Пути Господни неисповедимы

Среди роскошных интерьеров «Ритца», за столиком, расположенным чуть поодаль от остальных, рыжая и светлая макушки склонились друг к другу. Была допита уже четвертая бутылка шампанского и отданы заслуженные почести изысканным яствам, но двое приметных гостей не спешили уходить, беседуя уже несколько часов подряд, словно никак не могли наговориться. — Я окончательно потерял нить происходящего, — скривившись, пожаловался мужчина в темных очках. — Мало того, что никто толком не знает, в чём состоит этот пресловутый План. — На этом слове мужчина изобразил кавычки в воздухе. — Но и совершенно непонятно, как этот План контролируется? Как рассчитываются все эти бесконечные комбинации событий, эндекальоны и додекальоны вариантов, которые ведут к постоянным изменениям пространства и времени? Я пытаюсь понять, где найти указатель на бесконечных перекрёстках равновероятных возможностей? Сидящий по соседству блондин, несолидно крякнул, отставляя в сторону пустой бокал, и взял несколько минут на раздумья, чтобы ответить на реплику. — Я долго об этом размышлял, — признался он своему собеседнику. — И знаешь, в один прекрасный момент мне подумалось, что… что Божественный План по сути своей ничем не отличается от любого другого плана. Это было сказано быстро и на одном выдохе, словно мужчина боялся растерять смелость, чтобы произнести эти слова. — Что ты имеешь в виду? — нахмурился его сотрапезник. — В мире не найдется ни одной живой души, которая хоть раз в жизни что-нибудь не планировала. Мы внимательно и скрупулёзно расписываем наш план по пунктам, стараясь не упустить ни одной детали, предусмотреть все нюансы и всё это для того, чтобы в конечном итоге выполнить поставленную цель. — Но чаще всего наши планы летят к чертям, потому что какая-то случайность, какой-то неучтённый фактор всё портит! — возбужденно перебил собеседник. — Да, но дело не только в этом, — замотал головой блондин. — Иногда мы, так или иначе, достигаем поставленных целей, но результат разительно отличается от ожидаемого. Тёмные брови над очками нахмурились, выражая явное непонимание хода чужой мысли. — Ну, давай на примере, — вздохнул объясняющий. — Некий аптекарь придумал средство от расстройств нервной системы. Лекарство почти никто не покупал, первый год был убыточным… — Но затем аптекарь заменил обычную воду на содовую и стал продавать свою смесь как прохладительный напиток. Так родилась «Кока-кола», — фыркнул собеседник. — Мог бы не утруждаться рассказом, Ангел. Я знаю эту историю из первых уст. Сам подсказал тому придурку эту идею. — Вот именно! — возбужденно хлопнул в ладони ангел. — Иногда мы задумаем что-то простое и обыденное, но в результате, сами того не осознавая, создаем что-то настолько грандиозное, что становимся невластными над последствиями. И вместо дешевой микстуры получается самый популярный напиток всех времен и народов! — То есть ты клонишь к тому, что Она тоже… — Тонкий палец поднялся к потолку, а затем сместился, обводя окружающее пространство, — А вот это всё, значит, кока-кола? — Ну не стоит всё воспринимать так буквально… — замялся блондин. — Но в общем, суть ты уловил. Мне кажется, что даже Она не была готова к последствиям, когда создавала этот мир. И теперь уже неважно, какие цели преследует этот План, главное — каковы будут последствия. — И что же, по-твоему, превратило наш мир из отвратительной микстуры в кока-колу? — Любовь… — очень тихо ответил мужчина. У собеседника от удивления так высоко поднялись брови, что неизменные очки едва не съехали на нос. — О чем ты говоришь? Разве Бог не есть любовь? Разве Она не наполнила ею весь мир изначально? Разве этот шарик не пропитан ей сверху донизу, за исключением, конечно Преисподней? Блондин решительно покачал головой. — В Эдеме не было чувств. Там было спокойствие, безмятежность, гармония и… больше ничего. Но как только Адам и Ева вкусили плод с Древа Познания… на Земле зародились чувства. Я ощутил их в тот самый день изгнания. Я ещё не понимал, что это такое, но теперь знаю. Это была Любовь. — То есть ты… ты будучи Ангелом, который несёт свет и любовь утверждаешшшь… — недоверчиво прошипел демон. — Что любовь — не основной строительный материал мироздания, а какой-то побочный продукт? Мусор? — Ну, как утверждают ярые эволюционисты, кислород в атмосфере тоже изначально был побочным продуктом, который выделяли древние микроорганизмы. Ненужным мусором. — Ох, ангел, у меня от твоих идей голова уже кругом идёт, — вздохнул смуглый мужчина, устало потирая виски. Всё-таки непростой у них сегодня выдался денёк! — Давай-ка лучше я отвезу тебя домой. Поездка прошла в относительной тишине. Ангел стал тихим и задумчивым, казалось, полностью уйдя в свои мысли. Демон тоже не спешил нарушать молчание, которое вовсе не было гнетущим и подавляющим. Скорее в нём ощущалось предвкушение чего-то неминуемого, но почему-то это чувство не вызывало страха. — Ну, пора, наверное, прощаться, — протянул демон у порога книжного магазина, хотя в его голосе слышалась едва