Ты всегда был здесь

— У тебя уже начались каникулы? Мужчина, которого она видела дома уже не первый раз, потрепал Джолин по шелковистым волосам, аккуратно подстриженным чуть ниже подбородка. Отец не разрешал ей делать химическую завивку и фиксировать волосы лаком, поэтому Джолин оставалось довольствоваться хорошеньким каре.
 — Да, сегодня, — приветливо отозвалась она. — Отвези дочку на океан, — он обратился к Артуру. — Пока работы не будет. Отец стоял, прислонившись к косяку, и выпускал вверх кольца дыма от сигареты. Чёрный джемпер и торчащая из-под него рубашка выглядели, по крайней мере, на один размер больше. Дверь была открыта, прохладный воздух медленно заполнял кухню и гостиную, доброжелательный приятель уже стоял на крыльце. — Мы найдём, чем заняться, — устало ответил отец.
 Джолин ничего не говорила, и на океан ей не особо-то хотелось, но уйти в свою комнату, как ей казалось, было бы невежливым, поэтому приходилось слушать этот разговор. Артура же никогда не волновало, что дочь невольно или специально становится свидетельницей некоторых бесед. Она прикинула в голове, как они с отцом смогут провести ближайшие два почти с половиной месяца. Летние каникулы обычно были для неё временем усиленного просмотра фильмов, чтения книг и копания в маминых вещах. В последние годы прибавилось ещё и карате. Иногда они с отцом выезжали в лес неподалёку от Готэма, часто бывали на кладбище, но уезжать куда-то дольше, чем на один день, им не разрешалось. — На несколько месяцев тебя точно перестанут пасти мозгоправы, так что есть время отдохнуть, — мужчина мечтательно посмотрел на свою машину, припаркованную у дома. — Ну, — он протянул руку Артуру, — до скорого. Артур крепко пожал протянутую ладонь, зажав в зубах сигарету.
 — Всего доброго. — Пока, Джолин, — мужчина широко улыбнулся и помахал ей рукой. Девочка из вежливости ответила активным маханием руки и негромко сказала «до свидания». Артур затушил сигарету и, выбросив её в пепельницу на крыльце, закрыл дверь. — Что значит «мозгоправы перестанут пасти нас»? — не выдержав и нескольких секунд, спросила Джолин, проходя в столовую за отцом. Артур улыбнулся. — Нас какое-то время не будут проверять врачи из Аркхема. — Потому что наши документы сгорели вместе с директором в его кабинете? — она повторила эту фразу, услышанную по телевизору, почти в точности и села на барный стул, поджав под себя левую ногу. — Да, — ответил Артур, открывая холодильник. — Будешь сэндвич? — Буду, — Джолин радостно кивнула. — Как думаешь, его убили? — она крутилась на стуле, держась за край стола. — Нет. В Готэме плохая проводка.
