Обнять, любить, держать или отпустить?

      Весна, апрель, 9:30       Погода настолько пасмурная, что даже не было и намёка на солнце. Темно, грохотал гром, но дороги давно уже были забиты машинами, несмотря на то, что час пик давно миновал. Дороги поблёскивали от воды, что достаточно трудно было разглядеть из-за проливного дождя. В такую погоду особенно тяжело просыпаться и идти куда-то, а уж тем более на работу. Но Лалиса уже с раннего утра торчала на рабочем месте, и настроение у неё было под стать хмурому небу. Чем темнее за окном становилось, тем хуже она чувствовала себя.       — Есть люди, которые ведут компанию вперёд и вверх, — Лалиса сделала небольшую паузу и обернулась, посмотрев на сотрудницу. Изучив взглядом образ девушки, она не могла не заметить, насколько нескромно она выглядела. Юбка, непозволительно короткая, слишком сильно обтягивала бёдра сотрудницы. Чуть прозрачная, бледно-розовая рубашка была расстёгнута совершенно не по-деловому этикету, приоткрывая вид на пышную грудь. Она сразу поняла, что можно ожидать от неё, поэтому, особо не жалея, продолжила: — А есть те, кто тянут её на дно.       Девушка продолжала молча смотреть на начальницу. Пыталась уловить настроение, но не вышло. У Лалисы день с самого утра не задался. Звонок от Джису сразу изменил все планы и заставил в спешке примчаться на работу. Произошла крупная утечка информации, конференцию отменили, и месяц стремительной подготовки к грядущему событию был полностью испорчен. В разглашении конфиденциальной информации обвиняли сотрудника из отдела Лалисы. Сначала Манобан правда подумала, что это тот парень, который недавно устроился на работу, поэтому долго проверяла не только компьютер, но и личную информацию.       — Никто не приходит на работу, чтобы поболтать, обсудить личную жизнь или перепихнуться с начальником, — без намёка на жалость, Лиса продолжила давить на предательницу, что в корыстных целях разглашала информацию уже не впервые. Причём речь шла не только о конференции, но и о клиентских базах, корпоративных контактах, аналитической и бухгалтерской информации, а главное — планах на будущее. И не факт, что всё могло закончиться незначительной потерей.       — Конечно, — соглашаясь то и дело поглядывала на дверь предательница.       — Так, напомни мне, с какого месяца ты работаешь у нас в отделе? — задала совсем неуместный вопрос, на первый взгляд, Лиса. Конечно, она отлично помнит, когда именно наняла на работу ту, которая, ничего не подозревая, сейчас находилась прямо напротив.       — Зачем спрашиваете? — задала встречный вопрос девушка, но, увидев колючий взгляд начальницы, быстро ответила: — С января.       — Знаешь, что я заметила, наблюдая за тобой больше двух месяцев? — Манобан встала с места и медленно начала ходить перед ней. Остановилась около книжных полок и взяла оттуда достаточно толстый конверт. — Что бы я тебе ни поручила, сначала ты закатываешь глаза, затем тяжело вздыхаешь, а после начинаешь свой получасовой сеанс возмущений и недовольства. Ты критикуешь всех, включая и меня. Не всегда по делу и совершенно необоснованно.       Девушка внимательно наблюдала за руками начальницы, которые сжимали конверт. Шумно вздохнув, она ожидала продолжения.       — Но это случайно, — на автомате начала оправдываться та в свою очередь, и сильнее вжалась в кресло.       — Случайно, говоришь? — усмехнувшись, посмотрела на неё Лалиса, всё так же прожигая взглядом, приблизившись к ней. — Допустим, это так, и я закрою глаза на все твои предыдущие проступки. Но как насчёт интриг и сплетен, которые ты распускаешь? Это тоже случайно? М-м?       Лиса, возвышаясь над ней, положила конверт прямо на столик, со всей силы ударяя по нему. Сотрудница, чуть вздрогнув, захлопала явно нарощенными ресничками. Лиса, скрестила руки и приказным тоном сказала:       — Посмотри.       Девушка дрожащими руками открыла конверт и достала всё содержимое. Лиса неотрывно вглядывалась в то, как предательница дёрнулась, понимая, что держит в руках снимки, на которых изображена она сама. В спешке она пересматривала и остальные.       — Я могу объяснить, — голос заплетался, а лицо выражало шок.       — Не перебивай меня, — злобно посмотрела на неё Лалиса. — Так вот, я и на это закрывала глаза. Но ты, дрянь такая, не учла то, что чаша моего драгоценного терпения когда-нибудь заполнится доверху.       — Лалиса, я… то есть это… — не успела договорить та, как Лалиса подняла руку, показывая в воздухе, что стоит остановиться.       — Знаешь, почему я сейчас нахожусь на этом месте, а не ты? — самодовольно хмыкнула начальница и продолжила: — Это не из-за богатого отца или из-за того, что я «раздвигаю ноги направо и налево», как ты любишь говорить, нет. Всё благодаря таким, как ты.       — Что вы хотите этим сказать? — поинтересовалась девушка со слезами на глазах.       — То, что во время работы я работаю, а не отсасываю начальнику, — совершенно безэмоционально ответила Манобан. — А ещё у меня принцип. Я всегда избавляюсь от тех, кто не умеет держать язык за зубами. Потому что перевоспитать таких, как ты, — указав пальцем, нахмурилась и продолжила: — очень сложно, а цена за такие проступки слишком высока. Какого чёрта ты встречалась с врагом нашей компании, и как понимать то, что он в курсе всех наших будущих громких заявлений?       — Мы просто друзья… — тон Манобан не то что пугал, а скорее заставлял сжаться и почти разрыдаться в голос.       — И данные, конечно, ты передала исключительно по дружбе.       Когда ответа не последовало, Лиса обратно уселась за своё рабочее место. Увидев слёзы предательницы, она чуть сбавила тон и сообщила:       — По правде говоря, ты доказала, что доверять людям, которые не умеют хранить тайны, совершенно неправильно. Я больше не хочу видеть тебя в своей команде, так что, будь добра, уйди хотя бы достойно.       — А…? — не веря происходящему, девушка отчаянно, быстро заморгала. — Лалиса, простите меня. Я допустила ошибку, такого больше не повторится. У меня семья, отец пенсионер, не лишайте нашу семью спокойствия, умоляю, — пытаясь пробудить жалость, девушка истерично зарыдала.       — Достала, — цокнула языком Манобан и резко откинула заболевшую голову на изголовье стула. — Знаешь, забавно, но ты наступаешь на одни и те же грабли снова и снова, — спокойно сказала Лиса. — У тебя нет семьи, да и с таким характером никогда не будет. Поэтому немедленно собрала все свои шмотки и пошла вон из моего кабинета.       Предательница смутилась и резко замолчала.       — Ты уволена, — сдвинув брови на переносице, Манобан посмотрела в сторону окна. — Ах да, к начальнику Киму можешь не идти, с такими, как ты, он только трахаться и может, — на одном дыхании выпалила Манобан, тем самым окончательно добивая девушку.       — Вы… Вы не имеете права, — опустив глаза в пол, на трясущихся ногах выбежала из кабинета девушка.       После того, как она покинула помещение, тишина в кабинете приобрела ещё более зловещий оттенок. Лалиса мысленно усмехнулась. Возможно, она бы не стала добавлять последнюю фразу, но то, что она увидела утром, проходя мимо приёмной Тэхёна, сильно задело гордость девушки. Неужели мужчин так и тянет на силиконовых блондинок? Да ещё и безмозглых. Хотя продать информацию заклятым врагам за хорошую цену додуматься мог далеко не глупец. Тэхён, не заботясь о посторонних взглядах, настойчиво целовал девушку. Пока Манобан вся извелась с поисками предателя, та спокойно проводила время в компании начальника Кима.       Она, конечно, знала, что у Тэхёна слово «верность» ассоциируется со словом «ничего», но то, что он предпочёл в присутствии Манобан лобызаться с её же подчинённой, совершенно другой уровень. А всё почему? Долго же она откладывает свою злость и отчаянно отдаётся ему каждый раз, надеясь, что он передумает, откроет глаза в своей долгой спячке и попытается всё исправить.       Откладывание — это просто глупо, и Лалиса очередной раз убедилась, насколько омерзителен вкус предательства.       Ведь завтра ей снова придётся решать, так почему не сегодня? Манобан решила, что завтра будет мудрее, чем сегодня? Неужели она думает, что завтра она будет решительнее, чем сегодня? Или она надеется, что завтра будет счастливее, чем сегодня? Но она постоянно упускает, что завтра она будет старше, смелость уменьшится, завтра она будет жалеть, что оставила на сегодня, она начнёт колебаться и бояться.       Тэхён — хороший учитель, вот только Лиса плохая ученица. Если в жизни Манобан кто-то учил быть сильнее, кто-то мудрее, кто-то прощать, кто-то быть счастливым, то Тэхён учил Лалису всему. Но она, в свою очередь отрицала и не воспринимала все уроки от слова «совсем», и ломалась. Лалиса не хотела учиться, теряя себя, свои чувства, а самое главное — Тэхёна. В её жизни в течение семи лет важнее Кима никого не существовало.       Она прекрасно понимала, что скоро сердце не выдержит и разобьётся. И, полагаясь только на свои чувства, рисковала потерять всё, включая и себя. Невзаимная любовь — это ужасно. И сколько бы Манобан не пыталась убедить себя в обратном, всё бесполезно.       Видя Тэхёна каждый день, ей так и хотелось крикнуть ему вслед: «Что, что тебе ещё надо? Что ему не хватает в ней?» Но она молчала. Она не позволяла, да и не позволит, чтобы хоть одна живая душа догадалась, насколько ей плохо. Ну, кроме Пак Чеён.       После встречи с папиным другом прошло больше недели, а Тэхён будто бы забыл о существовании Манобан. Никаких звонков, сообщений или же мимолётного взгляда в сторону брюнетки.       Она устала постоянно иметь дело с внутренним конфликтом «эмоции против чувств». И сколько бы она из кожи вон не лезла, ей не удавалось выйти из этого конфликта, объявив ничью. Эмоции и чувства постоянно вели борьбу, убеждали её в том, что всё ещё впереди. Но где эта крошечная дверь, которая ведёт её к выходу? Смесь из чувств и эмоций легко объясняет и оправдывает любой поступок, недостаток Тэхёна, делая его идеальным раз за разом. И это конкретно работает, понимаете? Работает настолько точно и без какого-либо возврата, что Лиса попросту теряется в течение семи лет.       