заметная неуверенность. — Да, пожалуй, пора, — согласился блондин без особого энтузиазма. Но увидев спину развернувшегося друга, резко подался вперёд, выкрикивая: — Нет, Кроули, подожди! Ангел чувствовал, что если не решится в этот самый момент, другого шанса уже не будет. Сейчас или никогда. Высокая фигура замерла, медленно разворачиваясь обратно. — Знаешь, как именно я впервые ощутил, что в мире родилась Любовь? — лихорадочно спросил ангел. — Когда Адам защищал Еву ото льва? — предположил настороженный Кроули, не понимая, к чему идёт этот разговор. Ангел светло улыбнулся, кивнув головой. — Тогда весь воздух словно пропитался этими эмоциями, их сила ошеломила меня, но я всё ещё не понимал… не знал, что это такое… а потом на Землю впервые сошёл дождь. Когда я укрыл тебя своим крылом… то осознал, что это нечто теперь живет внутри меня, становится моей сущностью. Правда, мне понадобилось больше 6000 лет, чтобы разобраться, что именно я чувствовал. Я люблю тебя, Кроули, — с грустной улыбкой закончил ангел. — Азирафель, — хрипло сказал Кроули, который обращался к нему по имени в крайне редких случаях. — Ты сам не знаешь, что говоришь. Забыл, кто ты и кто я? Меня нельзя любить, да и сам я на это не способен. И если уж на то пошло, то единственным чувством, которое я испытал в тот знаменательный день, было эгоистичное желание спрятаться под твоим крылом. — Это чувство называется доверием, мой дорогой, — усмехнулся ангел. — И, если верить слухам, демоны тоже на него не способны. Но я давно уже не прислушиваюсь к чужим словам. За все эти прошедшие столетия я достаточно научился верить собственным глазам и чувствам. Я хочу быть с тобой. Вместе. Во всех смыслах. Если ты разделяешь моё желание… — Ангел, ты же понимаешь, что мы приближаемся к точке невозврата? — уточнил Кроули, надвигаясь на Азирафеля. — Ещё один шаг, и я уже не поверну обратно. И ангел, без долгих раздумий, преодолел разделяющий их шаг, прижимаясь к тонким, плотно сжатым губам. Поцелуй обжигал рот, словно крепкий алкоголь, смешивая вкус их губ в идеальное сочетание. — Что же ты творишь, Ангел? — жалобно простонал Кроули. — Не боишься Падения? Азирафель фыркнул, отрываясь от губ демона. — Я прожил тысячелетия с этими чувствами к тебе и до сих пор не Пал. Так что если меня решат низвергнуть, то поздно спохватятся. — Ты самый невозможный, самый несуразный и самый дурной ангел, которого я только встречал! И за что я тебя только… Кроули оборвал себя на полуслове, рыча от досады. Азирафель хихикнул, хитро глядя на демона. — И я тебя, дорогой мой, и я тебя. После этого у демона сорвало все тормоза, и он, схватив Азирафеля за лацканы пиджака, смял его губы яростным поцелуем. Весь многовековой опыт бессмертных созданий, познавших ласки множества земных любовников, померк перед головокружительным вихрем чувств. Они даже не озаботились тем, чтобы дойти до спальни Азирафеля, переместившись туда по щелчку пальцев. Мешающая одежда, слой за слоем, оказывалась на полу, пока два эфирных создания не остались обнаженными, представ друг перед другом во всей первозданной красе. Сливочная и золотистая кожа, округлые линии и острые углы, жадность и нежность, трепетное обожание и яростная страсть — всё смешалось в запутанный клубок. Прикосновения как разряд молнии, поцелуи подобно благословению, а стоны словно признание в любви. Крылья, скрытые в эфирном пространстве, вырвались наружу на самом пике, без ведома своих хозяев. А потом иссиня-черные перья смешались со сливочно-белыми, мягко обмахивая разгоряченные тела, пока потяжелевшие веки не сомкнулись и любовники не провалились в сонную негу. Утро пришло неожиданно рано, пробравшись солнечными лучами в оконные стекла и освещая две переплетенные фигуры на разворошенной кровати. — Дброеутро, — сонно прошептал Азирафель, потирая глаза. — Утро добрым не бывает, — лениво буркнул его новоявленный любовник, слепо шаря рукой в поисках темных очков, чтобы защитить глаза от навязчивых солнечных лучей. — А если так? — игриво спросил блондин, придавив Кроули к кровати всем своим весом и жадно целуя его в губы. — Хорошо, признаю, что утро определённо стало намного добрее, — довольно сощурился демон. — И чего же хочет мой Ангел в это дивное утро? Я удовлетворю твоё самое изысканное желание, — коварно пообещал Кроули с дьявольским огоньком в глазах. — Прямо сейчас я очень-очень хочу… — прошептал Азирафель соблазнительным голосом, сделав театральную паузу. — … блинчиков! — О Бо… Сата… да кто угодно, ты просто невозможен! — простонал демон, прикрыв лицо руками и сотрясаясь от смеха. — Но я правда хочу блинчиков! — почти обиженно протянул бывший Страж Восточных Врат, ткнув насмехающегося над ним демона под ребра. — Ай, за что такая жестокость? — возмутился Кроули. — Собирайся, будут тебе твои блинчики! *** Парочка эфирных созданий шла по тротуару, держась за руки и смакуя пьянящее ощущение вседозволенности. Ярко светило солнце, чирикали птицы и даже оживленное людское море, выплеснувшее на улицы в погожий день, не вызывало у демона привычного