Полная розовая луна

Они едва успели покинуть сцену, как Грей взмолился: — Пожалуйста, не сердись! — и первым побуждением Джона было разозлиться. Их выступление было катастрофой: звук был слишком низким, цветные гели в лампах — неправильными, а главный микрофон постоянно включался и выключался. В конце концов, всё, что Джон мог услышать в рассеянных аплодисментах, была жалость, и он обнаружил, что покраснел, когда рыскал по тусклой комнате в поисках своей гитары. — А ты хочешь, чтобы я был счастлив? — он усмехнулся, хотя и заставил себя улыбнуться, когда мимо них, щебеча, пронёсся рабочий сцены: — Молодцы, ребята! Но как только он скрылся из виду, на его лице снова появилось хмурое выражение. — Это было полное дерьмо. — Что, наша музыка? — Грей моргнул и перевёл взгляд с Джона на ступеньки, ведущие на сцену. Главным актом была постановка спектакля. Толпа уже кричала. Кто-то завыл. Джон не мог не чувствовать горечи - никто не выл на них, несмотря на то, что их звали голодные волки. — Им это не понравилось. — Он заметил свою сумку, застегнул молнию и раздражённо запихнул свою «Ямаху» подальше. — Я очень удивлюсь, если мы когда-нибудь снова покинем гараж Даарио! — Не будь идиотом, — вздохнул Грей, — ты слишком много беспокоишься. — Только потому, что некоторые люди слишком мало заботятся, — пробормотал Джон, глядя через плечо Грея. Там, выпутываясь из объятий женщины, стоял Даарио. По сравнению с Греем и Джоном он был самым колоритным из всей компании: он сменил свою чёрную футболку на белую и выкрасил локоны в ярко-синий цвет. Для Джона он выглядел как кто-то из эмо-группы 2005 года. Для девушки, с которой он был, он выглядел как будущий художник. Её ногти так глубоко впились в его рубашку, что ему потребовалось несколько попыток освободиться. — А, вот и вы, — сказал Даарио, подходя к ним. — Я искал вас повсюду. — Я вижу, — кивнул Джон, наблюдая, как он стирает помаду с шеи. Его друг послал ему лёгкую улыбку. — Это было потрясающе. — Даарио скрестил руки на груди, гордо выпятив грудь. — Я бы назвал эту ночь удачной, а вы? — Да, — согласился Грей. — Нет, — проворчал Джон. Даарио нахмурился. — Похоже, кто-то немного не в духе, — задумчиво выдал он, прищёлкнув языком. — Тебе не повредит время от времени улыбаться, Джон, может быть, тебе это даже понравится! Грей послал Джону властный взгляд, который говорил: «Он прав, верно?», но он был достаточно умён, чтобы не говорить этого вслух. Вместо этого он повернулся и оглянулся на девушку, всё ещё стоявшую в темноте. — Занят? — спросил он. — Это всё бизнес, — настаивал Даарио и выудил две сигареты из потрёпанной кожаной куртки Джона. — Нужно, чтобы болельщики были довольны. — Лучше сделай это со своими сигаретами, — посоветовал Джон. Он успел выхватить лишь одну из них, а другую Даарио сунул себе в рот и с ухмылкой попятился. — До встречи! — крикнул он весело, прежде чем выскользнуть из-за угла, а девушка последовала за ним по пятам. Джон вздохнул и перекинул сумку через плечо. — Мне тоже пора идти, — сказал он, но Грей шагнул вперёд. Он хлопнул в ладоши перед своим лицом и послал Джону яркий взгляд. — Когда я сказал «не сердись», я имел в виду вовсе не нашу музыку, — медленно проговорил Грей. Глаза Джона сузились. — Ну и что же? — спросил он, наблюдая, как взволнованно дрожит лицо друга. Это было всё равно, что смотреть на влюблённого подростка, и тут Джона осенило. — Это касается Миссандеи, не так ли? Щёки Грея потемнели, но сияющая улыбка осталась. — А ты откуда знаешь? — Действительно, откуда мне знать? — деланно удивился Джон, скользнув взглядом по татуировке на костяшках пальцев Грея. Там было написано на каждом пальце по букве: М И С С И. Миссандея с самого начала была в университете, когда Даарио впервые предложил идею рок-группы Грею и Джону. Она была причиной, по которой они согласились к нему присоединиться. У Грея на клавишах написано: «Я люблю человека, играющего музыку», у Джона на электрогитаре: «Это душа группы — Джон!» и Даарио, после ужасного соло на барабанах, был убеждён стать их вокалистом («женщины будут падать в обморок»). Другие члены группы приходили и уходили, но все четверо держались вместе, пока Миссандея день и ночь трудилась над сочинением песен и созданием своего образа. Джону нравилась Миссандея. Она была резкой, но доброй, властной и изобретательной, и самое главное — никогда не лгала. Он был уверен, что она всегда говорит правду, поэтому, наблюдая за тем, как Грей прыгает и извивается, задавался вопросом, не был ли тот странным, потому что его подруга уже вынесла ему вердикт: «Ты отстой!» — Сегодня вечером Мисси собиралась потусоваться с подругой, но я уговорил её присоединиться к нам, — объяснил Грей, продолжая расхаживать по комнате. Джон просто стоял и смотрел на него, поэтому, когда его не прервали, он покорно продолжил: — Ну, ты же знаешь, какая она, никогда не нарушает обещаний. — Просто скажи это, — вздохнул Джон. Улыбка Грея дрогнула, когда он посмотрел на Джона. — Она сказала, что поедет только в том случае, если её подруга сможет поехать с нами. Ну, типа, двойное свидание. Джон удивлённо поднял брови. — И это всё? — Он был совершенно сбит с толку неловким поведением Грея. Обычно он был таким же хладнокровным, как и выглядел: крепкий, одетый в кожу и татуировки; его тёмные глаза наверняка