Почему такая умная, рассудительная не по годам девушка не может выпутаться из сетей, что так душат её, лишая кислорода? Почему её сердце постоянно танцует танго, стоит ей хотя бы увидеть Кима издалека? Неужели Тэхён настолько сильно засел в её подсознании, что она уже не в силах плюнуть на всё и вырвать с корнем все эти чувства? Почему она до сих пор не может избавиться от ощущения невесомости изнутри, когда он смотрит на неё? Неужели это так сложно, просто забыть, отпустить? Забыть его голос, каждое его чувственное, полное нежности… Да какой, к чёрту, нежности? Он не любит, не хочет, никогда не будет с ней! Как вбить это ей в голову? Как? Как понять, что нет надежды, что он не постучится к ней ночью в дверь с букетом цветов и кольцом в руках со словами «Прости меня, я был идиотом. Я люблю тебя, Лалиса, безумно люблю!» Это не кино, мать вашу, и уж тем более не романтическая мелодрама.       Неужели всё настолько… безнадёжно?       Манобан искренне завидовала людям, которые умеют брать под контроль себя и свои чувства. Даже нырнув в пучину страстей, они способны выкарабкаться. Это то, чего не в состоянии сделать Лиса. Потому что она та, кто идёт на поводу у своих бурных чувств.       Хочет раз и навсегда избавиться от чувств к Тэхёну и победить в этой битве. Вот только который раз проигрывает. Казалось бы, так просто и легко! Но нет ничего сложнее, чем победить самого себя, поскольку силы у противоборствующих сторон равны. Ибо она не понимает, что делает, потому что не то делает, что хочет, а что ненавидит, но безмерно любит.       Главная ошибка Манобан в том, что она, каждый раз вступая в борьбу, постоянно забывает: насколько бы трудно не было побеждать себя, в мире нет ничего невозможного. Flashback [Четыре года назад, зима, 18:40]       Шестнадцатилетняя Манобан к этому часу должна была уже быть дома, вот только водитель застрял в пробке. Поэтому, стоя около торгового центра, вымотанная после дополнительных уроков Манобан начала благодарить всех богов на свете, что утром послушалась отца и оделась так тепло. Сейчас на ней красовалась белоснежная куртка ниже колен, грубые брендовые кроссовки из последней коллекции и дизайнерский маленький рюкзак с контрастным логотипом. Даже вот шапку-зайку с двигающимися ушами нацепила. Главное, уши не отморозить, а внешний вид отойдёт в сторонку. Позже поразмышляет на тему безвкусицы. Из наушников доносилась приторная попсовая песня, и Лалиса сделала так, что музыку могли услышать мимо проходящие люди.       После года обучения стрип-пластике Лиса изменилась до неузнаваемости. И не только внешне, даже внутренне. Лалиса попала к поистине хорошему хореографу, потому что девушка, когда заходила в зал, загоралась энергетикой её. Самое трудное было в конце тренировок, ведь Манобан настолько сильно полюбила танцевать, что выходить из зала в конце занятия ей казалось чем-то нереально сложным. Естественно, у неё поначалу ничего не получалось, но она, как и предполагала преподаватель, не опустила руки, а скорее наоборот, занималась и занималась. И вот спустя пару месяцев невооружённым глазом были видны первые успехи. Через несколько месяцев занятий окружающие начали замечать изменения в девушке. Лалиса больше не хулиганила, не влетала в комнату с криками, не одевалась, как попало, не выходила из дома в неопрятном виде. Она начала вплывать своей походкой, обращая внимание окружающих, останавливалась, улыбалась, даже, казалось, такой равнодушный Тэхён постепенно всё больше и больше начинал задерживать взгляд, стоило ей появиться на пороге кабинета отца. Отец, узнав об увлечении единственной дочери, чуть коньки не отбросил, но хитрая лисичка-таки добилась одобрения отца, обещав, что учиться будет ещё усерднее, а увлекаться танцами серьёзно не собирается.       Лиса устало прикрыла глаза, прислушиваясь к звукам. С виду Мёндон напоминает шумный торговый город. Здесь много магазинов и бутиков, а так же универмагов. Манобан ориентируется здесь, как в собственном доме. Укажешь на любой магазин, как та ответит, что можно приобрести, а что нет.       