Seeko denie

Маленький сирота из криминальных трущоб Нар-Шаддаа в детстве столкнулся с немалым количеством трудностей, связанных с отсутствием родительской опеки и крыши над головой. И кто знает, кем бы он вырос, продолжи он влачить своё существование среди грязных хлипких бараков этой хаттовой планеты, имевшей по всей галактике репутацию одного большого притона. Может, стал бы охотником за головами, может — перевозчиком спайса, может, остался бы уличным воришкой или нашёл какую-то грошовую работу в одном из местных замшелых баров, — он мог бы стать кем угодно, ещё одним среди всех тех тёмных личностей, что постоянно обретались на Нар-Шаддаа в поисках наживы, и имя Иита Кота почётно украшало бы списки разыскиваемых галактических преступников. Но Сила решила иначе — и Иит Кот стал джедаем. Не смотря на то, что ему было всего четыре, когда он оказался в Храме, Иита первоначально определили как неподходящего к обучению — слишком взрослый, слишком проникшийся той, другой, неджедайской жизнью. Но Сила и здесь уберегла его от прозябания теперь уже в корускантских трущобах. И мастер Айада отстоял юного Кота в Совете, увидев в запуганном, тощем, угловатом ребёнке большой потенциал. Кот вырос — и не только смог блестяще пройти все рыцарские испытания, но и впоследствии получить место в Высшем Совете, что означало очень высокую степень признания коллегами по Ордену его заслуг перед Республикой. И всё же, те ростки некоторой необузданной диковатости, упрямства, желания быть любимым, которые заронили в душу мастера Кота оставшиеся, казалось, в далёком прошлом захолустья Нар-Шаддаа, упрямо пробивались наружу, несмотря на то, что Иит почти каждый день упорно медитировал, с терпеливым постоянством выпалывая эти сорняки из своего разума. Но они никогда не оставляли его навсегда, и возвращались снова и снова. И иногда совсем не в той форме, в какой можно было бы их ожидать. Больше всего на свете Иит был падок на похвалу. Видимо, сказывалась недостача родительской любви, которую затем так и не смогла полностью заменить братская атмосфера Ордена джедаев, вступающая к тому же в постоянный резонанс с теми мастерами, которые ещё в том первом, решающем Совете по принятию Кота в Орден высказались категорично против ребёнка. Его хвалили не много — не больше, чем всех других юнлингов, сообразно свято чтимому правилу «не поощряй сверх меры, и не привязан потом будешь». Мастер же Айада, впоследствии взявший его в падаваны, в принципе говорил редко — всё больше прибегая к языку действий и жестов, удобному для его не приспособленного к общегалу речевого аппарата. Привязанности вообще были сложным явлением, которое Иит, выросший сиротой, долго не понимал — но когда его ученик выразил желание покинуть Орден ради воссоединения с семьёй, он не стал его удерживать. По крайней мере, не понимал раньше. Сейчас же, стоя на коленях на мягком ковре в скромной квартире на верхних этажах корпуса на окраине Храмового Дистрикта, одной рукой вцепившись в толстый ворс, а под ладонью второй чувствуя бархатную тёмную кожу чужого бедра, он думал, что привязанности — не так уж и плохо, если они рождают в твоей душе не гнев и боль, как то говорил гранд-мастер Йода, но тёплое, обволакивающее ощущение собственной нужности. Хотя боль всё-таки была — но совсем не по этой причине, и совсем не та, которая была бы способна ввергнуть во Тьму. Просто слегка саднило губы, растянутые вокруг члена. Иит разочарованно профырчал что-то неразборчивое, когда у него не получилось принять его полностью, но попытался открыть рот ещё шире, резко подаваясь вперёд, чтобы заглотить больше, и при этом невольно не оцарапать нежную плоть своими острыми забрачьими клычками. Он сдавленно захрипел и на глаза навернулись слёзы — не столько от нехватки воздуха, сколько от обиды на то, что это не сработало. — Чш-ш-ш, тише, тише, — большая широкая ладонь обхватила левую сторону его лица, погладив по скуле и мягко надавив, заставляя подчиниться и с недовольным причмокиванием, но всё же отпустить орган. — Ты большой молодец, милый Иит. Ты очень хорошо стараешься. Иит кивнул, но не удержался и всхлипнул. Мейс Винду был слишком добр к нему. Магистр Ордена джедаев — высокий темнокожий корун, прозванный между падаванами и молодыми рыцарями «каменным сердцем», «статуей», «карающей рукой» и ещё десятком похожих кличек за свои постоянно серьёзные, неулыбчивые глаза и суровое выражение лица, — оказался тем, в ком юный Кот нашёл когда-то так нужную ему родственную душу. Мейс был на несколько лет старше