привлекли бы любую женщину. — Конечно, я не хожу на свидания, но ты же знаешь, что можешь на меня рассчитывать, дружище. Я буду держать её подальше от вас. — Я рад, что ты это сказал, — промурлыкал Грей, тщательно подбирая слова. Они шли к выходу; Джон вертел в руках гитару, а Грей наблюдал за ним со странным интересом. — Потому что она привела с собой кое-кого особенного. «Особенного?» — подумал Джон, когда они вышли из-за кулис и вошли в переполненное фойе. Очередь к бару тянулась по стеклянным стенам, и пока они пробирались ко главному входу, Джон позволил своим глазам блуждать. Все были одеты в футболку группы, все щеголяли татуировками и пирсингами, все носили кожу, заклёпки и заплаты. Что может быть более особенным, чем эта компания? Он задумался, отводя взгляд от женщины с фиолетовым Бобом и тринадцатью пирсингами в левом ухе. Вот тогда-то он и заметил её. Сначала он видел только трепетание её розового платья-накидки, когда она легко пробиралась сквозь чёрную толпу. Ткань обернулась вокруг бледного тела, привлекая его взгляд к её полным бёдрам и округлой попке. Только когда он увидел мягкие серебристые косы, его сердце забилось быстрее, и когда она оглянулась через плечо, чтобы встретиться с ним взглядом своих ярко-фиолетовых глаз, он понял, что остановился. Грей что-то бормотал ему на ухо, его голос был полон жара, но Джон не мог отличить его слов от шума, который нарастал в его голове. — Это же Дейенерис, — прошептал Джон и уставился на Грея. — Она привела Дейенерис-грёбанную-Таргариен? Дейенерис всегда напоминала Джону полоску жевательной резинки — яркую, весёлую и откровенно сладкую. Когда они ещё были студентами, она была главным человеком на всех мероприятиях, бросаясь на всё, начиная от планирования вечеринок и заканчивая экологическими протестами во дворе университета. В то время как Джон сидел в музыкальной комнате на первом этаже, играя на гитаре и сочиняя песни о любви, Дейенерис металась по коридорам в своих маленьких белых кроссовках. — Послушай, я и не думал, что они станут друзьями, — быстро сказал Грей, подняв руки, словно готовился защищаться, — но если она нравится Мисси, я уверен, что она должна быть милой. — Ты долбаный идиот, — прошипел Джон, прежде чем смог остановиться. Краем глаза он видел, как Миссандея машет им рукой, и её лицо сморщилось от смущения, когда они не сразу подошли. — О чем, чёрт возьми, я должен с ней говорить? О чирлидинге? — Ты обычно разговариваешь с девушками? — поддразнил Грей, но когда лицо Джона вспыхнуло ярко-красным, он поморщился и оттащил его подальше от девочек. — Послушай, — сказал он таким жарким шёпотом, что Джон почти ощутил отчаяние в его дыхании. Его ресницы дрожали; он выглядел так, как будто только что пробежал марафон и его вот-вот попросят пробежать ещё один. — Мы с Мисси уже давно встречаемся, да? Но мы всё ещё не… ну, ты понимаешь. — А какое это имеет отношение ко мне? — спросил Джон, не в силах полностью скрыть своё удивление от признания Грея. Он и Миссандея встречались уже несколько лет, но до сих пор этого не сделали… Грей со стоном прервал размышления Джона: — Никогда, Джон, ты понимаешь? — Он встал на цыпочки, оглядывая толпу. К ним уже направлялись Миссандея и Дейенерис, и он быстро наклонил голову ближе к Джону. — Сегодня может быть всё. Она обожает эту группу, у меня есть пицца в морозилке, и я даже подписался на Netflix. Это уже половина моего жалованья, старик… ну пожалуйста. Джон пристально посмотрел на Грея. Его друг уставился на него в ответ. В течение напряжённого момента ни один из них не сказал ни слова, но когда Миссандея протиснулась мимо последней пары, чтобы подойти к ним, Джон сверкнул безупречной улыбкой, повернулся к ней и поздоровался: — О, Мисси, как я рад видеть тебя здесь! — Он наклонился и чмокнул её в щеку, послав Грею такой же мрачный взгляд. Грей облегчённо вздохнул и схватил Миссандею за руку. — Привет, детка. — Он поцеловал её в другую щеку. — Ты что, не видел меня, что ли? — спросила Миссандея, с подозрением переводя взгляд с одного парня на другого. — Мы уже довольно долго ждём. Обычно ты быстро соображаешь. — Даарио задержал нас, — сказал Джон, не уточняя, но этого было достаточно, чтобы она кивнула. — Это… имеет смысл. — Она повернулась к девушке рядом с собой и тепло улыбнулась: — Ребята, вы же оба помните Дейенерис, верно? Вблизи Дейенерис казалась ещё ярче; её бирюзовые ногти мерцали, когда она проводила ими по волосам и застенчиво улыбалась. — Привет, — сказала она. У Джона внутри всё сжалось. Он попытался изобразить удивление, когда сказал: — О, да, конечно, — но внутри у него ещё горело раздражение. «Не могу поверить, что Грей так меня подставил», — подумал он, осторожно пожимая протянутую ручку Дейенерис. Её ладонь была мягкой и гладкой. Он должен был бороться с собой, чтобы не сжать её крепко. — Я и не знал, что вы друзья. — Вообще-то мы не разговаривали с самого универа, — сказала Миссандея, — но после того, как Игритт съехала, — она послала Джону понимающий взгляд, который заставил его смотреть в пол, — мне нужна была новая соседка по квартире, а Дени оказалась просто идеальной соседкой! -— Девочки посмотрели друг на друга так, словно это было самое забавное событие в их жизни. Джон едва сдержал рвотный позыв. — Хорошо, — пробормотал он и посмотрел