Артур оперся обеими руками на столешницу, исподлобья глядя на дочь. — Странно, да? Он умер так же, как мама… — Джолин сделала вид, что сказала это совершенно случайно. Артур смерил её серьёзным взглядом и ничего не ответил. Джолин выдержала паузу и позволила отцу разогреть себе сэндвич. Он вкусно готовил и всегда разогревал еду для Джолин. Ей это, в общем-то, нравилось. От тёплой еды становилось не так тоскливо. Мама тоже разогревала ей еду, если это, конечно, было не то блюдо, которое обычно едят холодным. Вообще, они были очень похожи с отцом, но маму она помнила не слишком хорошо, а отец о ней почти ничего не говорил. — Налить соку? — Артур поставил перед дочерью тарелку с едой. — Да, пожалуйста. Она всегда была вежливой. Или просто манипулировала им, пользуясь мягким характером. В любом случае, он каждый раз видел в дочери жену, и это вызывало одновременно прекрасные и мучительные чувства. Артур налил стакан апельсинового сока и сел напротив. — Хочешь на океан? Джолин пожала плечами. — Пап, помнишь, я говорила тебе, что мне пришла книга от какой-то Клариссы Маклеллан? — она поёрзала на стуле, пережевывая хлеб. — 451 градус по Фаренгейту… — Это там, где жгут книги? — он сам не помнил, откуда это знал. Наверное, от Шерилин. Если он и знал что-то о книгах и кино, то от неё. Сам он больше любил музыку и танцы. — Ага, — Джолин радостно закивала. — Так вот, Кларисса Маклеллан — это имя персонажа книги. То есть, не настоящее. И я подумала, что это подарок от мамы. Артур раздражённо провел рукой по волосам. Джолин отлично знала этот жест и поспешила его успокоить: — Нет, послушай. Сначала мама вроде как умирает, потом этот директор, потом, считай, анонимная книга. Я думаю… — Я думаю, ты смотришь слишком много детективов, — резко перебил Артур. Джолин умолкла на несколько секунд. — Книгу прислали из Вирджинии, мы ведь можем съездить туда просто так? — негромко спросила она. — Джолин, — он выделил её имя, — она умерла. — Я знаю, знаю… Но мы ведь никогда не видели её тела, может, запросим экс…ку… — она не была уверена в том, что сможет правильно выговорить это слово. — Для эксгумации нужна веская причина, нужно возбуждение дела, ты ведь смотришь свои шоу, ты должна это знать, — Артур саркастично усмехнулся. — Пап, пожалуйста, — она отпила сок, чтобы не заплакать в самый неподходящий момент. — Пусть это будет просто поездка в Вирджинию.
 Артур не мог отказать. Но и не мог допустить этой поездки, потому что в итоге они не найдут Шерилин, и это окончательно подкосит Джолин, лишит её всякой надежды, просто убьёт её. И его. Он молчал, разглядывая дочь, которая медленно пережевывала свой ужин. У неё его глаза, но всё остальное будто бы от Шерилин. Правильные черты лица, медные волосы, любовь к кино и… — Навязчивые идеи, — сказал он вслух. — Что? — не поняла Джолин. — У тебя навязчивые идеи, как у твоей матери. — Какие? — кусок сэндвича чуть не выпал из руки. — Она тоже хотела кого-то найти? Какие ещё идеи? Артур говорил о матери Джолин очень редко, и если уж это случалось, она не отставала и бросала все свои силы на то, чтобы выжать из отца как можно больше информации. — Неважно, — отрезал Артур. — Она боялась, что её убьют, и её убили? Тогда почему ты их не ищешь? Почему их не поймали? — девочка не унималась. — Перестань. — сдавшись, Артур тяжело вздохнул, и Джолин была готова улавливать каждое его последующее слово. — Она была немного странной… всегда готовилась к нападению и... всё в этом духе. — И однажды это пригодилось, да? Я видела окровавленное платье в коробке. — Джолин, я просил тебя не рыться в маминых вещах, — он выходил из себя. — Она не принадлежит только тебе! — слёзы стояли в глазах, но Артуру, казалось, совсем не было её жаль. — Как я вообще хоть что-то о ней узнаю, если ты ничего не рассказываешь, а я сама уже почти всё забыла? — она вытерла слёзы тыльной стороной ладони. — И вообще, я сама её найду, ясно? Джолин уже давно не нравились клоуны, и теперь