Забытая дорога

Крестьянин осторожно заглянул за угол мельницы. Ни пятнышка света, ни единого звука, который мог бы сказать, что там кто-то есть. Но не может же колесо годами вращаться само по себе, не нуждаясь в смазке и починке! Наверное, мельник спит, ведь на дворе глубокая ночь. Хорст обошёл здание со стороны леса, но по-прежнему не заметил ни малейших следов чьего-то присутствия. Из-под фундамента рос бурьян, а местами уже довольно крупные деревца. Если мельник жив и по-прежнему следит за механизмом, то почему он не вырубит эти заросли? Заглянув за последний угол и вновь послушав некоторое время равномерные шлепки водяного колеса, наш герой вернулся к двери. От первого лёгкого толчка она не открылась. Заперта или просто петли заржавели? Хорст зашарил руками по стене и нащупал кольцо, в которое была вставлена какая-то палка. Факел! Крестьянин торопливо вытащил его из крепления и застучал огнивом, высекая искры. Не сразу, но ему всё-таки удалось зажечь факел. Древко его было довольно трухлявым, но хорошо просмолённая пакля наверху сохранилась неплохо. Щурясь от света, который после долгого времени в темноте показался ослепительно ярким, Хорст обнаружил проржавевший запор, который открывался как изнутри, так и снаружи. Он потянул его вверх, рычаг подался с тихим скрипом, и дверь открылась. Немного постояв на пороге, Хорст шагнул внутрь и поднял факел повыше. Ему, как и любому крестьянину, бывать на мельницах приходилось часто. Он видел и ветряные, и водяные мельницы. Но ни разу не сталкивался с настолько сложным механизмом. Обычно для того, чтобы передавать вращение от колеса или ветряка, достаточно двух деревянных валов и пары-тройки шестерней. Здесь же шестерёнок оказалось не меньше полудюжины. Зачем столько и как это всё работает, Хорст уразуметь не мог. Заинтригованный крестьянин осветил механизм факелом, позабыв о том, что на мельнице с огнём стоит быть осторожнее. Мучная пыль может вспыхнуть от любой искры, как порох. Следом займутся пропитанные жиром кротокрыса валы и шестерни, загорятся доски потолка... Но, видно, Иннос был милостив к нему, и пожара не случилось. Хорст продолжал изучать хитрый механизм. — И как тебе моя мельница? Впечатляет? — прошелестел тихий голос, от которого Хорст испуганно подскочил на месте, будто рядом с ним разом бабахнули все пушки целого королевского галеона. Из темноты выступила фигура крепкого мужчины в обсыпанном мукой фартуке и с повязанной белой косынкой головой. Лицо, украшенное широкой бородой, излучало добродушие, но Хорсту от его выражения вдруг стало не по себе. Особенно когда он увидел, как сквозь фигуру мельника проступают очертания лестницы, ведущей на второй ярус. — Т-ты, выходит, мельник здешний? — с трудом совладав со своим голосом, спросил Хорст. — А что, не видно разве? Меня Отис зовут. А это моя красавица, — обвёл призрак широким жестом внутренность мельницы. В голосе его при этом послышалась нежность. — Ты сам кто таков будешь? — М-меня Хорст зовут. У меня ферма неподалёку от этого леса. Ламми, овечка, убежала, вот я и... — запинаясь, стал объяснять крестьянин. — Понятно. Давненько ко мне живые люди не захаживали. Я-то нынче... сам видишь, — при этих словах Отис вздохнул так, что пламя факела затрепетало, грозя погаснуть. — Эй, поосторожнее с огнём здесь! — Да-да, я осторожно... Но как же ты с мельницей управляешься? — вырвался у Хорста мучивший его вопрос. — С трудом управляюсь. Да ещё Руппи, работник мой, запропал куда-то. Ждал его, ждал... — снова вздохнул мельник. — А ты, вижу, мокрый весь! В реку, никак, свалился? Вот беда! Вода-то ледяная в ней, с гор течёт. Ты посиди, обсушись немного. Гляжу, спросить что-то хочешь? — Ты не видел тут мою овечку? — с надеждой взглянул на призрачного мельника Хорст. — Нет, не видал. Сюда забредают только дикие звери и ещё... ну, это не важно. Во всяком случае, ни живых людей, ни домашних животных здесь не было очень давно. — Куда же она могла деться? — Да куда угодно. Может, влезла в самую чащу и её сожрали хищники. А, может, убежала прямо по дороге куда-нибудь к таверне, — предположил Отис. — Как ты стал призраком? — спросил