Несмотря на холод, на улице достаточно многолюдно и шумно. Лиса нехотя поглядывала на маленькие брендовые часики и морщилась. Примерно двадцать минут она стояла на одном и том же месте. Неожиданно для себя Манобан стала свидетельницей забавной сценки. С виду хрупкая, с растрёпанной косой девочка, дралась с каким-то парнем. Лалиса из любопытства не спеша продвинулась в их сторону и по пути чуть не упала, споткнувшись о камень. Лиса, матеря бедный камень и окинув его совсем недобрым взглядом, взяла его в руки и продолжила свой путь. Лиса поняла, что ошиблась дважды: во-первых, это не девочка, а девушка, во-вторых, эта девушка абсолютно не промах, и, скорее всего, её помощь явно не понадобится, потому что девушка с косой ударила парня ниже пояса одной ногой, и повалила его прямо на землю, садясь сверху. — Сволочь, немедленно отдай, что украл, — со злостью крикнула она, пошарила по чужим карманам, полностью игнорируя чужие взгляды. Она со скоростью света вывернула карманы и, в конце-концов, нашла то, что искала. А если быть точнее — браслет. Лиса бы не увидела, будь она чуть подальше. Парень, что скорчился от боли, что-то бормоча, вывел девушку из себя, на что она в свою очередь сильно и умело ударила кулаком в его лицо. — Козёл… В следующий раз дважды подумаешь перед тем, как воровать. Пока Лиса в шоке разглядывала отключившегося парня, девушка с косой встала и поправила одежду, а после, чтобы достать упавшую сумочку, наклонилась. И тут откуда-то появился ещё один парень, что резко толкнул бедную вперёд, из-за чего та больно ударилась коленями об асфальт. Матерясь, девушка захотела подняться, как незнакомец со всей силы толкнул её. Лиса, конечно же, не смогла проигнорировать ситуацию и, сильнее сжимая в руке камень, потихонечку начала приближаться. Пока тот, не ожидая, когда девушка с косой встанет, присел на корточки, грубо схватив её за волосы, Лиса подошла сзади и замахнулась камнем со всей силы. С визгом Манобан отскочила назад, ожидая дальнейших действий. Не то, что бы она испугалась, скорее, пришла в ступор от своего же поступка. Драться-то она любила, но вот ударять камнем в чужой затылок… такое в её жизни впервые. Парень, держась за затылок, обернулся со словами «сука», падая прямо на девушку. Та же резко отбросила его в сторону, проверяя пульс, и с благодарностью посмотрела на Лалису.       — Жить будет, не беспокойся, — держась за бок, встала с места. — Нам лучше поторопиться. Если очнутся...       Не успела девушка договорить, как тот первый парень, чуть шевелясь, разомкнул глаза. Лисе хватило всего три секунды, чтобы принять решение. Она, не заботясь о чужом комфорте, взяла девушку за руку и побежала, куда глаза глядят. Та поморщилась из-за боли в боку, но не отстала от спутницы. Через пять минут быстрого бега Лиса, удерживая одной рукой шапку-зайку, а другой — руку девушки с косой, буквально запрыгнула в вагон в последнюю секунду.       — Спасибо, — вежливо поблагодарила Лалису девушка, опускаясь на свободное место, — я бы одна не справилась.       — Пустяк. Главное, ты вернула свой браслет, — мило улыбнулась Манобан, поправляя шапку. Внезапно вспомнив водителя, достала телефон и ахнула, увидев двадцать пропущенных звонков. — Я труп.       — Да-да, это мамин подарок, — в спешке ответила девушка. А после, увидев обеспокоенное лицо Манобан, добавила: — Что случилось? Тебя что-то беспокоит? Может, я могу помочь?       До Манобан слова доходили мучительно долго. Да и она толком не слушала, у неё перед глазами только одна строчка, не переставая, бежала: «что же придумать?». Не хватало ей ещё карманных денег лишиться и под домашний арест сесть. Без любимого пилона она же с ума сойдёт. Девушка с косой, видя замешательство в чужих глазах, несильно толкнула спасительницу в плечо.       — Эй, ответь, чего задумалась? Что происходит?       — А… — Лиса пришла в себя и с озадаченным лицом уставилась на пару противоположных глаз. Она только сейчас заметила, насколько симпатичной была особа рядом с ней. Такая же, как она, худая, с роскошными рыжими волосами и шоколадными глазами. Не учитывая растрёпанный вид после драки, одежда дорогая, да и браслетик, что держала в руках, поблёскивал камушками. — Вот.       Лиса ткнула тоненьким пальчиком на плоский экран гаджета, тем самым показывая количество пропущенных звонков.       — Это отец. И мне просто капец как попадёт, если он разозлится.       Лисе не хотелось волновать отца, да и злить тоже. Всё же отец единственный родной человек.       — М-м, знакомая ситуация, — девушка с косой спрятала браслет в кармашек сумочки, а затем посмотрела на Лалису и спросила: — Может, мне стоит помочь?       — Как? — единственное, что в тот момент могла сделать Лиса, это задать встречный вопрос.       — Скажешь, что подруге стало плохо, и ты, добрая душа, не смогла стоять в стороне, — девушка улыбнулась, оголяя ровный ряд зубов. — По сути, мы никого не обманываем. Мне и правда было плохо.       Слова спутницы показались слишком заманчивыми и правдоподобными. Манобан никогда не любила обманывать единственного родного человека, поэтому, тяжело вздохнув, собралась набирать отца, но не решилась нажать последнюю цифру.       — Но у меня нет подруги, — совсем тихо подметила Лиса, спрятав лицо под шапкой-зайкой.       — Пак Чеён, — убрав шапку с лица уже почти подруги, протянула руку для рукопожатия.       Лиса чуть ли не в обморок упала, но всё же пожала руку. Не то чтобы Лалиса не дружелюбная, просто все окружающие считают её слишком умной, слишком задорной, а главное, красивой. И последнее многим одноклассницам спокойно вздохнуть не даёт. Парни Манобан не интересуют, за исключением Пака и Кима. Если первый только из-за фоток любимого, то второй явно из-за сильных чувств.       — Лалиса Манобан.       — Приятно познакомиться, — всё ещё улыбаясь, сказала Чеён. — Звони давай, небось волнуются за тебя. End flashback

