Забытая дорога

Когда крестьянин открыл глаза, то понял, что лучше бы он этого не делал. Приветливая и по-своему уютная таверна вроде бы осталась прежней, но стало заметно, какие ветхие у неё стены, какая старая и трухлявая мебель, каким неестественным красноватым светом горят светильники. И как Хорст прежде этого не замечал? Но наиболее чудовищные изменения произошли с посетителями. Их одежда и плоть куда-то испарились, вместо живых людей вокруг Хорста стояли ожившие скелеты. Они пялились на него пустыми глазницами голых черепов и скалились во все челюсти. Крестьянин затравленно оглянулся на Фабио и вместо него тоже увидел скелет. — Будешь ещё что-нибудь заказывать, почтенный? — спросил он. Остальные костяки, похрустывая сухими суставами ног, стягивались к Хорсту со всего помещения. Многие из них оказались вооружены. Хорст решил сделать вид, будто по-прежнему ничего не замечает. — Н-нет, с меня хватит, — непослушными губами ответил он скелету хозяина таверны. — Ну, как знаешь. А то есть копчёная кабанятина и уха, — продолжал настаивать тот. — Я сыт, — соврал Хорст. За его спиной между тем столпились несколько скелетов, и от этого волосы на голове крестьянина встали дыбом от ужаса. — Парни, сдаётся, он что-то заподозрил, — негромко сказал один из скелетов. — Похоже на то. Глянь, как его корёжит, — ответил второй. — Да куда он теперь денется? — проворчал третий. Хорст затравленно обернулся. Один из скелетов уже держал в руках обнажённый меч с ржавым клинком. Нежить прижимала его к прилавку, но, похоже, решительного сопротивления или бегства не ожидала. Может, попробовать? Проскользнув между стойкой и ближайшим скелетом, Хорст бросился к двери. За спиной у него раздался дружный лязг извлекаемого оружия. — Держи его! — крикнул кто-то из нежити. Совершенно неясно, как лишённым лёгких и языка скелетам удавалось разговаривать. Но крестьянину было некогда размышлять об этом — он поднажал и почти достиг спасительного выхода из проклятой таверны. Однако прямо за его спиной уже раздавался дробный топот множества костистых стоп. Повинуясь какому-то наитию, Хорст быстро пригнулся, и в тот же миг над его головой просвистело нечто острое и смертоносное, а затем с громким хрустом врубилось в притолоку. Это дало беглецу ту долю мгновения, которой ему не хватало, чтобы спастись. И Хорст использовал этот шанс в полной мере. Он поднажал ещё, выскочил из таверны и помчался прочь по дороге. Какое-то время за его спиной всё ещё раздавались шаги преследователей и хруст их суставов, но вскоре они стали отдаляться, а затем и вовсе смолкли. — Ничего себе, выпил пивка... — выдохнул крестьянин, когда убедился, что погоня окончательно отстала. — Говорила же мне покойная матушка, что пить вредно! Он остановился, чтобы хоть немного отдышаться, затем привычно уже зажёг факел и пошагал по дороге к перекрёстку. В который уже раз за эту сумасшедшую ночь? — Ну и что я смог узнать? — на ходу вслух бормотал Хорст. — Где Ламми и жива ли она, я так и не выяснил. Но понятно, что меня самого этот лес не выпустит, пока я не разгадаю его тайну. А как её разгадать, не имею представления. Вроде бы проклятье пришло с рудника. И туда собирался Руппи с этим кольцом... При чём тут кольцо? И откуда оно вообще взялось на дороге посреди леса? Погружённый в размышления Хорст утратил бдительность. А потому он не сразу обратил внимание на шорох и сопение, донёсшиеся откуда-то спереди. Расслабился! Этого делать не следовало — лес вокруг не стал безопаснее с тех пор, как наш герой впервые в него вошёл. Крестьянин вскинул голову и встал как вкопанный — прямо на него из темноты пёрла огромная туша. Мракорис! «Этого ещё не хватало!» — мысленно простонал Хорст. Зверь прекрасно видел человека, но нападать не спешил. Видно, в предвкушении ужина (или уже завтрака?) он радостно помахивал