся от того, что кто-то положил голову ему на колени. – Ты хули творишь, Поттер? – Прости, я думал, у нас пижамная вечеринка. Сириус столкнул его со своих ног, и Римус проснулся тоже, сонно подняв голову. – Почему мы с Питером никогда не приглашены на ваши обнимашки? Сириус густо покраснел и смерил Джеймса строгим взглядом. Джеймс, взглянув в ответ, моментально оценил его настроение - это было что-то вроде его суперспособности: чутко улавливать, когда шутки становятся неуместными, и переводить тему. – Ну что, наш лунный пирожочек, как ты себя чувствуешь? – Бывало лучше, но определённо бывало и намного хуже. – Достаточно пришёл в себя, чтобы сбежать из этой дыры на волю? Ты же не хочешь потратить субботу так бездарно. – Наверное, стоит спросить Помфри? – Мы к твоим услугам! – бросив на Сириуса быстрый взгляд, Джеймс приобнял Питера за плечи и повёл его на поиски колдомедика. Сириус молча проводил его взглядом, мечтая прожечь дыру у него в затылке. Римус протёр глаза. – Ты здесь всё время был? – Ага, – зевнул Сириус. – Собачья форма выматывает. – Тебе же наверняка было неудобно, – Римус приподнялся на койке, прижавшись плечом к плечу Сириуса. Сириус собирался его заверить, что всё нормально, когда Римус продолжил: – В следующий раз тоже ложись. Сириус не совсем этого ожидал. Он посмотрел на Римуса, который смотрел прямо на него, и, не зная, как на это ответить, просто кивнул. Римус ему улыбнулся, и Сириус хотел было что-то сказать - что именно, он понятия не имел, но что-то - когда за полог снова заглянули Джеймс с Питером. – Отличные новости, Лунатик, ты можешь вернуться домой! – Слишком долгая и бессмысленная поездка на поезде. Сириус рассмеялся. Римус сильнее навалился на него плечом, что, судя по высоко вздёрнутой брови Джеймса, не прошло незамеченным. – На выход, друзья! – возопил он, и Помфри тоже заглянула к ним за полог. – Поттер… – Простите, виноват. Впредь буду орать исключительно мысленно. Сириус ухмыльнулся и спрыгнул с койки. – А меня она зовёт мистер Блэк. – Ну, после той вашей интимной встречи с пером… Римус тяжело закашлялся, схватив Сириуса за предплечье в попытках поймать равновесие. Питер состроил недовольную гримасу: – Я думал, мы договорились притвориться, что этого никогда не было. Сириус оскалился в ответ. – Ты просто скучаешь по своему любимому перу. Питер зажал ладонями уши и поёжился. – Я тебя не слышу, Бродяга, – сказал он, а затем громко замурлыкал какую-то мелодию. Сириус рассмеялся и вышел из палаты вслед за ним. (Когда они скрылись из поля зрения, Джеймс развернулся к Римусу и вопросительно выгнул бровь. – Заткнись, – сказал ему Римус. – Я не просил его оставаться. – Ты у него на коленочках спал. – Заткнись, Поттер.)~~~//~~~
В начале шестого курса во время особо жёсткого матча против Слизерина Сириус слишком сильно вытянулся на метле, пытаясь спасти Джеймса от летящего в него бладжера. Джеймс - благослови, господи, его душу - этого даже не заметил. Хорошая новость - до бладжера Сириус дотянулся и отправил его в сторону ловца противников. Плохая новость - в процессе он грохнулся с метлы. Кто-то успел замедлить его падение до того, как он поцеловался с землёй, и вместо отвратительной по своей нелепости смерти он заработал себе только ужасное сотрясение. Обо всём этом он узнал уже гораздо позже, очнувшись в больничном крыле под нервным взглядом нависшего над ним Римуса. – Слава тебе, господи. – Мистер Люпин, я же Вам говорила, ничего серьёзного. Мистер Блэк слишком часто ударяется головой, чтобы об этом переживать. – Чё?.. Помфри тепло ему улыбнулась. – Присядьте и выпейте вот это, мистер Блэк. – Что-то отвратное на вкус, да? – Не узнаете, пока не попробуете, – ответила она. Сириус поморщился, но склянку с зельем всё-таки взял. – Это обезболивающее. Сириус недовольно замычал, проглотив субстанцию. – Посчитаю это мычание за «спасибо», – с улыбкой кивнула Помфри. Он всегда был её любимчиком. – Что произошло? – спросил он у крайне бледного Римуса, когда Помфри