раздражения. Он совершенно не испытывал желания обдумывать какие-то коварные планы или строить козни роду людскому. Кроули просто хотелось выпить чашечку хорошего крепкого кофе, насладиться видом Азирафеля, жмурящегося от любимого лакомства, а затем вернуться в книжный магазин, по-кошачьи вытянуться на диване и слушать вполуха оживленную болтовню ангела. Неужели теперь это станет привычным и обыденным действом? Больше никакой фальши и притворства, только они вдвоем на своей собственной стороне? Азирафель выглядел безмятежным и довольным, ярко улыбаясь своему спутнику. Помыслы ангела были радостными и беззаботными. Никогда за всё свое долгое существование он не был так счастлив. Они повернулись друг к другу, намереваясь что-то сказать, как вдруг оба почувствовали резкие перемены. Сам воздух вокруг стал густым и тяжёлым, безошибочно выдавая ауры других сверхъестественных сущностей. Всё произошло в течение мгновений. Азирафель попытался загородить собой Кроули, но не успел, и демон зашипел от врезавшихся в кожу пут, пропитанных священным миром. А потом мир померк перед глазами и наступила темнота. Сознание возвращалось к ангелу медленно и неохотно. Азирафель с трудом разлепил тяжелые веки, осматриваясь по сторонам. Вокруг был заброшенный пустырь, и ангел даже примерно не мог предложить, где именно оказался. — Ох, уже очнулся? Как кстати! Мы, знаешь ли, не собираемся в очередной раз впустую потратить на вас время, — послышался знакомый голос с металлическими нотками. Архангел Гавриил насмешливо смотрел сверху вниз на лежащего ничком Азирафеля. Взгляд его ярко-сиреневых глаз был холодным и наполненным презрением. Рядом с ним стояли Михаил, Уриэль и Сандальфон в неизменных безупречно белых одеяниях, словно хирурги в стерильной операционной. Все они смотрели на бывшего собрата, словно на опухоль, которую необходимо было вырезать без остатка. По другую сторону от них стояла знакомая компания созданий противоположной стороны. Вельзевул, Хастур, Дагон… все «сливки» Преисподней были в сборе. А чуть поодаль, растрепанный и яростно шипящий, словно рассерженная кобра, бился в своих путах Кроули, безуспешно пытаясь освободиться. — Вы серьезно думали, что ваша маленькая хитрость останется незамеченной? — ухмыльнулась Вельзевул. — Подумать только! Меняться личинами прямо посреди улицы… Остальные демоны гаденько захихикали, а сердце Азирафеля ушло в пятки, когда он увидел, как Сандальфон и Уриэль приближаются к Кроули с большой чашей, которую они несли за ручки с двух сторон. Святая вода. Нужно было срочно придумать способ спастись, снова заговорить зубы приспешникам Рая и Ада, но в голову, как назло, ничего не шло, и ангел только беспомощно наблюдал за тем, как плещется кристально-чистая вода в серебряной чаше. — Вы… вы… — задохнулся от гнева Азирафель, вскакивая на ноги и сжимая кулаки. — Немедленно отпустите его! Демоны рассмеялись в голос, ангелы лишь ухмыльнулись уголками губ, ни на секунду не теряя маску своей чопорности. — Так пойди и выручи своего приятеля! — оскалилась Вельзевул, щелчком пальцев разверзнув перед ним стену Адского пламени. Запястья Кроули горели огнем и уже начали покрываться пузырями ожогов. Он понял, что его долгое пребывание на Земле, впрочем, как и в любом другом уголке Вселенной подошло к концу, как только увидел чашу с плещущейся в ней водой. По крайней мере, ему не о чем было сожалеть и не в чем было раскаиваться, разве что в том, что не набрался смелости гораздо раньше признаться в своих чувствах. Но всё равно это было счастливое время, отмеряемое веками и тысячелетиями, и сквозь все эти годы красной нитью проходило нежданно обретенное и только крепнувшее чувство, чувство ради которого не жаль было и умереть. Демон не боялся своей смерти, но мысль о потере Азирафеля приводила его в ужас. Как только вспыхнуло Адское пламя, Кроули яростно потянул путы, стирая руки в кровь. «Только не он, только не он», — билась в голове одна-единственная мысль. Помощи ждать было неоткуда, и подхлестываемый отчаянием и безысходностью, он сделал то, чего не делал ни один демон со времен сотворения Земли. Он обратился к Той, кого упорно вытравливал из самой своей сущности на протяжении тысячелетий. Кроули давно позабыл, как молиться, но его это не заботило, он снова и снова мысленно взывал: «Спаси его, слышишь… Я знаю, что проклят и обречен на муки, но он — ангел, он — Твое дитя. Спаси его! Пожалуйста… пожалуйста… спаси его…». — Наконец-то вы оба сдохнете по-настоящему! — разглагольствовал, между делом, Гавриил. — Жаль, что мы не стали собирать сегодня много свидетелей, но все равно… Архангел не успел закончить свою заранее подготовленную речь, потому что Азирафель, стоя перед огненными языками, практически закрывающими ему обзор, услышал яростный крик бросившегося ему навстречу Кроули и плеск воды. Крылья демона инстинктивно распахнулись и затрепетали. Совершенно не задумываясь о своих действиях, Азирафель ринулся к самому дорогому существу, врываясь в самое пекло Адского пламени, и в этот же самый миг святая