***

      — Нужно было обратиться в суд из-за нарушения прав, — положив таблетку от головной боли прямо в руки начальницы, пролепетала Джису. — Я вообще не могу понять, как ты её так просто отпустила?       С момента разговора с предательницей прошло семь часов, и за всё время разговоры о ней не утихли ни на минуту. Всех интересовал один и тот же вопрос: почему преступника не наказали законно? Ведь Манобан терпеть не может, когда её предают. Особенно подчинённые.       — Джису, сама подумай, ну вот заплатит она штраф или же её посадят, — девушка залпом осушила бокал, после шумно сглотнула и продолжила: — А мне что с этого будет?       Лалиса правда не понимала логику других. Она что, мать Тереза? Почему она должна выкручиваться, только потратив смехотворную сумму. Нет, определённо не в этот раз, когда лапают то, что принадлежит ей. Тэхён же принадлежит ей? Хотя к чёрту Тэхёна, почти в каждой компании существует конфиденциальная информация, которая не подлежит разглашению. И она по крупному нанесла ущерб. Пострадала не только компания, но и безупречная репутация Манобан. Он уж не потерпит подобного.       — Ну, справедливость восторжествует, — Джису взяла бокал и посмотрела на уставшую начальницу. — Будет уроком для всего отдела. Хотя сомневаюсь, что такое произойдёт снова. «Пошла вон из моего кабинета», — спародировала секретарь слова Лалисы.       — Неужели? — измученно улыбнувшись, спросила Манобан.       Дождь ни на секунду не останавливался, и Лалиса всё больше и больше начала задумываться, наверное, высшие силы почувствовали настроение брюнетки. Зонт валялся дома, но хоть на машине приехала. Хорошо, что оставила её на нулевом этаже, а не на стоянке перед офисом, а то пришлось бы ей принять освежающий душ.       — Да я чуть не пукнула от страха. Умеешь ты пугать людей, Лиса, — Джису взглянула на часы, что висели прямо напротив начальницы, и вздохнула. Хотела отпроситься, но не рискнула.       — Фу-у-у, Ким Джису, где манеры? Ты как с начальницей разговариваешь? — совсем беззлобно, скорее шутя, сообщила Манобан.       Вообще, день выдался трудным, хорошо хоть отец не позвонил. Завтра по-любому придётся оправдываться. Нет, скорее всего, он промолчит и посмотрит не самым приятным взглядом. Но для Лалисы лучше было бы выслушать все эти нотации, чем один осуждающий взгляд в её сторону. И, конечно же, он заметит, что в отделе Тэхёна такого не происходит. Нет, предательница так легко от неё не отделается.       — Джису, я хочу написать рекомендацию для нашей стукачки. Будь добра, приготовь все необходимые документы.       — Какая ещё рекомендация? — искренне удивилась Ким, расширяя глаза.       — Обыкновенная… И пошевелись, — Лалиса разблокировала телефон и набрала номер одного знакомого. Пока гудки шли, она обратилась к Джису: — А ещё добавь её имя в чёрный список во всех филиалах.       Джису пришла в ступор на несколько секунд и, поняв, к чему клонила начальница, ухмыльнулась и быстрыми шагами вышла из кабинета.       — Помнишь меня, мой должник? Нет, ничего серьёзного. Я тебе один документ отправлю, а ты проследишь, чтобы его получили все компании этой страны, нет, желательно и соседние страны тоже были в курсе. Конечно, после мы квиты.       Лалиса не собиралась молча наблюдать за тем, как закон просто сжалится над силиконовой дурой. Она сама решит, как с ней лучше будет поступить. Если она испортила ей только несколько часов, Манобан испортит ей всю оставшуюся жизнь. Уж она-то найдёт тысячу поводов для этого. Пусть только попробует выкарабкаться, она её собственноручно обратно затолкает. Лиса не для этого всю жизнь бегала за Тэхёном. Это только всем кажется, что за всё нужно платить деньгами, но есть и более дорогая плата. За всё важное платят частичками души. И Лалисе сейчас плевать, что она просто берёт и рушит чью-то жизнь, а кусочки души принадлежат вовсе не предательнице, а скорее ей самой.       Быстро оформив всё необходимое, Манобан отправила нужный документ нужному человеку, после чего позвала Джису. Если она скажет, что не заметила изменения секретаря, то соврёт. А враньё для Манобан — вторая слабость. Поэтому, внимательно изучив слишком уж аккуратный образ Ким, сообщила, что на сегодня она может быть свободна. Стоило Джису услышать от начальницы такие долгожданные слова, как та, в буквальном смысле светясь от счастья, покинула кабинет.       — Хоть у кого-то жизнь налаживается, — шёпотом произнесла Манобан, смотря на молчавший телефон, а затем взяла папку Чонгука и начала читать со страницы, где остановилась в последний раз. — Неужели так и не позвонит?       Лиса не заметила, как по щеке покатилась одинокая слеза.