ушла проведать другого пациента. – Ты с метлы упал, идиот, – голос Римуса был жёстче, чем необходимо. Сириус удивлённо округлил глаза. – Божечки, Лунатик. Капелька сочувствия к пострадавшему была бы не лишней. Римус вздохнул. – Прости, я просто… Ты меня пиздец как напугал, Бродяга. Никогда так больше не делай. – Блять, ну вот, придётся вычеркнуть «падение с метлы» из планов на следующую неделю. Римус молча испепелял его взглядом. – Боже, где твоё чувство юмора. Взгляд Римуса не теплел. Сириус начал волноваться. – Лунатик... я же не просто так с неё упал. Я героически спасал своего лучшего друга. – Это не важно! Это всё ваш идиотский квиддич… – Ой, да заканчивай уже, Люпин. Ты однажды попробовал сесть на метлу - на первом курсе, если я не ошибаюсь? - у тебя не вышло, и теперь ты, блять, такой весь из себя противник этого «варварского спорта», и всё это лишь потому, что глубоко в душе ты хочешь быть сраным вратарём, и не делай вид, что это не так - ты мне сам об этом по секрету сказал на втором, сука, курсе, и я предложил тебе помощь, но ты отказался… – Я сказал, что и без того фрик. Быть оборотнем уже достаточно; летающим оборотнем быть вовсе не обязательно. Сириус, тяжело дыша, посмотрел на него, а затем громко рассмеялся, увидев едва заметную улыбку Римуса. – Оборотень на метле был бы впечатляющим зрелищем. Римус опустил взгляд в пол. – Я… Я просто видел, как ты упал. Ты падал так быстро, и МакГонагалл среагировала очень вовремя, но ты всё равно ударился головой, и я знаю, что, будь там Дамблдор, ты бы был в полном порядке, и я собираюсь попросить его лично присутствовать на каждой игре Гриффиндора… – Сириус улыбнулся, – … и все слизеринцы улюлюкали вслед твоим носилкам, и… – Ублюдки ебаные. – …и ты был без сознания, а Помфри всё кричала мне перестать бегать вокруг тебя… – Лунатик, – голос Сириуса был очень, очень тихим. Римус по-прежнему отказывался на него смотреть. – Эй, Римус, – он, наконец, поднял на него взгляд. – Я в порядке. Римус с трудом сглотнул, и Сириус проследил взглядом движение его кадыка. – Но мог бы быть не в порядке. Сириус осторожно коснулся его предплечья. – Лунатик… – Римус судорожно вздохнул. – Лунатик, я… Сириус не знал, что хотел сказать, потому замолчал. Глаза Римуса были непередаваемо зелёными, когда он наклонился - Сириусу показалось, что он наклонился - к нему чуть ближе, но именно в это мгновение в палату решили ворваться двое их лучших друзей. – Бродяга! Бродяга, братишка, мы победили! Мы выиграли! Я сам не понял, как так получилось, но когда ты героически пожертвовал собой ради меня - любви всей твоей жизни... – Сириус закатил глаза, – …Питер, наш Питер Петтигрю, герой дня - ну, второй герой - решил, что это самое лучшее время для его дебюта в квиддиче, и, допустим, он летает не лучше всех, но зато как он машет битой!.. Питер закатил глаза. – Всего два бладжера отбил, и то один из них в Сохатого полетел. – И всё равно! Гриффиндорский рыцарь в сияющих доспехах! Мой герой! – А я думал, я здесь единственный гей, – прошептал Сириус. Римус тихо рассмеялся. – Римус, награди Сириуса пятьюдесятью очками за его бескорыстное самопожертвование на благо факультета и моего великолепного лица. – Однажды ты запомнишь, что старосты факультетов не могут присуждать баллы. – Блять. А кто сейчас староста школы? – Поттер, скажи, что это не ты только что матерился в моём больничном крыле. Джеймс хлопнул Сириуса по руке. – Сириус, как ты посмел материться в таком месте?! Постыдился бы! – Поттер, скажи, что это не ты бьёшь моего пациента. – Питер, как ты мог?! Помфри воздела глаза к небесам. «Молится, наверное», – подумал Сириус. – Вы трое, пошли вон. Мистер Блэк присоединится к вам через пару часов. Да, и Вы тоже, мистер Люпин, – добавила она в ответ на умоляющий взгляд Римуса. Тот тяжело вздохнул, смерил Сириуса очередным взглядом, а затем поднялся на ноги и послушно последовал за Джеймсом и Питером прочь из медицинского крыла. – Я правда в норме, мадам Помфри… – Скорее всего, но не будем испытывать судьбу, мистер Блэк. Пара часов отдыха Вас не убьёт. К ужину будете уже свободны. Не посмев больше возражать, Сириус покорно лёг и провалился в сон.~~~//~~~