вода окатила демона с головы до ног… Только бы добраться… Только бы добраться до него… Одно на двоих отчаянное желание, один и тот же страх, пронзивший двух таких разных существ. Азирафель, одним махом преодолев огненную преграду, рухнул на колени перед Кроули, дрожащими руками снимая с него причиняющие страдания путы. Ладони лихорадочно ощупывали стройное тело, желая проверить, убедиться, что любимое существо цело и невредимо. Кроули уставился на него, широко распахнув свои невероятные желтые глаза. Демона трясло, он казался совершенно ошеломленным с прилипшими к вискам и шее волосами, которые от влаги стали совсем темными. Черные перья поникли, и с их кончиков стекали струйки воды. Подождите-ка… Азирафель ахнул, распахивая рот. «Мой дорогой, ты жив?», — намеревался спросить он. — М-мой дорогой, ты… ты… мокрый?! — вместо этого едва смог выдавить из себя потрясенный Азирафель. — Ангел, ты… ты… горишь?! — вопросом на вопрос ответил демон. Азирафель нахмурился, пытаясь уложить в голове сказанное, и вскрикнул, опустив взгляд на свои руки, потому что они полыхали огнем. Повисшую тишину можно было резать ножом. Даже мухи вокруг Вельзевула перестали жужжать. Сбившиеся в кучку ангелы и демоны с ужасом взирали на своих врагов. — Этого не может быть! Это какая-то ошибка! — гнусаво взвизгнул Сандальфон. — Они снова поменялись обличьями! Хастур, подойдя к Кроули, зло прищурился и бесцеремонно взмахнул рукой: — Это не настоящая святая вода! Он каким-то образом ее подменил. Я уже проходил этот трюк. — Не нассстоящая? — прошипел переполняемый яростью Кроули. — Ну, так искупайссся в ней! Демон взмахнул мокрыми крыльями, и на Хастура полетел дождь из мелких капель, разъедая мертвенно-бледную кожу, словно едкой кислотой. Хастур устремил последний ненавидящий взгляд черных глаз в сторону Кроули, прежде чем взвыть и кануть в небытие. Гавриил холодно посмотрел на груду оставшегося от демона тряпья и выкрикнул: — Принесите еще воды! Мы попробуем снова! Всё внутри Азирафеля вскипело от гнева. Он выпрямился и выпустил полыхающие крылья. Во взгляде Гавриила промелькнул страх, и он сделал нерешительный шаг назад. — Вы его не тронете! Вы больше никогда, слышите, никогда его не тронете! Бывшему Хранителю Восточных Врат больше не нужен был Пылающий Меч. Он сам стал этим мечом. Оранжево-красное пламя, которым было охвачено тело Азирафеля, подрагивало и ярко полыхало. Он надвигался на Гавриила решительно и неотступно, словно грозовая туча, готовая обрушить ливень своей ярости. Прежде чем архангел успел сказать хоть слово, Азирафель, даже не задумываясь о том, что делает, схватил его за грудки, желая вытряхнуть из него все злые помыслы. Гавриил успел только коротко вскрикнуть, прежде чем всю его фигуру поглотило пламя. Через несколько мгновений Азирафель растерянно смотрел на кучку пепла у своих ног, которая осталась от архангела Гавриила. — Что ты наделал? — прошептала Михаил, сливаясь цветом со своими белыми одеждами. А затем резко повернулась к застывшим демонам, гневно указывая пальцем на Вельзевула. — Что за Адское пламя вы нам подсунули?! Оно должно было сжечь предателя, а не архангела! — То же самое могу спросить про вашу святую воду, — процедила Вельзевул. — Предполагалось, что она уничтожит этого выродка, а не приятно освежит! — Довольно! — взмахнула рукой Михаил. — От них все равно надо избавиться. Они слишком опасны. — Что вы стоите, возьмите их! — раздраженно выкрикнула Вельзевул, обращаясь и к ангелам, и к Дагону. Азирафель встал впереди Кроули, загораживая демона собой. Ангелы не смели приблизиться, опасаясь обратиться в пепел. Воздух вокруг Азирафеля неожиданно начал потрескивать, словно от разрядов молнии, наполняя пространство грозовым запахом озона. Языки пламени стремительно начали менять цвет, становясь насыщенно-синими, подсвечивая белоснежные крылья потусторонним голубоватым сиянием. Дагон застыла на полпути, явно колеблясь. — Это какое-то странное пламя… — проворчала Дагон, обнажая ряд гнилых зубов. — Может, не стоит… — Что ты за демон, раз боишься родной стихии? — прошипела Вельзевул. — Адское пламя тебе нипочем. Но едва только голубое пламя лизнуло зловонную плоть потянувшейся к ангелу Дагона, как та заполыхала в огне, оставив после себя горстку праха, источающую сильный запах серы. — Кто вы такие? Что вы такое? — срывающимся голосом выкрикнула Вельзевул, пятясь назад. — Мы вашшш ссссамый страшшшшный кошшшшмар, — зашипел Кроули, становясь бок о бок с Азирафелем, который все еще источал жуткий голубоватый свет. Пламя ласково обволакивало Кроули, не причиняя ему ни малейшего вреда. — Есссли вы ещщще хоть разссс… — Если вы еще хоть раз появитесь рядом с нами, — продолжил Азирафель. — Если я замечу кого-нибудь из вас хотя бы издали… — Или есссли я вассс даже почую… — добавил Кроули. — Мы покончим с вами навсегда! — хором закончили они. — Будьте вы навеки прокляты, отродья! — выплюнула Михаил и исчезла вместе с двумя перепуганными ангелами. — Вам это не сойдет с рук! — зловеще пообещала Вельзевул, растворяясь в