***

      К этому часу в компании было уже пусто. Лиса, медленно опустив голову, подошла к лифту. Голова раскалывалась на кусочки, а выпитая таблетка ни черта не помогла. Пока она размышляла о том, как бы быстренько добраться до тёплой постели, двери лифта раскрылись.       Лиса, выглядевшая мрачнее тучи, зашла в лифт и потянулась, чтобы нажать на кнопку, как встретилась со взглядом Ким Тэхёна. В голове внезапно возникли тысячи мыслей. Его безразличный взгляд окончательно добил опешившую девушку. Пока Лиса полыхала изнутри, Тэхён спокойно зашёл внутрь, нажав на кнопку.       Лиса пыталась хоть что-то сказать, но язык будто онемел. Она стояла в углу и просто смотрела на своего любимого, а перед глазами совсем не то, что она сейчас хочет вспоминать. Целующиеся Тэхён и та стерва никак не дают ей спокойно выдохнуть. И когда Манобан успела так сильно отчаяться? Она прям изнутри прочувствовала, что по горло сыта этими невзаимными чувствами. Пока лифт бесшумно опускался вниз, Лалиса успела полностью изучить внешний вид парня. Из отражения на неё смотрели совершенно чужие, но необычайно красивые глаза, на лице усталость, как и у Манобан, вот только в нём нет утомлённости. Волосы в творческом беспорядке, что делали его ещё привлекательнее. Рукава чёрной рубашки были закатаны до локтей, а галстук свободно болтался на шее.       У Манобан сердце сжалось. Ложь. Все чувства до последнего были ложью. Она так и почувствовала, как внутри гаснет последняя надежда, которая тянет её во мрак. Разве она такая незаметная? Или недостаточно хороша? Неужели это конец?       Лиса не заметила даже, как лифт остановился. Она так и продолжила стоять в углу, буквально пытаясь пересилить себя, пока есть последний шанс. Тэхён так же, не обернувшись, вышел из лифта и собирался было уже уйти, как абсолютно так же, не обернувшись, произнёс то, что Лалиса боялась услышать даже во сне.       — Манобан, всё кончено.       Ба-бах. Вот так и разбивается сердце любящего человека. Хоть убейся, но это никак невозможно предвидеть. Вчера у Лалисы было всё, а сегодня уже ничего. Чтобы понять всю катастрофу случившегося, ей хватило нескольких секунд. Она лишилась самого дорогого, самого ценного, самого манящего. Раньше, просыпаясь, она знала, что есть шанс, что не всё потеряно, что стоит чуть подождать, как Ким всё осознает. А куда ей деть свою тягу к нему? Как же всё сложно. Сердце разрезала вся эта правда, делая только хуже. Она ни на секунду не могла отпустить, только сильнее душила, не позволяя признаться, что всё кончено. Тэхён бывший? Какая жалость. Да он никогда и не был нынешним.       Это не любовь.       Лалиса давно потеряла себя в этих отношениях. Она даже представить боялась свою жизнь без него. Без своих отношений. Без токсичных отношений. Что она сделала не так? Где ошиблась? Плыла по течению, определила свои цели, стремилась к ним без передышки. Буквально вчера цель была совсем рядом, но стоило ей сделать хоть ничтожный шаг, как между ними образовалась бесконечная пропасть. Почему только она должна страдать? Разве Тэхён не замечает, насколько ей хреново? Разве он так и не понял на протяжении семи лет, что Лалиса его любит? Она же в этих отношениях терпела всё. Она посылала к чёрту все свои «табу». Очевидные вещи, как ложь, измена и безразличие её не беспокоили, хотя кого теперь уж обманывать, она просто молча глотала всё. А зря. Не нужно было ей идти навстречу. Ещё тогда нужно было взять волю в руки и уйти, не оборачиваясь, а не перевоспитывать саму себя. Это же лабиринт. Они зашли в него с разных сторон, нашли входы, но так и не встретились. Надежда не оправдалась, сама же придумала этого идеального Тэхёна, поверила в него. Но ведь Ким не такой, и он совсем не тот идеализированный образ в её голове. Надежда умерла. Нет, сдохла. Лиса точно не вспомнит, сколько она просидела там, уткнувшись в свои колени. Нет, она не плакала. Просто, опустив голову, убивалась, пытаясь обрушить всю ту иллюзию. Если девушка не плачет, это действительно страшно. В этом убедился подошедший охранник. Она бы и дальше так просидела, но чей-то кашель заставил её поднять опустошённые глаза. Охранник, поклонившись, поинтересовался, всё ли в порядке и может ли он помочь. Глаза Манобан его по-настоящему испугали. Она будто смотрела на него, но в тоже время просматривая как бы сквозь него. Лисе так и хотелось ответить, что, блять, нет, она тут умирает, но в последний момент лишь обречённо хмыкнула, поднялась и вышла из лифта. Охранник хотел за ней последовать, но Манобан так же, как Ким, не обернувшись, сообщила, что и сама справится. Да уж, справится, не сегодня, и не завтра и может быть даже не через год. Но она точно справится. Последние дни настолько сильно понизили самооценку Манобан, что она была готова на всё, лишь бы хоть на минутку почувствовать облегчение. Поэтому, хоть и шатаясь, но всё же добралась до машины. Если бы можно было вернуть время назад, она бы вернулась туда, когда впервые встретила Тэхёна, и никогда бы не открыла ту дверь рабочего кабинета отца. Лучше бы она не встретила его. Никогда… Ожидала очутиться в сказке, но открыла глаза в ночном кошмаре. Бесконечно оправдывая Тэхёна, она и не