на Грея, но его друг старался смотреть на кого угодно, только не на него. Он сжал руку Миссандеи. — Может, нам лучше войти? Я думаю, они уже начали, — сказал Грей. — Окей. Ты идёшь? — Она повернулась, чтобы взглянуть на Джона, но прежде чем он успел заговорить, Дейенерис чирикнула: — Сначала мы лучше просто выпьем. Джон уставился на Грея, Миссандея пожала плечами, и они ушли. Несмотря на толпу вокруг них, Джон чувствовал себя так, словно был полностью предоставлен самому себе. Он посмотрел на Дейенерис, которая тоже взирала на него сквозь свои бледные ресницы, а затем они оба уставились в пол, и между ними воцарилось напряжённое молчание. На мгновение Джон попытался вспомнить, когда в последний раз разговаривал с Дейенерис, но ему показалось, что он никогда этого не делал — он видел её только в окно или на сцене в столовой, выкрикивающую университетские новости в микрофон. Тогда Миссандея присоединялась к ним, когда они собирались вокруг углового столика и подражали бодрому голосу Дейенерис. Но, похоже, эти дни прошли, подумал Джон и снова взглянул на неё. Она не смотрела на него — её фиалковые глаза были сосредоточены на кончиках бирюзовых сапог, покрытых блёстками. Джон подумал, что если бы он дотронулся до них, то засиял бы, как Эдвард Каллен. — Ладно, — сказал он после паузы, — пойду принесу нам чего-нибудь выпить. — Я с тобой пойду, — сказала Дейенерис, и он неохотно позволил ей присоединиться к нему в конце очереди. Джон засунул руки в карманы джинсов, пытаясь придумать, о чём бы они могли поговорить. Он прочистил горло и под пристальным взглядом Дейенерис пробормотал: — Так тебе нравится рок? Дейенерис прикусила кончик языка. Маленький и розовый, отметил Джон. Так же, как и её платье. — Честно говоря, я предпочитаю кантри. — Как Тейлор Свифт? — Конечно, — сказала Дейенерис, — и других тоже. — Она положила руки на спину, сделав небольшой шаг вперёд в очереди, а затем добавила: — Я думаю, что я та, кого вы все назвали бы обычной сукой. Джон не удержался и фыркнул. — Никто здесь не назвал бы тебя так, — заверил он её, и она кивнула, хотя и не выглядела убеждённой в этом. В вестибюле было тепло. Джон расстегнул молнию на куртке, наблюдая, как подол платья Дейенерис скользит чуть выше колен. «Здесь слишком много людей, — подумал он, скользя взглядом по её декольте. — Вот почему мне так тепло». Он снял куртку и услышал, как она что-то напевает. — У тебя их стало больше, чем было в универе, — внезапно заметила Дейенерис. — Чего? — спросил Джон, но вместо ответа она протянула руку и нежно провела пальцами по его татуировке в виде волчьей головы, заставив его вздрогнуть. — А ты откуда знаешь? — Я видела тебя на спортивном празднике, когда ты бегал, — весело сказала Дейенерис, заставив Джона покраснеть от одного только воспоминания. Он всегда был силён, но скорость никогда не была его коньком. Он согласился вмешаться, когда его товарищ по команде вывихнул лодыжку, но только после того, как дал им понять, что не сможет победить. Видя, как он побеждает других в тяжёлой атлетике, ребята не поверили ему, считая все виды спорта равными. Однако они были менее довольны, когда он прибежал последним. — О, я уверен, это было то ещё зрелище, — пробормотал Джон, вспоминая, как он пересёк финишную черту, еле дыша. — Конечно! — Дейенерис улыбнулась и убрала локон с его уха. — Кстати, их у тебя тоже не было. Джон дотронулся до чёрной затычки в ухе. К большому неудовольствию своей семьи, он начал растягивать свои мочки в прошлом году. Это была одна из причин, почему он ушёл из дома и в конце концов снял квартиру с Греем в городе: ворчание его мачехи вышло из-под контроля. — Я думаю, что вообще многое изменилось с тех пор, как мы были в универе, — сказал он, и Дейенерис слегка кивнула: — Действительно, очень многое. Пока они медленно продвигались в очереди, дюйм за дюймом, Джон воспользовался паузой, чтобы найти в Дейенерис хоть что-то, что могло бы измениться, но он был в растерянности: её губы были такими же пухлыми и розовыми, как и раньше; глаза — такими же юными и добрыми, и даже одежда её была как всегда, стильной. Он понял, что по-другому это не назовёшь: Таргариен была милой во всех смыслах этого слова, хотя он знал, что должен чувствовать отвращение к ней. Джон старался не думать об этом, пока на цыпочках пробирался к меню. — А что бы ты хотела? — спросил он. — Мохито? Лимонной воды? Сидра? — Я слышала, что эль «Чёрная смерть» очень хорош, — отозвалась Дейенерис. Джон странно посмотрел на неё. Он и представить себе не мог, что она способна осушить пинту пива. Когда они подошли к стойке, Дейенерис схватила свою сумку — маленькую и розовую, конечно, — но Джон отмахнулся от неё. — Две пинты эля «Чёрная смерть», — велел он и повернулся к Дейенерис, — я угощаю. — Какой джентльмен, — улыбнулась та, и он не мог точно сказать, действительно ли она это имела в виду или просто дразнила его. Эль был тёмный, словно грязный, а пластиковые стаканчики наполнены доверху. Джон изо всех сил старался не пролить пиво на джинсы, когда схватил свой стакан со стойки, в то время как Дейенерис просто наклонилась и сделала большой глоток, чтобы освободить место. К тому времени, как они добрались до диванов, она уже наполовину покончила со своей порцией. — В нём есть оттенок карамели, — заметила она, — тебе