Хорст. — Ведь это произошло в тот день, когда весь лес оказался проклят? — Да, — помолчав немного, ответил мельник. — Я в тот день много работал, очень устал. Да ещё и Руппи куда-то запропастился. К вечеру я просто упал на койку и уснул, даже не сняв рабочую одежду... — И что было дальше? — Дальше? Дальше наступило утро. Я проснулся, как обычно, ещё до восхода солнца. Встал и собрался убрать постель. А ней лежало моё собственное тело. Мёртвое. Хорст вздрогнул. — То есть, ты просто умер? Мельник криво ухмыльнулся в бороду. — Сынок, когда кто-то просто умирает, его душа отлетает к Инносу. Или к Белиару. Уж кто что заслужил. А я, как видишь, остался на своей мельнице в виде призрака. Так что, сдаётся мне, это была не просто смерть. — Что случилось с Руппи? Я встретил его на лесной дороге. Он напал на меня! — сказал Хорст. — Руппи? Напал? Да он же мухи не обидит! — изумился Отис. — Ну, он всё время спрашивал, кто его убил... — смутился крестьянин. — Вот, значит, как. Его убили... — нахмурился мельник. — Накануне того дня, когда всё произошло, я велел ему отнести в таверну мешок крупы. Он должен был вернуться к вечеру, но не пришёл и утром. Я решил, что кто-то ради шутки напоил бедолагу. Руппи с детства был недалёким, хоть и обладал редкостной силищей. И даже когда он стал совершенно седым, умом оставался словно ребёнок. Вот над ним порой и шутили всякие придурки... В общем, я не стал его ждать и сам начал таскать мешки наверх. У меня в тот день был большой заказ на муку для королевского рудника. — Не знаешь, кто его мог убить? — Откуда же я могу знать? Вероятно, разбойники. Говорили, что в лесу пошаливает какая-то шайка. Да и в таверне вечно ошивались всякие проходимцы, — пожал плечами мельник. — Кто бы его ни убил, теперь он превратился в настоящее чудовище и мне ни за что не пройти мимо него, — пробормотал Хорст. — Руппи? В чудовище? — рассмеялся Отис, и от его смеха посыпался мусор с потолка и испуганно запищали мыши в тёмных углах. — Живой или мёртвый — Руппи остаётся добрейшим созданием в этом лесу. Просто бедняга запутался и наверняка напуган до судорог. Если встретишь его, просто скажи, что я давно жду его. Мне нужна его помощь. — Ты знаешь Вильдану? — вновь подал голос крестьянин, решивший разузнать у разговорчивого призрака как можно больше, пока есть такая возможность. — Кого? Какую ещё Вильдану? — удивлённо вскинул брови мельник. — Это женщина, которую я встретил в лесу... — смущённо пояснил Хорст. — Женщина? В нашем лесу? Ночью? — ещё больше изумился мельник. — И что она делала? — Суп варила... — Суп?! Женщина? Ночью в этом лесу? — снова переспросил Отис. — Что ты такое несёшь? — Но это правда! Она угостила меня супом и рассказывала о себе... — Сынок, думаю, ты уже достаточно успел узнать наш лес, чтобы понять, что это не самое дружелюбное место на свете. Посмотри на себя — ты ободран, вымок в реке, перепуган до такой степени, что уже не можешь бояться ещё сильнее. А эта женщина, по твоим словам, преспокойно варит суп посреди ночного леса, будто так и надо? Знаешь, мой нынешний вид способен многих довести до обморока, но существо, о котором ты рассказываешь, вызывает оторопь даже у меня! А ведь мне нынче не сможет повредить никакое оружие, да и большинство заклинаний даже почесаться не заставят! — разразился взволнованной речью мельник. Растерянный Хорст примолк. Он, конечно, прекрасно понял, что лес повлиял на Вильдану так же, как и на прочих своих обитателей. Но боялся он её куда меньше, чем всех, кого повстречал этой ночью. Потому такая реакция мельника осталась для него непонятной. — Ты что-то говорил о таверне. Расскажи о ней подробнее, пожалуйста, — поспешил крестьянин перевести разговор на иной предмет. — Мне известно не так уж много, бывал там всего раза два или три, да и то больше по делам. Чтобы попасть в таверну, от первого перекрёстка идущей через лес дороги надо двигаться прямо. Таверна стоит на следующем пересечении путей, потому так и называется — «У распутья». Хозяина зовут Фабио. Кажется, он откуда-то с юга, — принялся обстоятельно рассказывать Отис. — И это всё, что ты знаешь? — разочарованно протянул