её нельзя было утешить или хотя бы отвлечь гримасами и второсортными фокусами. Да и плакала она теперь редко. Но разве он мог сказать ей то, что сказал ему офицер пять лет назад? «Или она действительно умерла, или очень не хотела, чтобы ты её когда-то нашёл». Эти слова больно отдались в его памяти. Но он не мог сказать об этом дочери и навсегда избавиться от нежелательных разговоров. Навсегда этими словами выдворить её из его спальни, чтобы она прекратила рассматривать мамины вещи, заботливо сложенные им в коробки. Чтобы он мог причинять боль только себе, не травмируя при этом дочь. — Я отвезу тебя туда, — Артур вздохнул и внимательно посмотрел в раскрасневшиеся глаза дочери. — Но только при одном условии. — Она молча кивнула, стараясь не мешать ему говорить. — Если мы её не найдём, ты смиришься с тем фактом, что она умерла. Джолин снова кивнула, и на её лице появилась улыбка. «А ты смиришься?» — спросил он себя и не смог дать утвердительного ответа. Джолин встала со своего стула и подошла к отцу. Он обнял её, но на душе почему-то было паршиво. Он виноват в смерти её матери, он виноват в том, что она пропала, он виноват в том, что не ищет её, не говорит ни о чём с дочерью, он был виноват во всём, и его ошибки было не под силу исправить его двенадцатилетней девочке. Его милой доченьке, которая так ужасно напоминала любимую женщину. — Доедай, милая, — мягко сказал он и отпустил дочь. Слёз у Джолин больше не было, и она в весьма приподнятом настроении доела сэндвич и допила свой сок. Почему-то она была уверена в том, что они найдут маму и спасут её от чего бы то ни было. Артур встал со своего стула и закурил. Он старался не курить при дочери, но сейчас руки потянулись к сигарете и спичкам сами собой. Джолин молчала, чтобы дать отцу время подумать об их разговоре. Она помыла посуду и только потом подошла к отцу, курившему в гостиной перед выключенным телевизором. Джолин села рядом с ним на диван и положила голову на плечо. — Мы поедем завтра? — осторожно спросила она. — Да, — устало ответил Артур. — Ты поедешь так? — Что ты имеешь в виду? — он усмехнулся. — Ну… — Джолин замялась. — У тебя волосы уже начали седеть. — И что? — он понял, к чему она клонила, но хотел услышать это от неё. — Ну… может быть, покрасим их? В зелёный, к примеру. Артур рассмеялся. — И загримируешь меня? — с насмешкой спросил он. — Сам подумай, — Джолин забралась на диван с ногами. — Вдруг у мамы сейчас новый ухажёр? Надо постараться сделать так, чтобы она выбрала тебя. — Думаешь, грим поможет? — он посмотрел на неё, и Джолин заметила озорной огонек в его глазах. — Ну… ты точно произведешь впечатление. Вообще, с гримом можно не ехать, я тебе его потом нанесу, когда мы подъедем к её дому, но, пожалуйста, покрась волосы и надень костюм, — она сложила ладони в умоляющем жесте. Артур, смеясь, запрокинул голову. Джолин с энтузиазмом продолжила: — Когда я была маленькой, я ведь совсем тебя не знала, но мама говорила, что ты ходишь в красном костюме и изумрудной рубашке, и что у тебя не дурацкий клоунский парик, а свои собственные зеленые волосы. Тебе, кстати, повезло, что у тебя нет залысин. — Что мне ещё сделать, чтобы привлечь маму? — он всё ещё смеялся, но Джолин заметила, как отец начал трясти коленом. Она задумалась. — Давай возьмем напрокат кабриолет? Он покачал головой. — Нет, для слежки больше подойдет неприметная машина. Такая, как у нас. Джолин не стала с этим спорить. Отец, кажется, успокоил своё колено, а значит, с ним можно было поговорить ещё. — Тогда утром позавтракаем, заедем на заправку и в сервис, потом в магазин, купим там краску, и я тебя покрашу в какой-нибудь забегаловке, идёт? Грим, надеюсь, у тебя остался? — она вопросительно взглянула на отца. — Можешь вычеркнуть из списка сервис. Я проверял машину неделю назад, — он устало вздохнул. Его по понятным причинам не подпускали к детям, работа криминальным авторитетом не занимала всё свободное время, у Джолин была куча своих дел, и