не кажется? Джон уставился на неё поверх своей всё ещё полной чашки, ища, что бы сказать. Всё, что он мог пробормотать, было: «У тебя пена на лице», — после чего он спокойно потягивал эль, наблюдая, как она достаёт маленькое зеркальце, чтобы поправить губы. Когда они остановились у окна, Дейенерис посмотрела на тёмную автостоянку, размышляя вслух: — Это странный мир, не так ли? — Она прикусила край чашки. — Только что мы были незнакомцами в университете, а в следующее мгновение мы были на рок-концерте и пили чуму. Джон подумал, что на вкус это действительно немного напоминает чуму, но ему не хотелось казаться слабым, поэтому он спокойно допил свой напиток и согласился. — Действительно странно. — Эль выплеснулся ему на язык. Ему пришлось с трудом проглотить каждый глоток, хотя он жалел, что не пьёт искрящийся сидр. Он всегда предпочитал сладкое. Одна эта мысль заставила его поднять глаза на Дейенерис. — Хотя мы и не были совсем чужими людьми. — Да, — подтвердила Дейенерис и оглянулась на него, — мы не были такими. Джон отчётливо помнил, как впервые увидел Дейенерис. Это был тёплый летний день, и он осматривал университетскую библиотеку в поисках музыкальной литературы, когда она проходила мимо. На ней была белая мини-юбка и бледно-розовая майка, а кожа пахла сахарной вуалью. Казалось, этот аромат ещё долго висел в воздухе после её ухода. Когда Грей присоединился к нему, они оба посмеялись над тем, как сильно она старается быть милой. Но по правде говоря, думал Джон, прижимаясь губами к своей чашке и наблюдая, как Дейенерис переминается с пятки на носок в своих мерцающих сапогах, а глаза её теперь устремлены на луну за окном, он мечтал об этом аромате неделями. Джон почувствовал покалывание в пальцах. Он вертел в руках сигарету, которую Даарио чуть было не украл у него. Та по-прежнему лежала в кармане его куртки. — Мы можем пойти на улицу, — предложил он, зная, что на самом деле его беспокоит вовсе не недостаток никотина. Тем не менее, Дейенерис пожала плечами и согласилась, и он каким-то образом обнаружил, что следует за ней через двери в тёмную ночь. Воздух был холодным. Остановившись на углу автостоянки, Джон поставил свой эль и быстро снял куртку. — Вот, — сказал он и протянул её Дейенерис. — Ты, должно быть, замёрзла. — Не совсем, — возразила она, но всё же надела его. Кожа свисала с её узких плеч. Она была похожа на ребёнка, примеряющего одежду старшего брата, и, словно осознав это, она встала в позу с поднятыми руками и спросила: — Как я выгляжу? — Совершенно нелепо, по правде говоря, — усмехнулся Джон, заставив её хихикнуть. Он закурил сигарету и отодвинулся к стене, пытаясь спрятаться от вечернего ветра, дующего на них холодом. Дейенерис устроилась рядом с ним, уткнувшись носом в воротник куртки. — Здесь пахнет пеплом, — заметила она. — Я много курю, — пожал плечами Джон. — Ты и в универе так делал. — Похоже, ты многое помнишь, — шутливо сказал Джон, но когда он встретился взглядом с Дейенерис, что-то в её глазах изменилось. В них было какое-то мягкое сияние. Казалось, они стали еще глубже, когда она кивнула: — Я знаю, — прежде чем замолчать. За стеной играла музыка. Хотя Джон не мог слышать эту музыку, он чувствовал её ритм через толстый камень и не мог не задаться вопросом, станет ли он когда-нибудь таким же знаменитым артистом, как эти ребята. Он печально прижал свою гитарную сумку к дренажной трубе справа от себя. Дейенерис слегка наклонилась вперёд, разглядывая его. — У тебя всё ещё есть твоя «Ямаха»? - спросила она. Джон выглядел потрясённым. — Ты действительно многое помнишь, — повторил он, как будто только сейчас осознал это. И слегка расстегнул молнию сбоку сумки, чтобы она могла видеть блестящую чёрную поверхность его гитары. — Та же марка, но более новая модель. — И ты тренируешься в гараже Даарио? Джон покраснел. — Ты говоришь так, словно я подросток, — пробормотал он. — Я думаю, это круто, — сказала Дейенерис, и голос её звучал так искренне, что Джон не мог заставить себя усомниться в ней. Когда же он посмотрел ей в глаза, она улыбнулась: — То, что вы до сих пор вместе, — это действительно здорово. Я вот больше не общаюсь с кем-либо. — Но ты же всех знала? — растерялся Джон. Дейенерис пожала плечами: — Я всегда была главной, всегда обращалась к людям, всегда всё устраивала. — У тебя это хорошо получалось. Каждое мероприятие было успешным. — Ты знаешь, что происходит, когда главный человек останавливается? — Дейенерис моргнула, глядя на него снизу вверх. — Всё останавливается. Джон молча жевал сигаретный фильтр, осмысляя её слова. — Помнится, я однажды заглянул в твой Facebook, — медленно проговорил он. — Там у тебя были сотни друзей. — О, конечно, мы все знаем, что друг на Facebook так же хорош, как и в реальной жизни, — съязвила Дейенерис. Когда Джон ошеломлённо посмотрел на неё, она вздохнула и плотнее запахнула его куртку вокруг своего стройного тела. Кончик её платья выглядывал из-под кожи. Джон понял, что если бы кто-нибудь посмотрел на них, то подумал бы, что они очень милая пара. Это заставило его сердце забиться быстрее. — Это утомительно — всегда держать себя в руках. — Дейенерис пнула ногой землю. По асфальту проскочил крошечный камешек. — Особенно когда ты понимаешь, что не можешь контролировать то, что действительно важно. — А что