хвостом, его украшенная тяжёлым рогом голова ритмично покачивались в такт неторопливым шагам, а с длинных клыков капала слюна. Косматый зверь остановился напротив человека и принюхался. Из глотки его вырвалось глухое рычание, в котором послышалось удовлетворение. Похоже, хищник решил растянуть удовольствие от предстоящей трапезы. И Хорст решился. Он резво рванул в сторону ближайшего дерева, норовя влезть на него и укрыться в густой кроне. Но не тут-то было! Ствол оказался совершенно гладким, а ближайший сук рос на такой высоте, что допрыгнуть до него нельзя было даже под страхом смерти. Всё это Хорст заметил за доли мгновения. Он рванул в сторону, стараясь оставить предавшее его дерево между собой и мракорисом. Под ноги подвернулось бревно, но крестьянин перелетел его в длинном прыжке — откуда только силы взялись! Пламя факела, который он всё так же сжимал в руке, затрепетало, но не погасло. Похоже, Иннос берёг Хорста, ведь без света спастись в густом лесу нельзя и надеяться. Хотя и так надежды почти не оставалось. Следующее дерево тоже оказалось непригодным для скоростного подъёма. И ещё одно. А сзади уже хрустели сучья и раздавалось рассерженное сопение — хищник быстро сокращал расстояние, выигранное Хорстом с таким трудом. Крестьянин вновь резко сменил направление, рванув в сторону как испуганный падальщик, и вломился в густой кустарник. Подумал, что полоса зарослей слишком широка и замедлит его бег, а мракорис совсем близко, уже дышит в затылок... Но кустарник внезапно кончился, и Хорст полетел куда-то вниз, в темноту. Каким-то чудом ему удалось сохранить присутствие духа и вернуть телу равновесие. Пятки ощутили зыбкую, косо уходящую вниз поверхность, и миг спустя Хорст съехал на дно заросшего оврага. Он упал на четвереньки, но вовремя погашенная скорость позволила обойтись без ушибов и переломов. Выпавший из руки и почти погасший факел тут же вспыхнул вновь. Быстро схватив его, крестьянин вскочил и метнулся в сторону. Он ожидал, что мракорис вот-вот свалится сверху ему на спину. Однако зверь оказался более осторожным и не решился прыгать вслед за временно ускользнувшей добычей. Недовольно рявкнув, он заметался по краю оврага, ища удобное для спуска место. В том, что он скоро его найдёт, Хорст даже не сомневался. — Что же делать? — прошептал крестьянин. Ему захотелось стать невидимым, слиться с окружающей местностью, стать частью этого леса, чтобы зверь перестал его слышать и чуять. И вдруг Хорст вспомнил про волчью шкуру, которая до сих пор без всякой пользы занимала почти всё свободное место в его сумке. Он принялся с лихорадочной быстротой распутывать завязки, потом выволок воняющую псиной шкуру и набросил себе на спину. Забытый им факел выпал из рук, зашипел на сырой глине и погас. Мракорис тем временем отыскал пологое место и спрыгнул в овраг, тяжело шлёпнув лапами по дну. А затем побежал туда, где находился человек. Хорст упал на четвереньки и попытался стать как можно меньше, целиком влезть под волчью шкуру. Огромный зверь в несколько прыжков достиг места, где должна была находиться его добыча. Похоже, он уже торжествовал в своей дремучей лесной душе, предвкушая лёгкую победу... Но замер и в недоумении помотал тяжёлой головой, с шумом втягивая ноздрями воздух. А затем презрительно фыркнул, прошёл мимо сжавшегося в комок Хорста и побрёл прочь вдоль оврага. Не веря в своё спасение, крестьянин ещё какое-то время не двигался и, кажется, почти не дышал. И лишь убедившись, что хозяин миртанских лесов убрался достаточно далеко и возвращаться, судя по всему, не собирается, облегчённо выдохнул и попытался выпрямиться. Однако это ему не удалось. Проклятая шкура плотно обхватила плечи, шею, словно бы приросла к спине и затылку. Хорст хрипло выругался и попытался резко вскочить, стряхнуть с себя спасшую его, но теперь ставшую чем-то