Артур был вынужден найти себе новое хобби. Им стала починка собственной машины. Он мог торчать в гараже целый день, разбирая и собирая свой Мерседес. Это успокаивало и словно возвращало в прошлое, когда он смотрел на свою жену с диким желанием открыть её, посмотреть, что у неё внутри. Рассмотреть каждую косточку, каждую жилку, каждый хрящик, чтобы потом заботливо собрать обратно. Она говорила, что желание постичь всё идёт из детства, что дети рвут бумагу, отрывают головы куклам и разбирают всё на части, потому что просто не знают, где заканчивается внешняя форма, и начинается внутренняя. Они постигают мир, но Артур хотел постичь только свою жену, на остальной мир ему было плевать. — Твоего учителя карате нужно предупредить, что тебя не будет? — спросил он у Джолин, вернувшись из своих мыслей. — Я посчитала, что если мы уедем завтра, то, возможно, приедем в понедельник, и я успею на занятие. Но, наверное, лучше всё-таки тебе позвонить мистеру Ямасаки и сказать, что меня не будет, — она задумалась. — Хотя, в любом случае, летом, если кто-то и ходит туда, то от нечего делать. Не думаю, что он меня потеряет. Артур отлично знал, что о его редких выездах с дочерью за пределы дома нужно было сообщать всем, кому только можно. Иначе вызывали полицию, оформляли предупреждения в школе и мучили его дочь визитами к школьному психологу и унизительными осмотрами гинеколога. Впрочем, Джолин быстро привыкла к этому, и извлекала пользу в виде консультаций по поводу месячных и депиляции. А отцу, несмотря на благополучие дочери, угрожали ему лишением родительских прав, он злился и недоумевал, как ему вообще доверили ребёнка при таком скотском отношении. В прошлом он, конечно, делал ужасные вещи, но среди всех его грехов точно не было какого-либо насилия над детьми. С другой стороны, мистеру Ямасаки, как его называла Джолин, было совершенно всё равно, какое у их семьи прошлое, и какой у одной из его лучших учениц отец. Он был воплощением японской мудрости, и он-то уж точно никогда бы не вызвал полицию, если бы Джолин вдруг не пришла на занятие. — Я позвоню ему завтра. Напиши мне его номер, хорошо? Джолин кивнула. — Может быть, составим список того, что нужно взять в дорогу? — предложила она. — Составь, если хочешь, — Артур пожал плечами. — Но лучше бы тебе пойти спать. Джолин взглянула на часы. Почти десять. Разумеется, спать ей не хотелось, но она прекрасно знала, что во сне время летит быстрее. Она осознала это, когда жила у родителей матери. Почему-то их любви она совсем не чувствовала, мама не возвращалась, и когда она случайно услышала, что скоро её заберёт отец, она старалась спать как можно дольше, чтобы папа пришёл раньше. — Хорошо. Она не спешила идти в свою комнату, о чём-то размышляя. Через несколько минут, будто что-то для себя решив, Джолин встала с дивана и, пожелав отцу спокойной ночи, направилась в свою комнату. Артур курил и слышал, как в ванной лилась вода, как его дочь старательно чистила зубы, как, должно быть, выбирала вещи в дорогу, роясь в шкафу, и увидел, как наконец под дверью исчезла полоска света. Он знал, что совершает ошибку. Вероятно, не самую большую ошибку в своей жизни, но такую, которая вполне могла бы разрушить жизнь маленькой девочки. Таким образом, это стала бы вторая разрушенная им жизнь после Шерилин. Зачем она тогда посмеялась вместе с ним в аптеке, сделав вид, что смеётся над его шуткой? Зачем он начал следить за ней? Что она в нём нашла? Просто жалела, или видела в нём что-то особенное? Может быть, ей просто нужен был псих, который не стал бы упрекать её за странные сексуальные предпочтения? Потом случайно появилась Джолин, спустя семь лет Шерилин от неё устала и повесила на Артура, точно зная, что он не причинит дочери вреда. Он не мог уснуть почти всю ночь. Читал записи о Шерилин в своём старом дневнике, который Джолин никогда бы не нашла. «Вчера думал о Шерилин перед сном», «сегодня Шерилин меня поцеловала», «она рассказала, что