действительно важно? — Джон поднёс сигарету к губам, но вместо дыма почувствовал вкус эля. Моргнув, он обнаружил, что смотрит на закрытые глаза Дейенерис, её мягкие ресницы щекочут его кожу, а изящный рот прижимается к его губам в поцелуе. Джон был так потрясён её движением, что бросил сигарету на землю и просто смотрел на нее, не в силах ничего сделать, пока Дейенерис не отпустила его губы и не отступила на шаг, облизнув губы. — Извини, — сказала она и придвинулась ближе к стене, как будто могла раствориться в ней. Она опустила глаза и накрутила на палец прядь волос. — Мне всегда было интересно, какой ты на вкус. Не в силах больше ничего сказать, Джон просто спросил: — И какой же? — Как дешёвые сигареты, — ответила она и тихо рассмеялась. Губы Джона растянулись в изумлённой улыбке. Он наступил на свой дым, убедившись, что пламя погасло, прежде чем повернуться к ней лицом. - А у тебя есть... - ...хотела бы сделать это некоторое время? — Сквозь серебристые пряди волос Джон видел, как ее щеки вспыхнули ярким румянцем. - Всего четыре или пять лет назад... — Почему же ты мне ничего не сказала? — Это я! — Дейенерис снова рассмеялась, но на этот раз её тон был более резким. Она откинула волосы за ухо и пристально посмотрела на него. Если бы глаза могли говорить, она бы сказала: «Ты что, с ума сошёл?» — В самые холодные дни ты приходил на занятия в тёмных очках и футболках, всегда с гитарой в руке. Клянусь, ты забывал все свои учебники, но помнил об этом. А потом ты сидел нахмурившись и ворчал на каждой лекции, как будто весь мир был над тобой. Ты думаешь, я могла подойти к тебе? — Я и понятия не имел, что ты вообще знаешь о моём существовании, — признался Джон. — А я знала, что ты знаешь обо мне, — парировала Дейенерис. — Я слышала, как ты смеёшься надо мной. Маленькая Мисс Совершенство. Ведь это вы придумали мне такое прозвище, не так ли? — Мне очень жаль, — ляпнул Джон, не подумав. Он почувствовал, как внутри у него всё сжалось. Ведь он не думал об этом уже много лет. — Я был полным придурком. — Так и было, — согласилась Дейенерис, но в её голосе прозвучало некоторое сожаление, когда она сказала: - И всё же ты мне нравился, потому что я слышала и другие вещи, которые ты говорил. Джон нахмурил брови. — А что я ещё сказал? Часть его не хотела этого знать. Он мог себе представить: большинство людей в университете думали, что Дейенерис была немного заносчивой и слишком умной. Даже профессора иногда стонали между собой, когда она сдавала сочинения на десять страниц длиннее, чем требовалось. И всё же… горло Джона перехватило, когда он посмотрел в дрожащие глаза Дейенерис, и всё же мы все просто хотели быть рядом с тобой. Дейенерис слегка улыбнулась. — Полная Розовая Луна, — сказала она. — Так называлась эта песня, не так ли? Та, что ты написал? — Это Миссандея пишет все наши тексты, — настаивал Джон, но Дейенерис покачала головой. — Только не эту, я в этом уверена. Я помню, как ты исполнял её в баре перед самым выпускным. Полная Розовая Луна. Та, что вы видите в апреле, — верный признак весны. Это была не обычная рок-песня, а нечто большее… — …Кантри, — закончил Джон её фразу, пристально глядя ей в глаза своими серыми глазами. Он протянул руку и коснулся её щеки, а другой рукой обнял за талию, притягивая к себе. — Это была песня в стиле кантри. — Джон, — тихо промолвила Дейенерис, глядя ему в глаза. Джон наклонился, прижавшись лбом к её лбу. Он больше не чувствовал холодного вечернего ветра, а только тепло, исходящее от её тела, её быстрое дыхание на своих губах, её острые ногти, впивающиеся в его рубашку, когда она схватилась за его футболку. — Я хочу, чтобы ты трахнул меня, — прошептала она. Если первый поцелуй и удивил Джона, то эти слова повергли его в ужас. Но прежде чем он успел спросить: «Ты уверена?», Дейенерис обняла его за плечи и втянула в очередной поцелуй. Этот был менее застенчивым — он был нуждающимся, он был жадным. То были пять лет страстного желания, ищущего освобождения всего за несколько минут, и Джон почувствовал, как дыхание вышибло из него, когда она втянула свой язык в его рот, пробуя каждую его частичку. Дейенерис была тёплой и нетерпеливой, и она прижималась к нему так, что Джон мог чувствовать её всю: округлые груди, едва сдерживаемые тонким платьем; мягкие бёдра, перекатывающиеся под натянутыми трусиками; и острые ботинки, кончики которых впивались в его кожу, когда она устраивалась на его «Докторе Мартенсе» в качестве рычага. Поначалу он чувствовал себя растерянным, почти боялся что-нибудь испортить. Он нежно положил руки ей на талию, просунув кончики пальцев в свой поношенный пиджак и подталкивая её ближе. Но потом, когда он поцеловал её в ответ, его язык вырвал стон из её губ, он тоже почувствовал это. Словно огонь внутри него растапливал лёд, её тело заставляло его кровь кипеть, а её сладкий вкус заставлял его нервничать. Прежде чем он осознал это, он прижал её к стене, его крепкое тело нависло над её маленьким телом, когда он углубил поцелуй. Она задыхалась; её ногти снова и снова впивались в его грудь, каждый раз заставляя ткань его футболки колыхаться. — О Боже, — пробормотала она, почти проглотив его слова, — о Боже, Джон, мне нужно, чтобы ты прикоснулся ко мне. Джон провел руками по её телу. Он чувствовал сквозь ткань её теплую кожу. Когда он