непонятным и страшным шкуру. Но вместо этого покатился по земле, ощущая, как мгновенно охватившая всё тело боль выворачивает суставы и растягивает жилы. Крестьянин закричал, но вместо человеческого голоса из горла вырвался жуткий волчий вой, перепугавший его ещё сильнее. Он перекатился через спину и, наконец, вскочил на ноги. На все четыре крепкие волчьи лапы. А затем кинулся по дну оврага в сторону, противоположную той, куда ушёл мракорис. Бежать оказалось легко. Вот только что-то стало со зрением — на глаза словно накинули полупрозрачную серую ткань. Зато слух его обострился, а нюх... О, теперь его нос чуял даже самые слабые запахи! Хорст и не предполагал, что на свете столько разнообразных запахов и что они могут так много рассказать о происходящем вокруг. Поэтому путь он находил легко и безошибочно. Вот только куда этот путь его приведёт? Хорсту было... странно. Нет, он, конечно, слышал, что служители Аданоса умеют превращаться в зверей при помощи магических заклинаний. Но сам никогда такого не видел и уж тем более не чаял испытать подобное превращение на собственной шкуре. Но вот пришлось. Бежалось легко. Сильные лапы вмиг домчали его до места, где склон оврага становился более пологим, и вынесли наверх. Пока Хорст бежал, его ставший невероятно чутким нос рассказывал ему о зверях, чьи следы он пересекал, о деревьях и травах, что росли вокруг, об особенностях земли, которая послушно стелилась под его четыре ноги. Даже хвост пришёлся кстати — он помогал держать равновесие и ловко менять направление, не замедляя бега. Через несколько мгновений Хорст вновь оказался на дороге. Остановился. Зачем он здесь? Ламми! Он искал Ламми! Она овца. Как там должны пахнуть овцы? Хорст опустил чуткий нос к поверхности дороги и принюхался. Пахло кабанами, кротокрысами, падальщиками. Остро ударил в ноздри свежий запах мракориса. Впрочем, он и не покидал его с самого превращения в волка. Недовольно фыркнув, Хорст заставил себя не обращать внимания на запах куда более крупного, чем он сам, хищника. Он пробежал ещё немного, задрав хвост и опустив морду к земле и вдруг зарычал, а шерсть на его загривке встала дыбом. Человек! На дороге оказалось полно следов человека! «Тьфу ты, Белиар! Это ж мои собственные следы! Это я шёл здесь в таверну, а потом убегал обратно», — вспомнил Хорст. Запах, который оставил Седой Руппи, был куда слабее, но от него хотелось не просто зарычать, а завыть и в ужасе забиться в самую густую чащу. Это был запах застывшей на полпути смерти, тьмы и чего-то невероятно чуждого окружавшему дорогу лесу — зачарованному, но по-прежнему живому. С отвращением фыркнув, Хорст помчался к знакомому перекрёстку. Достиг он его куда скорее, чем смог бы сделать это в своём природном, человеческом облике. И вот он вновь стоит на перепутье четырёх дорог, только теперь за спиной у него дорога к таверне, а впереди — заколдованная тропа, которая должна была выводить к опушке. Слева начинается путь к болотам, а справа — к руднику и мельнице Отиса. Хорст со всех ног рванул прямо по дороге. Нет, он не рассчитывал, что на этот раз лес выпустит его из своего плена. Да и возвращаться домой в волчьей шкуре не собирался. Он решил найти Вильдану. Хорст почему-то не сомневался, что таинственная обитательница лесной чащи сумеет вернуть ему человеческий облик. Правда, в своём прежнем виде крестьянин нипочём не смог бы отыскать в этом погружённом во тьму зелёном лабиринте затерянную в дебрях поляну. Теперь же его вёл волчий нюх. Не сбавляя скорости, Хорст мчался по своим прежним следам. В его собственный дух — сильный и отчётливый — вплеталась ниточка запаха Вильданы. Он был очень слаб, постоянно смешивался с ароматами леса, но всё же был человеческим. Нежить пахла иначе. Куда быстрее, чем сам ожидал, Хорст выскочил на знакомую поляну... И едва не взвыл от