Пунктик про любовь

      Выполнить один из запланированных пунктиков сегодня не так трудно, как было бы в будние дни. Тогда это было бы проблематично, ведь часто после работы единственным на что она способна, может быть сон или время с Карапузом, всё-таки физические нагрузки и прогулки отметать нельзя, а на выходных бывает очень много людей. Всё имеет свои минусы и плюсы. Чеён поправляет свой капюшон, чуть закрывая им глаза, благо размер позволяет, и потом детально осматривает заметку в телефоне, где указаны все пунктики с уточнениями. Весь список, два пункта из которых можно отметить выполненными, необязательно выбирать по строгому порядку, оттого Пак сначала выбирает сделать вещи доступнее и без Чонгука, а после те, что она согласует с Чонгуком и на которых он захочет присутствовать. Сделать все вещи первого типа в один день может быть неудобным, оттого они все распределяются по дням в соответствии нужных дат. Пак уточняет место, время, детали для большинства из них. Кажется, это самое лёгкое, касающееся списка. Довольно ожидаемое (и что важно удачное) распределение времени и возможностей, чтобы выжать из себя лучшие результаты. Да в два щелчка! И трудное — Пак приходится довольно долго искать что-нибудь неброское, нестильное, недорогое, незаметное для себя да отрепетировать небольшую речь. А потом ещё выбрать к одежде подходящую недорогую обувь. (Сказывается желание вкладываться в дело во всю. И ещё может быть совсем немного желание подстраховаться от казусов или неудобных вопросов). С собой она возьмёт Карапуза, люди вроде как больше доверяют другим с собаками, верно? И на ней женщина не собирается стесняться (что может быть нелогичным, но здоровье всегда на первом месте), облачая собаку в тёплый свитерок и в оранжевые ботиночки, чтобы не простудиться или не повредить лапки. Карапуз носит это не первую зиму и уже привыкла, так что никаких проблем это не принесёт. Хороший ход, хвалит себя женщина, гладя корги, касаясь мягкой шерсти. Глядя в глаза своей малышке, она так широко улыбается, что корги кажется ей подругой с человеческой натурой. В конце концов, она ведь действительно собирается подойти к незнакомцу, спросить номер телефона, попросить назвать любую благотворительную организацию и скинуть сумму аналогичную номеру; в общем, первый «выстрел» довольно смущающ. А вторым выстрелом за сегодня должны выйти десять коробок и десять незнакомцев, запечатлённых на фото как доказательство передачи. Первый выстрел, скорее всего, будет очень неловким, но Чеён за эти года знает как встречать неоднозначных людей, подстраивая их под себя; ныне настанет случай стать одной из них. Кстати, удивительно, что Чонгук оставляет Чеён сделать это без него. Она ведь считала, что он обязательно захочет присутствовать на моменте знакомств, хотя здесь есть и здравый смысл — мало кто захочет давать номер сразу двум людям, которые выглядят как пара. И мало кто готов принимать шоколадки от таких же. (Может наоборот?) Чисто теоретически. Чеён одёргивает себя, когда понимает, что подумала о себе и Чоне как о паре. Она выравнивает своё дыхание, критично осматривая себя в зеркале. Одежда висит мешком, совершенно не сочетается ни с чем — что не сделаешь ради того, чтобы остаться незамеченной. Ей спортивные стили не особо нравятся, в отличие от Чона, который почему-то выглядит в них потрясающе и даже так успевает органично смотреться рядом с самой Пак. Ещё раз одёргивает себя. Пока рано предпринимать что-либо в данном направлении, ведь, как ни странно, привычно требовательная директриса решила дождаться выполнения своего обещания, а потом, глядя ему в глаза, открыто признаться во всём. Дальше действовать по ситуации.  — По ситуации, — отчаянно шепчет она, выходя из дома вместе с собакой на поводке, — что со мной делает желание сделать Чонгука счастливым? Что с ней делает Чонгук? Только какие-то странности. Она ведь помнит, как он выглядел при самой первой встрече спустя столько лет, с надеждой в глазах, что замирала, когда Чеён призналась в невыполнении, со знакомой широкой (кроличьей) улыбкой, с характерными чертами лиц, но вдобавок чем-то взрослым и манящим как изнутри, так и снаружи. Она ведь помнит, как он звучал в свои восемь, десять, шестнадцать лет и сейчас, и тогда — при звонке и встрече у неё дома — и по телефону, с каким тоном он говорит, как выражает свои чувства через слова и как приятно Чеён его слушать. Но появление странностей в жизни никак не означает отказ своим привычным действиям, ведь Чеён в парк идёт отчасти не только из-за пунктиков, но и из-за того, что привыкла всё анализировать. Она думала (может всё ещё так считает внутри, пытаясь себя обмануть), что любые перерывы в отношениях всегда на них отрицательно влияют. Перерывы действуют по-разному, но чаще лишь отдаляют людей и означают потерю интереса. Если люди не общаются друг с другом, игнорируя при возможностях связаться, то это уже умирающие отношения, разве нет? Каждый из людей меняется, а, когда это происходит отдельно, то это ещё заметнее. В итоге, совместное время приходит к концу. Чеён использует критерии для людей, ей важно знать какие отношения у неё сейчас с кем-либо и знать лучше на все сто процентов. Сомнения ни к чему хорошему не приводят. Если ситуацию с Джису Пак способна понять, примерив на себя её позицию и сохраняя свою, (может быть чуть добавляя эгоистичность: желание иметь хоть одну близкую подругу), то ситуация с Чонгуком вгоняет в тупик. Правильно ли она поступает? В плане, хочется ли ей этого по-настоящему и присутствует ли тут интерес в сторону личности Чонгука? Правильно ли директриса понимает характер старого друга? Не изменился ли тот настолько, чтобы, наоборот, оттолкнуть её? Или может быть она оттолкнёт его своими изменениями? Скрывать своей симпатии и внезапно возродившегося чувства смысла нет, Чеён учитывает данный фактор. Она поняла это вчера на работе. Скрывать своего желания иметь ещё одного друга тоже. Но ведь она не знает, таков ли он сейчас, каким был в девичьей памяти? Какой след он может оставить в женской, взрослой составляющей Пак? Всё приходит к одним и тем же мыслям, прямо как слишком часто повторяющийся цикл. Директриса задаёт их себе по очереди, оглядываясь по сторонам и часто сдвигая капюшон на лицо. Не хочется быть замеченной. Горло издаёт разочарованный звук, когда на многие из вопросов не остаётся ответа; или просто Чеён не хочет их давать. Дорога к специональному парку проходит быстро: Карапуз виляет хвостом, обгоняя хозяйку, но не пытаясь убежать от неё, пока та глядит и думает, что с собаками и цифрами гораздо легче в эмоциональном плане. Ей не трудно поговорить или решить что-нибудь с человеком, когда она не привязана к нему, чтобы сидеть и думать об их отношениях двадцать четыре на семь, или она просто не рассматривает человека как кого-то в ранге «друзья». Друзья друзей не её друзья, она не может просто их так назвать, потому что не знает их достаточно хорошо или сомневается о взаимном интересе. Не сказать, что другие спешили назвать её своей подругой. Оттого данная установка укоренилась внутри Пак так прочно, учитывая её долгий срок службы, что такие явления с Чоном неестественны. Ей трудно выговориться про свои позиции в отношениях, когда это кто-то волнующий и важный. Однако есть исключения. К примеру, с Чимином или с родителями такая тактика не нужна, она достигла с ними того уровня, при котором даже дурачество имеет огромный смысл и получает поддержку. С Карапузом тоже не нужно это, её нужно кормить, любить и заботиться о ней, та просто подарит это в ответ, и они будут счастливы. В отношении с Джису много нюансов, учитывая их графики и работу. В отношении Чонгука всё непонятно: она размышляла об этом на работе, думала о надеждах и новых оборотах, решила, что выполнит пунктики, решила, что будет рядом, но ей все равно не удаётся постичь покоя. Она не может откинуть все сомнения, поговорить с ним за чашечкой чая, потому что сначала ей нужно понять почему, зачем и для чего. Может быть ответ простой и заключается в её симпатии (или любви), но разве существование любви имеет смысл спустя столько лет?  — Это вообще не имеет смысла. Ничего не имеет смысла. Я топчусь на месте, всё это просто повторения одних и тех мыслей, — бормочет женщина, осознавая, что опять вернулась в исходную точку; обращается к корги: — Пойдём быстрее, Карапуз. На улице прохладно, правда, чуть меньше, чем вчера и вообще на этой неделе. Они проходят свободно улицы с растаявшим снегом, где-то даже слякотью. Чеён отмечает в своей голове прохожих, понимая как все разнообразны. А она пока нет; скоро в её голове грядёт последующий бессмысленный поток волнений. Хотя так-то скоро март, восьмое число и свадьба подруги, которой она уже помогает с кое-какой организацией. Скоро появляется парк, где множество людей наслаждается времяпровождением, не подозревая о Чеён, осматривающей каждого критично, отметающей «трудные» варианты и выбирающей «лёгкие» жертвы. Карапуз проявляет же свой энтузиазм, норовясь всё же кинуться на бег. Пак вдруг переводит взгляд на свою компаньонку и думает, что собаки на самом деле — сокровища и друзья. Директриса решает в первую очередь поиграться с ней, а уж найти того, кто поделится с ней номером, легко. У неё есть привилегии в виде красивого личика и опыт разговоров с самыми разными типами людей. Карапуз лает счастливо, когда Чеён бегает за ней, не отпуская поводок. Аллеи широкие и чистые слишком заманчивые, животное даже не думает останавливаться, смешно морща нос, когда на пути появляются косящиеся люди. Директрисе же со временем тоже становится на них все равно так, что осталось лишь залаять и пуститься во все тяжкие на четвереньках. Жаль, никто не оценит потом. Только на одном из поворотов, женщина замечает бабушку на скамейке, с блаженной улыбкой уставившейся вперёд. В массивной на вид куртке, с шапочкой и сумками рядом, этакая репрезентация всех стереотипах о бабушках. И возможно влияет взгляд задумавшейся аджуммы, но Чеён замедляет шаг, то ли задерживая дыхание, то ли пытаясь отдышаться. Взрослые часто недовольные, особенно такого возраста. Директриса не часто встречала улыбающихся аджумм или аджосси, директриса привыкла к уставшим лицам, что хотят прожить жизнь по-другому, жалея о не сделанных или сделанных вещах. Значит, ей непривычно видеть их такими счастливыми со стороны, ведь у аджуммы на лице сияет радость, что распространяется по всему периметру. Сколько себя помнит Чеён, у неё были не самые лучшие отношения со своими бабушками и дедушками, да и вообще с людьми почтенного возраста. Если со стороны отца бабушка скончалась задолго до рождения Пак, и женщина совсем её не знает, то дедушка с воспоминаний остался человеком холодным и жёстким. Неизвестно был ли тот таким всегда или на то повлияла потеря любви; со стороны матери они же просто виделись редко, потому что те не одобряли брак родителей Чеён, хотя и явного безразличия в сторону внучки тоже не показывали. А родители всегда оставались островком утешения для женщины и всё ещё таковыми являются. В них было столько поддержки, как и сейчас, что потеря хоть одного из них смогла бы разрушить жизнь Пак в два щелчка. Так же легко, как она вышла сегодня погулять и выполнить пунктик (пусть она долго решалась). Так же легко, как выполнить отчёт или выпить чашку кофе. Так же легко, как погрузиться в захватывающий сюжет. Чеён останавливается, так же как и Карапуз, чтобы медленно присесть на скамейку и оставить корги рядом, не волнуясь за ощущения компаньонки благодаря одежде. Сидение холодное, что чувствуется даже через тёплые брюки, но она игнорирует это, пытаясь удобнее устроиться.  — Не садись просто так, дорогая, а то простудишь себе всё, — возникает громкий голос рядом, и женщина чуть не вскрикивает от неожиданности, оборачиваясь, — да, я тебе говорю. Бабушка сидит в той же позе с тем же выражением лица, что существенно мешает директрисе собраться. Корги лает пару раз, будто спрашивая об обстановке, но потом расслабляется, когда хозяйка успокаивает её.  — Всё нормально, аджумма, — вежливо произносит Пак в ответ, и та отчего-то фыркает, — мне тепло.  — И поэтому ты так ёрзаешь?  — Нет, всё хорошо.  — Ну ладно. Ответ вводит женщину в ступор, но она не подаёт виду, чувствуя себя очень непривычно. Проходит минута тишины, а после незнакомка открывает одну из сумок и роется там в поисках чего-то. Чеён пытается игнорировать копошение со стороны.  — Посиди на этом, — привлекают внимание директрисы, и аджумма показывает ей чистый коврик с незамысловатым орнаментом, — он тёплый и его хватит, чтобы и собака смогла сесть.  — Он же чистый, — часто моргает Чеён, но принимает вещь в свои руки, когда собеседница вкладывает её, — а вы на чём-нибудь сидите?  — Я сижу-сижу, не волнуйся, — хихикает, вновь становясь серьёзной: — И коврик старый, садись быстрее.  — Но…  — Не спорь со старшими, — прерывает её, — и сади собачку, как зовут эту красавицу? Чеён не удивляется смене темы, понимая, что такова уж натура незнакомки. Лишь хмыкает, скрывая лезущую улыбку. Она осторожно расстилает коврик, садясь и точно так же, стараясь не запачкать ткань, садит Карапуза.  — Её зовут Карапуз, у неё порода…  — Знаю, не настолько я старая, — отмахивается, заговорщическим тоном продолжая: — Ты что-то хотела спросить? Чеён понимает, что сейчас её навыки знатно провалились. Собеседница уже поняла, почему она присела. Или нет. Но директриса не обижается тому, что её перебили, а лишь сжимает губы и для успокоения начинает ласково гладить своего питомца за ушком.  — Ничего такого, — начинает, — может мне стало интересно, почему вы так счастливо улыбались.  — Было красиво.  — И всё? — переспрашивает Пак.  — И всё. Думаю, для счастливых улыбок не обязательно должно предшествовать что-то грандиозное. Просто было красиво. Та мычит, обращая взгляд вперёд, где большие деревья раскинули свои ветви по сторонам, а снизу рассыпан снег, что ещё не успел растаять. Ещё дальше пару людей с другими собаками, где-то семейная пара, где-то одиночки, где-то группы — повсюду шум.  — Знаете, — Чеён вдруг прорывает на откровения, она сохраняет взгляд на природе, — я привыкла давать всем ранги. К примеру, этот человек мне точно друг, а это просто знакомый. И поэтому я относилась к ним соответственно. Аджумма хмыкает, но не задаёт вопросов. Директриса воспринимает это как разрешение продолжить.  — И вот сейчас я встретила старого… — запинается, — друга, которого не знаю куда поместить. Мы обещали друг другу что-то, но я не знаю, надо ли это делать.  — И что ты хочешь, чтобы я сделала? Почему сама не догадаешься? — насмешливо интересуется собеседница, и Чеён поворачивает к ней резко голову, задирая подбородок:  — Просто захотелось поделиться.  — Отлично, — беспечно отвечает, вдруг широко улыбаясь, — а к какому рангу ты отнесёшь меня?  — Незнакомая аджумма, — она отвечает без колебаний, уверенно глядя в чужие игривые глаза.  — И что, с каждой ли ты незнакомой аджуммой делишься просто так?  — Нет, но…  — Вот и ответ, — бабушка опять перебивает её, — вот ты не подумала о своих рангах и смогла мне признаться о чём-то личном. Попробуй отключить мозги и поймёшь, что ты там хочешь сделать со своим старым другом. Чеён чуть было не высказывает своё возмущение вслух, но сдерживается, закатывая глаза.  — Легко сказать, — бурчит она, наконец убирая руку с Карапуза, что спокойно сидит рядом, — я же привыкла!  — Ну так отвыкни, — пожимает плечами, — не мои проблемы. Раз нравится — выполни, что обещала. Не нравится, тогда выпроводи вон и пошли куда-нибудь.  — Легко…  — Сказать, — продолжает аджумма и складывает руки на груди, — вот ты хочешь с ним общаться?  — Ну да.  — Ты не хочешь его прогонять?  — Не хочу.  — Как давно не виделись?  — Десять лет где-то.  — Ясно, — протягивает, — так ты его любишь, — после вердикта Пак недоумевает как к этому пришли, а та фыркает, — вот почему так много думаешь своей головой. А где сердце-то?  — Я не…  — Позволь себе отдохнуть от мыслей, дорогая. Перестань мучить ни себя, ни его. Ты что, боишься отказа?  — Я не… — Чеён опять предпринимает попытку ответить, но та начинает внезапно смеяться:  — Боишься, значит, — та радостная улыбка озаряет лицо старшей так, что вдруг она кажется моложе, — всё бывает. Не хочешь торопиться с признаниями, то просто выполни обещание. Начни общаться, встречаться.  — А вдруг он изменился? — встревоженно произносит женщина, и корги пытается приподняться, лишь услышав беспокойный голос хозяйки. — Тш, Карапуз, прости, — Чеён успокаивает её и начинает ласкать.  — Никто ж не тянет тебя за венец, — отмечает тем временем старшая, — раз изменился и стал другим, то ты в любой момент можешь перестать общаться. Раз уж десять лет смогла без него прожить, то дальше точно сможешь.  — Суть не в этом, — Чеён хмурится, — я смогла прожить, потому что тогда не знала, что столько проживу. А сейчас другое.  — Какое другое? Люди приходят и уходят. Не будешь держаться за него и показывать, что хочешь его видеть рядом, то он снова может уйти. Он может уйти, когда подумает, что ты изменилась. Он может уйти в любой момент. Он может уйти даже сейчас, пока ты сомневаешься.  — Но…  — Раз он может уйти, то почему не можешь ты? Если он изменился, так и сделай. А если нет, то по ситуации. Пак открывает рот, чтобы добавить своё, как опять его закрывает и вспоминает. «По ситуации». То, как она сказала себе ещё в квартире, то, как она думала ещё тогда. Это будет иметь смысл?  — Это будет иметь смысл? — произносит вслух.  — Зависит от того, будешь ли ты стараться его вложить. Чеён перекручивает слова в своей голове, запоминая их. Оглядывает аджумму, что так же безмятежно улыбается, и думает, что всё же настолько мотивирующей, сколько грубой собеседницы, она раньше не встречала. Почему-то кажется, что циклы мыслей были бесполезны. Хотя они и помогают осознать кое-что для себя действительно нужное, в какой-то мере. Пак улыбается широко от мыслей, когда вспоминает Чона, и говорит только:  — Дадите мне ваш номер, пожалуйста?  — Ещё чего, — отзывается она, но не выглядит злой, — зачем тебе?  — Буду вам писать, — отвечает женщина, не сомневаясь в том, что говорит правду, — и скажите в какой фонд вы хотели бы пожертвовать?  — Богачка, значит, — бормочет она, и директриса чуть было не закатывает глаза, — ну скажу номер. И скажу куда надо тебе деньги отправить. Отправь в какой-нибудь фонд для пожилых. Мне было бы приятно. Пак только кивает, никак не комментируя последние слова аджуммы. Записывая номер, она сохраняет его в контактах, а потом, прощаясь, сразу же собирается домой. Она не хочет идти на риск с Карапузом и находиться долго на холоде, особенно, когда уже начинает темнеть, посему спешит. Второй выстрел она сделает позже, а сейчас ей кажется, что за сегодня она уже успела сделать многое. Понимая, что много противоречила самой себе, она хочет идти дальше «по ситуации». Точнее, по пунктикам. Что она сможет сделать дальше? Если Джису уже согласилась помочь с одним, а банковская карта справится с другими и так далее, то завтра она сможет начать кое-что интересное самостоятельно.