Проснулся он, когда за окнами было уже темно, и подозвал к себе Помфри. – Не хотела Вас будить. – Я пропустил ужин. – Какая потеря! Особенно для ученика, который ни разу в жизни тайком не пробирался на школьную кухню, – сказала она с сарказмом в голосе достаточным, чтобы убить слона. – Я крайне оскорблён, мадам Помфри! Я же эталон прилежного студента. Помфри сжала губы в тонкую линию. Сириусу она всегда нравилась: прекрасный кандидат на место школьной медиведьмы, она была достаточно компетентна, чтобы разобраться с любым дерьмом, в которое влипали ученики, даже когда они не говорили (или не хотели говорить), что именно с ними произошло. Но она никогда ни на кого не доносила - как ему казалось, ей было по большему счёту наплевать. – Чем Вы занимаетесь за пределами больничного крыла - не моё дело, мистер Блэк. Вы свободны. Но чтобы шли прямиком в свою спальню, это ясно? Сириус отсалютовал ей на прощание и вышел из палаты. «Наверное, надо что-нибудь перекусить», – подумал он, но чувства голода не было. В общую гостиную возвращаться тоже не сильно хотелось - там наверняка куча людей, громкие крики и Джеймс, творящий какую-то дичь: зная его, Сириус предположил, что он уже прикончил пару бутылок Огневиски в честь своего отважного лучшего друга. Всё, чего хотелось, если быть честным с собой - это поговорить с Римусом. Сириус откровенно не понимал, что происходит, но знал одно: проснувшись в больничном крыле под гиперопекой Римуса, он чувствовал себя так, как никогда прежде - окруженным заботой и бесконечным теплом. Но он не был уверен, где сейчас был Римус. Если он был вместе со всеми в общей гостиной, Сириусу не удастся поговорить с ним с глазу на глаз. А может, он вышел в библиотеку… Решив начать поиски с библиотеки, Сириус задумался, что же он скажет. У него буквально не было ни малейшей идеи. Он тасовал скудные мыслишки всю дорогу до библиотеки и к любимому столу Римуса. К сожалению Сириуса - которое он тщательно попытался скрыть - за столом он нашёл Джеймса, Питера и ни следа Римуса. – А вот и наш герой! – прокричал шёпотом Джеймс. Сириус закатил глаза. – Ты же в курсе, что этот матч ничего толком не значил? Тебе даже не обязательно было выводить Питера на поле, мог бы закончить игру с одним загонщиком. – Пришло его время сиять. – Странный ты капитан, Сохатый, – Сириус вальяжно обошёл стол и устроил целое шоу перед тем, как, наконец, устроиться в кресле. – А где Лунатик? Джеймс смерил его взглядом, без слов говорящим «Ты тут никого не обманешь». – Уже в постели. Он устал. Что логично, ведь носиться вокруг тебя курочкой-наседкой может пиздецки вымотать любое живое существо. – Хотя бы кто-то обо мне заботится. – Я тебе победу посвятил! – И что вы тогда делаете здесь? – МакГонагалл сказала, если я завалю ещё одно эссе, она "примет решительные меры", – угрюмо пробурчал Питер. Сириус схватил ближайший к нему пергамент и пробежался глазами по его содержимому. – Ты же знаешь, что делать на практике, Крысохвост. Жаль только тебя не научили читать и писать. Питер вырвал пергамент из его пальцев. – Пошёл на хер, Бродяга. – Не волнуйся, Пит, мы тебе поможем. МакГонагалл же знает, что на деле ты всё можешь. Питер вздохнул и посмотрел на пергаменты с чистейшим презрением во взгляде. – А знаете, что? К чёрту это эссе. Сегодня я больше не напишу ни строчки. Питер запихнул пергаменты в сумку и решительно вскочил на ноги. Крайне разочарованный Сириус присоединился к нему. Очередной шанс поговорить с Лунатиком был потерян. Джеймс поймал его взгляд и извинился одними губами. Сириус, покраснев, сделал вид, что ничего не видел. Когда они добрались до спальни, Римус уже спал. Сириус скользнул взглядом по его задёрнутому пологу и забрался в свою постель, вспоминая то облегчение, которое отразилось на лице Римуса, когда он очнулся.~~~//~~~