обернул его вокруг своих рук, свободный бант на её талии легко развязался, и платье упало вниз, обнажив тяжёлые груди. На мгновение он замер, почти уверенный, что Дейенерис не могла этого хотеть, но она полностью распахнула платье, схватила его за руку и повела прямо между ног к своему лону. Он чувствовал влагу на кончиках пальцев. Дейенерис простонала: — Мне нужно, чтобы ты прикоснулся ко мне там. Джон почувствовал, как всё в нем задрожало, когда его рука потерлась о влажную ткань. Мысленно он пытался осознать ситуацию: Дейенерис Таргариен, его давняя любовь, уговаривала его отыметь её прямо здесь и сейчас, на тёмной автостоянке. К тому времени, когда его рука скользнула под тонкую ткань и коснулась её влажных половых губ, он собрался с силами и посмотрел ей прямо в глаза. Они были закрыты, но теперь она приоткрыла их, глядя на него из-под опущенных ресниц. Он облизал губы и засунул два пальца в её раздвинутое лоно. Они погрузились внутрь в унисон со вздохом, сорвавшимся с её губ. — Когда Миссандея пригласила тебя сюда, ты знала, что я буду здесь? — Глупыш, — промурлыкала Дейенерис. Она извивалась под его пальцами, постанывая, когда Джон воспользовался возможностью погладить её клитор большим пальцем. Она крепко прижалась к стене, тяжело дыша. — Как ты думаешь, кто вообще предложил прийти сюда? Джон недоверчиво уставился на неё. — Ты что, сама напросилась? Дейенерис прикусила нижнюю губу, протянув руку, и схватила Джона за джинсы. Она легко расстегнула их, её взгляд скользнул между его лицом и пахом, когда она вытащила его член из ткани. Он становился всё твёрже и слегка пульсировал в её маленькой руке. — Сначала я хотела послушать, как ты играешь, но так и не смогла убедить своего начальника. — Что за работа у тебя? — спросил Джон и тут же застонал: её рука начала двигаться вверх-вниз по всей длине его члена. Когда она подразнила его чувствительную головку своей мягкой ладонью, он согнулся под её прикосновением. — А ты не могла бы просто кончить? — Не раньше, чем ты отымеешь меня, — поддела Дейенерис. — Я не это имел в виду, — проворчал Джон, но она заставила его замолчать жарким поцелуем. Дёргая его правой рукой, она провела левой по его мягким волосам, распуская узел. Джон чувствовал, как его кудри мотыляются по лицу, становясь липкими от пота. Было трудно сосредоточиться на чём-то, когда его пальцы глубоко проникли в тугое лоно Дейенерис, но как только она отстранилась, он сумел повторить: — Это не то, что я имел в в виду. — Я пишу для музыкального журнала, — просто сказала Дейенерис, ухмыльнувшись, когда глаза Джона расширились. — Я делаю и ломаю людям карьеры. — Ну и как тебе такой контроль? —пробормотал Джон, глядя, как Дейенерис потянулась за своей сумкой. Он даже не заметил этого, но сумка до сих пор болталась у неё на плече, аккуратно спрятанная под курткой. Она достала оттуда презерватив, разорвала обёртку и наклонилась, чтобы надеть его на член Джона. Сам Джон хмыкнул, когда презерватив натянулся вокруг его длины, и прислонился к стене, наблюдая, как её руки снова усердно трудятся над ним. — Вот почему я хочу потерять контроль сегодня вечером, — горячо выдохнула Дейенерис, снова положив руки на плечи Джона, после чего послала ему дерзкий взгляд. — Ты можешь трахаться так же грубо, как выглядишь? Ей не пришлось просить дважды. Джон схватил её за одну ногу, подняв на своё бедро. Когда он крепко прижал её к стене, ее влагалище раздвинулось и было готово для него. Затем, глядя ей в глаза, он легко вошёл в её плоть, медленно и долго вращая бёдрами. Когда член Джона погрузился в Дейенерис, они оба ахнули и прижались друг к другу. Тепло от её тела на мгновение ошеломило Джона, и он слизнул капельку пота с верхней губы, что-то простонав. — Ты довольно большой, — промурлыкала Дейенерис, откидывая голову назад и глядя в небо. Она прикусила нижнюю губу, и Джон обхватил рукой её маленькую спину, чтобы помочь ей удержаться в вертикальном положении. Другая её нога дрожала. Он помолчал и спросил: — Ты в порядке? Дейенерис усмехнулась, закрыла глаза, опустила подбородок на грудь, а затем посмотрела на него со страстной улыбкой. — Я буду в порядке, — сказала она тёплым голосом, — когда ты трахнешь меня. Джон покачал головой в безмолвном благоговении, но подчинился; он слегка отстранился, прежде чем толкнуть её обратно, и его быстрое движение отбросило её к стене. Он слышал, как камень скрежещет о его кожаную куртку. Дейенерис хмыкнула и прижалась носом к его шее. Затем она прошептала: «Ещё раз», — и Джон опять повиновался. Она, казалось, наслаждалась его быстрыми, резкими движениями, поэтому он ускорил темп. Он почти полностью отодвигался, а затем глубоко вдавливался в её влагалище, шлёпаясь об её нежную кожу. Каждый толчок вызывал у неё хнычущий стон наслаждения, и это заставляло его повторять с ещё большим старанием. Покачивая бёдрами, Джон смотрел на открывшуюся перед ним картину: бледная кожа Дейенерис раскраснелась до того же цвета, что и платье; серебристые волосы рассыпались по лицу и плечам; помада размазалась по щеке. Находясь в универе, он часто представлял себе эту сцену, когда дрочил ночью, думая, что находится внутри нее, фантазируя о том, как она будет чувствовать себя, звучать и выглядеть. И вот оно, подумал он. Реальность была лучше, она была более грубой; она