***
— Скоро без лап останешься! Вот только выберусь… — рыжий мафиози пытался выбраться из железной хватки своего уже не бывшего напарника. — Оу, ну неужели тебе не нравится? Я же ви-и-ижу. Да и твое тело прямо-таки поёт об этом! — в планы суицидного шатена ну никак не входило отпустить свою «добычу». — Чёрт тебя дери! — прикущенная губа выглядела очень соблазняюще, по мнению Осаму — точно. — Ох. Зачем же так грубо? И еще. — он снова склонился к уху, — Зачем мне какой-то чёрт, когда у меня есть ты? — не удержался и все же прикусил краешек мочки. На это шляпник лишь прошипел что-то, отдаленно похожее на «Чёртов Скумбрия». А Дазай, удовлетворенный реакцией, решил, что это знак, что можно и продолжить — он провел языком вниз, утыкаясь носом и вдыхая фруктовый аромат геля для душа, который он и подарил на какой-то праздник своему мужчине. Чуя недовольно замычал, правда Дазай всё-таки хватку чуть ослабил и почему-то начал нежно поглаживать того по спине, шепча: — Чуя. Чу-уя. Чу-у-у-уя… — Чёрт. Что тебе от меня надобно? — конечно, Накахара прекрасно знал что именно, однако у него совершенно нет времени на то, чтобы сейчас хорошенько вылюбить этого чёрта, так хорошенько, что после этого он наконец угомонится и будет примерно три дня спокойно ходить, заниматься своими делами и прекратит хоть на какой-то срок донимание Чуи. Накахара иногда искренне не понимал, как Дазай не удовлетворяется, учитывая, что занимаются они сексом почти каждый чёртов день. Конечно, отрицать то, что сей объект был весьма привлекательным наружне, а также сочетавщим в себе еще и ум вкупе с потрясающей сообразитьностью, было бесполезно. Чуя не спорит, что Дазай — тонкая грань между смешливо-идиотским существом и серьезным человеком, умеющим найти выход практически из любой ситуации, удивительно точно способным «прочитать» человека без особых на то усилий. Однако, была еще одна сторона Осаму, и знали её далеко немногие. Сей человек был слишком ненасытные в сексуальном плане. Он словно пытался наверстать все упущенное за те четыре года, что они не общались вообще, и за те года их знакомства, когда они только и делали, что сварились будто визгливые собаки. Самое смешное, что он даже не пытался занять роль актива, но несмотря на это порой успевал так выматывать Чую за одну ночь, что тот с утра чуть с ног не валился, в то время как Осаму просто таки цвел и пах, аки роза в майский денёк. Между прочим, у Накахара есть работа. И вообще, совместная жизнь — это не только то, чего снова не хватает этому ненасытному существу, знаете ли. Они живут вместе уже практически полгода, этому их боссы на удивление еще и рады были. Теперь у них все общее. Но вот касательно своего сна Накахара не соглашался! Он хочет выспаться нормально, ибо работа исполнительная и работа бумажная, а также бытовые проблемы сильно выматывают. Как же он завидует тем детям, которых любящие мамочки укладывают в кровати ровно в девять, заботливо укрывая одеялом и целуя на ночь в лоб. Иногда Чуе приходит в голову сумасшедшая мысль о том, как бы смотрелся Осаму в роли матери. — Знаешь, я давно думал… — Дазай его наконец отпускает и садится чересчур прямо, официально, словно на собеседовании, а говорит как-то слишком важно, однако вместе с такой интонацией в голосе, будто чего-то страшится. Накахара вздыхает и тоже выпрямляется, поднимая на шатена взгляд, показывая тем, что слушает. — Мы с тобой знакомы не так уж и мало, сейчас в отношениях… — он явно что-то задумал, раз так осторожно подкрадывается к интересующей теме. — Осаму, говори наконец уже! — хмурится Накахара. — Может, мы… Узаконим наши отношения, чтобы это сделать? — Накахара смотрит на него пронзительно, но молчит, ожидая когда тот объяснится на счет того, что же такое это, для чего требуется узаконить их отношения, — Как ты смотришь на то, чтобы мы усыновили или удочерили…ребенка? — Чуя закашливается, хотя подобного он и ждал от Дазая. Подобного, но не такого все-таки. Внезапно ему приходит мысль о том, что столь большому аппетиту Осаму до «того самого» дела, который в последний месяц увеличился еще больше, хоть и казалось, что больше некуда — этому есть вполне логичное объяснение. — Осаму… Ты беременен?***
Огай, давно отправивший ответ на сие сообщение и проверивший все оставшиеся бумаги, с чистой совестью собрался уходить, уже одел вновь свой излюбленный плащ, а сейчас он уже покинул здание Мафии, направляя свои стопы к обиталищу Юкичи. Собственно, именно потому он и не мог прочитать ещё одно сообщение, пришедшее как раз тогда, когда мужчина стоял уже на улице. Однако человек-отправитель не собирался отступать, ради важного случая даже решившийся позвонить. Вот только звонил он не самому Огаю, а Фукудзаве, с телефона Осаму. Да, только прибыл с работы Мори, и снова кто-то его просит к телефону. Отдав мужчине со строгим выражением лица и умильным котиком, сочетавщим в своем окрасе сразу три цвета, что сидел на его руках, брюнет взял трубку, молча слушая то, что ему говорил тревожащий покой. К тому, что Нацуме-сенсей стал часто появлятся у них, Огай привык. — Опять у Двойного Чёрного какие-то новости, — пояснил Мори, уже вернув телефон его владелецу, на немой вопрос последнего. Кот только довольно мяукнул, хитро сверкнув изумрудами очей в полумраке квартиры — видимо, он уже догадался о тех новостях, что, в принципе, не удивительно.