Закатное солнце.

Свет вечерних окон панельных пятиэтажек освещал нам путь. Солнце почти зашло за горизонт. Мы шли, останавливаясь под фонарями, целуясь. Ты устроилась ко мне под бок, до этого забрав у меня толстовку с джинсовкой, потому что тебе холодно. Вечерняя тишина разбивалась о наши с тобой довольные пьяные окрики. Мы шли, нам никто не нужен был. Куда мы шли? Непонятные и бесполезные вопросы, верно? Главное — что нам хорошо сейчас, что будет потом — неважно. Ты приостановилась, а я не заметил, задумавшись. Вскоре я понял, что твое тепло из-под бока внезапно пропало, и взглянул назад. Ты стояла, такая прекрасная, освещенная тусклым светом ночных фонарей, такая неземная, стояла и смотрела наверх. Мне сразу захотелось подбежать и поднять тебя на руки, закружив, что я тут же и сделал. Ты начала задорно и заливисто смеяться, и бить меня по плечу, умоляя отпустить. Я поставил тебя на обратно на землю, ты продолжила смеяться. Затем, вздохнув, оперевшись на колени, будто бежала длинную дистанцию, и вновь рассмеявшись, задала такой легкий и невесомый вопрос: — Зачем? — Просто захотелось — отвечу я тебе, при этом думая о том, какая же ты пушинка. Ты тянешь мою руку к очередному подъезду, у которого, на удивление, не сидит никаких старушек, приговаривающих: «Эх, молодежь…». Ты открываешь дверь, подходишь к лифту. На нем висит записка от руки, гласящая, что лифт временно не работает. Ты все еще держишь меня, но теперь тянешь наверх. Мы, смеясь, взбегаем по лестнице на следующий этаж и летя дальше. Лестничный пролет сменяется пролетом, и вот, мы уже на 12 этаже. Теперь ты тянешь меня к балконной двери. Мы выходим на балкон, ты достаешь пачку скитлс, которые так обожаешь. Я достаю пачку сигарет, в надежде покурить. Мы с тобой видим малую часть заката, что окрашивает кончики крыш соседних домов в багряный. Вытаскивая ментоловую сигарету, закуриваю. Делаю затяжку, вдыхая сизый дым в легкие. Собираюсь сделать следующую, но ты забираешь у меня сигарету, затем, сама делая затяжку и выдохнув дым, бросаешь недокуренную сигарету в пепельницу. И, вновь потянув меня за собой, аки горная коза, к чердачной двери, ты пытаешься открыть заклинивший механизм. Я помогаю тебе, толкая дверь плечом. Дверь, со скрипом открываясь, открывает нашему взору сухое полотно крыши. Ты все так же тянешь меня к парапету крыши, и, забираясь на него, плюхаешься на темное покрытие. Солнышко, такое же прекрасное и светлое, как и ты, падает лучиками тебе на лицо, согревая. Я сажусь рядом с тобой, свесив ноги в пропасть города, обнимая тебя. Ты кладешь голову ко мне на плечо, отдавая мне часть моей же джинсовки. Удивительно, ты всегда умеешь так легко и невесомо все делать, никогда не перестану восхищаться тобой. Закатное солнце уже скрылось за горизонтом высоток, уступая небесный простор окончательной темноте. Мы с тобой все так же сидели на краю крыши, но уже наблюдая за звездным небом, таким удивительном в городе явлении. Ты подняла палец в небо, и, показывая мне созвездия, увлеченно рассказывала о каждом из них. Я слушал и не слышал тебя, наслаждаясь вечерней прохладой и твоим теплом рядом с собой. Мне не нужен никто, хочу быть только с тобой.