заметила, как убедила саму себя. Вот только избавиться так просто не получилось. Искренне полагала, что стоит ей повзрослеть, как Тэхён начнёт по-другому воспринимать её. Реальность сильно обожгла и всё ещё терзала измученную юную душу. Море чувств внутри бушевало, требовало выхода, но Лиса терпела, она лишь увеличивала скорость, со всей силы выжимая педаль газа. Девушка явно нарушила немало дорожных правил тогда. Хотя какие правила, когда на сердце так паршиво? Искры давно потухли, иллюзия испарилась, мечты вдребезги разбились. Перед глазами только прошлое. Эти кадры пролетали мимо быстрее, чем когда-либо. Она бесконечно много раз тянулась, но её каждый раз отталкивали, а падение с каждым разом давалось всё больнее и больнее. Полюбила и построила мечту. Сыграла свадьбу, нарожала детей, напридумывала идеальную семью. Но за эти три года она получила только боль. Но она, наконец, захотела выйти, закончив весь этот цирк. Она больше не вытерпит страданий, оставляющие ужасные последствия. Тогда она похоронила свои чувства раз и навсегда, а на надгробие так и написала: «Больше никогда». Казалось, это не небеса плакали, а Лалиса. Сидя в офисе, она недооценила масштаб дождя. Стоило ей выехать на главную полосу, как дождь начал литься, будто из ведра, пытаясь потушить полыхающую душу. Лиса пролетела по ночному городу со скоростью света, игнорируя чужие сигналы и мерцание светофоров. Она лишь сильнее сжала руль, давя на газ. Манобан добралась до любимого места буквально за десять минут. Вокруг не было ни души. Темно, горела красным светом только вывеска студии. Конечно, в такой ливень все сидят дома, либо в помещении. Телефон начал неприятно вибрировать, привлекая внимание девушки. Она посмотрела на лицо улыбающейся подруги, мысленно попросив прощения, отключила мобильный. После взяла связку ключей и вышла. Буквально мгновенно вымокла до нитки и побрела вперёд. С каждым шагом идти вперёд было всё труднее и труднее, а одежда всё сильнее прилипала к телу. Лиса холодными руками открыла дверь студии танца и сильнее содрогнулась. Обняв себя руками, быстро добежала до раздевалки и открыла свой шкафчик для хранения вещей. Лалиса выкупила здание у владельца год назад и полностью переделала помещение. Сейчас здесь девять оснащённых залов, женская и мужская раздевалка, тренерская, лаундж зона для учеников и небольшое кафе с напитками. Название танцевальной студии она не поменяла, и, конечно, любимая учительница была просто в восторге, узнав, что Лалиса будет инвестировать студию. После того, как девушка стала работать у отца, свободного времени совершенно не осталось, поэтому появлялась она здесь крайне редко. Несмотря на то, что внутри было тепло, Лалиса подрагивала. Открыв шкафчик, брюнетка достала полотенце и вытерла лицо. Как только сняла мокрую, прилипшую, как вторая кожа, кофту, почувствовала облегчение. Переодевшись в топ и короткие шорты, Манобан зашла в один из залов. Только здесь, в окружении родных стен, она почувствовала, насколько сильно она за сегодня утомилась. Но Лиса проигнорировала усталость и, для начала открыла все окна, а после включила музыку. Холодный сырой воздух вызвал по телу неприятные мурашки. Девушка подошла к пилону и, удерживая его руками, зацепилась за него ногой под коленом. Сейчас ей хочется выплеснуть все накипевшие чувства, избавиться от горечи, что так осточертела. Поэтому поднялась всё выше и выше, игнорируя разогрев перед танцем. Главное — быстрее начать, а о комфорте после подумает, когда будет висеть вниз головой. Скручивание в верхней части — самое любимое движение. Потом повторила уже со шпагатами и даже сложными элементами. Манобан всё это выполняла с лёгкостью и грацией. В тот момент главнее пилона, музыки и танца ничего не существовало. Она полностью отключила режим подсознания и до остатка отдалась звукам музыки. Все движения пропустила через себя, через свои обиды. Боль внутри поутихла, уступая своё место спокойствию. Нет, Лалиса знала, что это всего лишь на несколько часов, может, даже минут, и, как только она опустится обратно на землю, всё опять начнётся с того места, где остановилось. Здесь её жизнь делилась на два. Наверху — абсолютно другой мир, где не было боли, предательства и невзаимной любви. Будто совершенно другая планета. Есть только она, пилон и трение металлического шеста о кожу. Холодный металл, будто почувствовал её внутренний пожар и попытался потушить своим холодом. За окном погода бушевала, в комнату вместе с холодным ветром начали проникать и капли дождя, но Лалиса полностью их игнорировала. Ей нужно спастись. Ради отца. Ради Чеён. Ради себя. Знала, что лечиться будет долго и мучительно. В тот вечер она наконец-то поняла, что не просто была влюблена, она была зависима от Ким Тэхёна. Но чувства принадлежали только ей. И душа болела только у неё. Долго же она мучила саму себя идеализированным Кимом. Три года она терпела безразличность, в течение четырёх лет бегала за ним, целых семь лет любила, как дура. Зачем? Зачем разрешила делать с собой всё, что угодно? Она же так сильно любила. Буквально дышала Кимом. Тэхён сам не заметил, как убил девочку в ней. Зачем он с ней так? Даже когда изнасиловал, Лалиса не чувствовала