хочет, чтобы я её избил. Я, должно быть, особенный». Все эти фразы писал Артур, Джокер же писал то, что сейчас было даже неловко читать. Тысячи мыслей беспорядочно роились в его голове. А что, если они найдут Шерилин? Какая она сейчас? Есть ли у неё кто-то? Может быть, Джолин и права. Может быть, стоит попробовать быть тем, кого Шерилин любила. Или говорила, что любила. Может быть, хватит быть Артуром? Может быть, снова стоит стать Джокером? Он думал об Аркхеме. О том, как Шерилин приходила к нему почти каждую неделю после рождения Джолин, о том, как он платил деньги санитарам, чтобы они позволяли им заниматься сексом в комнате для посещений. Артур вспоминал, как желал её, но потом их встречи постепенно стали скучнее, и он ничего не мог с этим поделать. Он словно оказался в коконе, из которого невозможно было выбраться. Шерилин всё чаще выглядела разбитой, она пыталась рассказывать что-то про Джолин, про то, как она начинает говорить, ходить, учится писать и считать. Он понимал, что перестаёт нормально воспринимать действительность из-за лекарств. Артур много раз прекращал пить таблетки, вырывался, дрался, и тогда лекарства силой вводили в кровь. А потом Шерилин просто перестала приходить. Он понятия не имел, сколько прошло времени с их последней встречи. Оказалось, что несколько лет. Лекарства мешали думать, медленно превращали его в овоща, но однажды Стивенсон, занимавший пост директора Аркхема, пришел к нему лично и, отдав обручальное кольцо Шерилин, с грустью сообщил, что Джокера придётся освободить, потому что его жена погибла в пожаре, а за маленькой дочерью ухаживать некому. Детские дома якобы переполнены, да и никто не станет брать ребёнка Джокера. Даже родители или брат Шерилин. Скорее всего, он врал, но в итоге оказался прав, потому что, придя за Джолин в дом её бабушки и дедушки, он понял, что даже они не любили его маленькую дочь. Так они начали жить вместе, совершенно не зная друг друга. Это было удивительно — жить с родным человеком, которого Артур раньше никогда не видел, и узнавать о матери этого ребёнка то, что он пропустил за время заключения в психушке. Узнать, что она любила смотреть «Терминатора» и «Чужих», что продолжала работать детским психологом в детском доме, что читала Джолин перед сном «Ветер в ивах» и помогала делать уроки, что последние года три или два постоянно о чём-то думала, иногда плакала, а потом решила занять себя переездом в дом, который Артур купил для их будущей семьи. Они бывали тут с Джолин, она перевозила вещи, и когда почти всё уже было на своих местах в новом доме, она вдруг погибла в старом. Артур не видел никаких странностей во всём этом. Он не видел оснований считать всё это хитроумным планом. Сначала в пожаре в собственном доме погибла Шерилин, через пять лет точно так же погиб директор Аркхема. Она сгорела со всеми фотографиями и бумагами, которые не успела перевезти, он — с некоторыми документами пациентов. Прошло слишком много времени с момента её смерти, а пожары вспыхивали в Готэме с необычайной регулярностью, и бумага горела во всех этих пожарах. Книга, которую Джолин получила по почте, внушала некоторые сомнения, но этого было слишком мало, чтобы делать какие-то серьёзные выводы. Странно, что кто-то знал её адрес, но с другой стороны, его никто и не скрывал. Странно, что это именно «451 градус по Фаренгейту», а не что-то иное. Хотя, это могла бы быть и какая-нибудь сердобольная учительница или один из нескольких десятков медицинских работников, которые то и дело приезжали к ним, чтобы проверить, что у девочки всё в порядке. А может быть, это был кто-то из сумасшедших преступников, которым Джокер давал работу. У всех были свои возможные причины симпатизировать Джолин и, что самое главное, жалеть. Возможно, она была и права в том, что адрес отправителя книги нужно проверить, но, вероятнее всего, всё это было просто необычным стечением обстоятельств. Шерилин или мертва, или очень хочет, чтобы он её не нашёл.