Среди истлевших руин

            Люси размазано улыбается, растягивая окровавленные губы в улыбке. Тонкие пальцы с испачканными кровью ногтями крепко сжимают женскую шею, почти разорвав тонкую нить жизни своего последнего товарища. Эрза в ее руках билась и яростно вырывалась, но ничего поделать не могла — Люси оказалась сильнее.             — Люси… Люси… — сбивчиво шептала Эрза хриплым от перехваченного дыхания голосом, заглядывая прямо в чужие, затуманенные безумием глаза. Люси продолжала улыбаться, то сжимая пальцы сильнее, то разжимая, позволяя Эрзе сделать глоток желанного тяжелого воздуха, наполненного запахом смерти. — Люси, пожалуйста, хватит…             — Нацу тоже не хотел умирать, — говорит Люси с болью в голосе и склоняется над Эрзой, выдыхая ей в лицо отвратительный запах, от которого на глазах у мечницы выступают слезы. — Он не хотел уходить. Но книгу мне никто не отдал. Никто не дал мне переписать ее, чтобы спасти его. И теперь Нацу мертв.             Пальцы еще сильнее сжимаются на чужой глотке. Эрза чувствует невероятное сожаление, она желает обнять Люси и утешить ее, сказать, что все хорошо, но переломанные конечности совсем не желают слушаться.             Люси замечает в ее глазах сожаление и резко бьет Эрзу по лицу.             — Не смей! — кричит она почти истерично. — Не смей жалеть! Ты была там! Ты могла облегчить его смерть! Но вместо этого ты стояла столбом и просто смотрела, как Нацу умирает! Ты могла помочь ему уйти безболезненно! Но ты… ты…             Эрза видит — Люси хочет плакать. Ее глаза блестят, но слез все нет. Эрза знает, почему. Потому что она видела, сколько раз Люси плакала. Наверное, у нее совсем не осталось слез на это. Она столько рыдала по ночам, столько рыдала на сеансах у Полюшки, столько рыдала у самой Эрзы на руках — цепляясь, громко, надрывно, отчаянно плакала. И от этого Эрзе было только хуже.             Она знала — в этом есть и ее вина. Она сама стояла и смотрела, как Нацу медленно и мучительно для него самого корчится от пронзившей тело боли, пытается подавить рвущиеся наружу крики, как со слезами на глазах гладит испачканные в грязи золотые волосы Люси, и как та, вырываясь из его рук, громко требует книгу. Которую так и не смогла получить. Тогда Нацу, рассыпаясь, осторожно чмокает ее в лоб и навсегда закрывает глаза.             Пальцы Люси все еще остервенело сжимают ее горло. Эрза хрипит:             — Лю-си… — по слогам выдавливает она. — Прости… мне… жаль…             — Закрой пасть! — снова кричит Люси и отвешивает ей еще одну болезненную пощечину, а потом из кармана достает маленький, с изящной черно-красной ручкой ножик. Эрзу тут же пробирает — она знает, что это за вещица и как ей недавно пользовались. — Помнишь это?             Эрза судорожно кивает. Перед глазами снова та картина: Джувия громко кричит и пытается вырвать свои запястья из зубов адских тварей, пока Люси с маниакальным смехом использует ее тело, как бумагу или холст, с упоением разрисовывая бледную кожу ножом. Еще больнее было наблюдать за Греем, которого заставили на все это смотреть. Эрза закрывает глаза и пытается сдержать слезы при воспоминании о его апатичных темных глазах и бледной измученной улыбке. Это было последнее выражение его лица, которое она смогла увидеть и запечатлеть в памяти, прежде чем адские твари смогли вцепиться в его тело и разорвать на кусочки.             — Помню, — с кивком хрипло ответила Эрза.             — Умница, — лицо Люси смягчается и Эрзе на секунду кажется, что она возвращается к своему прежнему состоянию, вот только безумный блеск в карих глазах в одно единственное мгновение разбивает все ее надежды на миллиарды маленьких кусочков. — Я долго думала, как тебя убить… задушить — слишком милосердно, тебе так не кажется?             — Люси… — с мольбой Эрза заглядывает в глаза бывшей подруги, но та совсем ее не слушает, разглядывая запекшуюся кровь на тонком лезвии ножа.             Люси снова склоняется к ней и с благоговением в голосе обжигает ее ухо дыханием:             — Начнем? — в тело вонзается тысяча игл, и Эрза начинает кричать. Так громко, как только позволяют голосовые связки. Безумный смех вливается в ее крик и сливается с ним воедино.

***

            Люси, как хорошая хозяйка, позволяет своим псам разодрать тело Эрзы после ее смерти и сожрать его. Жаль, что к этому моменту Эрза уже действительно была на том свете — Люси бы наслаждалась ее криками до самого конца. При виде того, как желтые зубы впивались к мягкую нежную кожу, Люси испытывала удовольствие. Это сладковатое, разливающееся по всему тело чувство триумфа, победы и мести.             Заканчивая наблюдать за этим, безусловно, прекрасным действием, Люси решает, что было бы неплохо немного прогуляться по окровавленной Магнолии, чтобы хорошенько отложить эту картину в памяти. Вышагивая по главной улице, Люси с привычной улыбкой на губах подмечает все новые и новые детали, которые, несомненно, радуют ее глаз.             Улицы завалены трупами, повсюду кровавые реки и трупный металлический от крови смрад. Люси со смешком пинает обглоданные кости и поднимает голову к небу, залитому вечерним алым маревом. Кажется, что оно само невольно отражает затопленный кровью город. От этого сравнения Люси вновь усмехается и вспоминает, как будучи ребенком просиживала почти все свободное время в библиотеке, читая разные истории чуть ли не взахлеб. Оттуда у нее позже появляется любовь к литературе, а еще позже — к сочинительству.             Люси не выдерживает и, широко раскидывая руки, кружится и громко смеется.             Хвост феи пал, каждый член гильдии мертв, как и каждый житель города. Город, который когда-то славился своей красотой, теперь сгорает в огне ее ненависти.             Люси теперь одна. Без своего любимого, без своих звездных духов, без своих согильдийцев.             С выжженными на коже символами, с кровоточащим сердцем, с руками, по локоть измазанными к крови.             «Ты ушла сама», — напоминает она себе.             Долго изучала темную магию и постепенно сходила с ума — это было легко понять. Но Люси нравилось. Сначала было страшно, потом пришло понимание — все в порядке. Даже если она не видит, Нацу все равно рядом с ней. Она ощущала его присутствие в книге, слышала его голос, говорила с ним. Он просил отомстить, и тогда он ей возгордится. Люси делала все, как он говорил.             И вот плоды ее адских трудов.             — Я смогла оправдать твои ожидания? — тихо спрашивает Люси, поглаживая пальцами шарф Нацу, который был у нее на поясе.             Ответом ей стала тишина.             — Теперь ты гордишься мной, Нацу?             Ответом снова стало молчание.             Она одна. Среди истлевших руин — одна. Одна.