такую адскую боль. Сорвалась. — Лиса, Лалиса… Манобан! Твою мать, Лиса, открой глаза! — девушка не воспринимала окружающих и не осознавала, что с ней произошло, пока подруга не начала бить по щекам. Чеён быстро опустила голову подруги и побежала в соседнюю комнату за аптечкой. В спешке нашла нашатырный спирт и, не жалея, смочила рукава промокшего кардигана. Дала понюхать подруге, которая обессилено лежала пластом. Чеён, не видя реакции со стороны Манобан, сильнее побила ту по щекам, буквально подсовывая под нос рукава, намоченные спиртом. — Собственноручно убью, открой глаза немедленно. Либо слова подруги сильно напугали бессознательную девушку, либо судьба решила сжалиться над морально истощённой Манобан. Она поморщила аккуратный носик и, хмурясь, открыла глаза. Первое, что она заметила, это лицо заплаканной подруги, которая сидела на коленях и шмыгала носиком. — Что произошло? — Лалиса, держась за голову, привстала, но её буквально опять повалили на пол. Чеён, уткнувшись в плечо подруги, зарыдала в голос, как маленький ребёнок. Лиса лежала, уставившись в потолок, ни черта не понимая. Она же кружилась, проводила процедуру успокоения. Так как оказалась внизу? А Чеён откуда взялась? Девушка провела руками по волосам Пак и ощутила, что они были достаточно влажные. Да и топ полностью пропитался чужими слезами. — Чеён? — Убью. Слышишь? Убью! — Чеён сильнее прижалась к Манобан, цепляясь за топ мёртвой хваткой. — Если ещё один раз поступишь так, собственноручно задушу. Лалиса ещё ни разу не видела подругу в таком состоянии. Но она испугалась больше за Чеён, нежели за себя. — Я что, упала? — всё же вспомнила Лиса. — Я откуда знаю? — с криком поднялась Пак, размахивая руками и показывая, насколько была зла. — Ты, блять, отключаешь телефон, на звонки не отвечаешь, игнорируешь меня, а я нахожу тебя без сознания, да ещё и в таком виде. Что за издевательство?! — Испугалась? — Лиса, опираясь на локти, захотела встать, но не успела, потому что Чеён, увидев действия подруги, подбежала и со всей силы надавила на неё. Та после обморока ослабла, поэтому обратно вернулась в прежнее положение. — С ума сошла? Дура, ты же только что пришла в себя. Если хочешь жить, советую лежать, не шевелясь, ибо я сама тебя задушу. — С дурой разговариваю, — пробурчала Лиса, бросив попытку подняться. — Ну и пусть, главное ты жива, — Чеён закрыла все окна и выключила музыку. Когда лежать стало совсем невыносимо, Лиса с жалостью посмотрела на подругу, которая стояла возле окна, скрестив руки на груди. Чеён, чувствуя взгляд на себе, обернулась и быстро подошла к подруге. Кое-как поднявшись, Манобан вышла из студии. Чеён крепко держала её выше локтя, не отпуская. — Ты вся мокрая, — заметила Лиса, хотя сама дрожала. — Куда мы идём? — Чеён недавно чуть сердечный приступ не пережила. Она, конечно, знала, что неизбежное когда-то случится, но не подозревала, что это случится так скоро. — Больше никогда не будешь залезать на свою трубу без меня. — В охранники подалась? — шурша руками, девушка нашла выключатель и включила свет в раздевалке. Она достала из шкафчика запасное полотенце и отдала Чеён. Подруга, всё ещё хмурясь, молча взяла полотенце и вытерла лицо. Переодевшись в сухую одежду, они опять вышли из раздевалки. — Лалиса, я серьёзно. Если понадобится, и охранником побуду, — кажется, светловолосая успокоилась. — Знаешь, как я испугалась? Обещай, что больше одна не полезешь на свою трубу. — Это пилон. — Да плевать. Обещай! — Хорошо, — Лиса понимала, что лучше согласиться, потому что так будет лучше. И не только ей, но и Чеён. Опять шурша руками, девушка нашла включатель и включила свет в кафе. Еле перебирая ногами, она подошла к барной стойке и изучила содержимое. Вообще, у них в студии категорически запрещалось употребление спиртных напитков, но Манобан была уверена, что где-то здесь точно был припрятан добрый запас алкоголя. — Правда? — Чеён надеялась, что больше с подругой такое не произойдёт. Увидев кивок, как у болванчика, она облегчённо вздохнула и устроилась поудобнее на высоком стуле. — Что ищешь? — Увидишь, — совсем коротко ответила Манобан, полностью проигнорировав осуждающий взгляд, и продолжила поиски. — Соджу пьют бедные, — увидев, как Лиса достала три бутылки алкогольного напитка, не удержавшись, сообщила Пак. — Твои слова, между прочим. — Я недавно в обморок упала, так что не помню, что бы я такое говорила, — хитро улыбнулась брюнетка и поставила бутылки прямо рядом с Чеён. — А если серьёзно? — Чеён-таки учуяла, что с подругой что-то не так, поэтому так просто сдаваться не собиралась. — Колись давай. Манобан, как и Пак, забралась на барный стул и зубами открыла крышку, после чего сделала достаточно большой глоток. Девушка скривилась из-за жжения внутри, а после вытерла губы рукой и с совершенно пустым взглядом обернулась в сторону подруги. Чеён от этого взгляда стало не по себе. Лучше бы Лиса истерила, кричала, плакала. Безэмоциональная Лалиса пугала до жути. Она смотрела на неё, как никогда, поэтому Пак без слов поступила точно так же, как и подруга: открыла бутылку и выпила прямо из горлышка. Лиса всё ещё молча наблюдала за ней, словно неживая. Будто мёртвая. — Тэхён бросил меня.