Он не мог остаться с Римусом наедине несколько следующих дней. Римусу было с ним явно некомфортно с того самого дня в больничном крыле, и, несмотря на то, что Сириус из всех сил пытался поймать хотя бы его взгляд, Римус на него даже не смотрел. Однажды по дороге на обед Джеймс и Питер оказались на несколько шагов впереди них. Они с Римусом не разговаривали - Римус всё это время даже ни разу не оторвал взгляда от пола. Увидев гобелен, который, как знал Сириус, скрывает за собой туннель, он схватил его за руку и, убедившись, что Джеймс и Питер не обращали на них внимания, затащил за полотно. – Что ты… – Цыц! Сириус напряжённо прислушался, дожидаясь момента, когда остальные двое заметят их пропажу. Вскоре он услышал их голоса: – А куда Бродяга с Лунатиком пропали? – Понятия не имею, – ответил Джеймс. Сириус абсолютно точно знал, что Джеймс был в курсе этого прохода - он любил там прятаться во время обеда и тайком кидаться сглазами в Снейпа - и почувствовал ещё большую волну признательности в сторону лучшего друга. – Пошли уже, я голоден, как волк. Римус всё это время не сводил с Сириуса глаз. Они стояли очень близко, и Сириус чувствовал его дыхание на своей шее. – В чём дело? Сириус наконец-то перевёл взгляд на Римуса. Проход освещался лишь приглушённым светом, проникающим сквозь гобелен, но этого вполне хватало, чтобы Сириус мог видеть круглые глаза Римуса и небольшие складочки на лбу от вздёрнутых от удивления бровей. – Я хочу узнать, что происходит. – Ну, ты вроде как затащил меня в какой-то туннель вместо того, чтобы мирно кушать за обеденным столом. – Римус. Римус снова уставился себе под ноги. – В смысле «что происходит»? – Вот это. Между нами. В чём дело? – Не понимаю, о чём ты. – Не начин… Римус. Ты должен понимать. Должен знать, должен… чувствовать. Это. Что-то. Я же знаю, ты что-то чувствуешь, и… – Сириус… Сириус протянул к нему дрожащие руки, желая дотронуться - куда-нибудь, как-нибудь - но обессилено опустил их по швам, не решившись даже попытаться. – Забудь. Это было… прости, – он развернулся, чтобы выйти обратно в коридор, чувствуя себя последним кретином. Это было глупо, глупо и самонадеянно, и, скорее всего, он только что по-королевски загубил их дружбу. На этот раз, навсегда. Он снова всё испортил. Джеймсу и Питеру придётся выбирать между ними; придётся придумать, как дружить с ними обоими, потому что лично Сириус больше никогда не сможет посмотреть Римусу в глаза. Римус поймал его за руку. – Сириус, погоди. Не уходи. Чувствуя, как сердце ускорило свой бег где-то в районе горла, Сириус снова повернулся к Римусу и сделал глубокий вздох. «Ты же гриффиндорец», – мысленно подбодрил он сам себя. – Я хочу тебя поцеловать, – едва слышно сказал он. Если сейчас Римус уйдёт и больше никогда с ним не заговорит, Сириус не сможет это исправить, но хотя бы будет знать, что сделал всё, что было в его силах - признался. Попросту не мог больше держать этого в себе. – Так поцелуй, – ответил Римус так тихо, что, если бы Сириус не стоял к нему так близко, что мог разглядеть каждый крошечный шрам на его лице, то он бы решил, что ему показалось. – Я не знаю, как, – голос Сириуса дрогнул, и губы Римуса тронула лёгкая полуулыбка. – Сириус Блэк не умеет целоваться? Он сделал шаг ближе. Римус вытянулся выше него, что Сириуса не совсем устраивало, но при этом так сутулился, что они были практически одного роста. – Отвали, – прошептал он. – Я не знаю, как целовать тебя. – Предположительно также, как любого другого человека. – Тебе удовольствие доставляет быть таким засранцем? Римус улыбнулся, по-настоящему, широко. – Ещё какое. Я могу дать тебе урок по поцелуям, но нам придётся зайти в библиотеку и захватить парочку книг. Сириус прижался к нему теснее, упершись ладонями в стену по бокам от Римуса и практически касаясь его носа своим. – Может, ты помнишь что-нибудь наизусть, Лунатик? – Если ты сейчас же меня не поцелуешь, я превращусь в огромного злого волка и покусаю тебя. Сириус