воздухе. Две одинокие фигуры остались стоять на безлюдном пустыре, растерянно глядя друг на друга. По мере того, как тяжелое дыхание ангела успокаивалось, пламя вокруг него ставилось все тише и тише, пока и вовсе не угасло. Они не произнесли ни слова, и тишину нарушал только стук зубов демона, который дрожал в промокшей насквозь одежде. Азирафель охнул, когда заметил состояние родного существа, и быстро щелкнул пальцами, чудом высушивая Кроули. — Пойдём домой, мой дорогой. Всё уже закончилось. *** Очутившись в книжном магазине, блондин закутал несопротивляющегося демона в теплый плед и сунул ему в руки стакан выдержанного скотча. Он всерьез начал беспокоиться за Кроули, который смотрел в пространство отрешенным взглядом, никак не реагируя на происходящее. — Кроули, любовь моя, пожалуйста, поговори со мной, — взмолился Азирафель, садясь рядом и прижимая к себе напряженное тело. — А-ангел, к-кто мы такие? — едва слышно прохрипел демон. – Что мы такое? Он поднял на Азирафеля свои ярко-желтые змеиные глаза, в которых плескалось столько отчаяния, что ангел не выдержал: — Мы — это… всего лишь мы, — ответил он твердым голосом. — На меня выплеснули гребаную святую воду, а тебя заставили войти в Адское пламя! — вскрикнул демон, наконец, дав волю чувствам. — Почему мы до сих пор живы?! Почему? Азирафель печально вздохнул, нахмурив лоб и рассеянно запуская пальцы в рыжую шевелюру демона, не зная, что ему ответить: — Я и сам уже ничего не понимаю, — призналось небесное создание, закусив губу. — Но, Кроули, быть может… быть может, Она простила нас… и даже тебя… Демон резко вырвался из объятий, расхохотавшись таким жутким смехом, что у Азирафеля побежали мурашки по коже. — Простила?! Она меня простила? Таких как я не прощают! Я проклятый. Отвергнутый. Падший. Я демон, и мне не нужно ничье прощение! А затем в исступлении, Кроули вскочил на ноги и задрал голову к потолку, словно глядя прямо в небеса: — Ты слышишь? Мне не нужно твое прощение! Мне ничего от тебя не нужно! Ни-че-го… — и тут демон резко осекся, вспоминая свою просьбу в порыве отчаяния… — Конечно же, тебе не нужно моё прощение, Дитя. — Звонкий, словно колокольчик голос наполнил окружающее пространство, а оба эфирных создания подпрыгнули от неожиданности, потому что эти нотки нельзя было перепутать ни с чем. — Мне не за что тебя прощать. А затем комната наполнилась ярким теплым светом, из которого вышла мягкая босая фигура, в длинном струящемся платье. Предрассветно-алые краски на лифе переходили в сиренево-серые оттенки на талии, которые мягким градиентом перетекали в темно-фиолетовый подол, мерцающий так, словно по нему щедро рассыпали звезды. — Всевышняя… — благоговейно прошептал переполняемый священным трепетом Азирафель, прикрывая рот рукой. — Я не прощала тебя, Дитя, — снова повторила Господь, подходя к застывшему Кроули. — Как можно простить того, кого я никогда не наказывала? Но вот ты, похоже, решил даровать мне своё прощение. Кроули по-прежнему молчал, неотрывно глядя в теплые карие глаза. Всевышняя улыбнулась, потянувшись к руке демона, но тот испуганно отшатнулся, и Бог только лишь вздохнула: — Не бойся меня, Дитя. Я никогда не причиню вреда собственному ребёнку. Спрашивай — и я отвечу. Проси — и я дам. Ибо просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите и отворят вам. — Я просссил, и иссскал, и ссстучал и задавал вопросссы, — тихо прошипел демон, и в его голосе отчетливо послышались жалящие нотки обиды. — И в итоге Пал. А ты отвернулась от меня и прокляла. И теперь говоришь, что не наказывала?! Господь зажмурилась и покачала головой, встряхнув длинной гривой роскошных пшенично-русых волос. — Я не проклинала тебя и не отворачивалась. Это ты проклял меня и отрекся. Вы все отреклись от меня, — печально вздохнула Бог. — И ты никогда не Падал. — Не Падал? — одновременно спросили два шокированных голоса. — Ты упал не сам, тебя столкнули в пропасть. Твои же собратья-ангелы. Тихое признание прозвучало, словно гром среди ясного неба. Господь, покачав головой, перевела взгляд на Азирафеля. — Моё возлюбленное Дитя, Страж Восточных Врат Эдема, если мне не изменяет память, это ты надоумил людей заваривать листья чайного куста? Азирафель мог только беспомощно раскрывать рот, то вспыхивая, то снова бледнея. — Ты заразил этой привычкой даже меня, — рассмеялась Господь. — А я уже лет двести не потворствовала этой слабости. Так почему бы вам не угостить меня чаем, ибо беседа будет нелегкой? Бывший Страж Восточных Врат на ватных ногах пошел за чашками, а Кроули устремился за ним. — Ангел, поправь меня, если я что-то путаю, но мы собираемся распивать чаи в твоем магазине в компании Господа Бога?! — истерично взвизгнул Кроули. — Мда, дорогой… я думаю, в общих чертах всё так и есть, — бесцветно ответил Азирафель, вручая демону сахарницу. Через несколько минут все трое уселись за небольшим столом, держа в руках чашки с ароматным напитком. Господь с явным удовольствием отхлебнула свой чай и начала рассказ: — Эта история произошла так давно, что даже многие