забрака, но никогда не ставил себя умнее или искуснее более юного товарища. Наоборот, он всегда говорил, что у него есть чему научиться у Иита, и искренне восхищался природным упорством, силой и ловкостью иридонца, которые тот демонстрировал в тренировочном зале, смущённо чувствуя, как под простыми вежливыми похвалами коруна почему-то вдруг сбивается в своё время идеально поставленное мастером дыхание и потеют пальцы, сжимающие рукоятку светового меча. — Отдохни немного, вот так, да, — Винду не торопился отнимать своей руки от забрака, пока тот с готовностью наклонил голову в это прикосновение, принимая ласку. Корун нежно потер завиток его ушной раковины — жест, всегда вырывавший из груди Иита глухой звук, похожий на низкое мурлыканье, — и улыбнулся, видя как несчастное, жалобное выражение постепенно покидает татуированное лицо. Забрак тоненько вздохнул и неудобно заёрзал на полу — собственная эрекция давила на ткань в паху и требовала внимания к себе, но он пока что не сделал ни единой попытки раздеться, всё так же оставаясь коленопреклоненным на ковре у дивана, на котором сейчас сидел Винду в распахнутой тунике и спущенных штанах, и чья возбужденная плоть маняще стояла в нескольких сантиметрах от носа иридонца. Иит облизал сохнущие губы и сделал движение, чтобы снова вобрать в себя член коруна, но тот придержал его. — Хочешь попробовать ещё раз? Иит согласно хмыкнул. Магистр Ордена покачал головой. — Дай свою руку, любовь моя. Забрак подчинился, и его тонкие длинные пальцы доверчиво легли в протянутую ладонью вверх кисть. Винду потянул его руку к себе и, перехватив за запястье, положил её на свой член, удовлетворённо кивнув после того, как Иит по наитию сжал пальцы вокруг основания. — Попробуй сначала вместе с рукой. Так, так, правильно, — прикрыл глаза корун, когда Иит задвигал пальцами вперёд-назад, одновременно с этим аккуратно облизав влажную головку, оставляя на ней легкий поцелуй, прежде чем обхватить губами целиком. Горячий любопытный язычок прошёлся вдоль сочащейся капельками предэякулята щели — не самое приятное из того, что забрак пробовал в своей жизни, но вместе с тем казавшееся именно тем солоноватым и терпким, с едва уловимым оттенком мыла, вкусом, который был нужен сейчас, — и на пробу скользнул ниже, задев уздечку. Судорожный вздох темнокожего магистра воодушевил его, и он с новой волной энтузиазма продолжил своё занятие. — Ты справляешься прекрасно, мой драгоценный Иит, — похвалил просиявшего иридонца Винду, пальцами пробегаясь вверх по вискам джедая и обводя ногтями чувствительные складки кожи в тех местах, где из-под неё выступала самая большая пара из девяти молочно-желтоватых рожек. Рога забраков, вопреки распространённому мнению, не были совсем уж костью. И при должном подходе со знанием дела, поглаживания и царапанье могли доставить их обладателю определённое удовольствие. Которое Иит, старательно склонившийся сейчас между ног коруна, явно заслужил. Мейс потихоньку распутал намотавшуюся на один из рожек прядку чёрных волос и провёл кончиками пальцев вдоль длинной тёмной линии, рассекающей лицо забрака ровно пополам. Татуирование у его расы было возведено чуть ли не в культ — и всегда было призвано подчеркнуть те или иные качества молодого забрака. Эта же ровная линия сложной витиеватой татуировки на лице Кота, как шутили некоторые в Ордене, отвечала за его прямолинейность. Винду так не считал, вместо этого делая предположение, что эта прямая означала грань между тем Котом, которого знал Орден, и настоящим Котом, который открывался только себе. И ещё — ему. Но кроме них двоих больше никто даже не подозревал, что вечно скованный и молчаливый недотрога-забрак может быть совсем другим — эмоциональным, открытым, нежным и готовым подчиниться каждому малейшему движению партнёра. Корун двумя пальцами сжал подбородок Иита, и тот тут же оторвался, вскидывая голову. — Теперь можешь снова попробовать взять его полностью, — разрешил Винду. — Только не торопись. Потихоньку. Глаза джедая радостно блеснули, и он с готовностью убрал руку вниз, останавливая пальцы на мошонке, а вторую крепче держа на бедре Мейса, пока выгибал спину, устраиваясь поудобнее в его ногах и снова смыкая губы вокруг напряжённого горячего ствола, приподнимаясь и опуская голову, медленно, сантиметр за сантиметром, вбирая в себя тёмную плоть. Винду покровительственно положил ладонь ему на макушку, не подталкивая, но просто ободряя забрака в его действиях. Иит с шумом втянул в себя воздух и, наконец, уткнулся кончиком носа в