была наполнена запахом пота, секса и духов, смешанных в одном, вкусом «Чёрной Смерти» и персиковой помады, ощущением ее тёплой, влажной глубины, плотно сомкнувшейся вокруг его пульсирующего члена. Реальность была ещё более грязной, когда он вновь убыстрился и услышал, как Дейенерис всхлипнула: — О, чёрт, Джон, мне нужно, чтобы ты заставил меня кончить как можно сильнее. Джон не смог удержаться от смешка. — Ты выглядишь мило, но говоришь так грязно, — сказал он весело. Дейенерис крепче ухватилась за его плечи и подняла вверх вторую ногу. Джон, почувствовав это движение, шагнул ближе к стене, позволяя ей обхватить его обеими ногами за талию. Это положение заставило его глубже погрузиться в её бархатистое лоно, вырвав с её губ очередной стон. — Я слишком долго ждала, — сказала она и посмотрела ему в глаза. Её фиолетовые глаза потемнели от желания. — Думала о тебе. Интересно, как ты можешь трахаться. — И каковы же впечатления? — спросил Джон. Дейенерис запустила руку в его кудри и крепко ухватила его за волосы, мурлыча: — Как будто я принадлежу тебе. — То, как она это произнесла, показалось Джону таким приятным, что он с трудом удержался, чтобы тут же не кончить. — Пожалуйста, добей меня, Джон! — и он наклонился между ними, чтобы потереть пальцами её клитор, продолжая трахать её чуть ли не до самой стены. Они вспотели, запыхались и всё больше впадали в отчаяние. Их движения стали быстрее, руки крепче вцепились друг в друга, поцелуи стали более влажными и менее сосредоточенными. Джон поймал себя на том, что кусает ее за мочку уха, обводя большим пальцем клитор и извлекая сладкие стоны из её губ. — Нас могут услышать, — предупредил он. — О, я очень на это надеюсь! — был ответ. — Надеюсь, они услышат, как хорошо мне с тобой. Джон покраснел и резко толкнулся в неё, заставив Дейенерис ахнуть в последний раз, прежде чем она кончила. Он чувствовал на своей руке, как её лоно напряглось, и вскоре она рухнула в его объятия, как будто была истощена настолько, что не могла больше держаться на ногах. Джон хмыкнул и прижал её к камню, удерживая на месте, продолжая вколачиваться в неё во время оргазма. Он видел, как дрожат её губы, как закатываются её глаза, как её руки тянутся к его плечам, когда он продолжает атаковать её влагалище. — Боги, это невероятно, — прошептала Дейенерис. Джон прикусил щёку изнутри и простонал: — Я почти кончил. — Я не хочу, чтобы ты кончал в презерватив, — вдруг запротестовала Дейенерис. Она слегка извивалась на его члене, стараясь изо всех сил соответствовать его движениям, но была уже слишком слаба, чтобы сделать что-то ещё. Вместо этого она схватила его за подбородок и заставила посмотреть ей в глаза. Джон недоуменно уставился на неё. «Она не может иметь в виду…» — подумал он, но усмешка на её губах подсказала ему, что она действительно так думает. Поскольку он не сразу ответил, Дейенерис невинным тоном продолжила: — Мой рот? Мои груди? — и провела большим пальцем по губам Джона, заставив их раскрыться, когда он поцеловал кончик её пальца. Джон отошёл в сторону. Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не швырнуть Дейенерис прямо на землю. Вместо этого он осторожно опустил её и пробормотал «твой рот», — не в силах произнести полную фразу. К счастью, Дейенерис была готова подчиниться; она лишь секунду постояла — её ноги дрожали от долгого пребывания в воздухе, — а затем упала на колени, с готовностью скатывая презерватив с члена Джона и отбрасывая в сторону. Её рука сомкнулась у основания его члена, а губы растянулись вокруг головки; её маленький ротик жадно втягивал его внутрь. Если бы у Джона хватило сил, он мог бы провести всю ночь, просто цепляясь за серебристые волосы Дейенерис и трахая её красивые губы. Она чувствовала себя такой горячей и напряжённой на его естестве, и её язык двигался очень умело, облизывая каждый дюйм его члена. Это заняло всего несколько секунд — одно мгновение он толкался в её влажный рот, а в следующее кончил, покрыв её язык своим семенем. Дейенерис всё ещё продолжала отсасывать ему; её глаза искали его, когда она послушно проглотила каждую капельку его спермы. Если она и упустила что-нибудь, то в такой темноте Джон ничего не мог разглядеть, да и ему, честно говоря, было всё равно. Он только что трахнул Маленькую мисс Совершенство, Дейенерис Таргариен, причём она сама умоляла его об этом. В этот момент он не мог представить себе, что может надеяться на что-то ещё в жизни, и когда она встала и облизала губы, он без колебаний заключил ее в тёплые, крепкие объятия. — Это было здорово, — пробормотал он ей на ухо, и Дейенерис хихикнула и зарылась в его объятия. — Нет, — поправила она, — это было хорошо. — Ты действительно работаешь в музыкальном журнале? — спросил Джон, отстраняясь. Он засунул свой член обратно в штаны и застегнул молнию на джинсах, стараясь не смотреть слишком пристально, пока Дейенерис поправляла платье. — А я знаю. Это одна из причин, почему я беспокоилась, придя посмотреть, как ты играешь. Я подумала: «А что, если я обижена? Что, если я всё ещё злюсь из-за того, что ты не сделал ни одного движения? А что, если я просто со злости понижу тебе оценку? Я никогда не хотела быть такой. — Она завязала идеальный бант вокруг талии, затем полезла в сумочку и снова вытащила маленькое зеркальце. Поправляя губную