разочарования. На свободном от деревьев пространстве не были ни души. Костёр давно погас, лишь тускло рдели подёрнутые пеплом уголья. Над ними сушился чисто выскобленный котёл. Обращённый в волка крестьянин закружился по поляне, низко опустив нос к земле. Вскоре он наткнулся на наиболее свежий запах Вильданы, который уводил куда-то в лес. Вновь преисполнившись надежды, Хорст побежал по этому следу, стараясь не упустить путеводную ниточку, слишком тонкую даже для его волчьего обоняния. Однако он смог проследить след лесной женщины только до первой же сырой низинки. Здесь в ноздри ему ударила оглушительная вонь мракориса. Проклятый хищник пересёк след Вильданы, затоптал его, сделав дальнейший поиск невозможным. Хорст больше не сдерживался. Задрав морду к небу, едва видимому сквозь густые ветви, он громко завыл. Издали ему вразнобой ответили голоса какой-то местной стали волков. Но знакомство с ними в планы нашего героя не входило. Отведя душу, он затрусил обратно к перекрёстку, уверенно взяв направление сквозь заросли. *** Всё-таки пребывание в волчьем теле имеет свои положительные стороны. В этом Хорст убедился, когда повторил однажды уже проделанный этой ночью путь до рудника. На этот раз на него ушло куда меньше времени, да и разных страхов по дороге пережить пришлось всего ничего. Когда он, перейдя с размашистой рыси на осторожный шаг, нырнул в штольню, его со всех сторон окутал густой мрак. Ведь свет факела ему на этот раз помочь не мог, а волчьи глаза оказались столь же бессильны перед полной темнотой, как и человечьи. Однако тут же выяснилось, что благодаря обонянию и тонкому слуху Хорст может прекрасно ориентироваться и в кромешной тьме. Человек в зверином обличье уверенно затрусил по подземелью. И здесь, в отличие от леса, ему снова стало страшно. В воздухе шахты чуялось что-то недоброе, чуждое всему этому миру. Шерсть на волчьем загривке встала дыбом, однако Хорст не позволил себе поддаться страху и продолжал углубляться внутрь горы. Встречу с ползунами наш герой воспринял с облегчением. После замогильного ужаса, от которого веяло в подземелье и который он в волчьем облике ощущал более остро, шестиногие твари казались чуть ли не родными. Один из ползунов вяло зашипел на волка, второй лишь глухо похрустывал жвалами, не пытаясь угрожать. Хорст решил, что на этот раз не позволит муравьям-переросткам преградить себе путь. Вместо того, чтобы замедлить шаг, он поднажал и проскочил между ползунами. Позади впустую щёлкнули клешни, но гнаться за волком подземные твари не стали. Их собратья, на которых Хорст наткнулся за следующим поворотом, также не попытались на него напасть, лишь поскрежетали жвалами для острастки. Дальше потянулся пустой тоннель, провонявший сыростью, плесенью и грибами. Временами чуткие ноздри Хорста улавливали запах старых человеческих костей. Некоторое время спустя он заметил, что его глаза стали различать очертания неровно отёсанных стен и крепёжных балок, которые местами поросли поганками и адскими грибами. Однако понять, откуда просачивается тусклый свет, человек в волчьем обличье не мог. Казалось, светится сам воздух. Вскоре прямой проход закончился, и Хорст оказался на развилке. Из какого ответвления шахты исходит свечение, по-прежнему было непонятно. Положившись на удачу, Хорст свернул в правое ответвление и побежал по усеянному каменными обломками полу. Поначалу проход не особенно отличался от предыдущего — всё та же подгнившая крепь, грибы и тяжёлый сырой запах давно покинутой людьми шахты. Но чем дальше, тем сильнее становился уклон — тоннель уводил всё ниже и ниже, петлял и извивался. В стороны от него отходили штреки, в некоторых из которых раздавался топот ползуньих ног и скрежет жвал. Однако они Хорста не интересовали, он упорно бежал по главному стволу шахты, всё дальше углубляясь в недра горы.