ангелы ее позабыли. Это случилось еще до сотворения Земли. Я как раз закончила разрабатывать её проект и уже собиралась приступить к Творению, но… Мы тогда поссорились с Люцифером. А вы сами знаете, как тяжело дается размолвка с любимым. Кроули поперхнулся чаем, выплюнув его обратно в чашку, а Азирафель уронил блюдце. — То есть… Сатана был Твоим… нгх… возлюбленным? — через силу выдавил Кроули. — Дьявол, Сатана, Владыка Преисподней, Лукавый… люди дали ему тысячу имен, впрочем, как и мне. Но тогда он носил имя Светоносный. Ангел Утренней Звезды. Самое прекрасное из моих созданий. У людей есть миф о том, как создатель влюбился в своё творение, и меня тоже не миновала подобная участь. Люцифер стал моим главным помощником, моей правой рукой, моей отрадой. Но мы с ним очень расходились во взглядах. Он считал, что основа мироздания — это порядок. Все законы бытия должны определяться высшими силами, и все создания должны подчиняться нашей с ним воле. Именно Люцифер придумал всю эту сложную иерархию для ангелов, ввел уставы и письменные отчеты. — Я всегда знал, что это Дьявольское изобретение, — прошептал себе под нос Азирафель. — Он хотел, чтобы я лишила своих ангелов свободы выбора, и настаивал на том, чтобы я не давала её людям, — продолжала Господь. — Но я никогда не хотела ничего подобного, и Люцифер, желая абсолютной власти, восстал против меня. Мы с ним сражались на самом краю Бездны, и когда он оступился и начал срываться вниз, я протянула ему руку, пытаясь поймать, но он её не принял. Он предпочел Падение миру со мной. Люцифер стал первым и единственным Падшим ангелом. Я была убита горем. И даже покинула на какое-то время Небеса, путешествуя по просторам Вселенной, чтобы унять свою скорбь, и пока я отсутствовала… Архангелы, прикрываясь моим именем и решив, что действуют по моей воле, схватили всех приспешников Люцифера, и даже тех ангелов, которых лишь подозревали в связи с ним, и сбросили их в Бездну. — Но ты же Вездесущая и Всемогущая, так почему ты это не остановила? — закричал Кроули, сердито поставив чашку на блюдце, отчего та жалобно звякнула. — Иначе я уподобилась бы Люциферу, лишив своих созданий свободы выбора, даже если этот выбор приводит к страшным последствиям, — вздохнула Господь. — Никто из вас не помнит, как именно произошло Падение, но вы все, ставшие демонами, прокляли меня и имя моё, ибо посчитали, что я самолично вас наказала. Вы прокляли воду, которую я освятила своей Благодатью, а позже вы прокляли землю, по которой ходил мой Земной Сын, и Храм Божий, где люди восславляют наше с ним имя. Вы кричали, что лучше сгорите на месте, чем вас коснется моя Благодать. — Так значит, святая вода убивает демонов из-за нашего же проклятия? — ошеломленно спросил Кроули. — Дитя, демонов убивает не святая вода, а собственная ненависть. И эта же ненависть ко мне не дает им переступить порог храмов. Но ты, мой возлюбленный Создатель Звезд, сумел отринуть ненависть и найти в своем сердце прощение. — Всевышняя, — робко подал голос Азирафель. — А как же Адское пламя? Почему оно меня не испепелило? Господь только усмехнулась, переводя взгляд лучистых глаз на ангела. — Адское пламя? А знаешь ли ты, Дитя, откуда оно взялось у Люцифера? Азирафель отрицательно покачал головой. — Я подарила ему своё Божественное Пламя в знак своей любви. В нём же ковался твой Пылающий Меч, этим же пламенем наполняли небесные светила, это же пламя было прозвано людьми Благодатным Огнем. Я не стала забирать у Люцифера свой дар, и Божественное Пламя осталось в Аду. Но его сущность не изменилась, и оно не может причинить вреда моим Детям, если они готовы принять его Благодать. — Но почему тогда оно обращает остальных ангелов в пепел? — воскликнул Азирафель. — Потому что ангелы ненавидят это пламя так же сильно, как демоны святую воду, считая порождением Преисподней. Их выжигает собственная ненависть и собственный страх. Но в тебе, Дитя, нет ни капли ненависти и страха. Да и как можно ненавидеть стихию существа, которого любишь всем сердцем? — Я сегодня случайно убил этим пламенем архангела и демона, — признался ангел. — Ты не виноват в их гибели, Дитя. Они сами себя уничтожили, — тихо сказала Господь, положив ладонь на руку ангела. — Прошу прощения, но если я правильно понял, их убило… самовнушение? — неверяще переспросил Азирафель. — Люди, должно быть, назвали бы это психосоматикой, — задумчиво изрекла Бог. Кроули всё это время сидел, сгорбившись и сосредоточенно уставившись в свою чашку. — Так значит, всё это время… Ты меня не наказывала? — в голосе звучала явная растерянность со слабо пробивающейся надеждой. Она была слабой и хилой, словно росток, пробивающийся сквозь асфальт. Но этот росток упрямо тянулся вверх, проламывая гнет тысячелетних терзаний. — Дитя, за всё время существования Вселенной я ни разу не наказала ни одно из своих созданий, — призналась Бог. — Ты выгнала Адама и Еву из Эдема, наказав их за то, что они съели Запретный Плод! — обвинительно ответил Кроули, набравшись наглости указать на Всевышнюю пальцем. Бог