рассмеялся. – А если поцелую, обещаешь меня потом всё-таки покусать? – Грёбаный ты извращенец, Сириус Блэк… А затем на его губах оказались чужие губы. Чужое тело вжало его в стену. Рука Римуса моментально нашла свой путь в волосы Сириуса; его губы оказались на вкус как шоколад, что нисколько не удивило Сириуса, и он скользнул ладонями вверх, обхватывая его за шею. Поцелуй был неряшливый, слишком быстрый, чересчур жадный. Никакого наслаждения, никакого трепетного исследования тела, лишь чистая концентрированная необходимость наверстать всё упущенное время. Сириус прижался к нему ещё теснее, всем телом, бёдрами, и Римус тихо застонал ему в губы, отзываясь эхом в каждой клеточке тела Сириуса. – Лунатик… – Заткнись, Сириус, ради бога, просто заткнись. – Прости меня. Слегка отстранившись, Римус выглядел крайне рассерженным. – За что? – Не знаю, просто… Почувствовал, что мне лучше извиниться. Римус продолжал на него сердито смотреть, и Сириус провёл подушечкой большого пальца по его нижней губе. – Джеймс с Питером, должно быть, нас потеряли, – сказал Римус. – Мне дико пофиг, – ответил Сириус, снова его целуя. – Обед почти закончился. Скоро начнутся занятия. – И мне по-прежнему пофиг, – прошептал он в ответ, чередуя слова с лёгкими поцелуями. Римус рассмеялся, откинувшись затылком о каменную стену. Сириус тут же прижался губами к его скуле. – Моё дело предупредить. – Я порчу твою репутацию старосты, Лунатик? – Ты уже давно её загубил, Бродяга. Сириус пытался понять, сможет ли он когда-нибудь перестать целовать Римуса, или они навсегда останутся здесь, за этим гобеленом, прижатыми к стене, потому что ни один из них не хочет останавливаться. «Я был бы не против», – пронеслась в голове мысль. Он мог бы умереть у этой стены с Римусом в объятиях, и тогда бы он умер счастливым человеком. Но столь шикарная перспектива была снова грубо обрублена у самого корня. – Эй, вы двое, я не захожу к вам, потому что не горю желанием стать свидетелем ваших лобызаний, но у нас Зельеварение по расписанию, и я не стану вас отмазывать только потому, что вам приспичило лица друг другу вылизать. Ты же староста, Римус Люпин. Постыдился бы. – Исчезни, Джеймс, – отозвался Римус, и Сириус улыбнулся. – Мы предоставим вам спальню в ваше полное распоряжение, если вам так хочется пообжиматься, но Слизнорт тебя в говно по уши закопает, если ты пропустишь ещё хотя бы одно занятие, Бродяга. – Крысохвост! Я не отдам нашу спальню на растерзание их извращённым ручонкам, ну нахер. – Я просто пытаюсь заставить их оттуда выйти. – Они и так уже из шкафа вышли, с них хватит. Сириус ухмыльнулся. – Нам, наверное, и правда нужно идти, – прошептал Римус. Сириус по-прежнему прижимал его к стене всем своим телом, и он изо всех сил сжимал в кулаках его рубашку. – Ты всё равно хреново варишь зелья. – Именно по этой причине мне лучше бы не пропускать занятия. – Какой же ты обломщик. Римус крепко поцеловал его губы. – Обещаю, мы сможем продолжить позднее. – А если ты взорвёшь очередной котёл и обожжёшь себе губы? – Тогда, надеюсь, ты больше будешь взволнован моими ранами, нежели отсутствием поцелуев. – Ты явно не знаешь, как классно целуешься. – Ну, я пытался поцеловаться сам с собой, но зеркало не реагировало так, как я от него хотел… – Вы оба просто отвратительны. Надеюсь, вы подавитесь собственной слюной и трагически умрете на полу за этим гобеленом. Клянусь, я по вам скорбеть не стану. – Тебя мне тоже поцеловать, Сохатик? – Я почему такой злой? Потому что не в твоём вкусе. – Я передумал. Если хочешь, присоединяйся. Римус мягко его оттолкнул. – Прекрати, – шепнул он, – мы можем продолжить позже. – А мы можем целоваться на кровати Джеймса? – спросил он достаточно громко, чтобы его услышал Джеймс, издавший в ответ нечленораздельный полузадушенный звук. Римус рассмеялся ему в губы - великолепный, прекраснейший звук, который Сириус хотел слушать до конца своих дней. – Можем. – Не можете! Сириус улыбнулся и вышел в коридор, навстречу Зельеварению.