пах коруна, чувствуя, как широкая головка протолкнулась глубоко в его горло — он для верности прижал руку к шее и с удовлетворением зажмурился, явственно ощущая орган магистра под своей ладонью. — Умница, ты просто умница, любимый, — низкий, подрагивающий от нахлынувших впечатлений голос Мейса как мёд проникал в самое сердце Иита. — Достаточно. Ты потрудился как следует. Теперь можешь расслабиться. Иридонец подался назад, но выпуская член коруна только наполовину и робко поднимая просящие глаза на Винду. — Святые мастера-основатели, видел бы ты свое лицо сейчас, — не сдержался тот. — Ты просто восхитительно смотришься с моим членом. Хочешь, чтобы я взял тебя прямо так? Иит утвердительно замычал. — Тогда обопрись руками о диван, — корун погладил джедая по голове. — Молодец, да, именно так. Забрак вцепился ногтями в мягкую рыжую обивку, закрывая глаза и отдаваясь моменту целиком. Его партнер двигался неспешно, размеренно, внимательно следя за тем, чтобы ему не было больно. В какой-то момент он вдруг ощутил, как Винду, не прекращая ритмичных движений бёдрами ему навстречу, вдруг коснулся его ещё и в Силе — ненавязчиво, ласково, в молчаливом приглашении опустить все ментальные щиты и положиться только на чувства друг друга. Иит даже не раздумывал — он с готовностью уронил и без того почти ничего не скрывавшие барьеры и позволил коруну окунуться с головой во всепоглощающий безграничный океан благодарности, доверия и преданности, которая растекалась от забрака мягкими плотными волнами. И в свою очередь Иит почувствовал рухнувший щит Мейса — сдержанный, но от этого не менее искренний поток, смешивающий в себе заботу, восхищение и желание всеми силами защитить иридонца от любого несчастья, скромно обтекающий его разум. Любовь, которую магистр так редко показывал внешне, из-за чего его и считали неспособным на это чувство совсем, он просто не привык делить между всеми, как это делал гранд-мастер Йода. Винду дарил свою любовь только одному существу в Ордене — Ииту. И сейчас, когда забрак и корун сплетались вместе не только физически, но и в поле Силы, им было всё равно на то, что там говорят про их неприветливость другие — того факта, что они есть друг у друга, казалось уже ошеломляюще достаточно. Мейс простонал имя Иита, зарывшись пальцами в его растрёпанную прическу, и Иит задержал дыхание, пока темнокожий магистр опустошал себя в его рот, чувствуя как пульсирует член между его губ и ощущая себя продолжением Винду даже больше, чем самим собой. — Я горжусь тобой, милый Иит, — выдохнул корун, опускаясь на внезапно ставших ватными и ненадёжными ногах обратно на диван. — Мое сокровище. На Харуун-Кэле тебя бы называли seeko denie, цветок блаженства. Иит счастливо шмыгнул носом, проглатывая семя своего возлюбленного. Нет, его привязанность к Мейсу точно не могла быть чем-то плохим. Забрак всего лишь находил в нём поддержку и успокоение — то, чего зачастую не мог добиться многочасовыми медитациями. Присутствие коруна странным образом помогало ему избавляться от смутных призраков прошлого гораздо быстрее, чем если бы он пытался делать это в одиночку. Мейс не говорил ему, что его слабости — это плохо и недостойно джедая. Мейс говорил ему: «У всех они есть, а теперь давай подумаем, как превратить их во что-то хорошее». И Иит с готовностью соглашался, зная, что корун не сделает с ним ничего, что бы ему не понравилось или что бы ему навредило. В конце концов, послушно сидеть у ног магистра и выполнять только его слова, позволив себе не думать ни о чём другом, кроме слегка кружащего голову глубокого одобряющего голоса Винду, странным образом было крайне приятно. Иридонец, придя к такому выводу, довольно засопел. И невольно потянулся к собственному поясу — мысли о голосе коруна и его прикосновениях отдались с новой силой в уже давно изнывающем от нестерпимого жара паху. Послышался шорох — Винду сполз со своего места и опустился на ковёр рядом с забраком, положив свою ладонь в уверенном жесте на его пояс, поверх его руки. — Мейс? — Позволь мне позаботиться о тебе. Нежный поцелуй накрыл его уставшие, припухшие кремовые губы, и забрак покорно обмяк в сильных руках магистра. Хорошо. Он был не против. Трущобы Нар-Шаддаа не смели даже напоминать о себе мрачным отголоском на задворках сознания, когда рядом с ним был Винду, готовый защитить его в любой момент. Иит Кот мог бы стать преступником, мог бы стать попрошайкой или ещё одним бедным рабочим в нищем квартале. Но Иит Кот вырос джедаем. И его судьбой Сила не могла распорядиться лучше.