растерянно уставилась на демона, а затем громко рассмеялась. — Ох, моё милое Дитя, неужели ты думаешь, что если бы я не хотела, чтобы они съели тот плод, я бы оставила его на самом видном месте? Не лучше ли мне было посадить это дерево где-нибудь на Марсе, ммм? — Кроули при этом заметно поморщился на слове «милое». — Как я уже сказала, даровать своим Детям свободу воли было целиком и полностью моим осознанным желанием. Вкусив плод Древа Познания, Адам и Ева сами не захотели оставаться в Эдеме. Перед ними простирался весь мир, и в них проснулся исследовательский пыл. Они по собственной воле отказались от идеального рая на Земле, чтобы познать человеческую жизнь во всей её многогранности. О, мои бедные человеческие Дети, им грозила смертельная опасность. Когда они покидали Эдем, я не могла сдержать слёз, дождём проливая их на Землю. Ты спас им жизнь, Азирафель, отдав свой Пылающий Меч. — Ты знала, что я отдал им свой Пылающий меч? — изумленно спросил ангел. — На то я и Всевидящая, — напомнила Господь, подмигнув застывшей с раскрытыми ртами паре. — Я спросила тебя о нём, потому что хотела поблагодарить и сказать, как тобой горжусь, но ты побоялся сказать мне правду. — Но, Господи, почему же ты прямо не попросила меня отдать им Пылающий Меч? — поинтересовалось небесное создание. — Свобода воли, Азирафель. Ты сам должен был сделать свой выбор, — в который раз напомнила Бог. — Но, постойте-ка, если это было частью Твоего Замысла, то почему я, демон, а не Ангел Божий скормил Еве то злополучное яблоко? — растерялся сбитый с толку Кроули. — Как там говорят у людей? Если не можешь чему-то помешать — возглавь? Видимо, Люцифер руководствовался этим девизом, поручив тебе соблазнить Еву на «Первородный Грех». Впоследствии Ад широко использовал эту историю, чтобы убедить людей, что они все грешны по своей природе, дабы легче было ввести их в искушение. Что касается меня, то я не стала противиться твоему появлению в Эдеме. Это был хороший повод познакомить вас двоих… — Ты хотела, чтобы мы встретились? — задушено выпалил демон. — Мы были частью Непостижимого Плана? — У меня просто было хорошее предчувствие на ваш счет, хотя я и предположить не могла, что всё сложится таким образом, — призналась Господь. — А что касается «Непостижимого» Плана… Ангел и демон полностью превратились в слух, всем своим существом желая узнать хотя бы крупицу этого Великого Божественного Замысла. — Мой Непостижимый План был, на самом деле, не так уж и Непостижим. Но я забыла, как это говорится у людей? — Всевышняя нахмурила брови, словно вспоминая нечто важное. — О, точно. Он «полетел к чертям» в самом прямом смысле этого слова. Так что теперь я опасаюсь заниматься долгосрочным планированием. Если бы эфирные сущности могли получить сердечный приступ, он бы непременно у них случился. — А как же Потоп? — не сдавался Кроули, не веря собственным ушам. — Разве это не было планом покарать людей за непослушание? Весь мир за считанные минуты перевернулся с ног на голову, а все незыблемые принципы крошились, словно тонкий лёд. — Он стал спасением для Земли, которой грозила смертельная засуха. Если бы я не послала тот сорокадневный дождь, несколько континентов превратились бы в безжизненную пустыню. Я неоднократно являлась людям, предупреждала их, но меня послушал только Ной. Никто больше не захотел последовать его примеру, поскольку они перестали слушать и почитать меня. Когда Ной строил свой ковчег, все смеялись над ним и показывали пальцами, считая безумцем. Я не могла заставить остальных людей силой выполнять свою волю и долго скорбела о каждом погибшем, — печально ответила Всевышняя, прикрыв веки. — Господи, так получается, что Великого Плана… не существует? — осмелился произнести вслух столь крамольную мысль Азирафель. — Ох, мои дорогие Дети, вы удивитесь, если узнаете, сколько раз я сталкивалась с незапланированными событиями! — всплеснула руками Бог. — Самым большим моим сюрпризом стал Иисус. — Иисус? Тот самый, которому Ты уготовила судьбу жертвенного ягненка? Которого Ты обрекла на страдания? — Иисус — мой любимейший Земной Сын, и моё единственное незапланированное Дитя… Он вырос таким же добрым, как и его отец, — с любовью в голосе промолвила Господь. Демон со всеми своими многовековыми знаниями уже совершенно ничего не понимал и лишь беспомощно взирал на Всевышнюю, которая, казалось, полностью погрузилась в воспоминания. Азирафель же долго хмурил брови, словно мысленно пытался сложить все детали мозаики. — Иосиф! — наконец, выпалил сообразительный ангел. — Иосиф — кровный отец Иисуса. И он был зачат… О Боже. — Я создавала людей по образу и подобию своему, и ничто человеческое мне не чуждо, — пожала плечами Господь, потянувшись к тарелке с печеньем. — Иосиф стал моим вторым после Люцифера возлюбленным, а Иисус — плодом нашей любви. — О Бо… Сата… Да кто угодно! — не выдержал Кроули, вскакивая на ноги. — Я сплю, и мне всё это снится? Спаситель рода людского — результат случайного залёта Господа от смертного мужчины?! — Кроули! — с ужасом вскрикнул