Хорст. — Разве что слухи ещё. Поговаривали, что там орудует шайка шулеров, которые обдуривают доверчивых путников в кости. Один парень шепнул мне как-то, будто Фабио скупает у разбойников их добычу и предоставляет им убежище. Но это уж, по-моему, враньё. Стражники с рудника пару раз устраивали там обыск, но ничего подозрительного не нашли, — покачал головой мельник. — А вот пиво Фабио совершенно точно разбавлял водой. В этом я лично убедился. — А что там происходит сейчас? — Не знаю, до меня давно не доходили вести из таверны. Но вполне возможно, что проклятье, поразившее эту часть леса, её не затронуло. Однако поручиться за это не берусь, — сказал Отис. — В любом случае, если твоя овца попадёт в загребущие ручонки Фабио, вряд ли ты её ещё когда-нибудь увидишь. Разве что у себя на тарелке, если найдёшь чем заплатить за жаркое. — Почему у твоей мельницы такой сложный механизм? Тут столько всякого... — кивнул Хорст в сторону шестерёнок, которые вращались с негромким шелестом, сопровождавшимся аппетитным похрустыванием жерновов. — О, я рад, что ты оценил мою красавицу! — оживился Отис. — Это самая лучшая мельница в здешних краях. А, может, во всей Миртане! Я вложил в её постройку кучу золота, нанял лучших мастеров. И не напрасно. Вот, смотри сюда! С этими словами призрак переместился к механизму и втиснулся меж двух шестерней, зубья которых мелькали, словно клыки зверя, жадно пожирающего добычу. — Тут обычные большие жернова, такие есть на любой мельнице. Но мука из них выходит слишком грубая. Поэтому у меня здесь дополнительная пара жерновов поменьше, которые делают самую тонкую муку. Их приводит в движение вот этот вал, — указал мельник на одну из быстро вращающихся деталей. — А та шестерня присоединяется к рычагу, который встряхивает сита. На них отделяются отруби и недостаточно мелко смолотые частицы. — Понятно... — протянул потрясённый Хорст. — Но это ещё не всё! — продолжал польщённый вниманием к своему любимому детищу мельник. — Если подключить вот эту часть механизма, то он приведёт в действие крупорушку. Зазор между её жерновами можно менять и делать несколько разных видов круп. Та, что крупнее, ссыпается вот сюда. А мелкая скапливается в этом коробе, — мелькая то здесь, то там, азартно объяснял мельник. — Потом поднимемся наверх, и я тебе покажу, как хитроумно сделано устройство для подачи на жернова... Хорст только глазами успевал хлопать. — Но почему ты поставил её посреди леса, так далеко от людских поселений? — наконец смог он вставить ещё один волновавший его вопрос. — Тут несколько причин. Во-первых, вблизи ферм мельниц и так полно. Во-вторых, там надо было строить запруду, а течение Туманной речки настолько быстрое, что вращает колёса без всяких плотин и затворов, — принялся с удовольствием объяснять Отис. — Других мельниц здесь нет, поэтому я сразу же стал единственным поставщиком муки и крупы для рудокопов, лесорубов, охотников и хозяина таверны. Мне приходилось доплачивать за доставку зерна на немалое расстояние, но эти расходы быстро окупались. Монеты будто сами текли в мой кошелёк... Однако потом лес изменился, я стал призраком, и дела пошли хуже некуда, — вздохнул мельник. Время за беседой текло незаметно. Хотя мельник, несмотря на свою приветливость, вызывал у крестьянина какой-то безотчётный страх. — Спасибо, почтенный Отис! Ты рассказал много полезного, да и сам я уже почти высох, — вежливо проговорил Хорст. — Пожалуй, мне пора идти. Бедняжка Ламми — моя овечка, наверное, умирает от ужаса, если её до сих пор не порвали хищники. Нужно найти её. — Постой, я же ещё не показал тебе второй ярус мельницы! — спохватился Отис. — Мне действительно нужно на него смотреть? — попытался отмахнуться Хорст. — Ты что, хочешь меня обидеть? — недобро нахмурился мельник. Вот чего крестьянин точно не хотел, так это ссориться с Отисом — вряд ли призрак просто так спустит ему обиду. А пренебрежение его «красавицей», судя по всему, способно привести мельника в ярость. Поэтому, подавив вздох, Хорст поплёлся к погружённой в темноту лестнице. Обрадованный Отис мигом оказался впереди, готовый показывать дорогу. — Вот, смотри! Видишь