помаду, она вздохнула: — А сегодня это был дерзкий шаг. — Ну и что же ты думаешь? — осведомился Джон, хотя и не был уверен, что хочет это знать. Дейенерис захлопнула зеркало и честно посмотрела на него. — Что ты просто гений. — Неужели? — Джон посмотрел на нее с подозрением. — Даже с этими огнями и всем прочим? — О, цвет был не тот! — согласилась Дейенерис, — и микрофон тоже можно было бы сделать получше. Честно говоря, любой рабочий сцены, который вас подставил, должен быть уволен. — Она сделала пренебрежительное движение, прежде чем поймать побелевшее лицо Джона и быстро заверила его: — Но обычная публика этого не замечает. Они не понимают разницы. — Значит, ты считаешь нас дерьмом, — заключил Джон и снова закинул гитару за плечо. Дейенерис закатила глаза. — Ты действительно совсем не изменился со своей сварливой внешностью! — Она протянула руку и ущипнула его за щеку, а когда Джон игриво оттолкнул её, схватила его за подбородок и притянула к себе, чтобы поцеловать. Он чувствовал собственный вкус на её губах. Он не мог решить, было ли это странно или жарко. — Я думаю, что ты великолепен, — искренне сказала она, заставляя его посмотреть ей в глаза, когда он попытался отстраниться. — Я всегда так думала, и сейчас тоже так думаю. Вам нужно перестать унижать себя и понять, что люди держатся за вас не из жалости, а из уважения. Глядя в её мерцающие глаза, Джон подумал: «Почему я никогда не встречался с тобой в универе?» Но он знал почему: ему было страшно. Он так сильно любил её, что это его пугало, потому что зачем кому-то вроде Дейенерис влюбляться в кого-то вроде него. Но я ей нравлюсь, потому что я — это я,, подумал Джон, слегка улыбаясь, когда губы Дейенерис растянулись в улыбке, и, возможно, это нормально. — Как долго продлится концерт? — Дейенерис вытащила свой мобильник, чтобы проверить время. — Ты думаешь, они что-то заподозрили? — О чёрт, — проворчал Джон, вспомнив, что Грей сказал ему раньше. Он строго посмотрел на Дейенерис. — Что бы ни случилось, не говори Грею о нас. Дейенерис бросила на него странный взгляд. — А почему бы и нет? — Он надеется сегодня вечером впервые потрахаться, — сказал Джон, удивляясь тому, как легко он выдал секрет своего лучшего друга. Ему было почти стыдно, поэтому, чтобы смягчить удар, он добавил: — Ты не подумай, он действительно любит Миссандею, поэтому они ещё не сделали этого, но он верит, что сегодня у него всё получится. Если он услышит о нас, то может просто впасть в уныние. Дейенерис молча посмотрела на него. — А раньше он так не думал? Что это будет их первый раз, я имею в виду. — О да, — кивнул Джон, — раз в месяц он начинает по-настоящему надеяться и заставляет меня покинуть квартиру и всё такое прочее, чтобы они могли попробовать. Они вместе уже довольно много лет, и я удивляюсь, что этого до сих пор не произошло. — Джон, — Дейенерис покачала головой, — ты действительно глупый. — Она схватила его за руку и потащила за собой обратно к выходу. Джон бросил на неё странный взгляд: — Но почему же? Дейенерис оглянулась на него через плечо. — Миссандея и Грей трахаются с шестого класса. Я часто ходила с ней на занятия: я почти каждый день заходила за ней. — Ты что? — Джон даже покраснел. — Бьюсь об заклад, они сейчас в туалете, — продолжила Дейенерис с милой улыбкой. — И всё-таки, какой классный способ держать тебя подальше от квартиры! Держу пари, что они трахались на твоей кровати. Когда Дейенерис и Джон рука об руку прошли внутрь и мимо очереди направились к пустеющему концертному залу, Джон ощутил, что в нём закипает ярость, как никогда раньше. «Ни хрена себе, — подумал он, обшаривая глазами толпу в поисках каких-либо признаков Грея, — да он играет со мной, как с идиотом!» Дейенерис, заметив, что Джон нахмурился, мягко потянула его за руку. — Эй, посмотри на это с другой стороны. — Она подождала, пока Джон посмотрит ей в глаза, прежде чем продолжить. — В следующий раз, когда он выпроводит тебя, ты можешь прийти ко мне домой: в конце концов, Миссандеи там не будет. Она подмигнула, и Джон почувствовал, как ярость внутри него закипает и превращается во что-то другое. — Ты хочешь сказать, что сделаешь это вновь?— удивился он. Дейенерис подняла брови. — Я имею в виду, что мы также можем играть в видеоигры, но я думаю.. — …трахаться всё же лучше, — быстро сказал Джон. Он смутился от своего нетерпения, но не так сильно, когда Дейенерис улыбнулась ему и поцеловала его руку. — Я тоже так думаю, — подтвердила она, прежде чем помахать кому-то в толпе. Когда появились Грей и Миссандея, Джон заметил, что щёки одного слегка покраснели, а волосы другой подозрительно растрепались. Но вместо того, чтобы что-то сказать, он невинно осведомился: — Ну, как прошёл концерт? — и почувствовал странное самодовольство, когда Грей и Миссандея, покраснев, посмотрели друг на друга. — Просто отлично, но, Джон… нам может понадобиться квартира сегодня вечером, если ты не возражаешь? — Грей придвинулся ближе к Джону, чтобы понизить голос до шёпота, и добавил: — Я думаю, что сегодня состоится та самая ночь. — О, неужели? — выдал Джон, прежде чем взглянуть на Дейенерис. Она по-прежнему держала его за руку, но что-то шептала на ухо Миссандее, отчего та ахнула и уставилась на него. Он не смог сдержать улыбки: — Я думаю, что у меня сегодня тоже будет та самая ночь.