Азирафель, ожидая, что разгневанная Господь ниспошлёт на них все громы и молнии. — И это говорит мне тот, кто случайно потерял Антихриста? — невозмутимо выгнула бровь Господь. — Нгх… — прорычал Кроули, садясь обратно и зарываясь пальцами в медные пряди. — Я не могла дать жизнь этому ребёнку человеческим путем, поэтому его и выносила Мария. Я никогда не желала для своего сына подобной судьбы. Но он так сильно любил человечество… всем своим сердцем, что решил принять муки ради его спасения. Если бы Иисус избежал распятия, род людской на сегодняшний день прекратил бы своё существование. Человечество всё больше бы ожесточалось, погрязнув в войнах, пороках и злобе. В их сердцах не осталось бы ни доброты, ни милосердия. И хотя бесчисленное множество войн и жестокости было совершено от его имени, именно благодаря Иисусу дрогнули тысячи карающих рук и миллионы мечущихся душ обрели мир и успокоение. — Но почему Ты не объяснила всё это раньше? Если бы наверху и внизу это знали… — Они не спрашивали меня, — искренне ответила Всевышняя. — Они сами составили свой План и никогда не сомневались в его правильности. — Но, Господи, я спрашивал, молил и искал ответы, — возразил Азирафель. — Но Ты никогда не отвечала на мои мольбы. Бог покачала головой. — Ты ни разу не звал меня, Дитя, ты лишь хотел получить готовое решение своих проблем. Люди и ангелы постоянно взывают ко мне, некоторые осыпают меня проклятьями и угрозами, требуя выполнить их просьбы, разрешить их трудности или сделать выбор за них. Я не могу прийти на их зов, ибо они не способны меня услышать. — Но какова тогда твоя роль… во всем этом? — поинтересовался Кроули, неопределённо обведя руками пространство. — Утешать в скорби, поддерживать и давать силы. Любить своих Детей и верить в них, как и положено Матери. Я всегда прихожу к тем, кто во мне нуждается. Ты позвал меня, Дитя, и я пришла. Ты спросил, и получил ответы. Я люблю тебя, мое милое смелое Дитя, и очень горжусь тобой. Господь встала, раскрывая руки, и растерянный демон, застыв на мгновение, шагнул в предложенные объятия. Комната озарилась мягким сиянием, когда Бог прижала к груди своё Дитя. Всевышняя крепко сжала ладони демона, и болезненные ожоги в тот же миг исчезли, сменяясь нетронутой, чистой кожей. — Больше никогда не бойся моей Благодати, Дитя, — ласково сказала Бог. — Я всегда приму тебя с распростёртыми объятьями. Господь оставила на щеке Кроули ласковый поцелуй и подошла к Азирафелю, заключая ангела в столь же крепкие объятия. — Мои возлюбленные Дети, я всегда буду рядом и приду, когда бы вам ни понадобилась. Оставайтесь с миром и не страшитесь сил Рая и Ада. Они над вами не властны и больше не смогут причинить вам вреда. И… спасибо за чай, — добавила Всевышняя, растворяясь в потоке белого света. Ангел и демон еще долго стояли на месте, неотрывно смотря на пустую чашку, из которой только что пила Господь. Год спустя Цветные витражи величественного собора раскрашивали солнечные лучи во все оттенки радуги, придавая месту ещё больше торжественности. Зычные и мощные звуки органа резонировали в пространстве, вызывая в душах слушателей ликование и восторженный подъем. Точнее, в душах всех слушателей, кроме одного, вольготно развалившегося на деревянной скамье, и уложившего голову на плечо белокурого соседа. Тот возмущенно дёрнул плечом и сердито прошептал: — Кроули, как тебе не стыдно! Ты что, заснул на концерте? Высокая фигура, одетая во всё черное, мгновенно выпрямилась на скамье. Демон готов был поклясться, что в голосе ангела слышались шипящие нотки. — Нгх… — раздалось в ответ недовольное сопение. — Я не спал! Ответом ему послужил лишь скептический взгляд голубых глаз, заставивший Кроули поежиться. — Ну подумаешь… прикорнул минут пятнадцать, — признал демон. — Хорошо хоть не захрапел, как в прошлый раз на «Гамлете», — проворчал Азирафель. — Ангел, я столько раз смотрел «Гамлета», начиная с 17 века, что поневоле… Громкие аплодисменты помешали демону закончить фразу, оповещая о том, что органный концерт окончен. Народ начал расходиться, но Кроули не спешил покидать своё место, задрав голову и рассматривая высокий готический свод собора. Азирафель не торопил его, зная, сколь много эмоций переживал его возлюбленный каждый раз, когда беспрепятственно переступал порог Храма Божьего. Наконец Кроули поднялся с места, и они вместе зашагали к выходу. — Так куда ты там хотел поехать, Ангел? — спросил демон, обхватывая ладонь Азирафеля. — В Саут-Даунс, дорогой. Мне кажется, там есть вариант, который отвечает всем нашим требованиям. Добротный дом, огромный сад, гараж и библиотека. — Тогда едем смотреть! — воодушевился Кроули. Азирафель замедлил шаг перед чашей со святой водой, переводя вопросительный взгляд на Кроули, отчего демон закатил глаза, но крошечная ухмылка в уголках губ полностью выдавала его чувства, когда он легонько коснулся прохладной воды их переплетенными пальцами, пока ангел шептал свою благодарственную молитву. Судя по мягкому сиянию, охватившему их фигуры, Всевышняя получила послание.