этот короб? Суда высыпается то, что нужно размолоть. А вот эта шестерня приводит в действие колесо с лопатками. Оно нужно для равномерной подачи на жернова, — оказавшись наверху, вновь засветился гордостью мельник. — Ни разу такого не видел! На других мельницах всё приходится делать вручную, — ничуть не покривив душой, сказал Хорст. Призрак только что не засиял, как какая-нибудь священная реликвия Инноса. — Я же говорил, что другой такой мельницы не отыскать! — подтвердил он. — Подойди поближе, взгляни, как работает колесо. Хорст подошёл ближе, заглянул в высокий деревянный короб и обомлел. Вместо зерна его наполняли кости. Здесь были белые, как снег, рёбра и клыки, почерневшие челюсти, седые от времени берцовые кости и суставы с обрывками истлевших сухожилий. Большинство костей явно принадлежало разнообразным животным, однако Хорст заметил человеческую кисть и тяжёлый череп с большими клыками, вероятно при жизни служивший орку. — Но это же... это... — обернувшись к мельнику, побелевшими губами пробормотал крестьянин. — А что я могу поделать, сынок? — развёл руками Отис. — Зерно мне теперь никто не привозит, обычную муку не заказывает. Но мельница должна работать! Вот и приходится довольствоваться теми заказчиками, которых удаётся здесь найти. Я даже свои собственные кости отправил в жернова, когда задержалась очередная поставка... Не слушая его больше, Хорст торопливо слетел по лестнице и опрометью высочил наружу. А потом бросился прочь, не обращая внимания на хлещущие по лицу ветки и рычание какого-то зверья неподалёку. — Эй, сынок, ты куда?! — раздался за спиной разочарованный голос мельника, который лишь добавил Хорсту прыти. В себя крестьянин пришёл, лишь когда пробился через прибрежные заросли и выскочил на развилку дорог. Только здесь он остановился, отдышался, зажёг запасной факел от найденного на мельнице, который уже догорал и грозил погаснуть. А затем, то и дело оглядываясь назад, торопливым шагом направился в сторону перекрёстка. Его Хорст достиг без особых происшествий. Прежде, чем идти дальше, наш герой решил проверить свои вещи. Он снова развязал сумку и стал перебирать немногочисленные пожитки. В сумке, кроме непременных ножа и свёртка с огнивом, обнаружились: * два оставшихся факела; * две рыбины, прежде солёные и завяленные, а теперь размокшие, но ещё годные в пищу; * тощий кошелёк, в котором позвякивали 28 монет; * волчья шкура; * склянка с непонятным зельем, которую дала ему Вильдана. Ещё за спиной Хорста напоминал о себе приятной тяжестью верный топор, а в руке полыхал недавно зажжённый факел. Немного подумав, Хорст решил свернуть направо. Стало причиной тому любопытство или желание оттянуть очередную встречу с Седым Руппи — он и сам не мог бы сейчас сказать. Однако по этой дороге он ещё не ходил, а Ламми вполне могла убежать и туда. Что с неё взять, глупой овцы, втравившей хозяина в эти странные и смертельно опасные ночные блуждания! Поначалу дорога не отличалась от других ответвлений, по которым Хорсту уже довелось сегодня ходить. Но чем дальше он по ней продвигался, тем теснее подступали с обеих сторон густые заросли, ниже нависали корявые ветви и всё чащи подворачивались под ноги гнилые брёвна. Вскоре дорога превратилась в узкую, едва различимую в свете факела тропу. Звон цикад, крики ночных птиц и отдалённое рычание зверей стихли. Слышны были лишь потрескивание сухих веток под ногами и какие-то невнятные шорохи из окружавшей тропку чащобы. Хорст уже успел пожалеть, что выбрал это направление. Однако отступать он не желал, а потому упрямо шёл вперёд. Некоторое время спустя сквозь тёмную завесу листвы впереди начали мелькать какие-то отсветы. Сначала Хорст решил, что это ему мерещится. Тем более, что яркий свет факела мешал рассмотреть источник этих тусклых сполохов. Но чем ближе крестьянин к нему приближался, тем явственнее становились непонятные отблески. Наконец, заросли впереди стали реже. Чтобы не выдать себя раньше времени, Хорст погасил факел и только теперь разглядел, что местность впереди затянута чем-то вроде светящегося тумана, в котором тут и там мелькают яркие разноцветные огоньки.