Вопросы и ответы

Джонин ждет его с самым спокойным и уверенным видом, небрежно рассматривает ухоженные руки и изредка смотрит из-под длинной лохматой челки. Исин практически слышит, как вздыхает очередная девочка, случайно попавшая под этот острый взгляд, и останавливается у кромки тротуара. Джонин элегантно скользит в салон, Исин действительно считает слова "открывает дверцу, садится" слишком тяжеловесными для этого действа. - Привет. Ты сегодня задержался, - Джонин улыбается так ослепительно, что даже странно, как за ним не собирается очередь владельцев стоматологических клиник: Джонин в рекламе принес бы им миллионы и толпы клиентов. - Извини, - Исин даже не пытается объяснить, что в трех кварталах отсюда авария на перекрестке и пробка такая, что даже не объедешь, застрянешь намертво, как муравей в капле янтаря. - Ты спешишь? - Не то чтобы, - Джонин улыбается уже не так ослепительно, а скорее нервно и взволнованно, постукивает пальцами по обшивке подлокотника, а потом начинает теребить цветной браслет на запястье. - Он не знает, что я еду. Хочу устроить сюрприз. - Не думаю, что это такая уж хорошая идея, - Исин знает, что его мнение не интересует Джонина, но не может удержаться. Ему симпатичен этот парень, в миг растерявший свою напускную уверенность и напряженно сидящий в пассажирском кресле. В глубине души Исин признается себе, что слово "симпатичен" не описывает вообще ничего. Ни сострадания и сочувствия, которое Исин в полной мере испытал, впервые остановившись у кромки тротуара в проливной дождь и впустив в свой автомобиль, а вместе с ним и в свою жизнь насквозь промокшего Джонина. Дрожащий, с прилипшей ко лбу челкой и посиневшими губами он все равно показался Исину безумно красивым. Ни кстати, бешеного интереса к тому, куда этот парень ездит, ждет ли его кто-то и есть ли хоть мизерная надежда, что когда-нибудь он приедет к Исину. Хотя бы в гости. - Исин, вот скажи, ты бы меня ждал? Если бы я сейчас ехал к тебе? Хотел бы, чтобы я просто иногда заглядывал вечером? - внезапно спрашивает Джонин, и Исин машинально трет рукой лоб, словно всерьез думает, что там крупными буквами проступают все его последние мысли. - Ждал бы, - в конце концов сознается Исин, когда пристальный взгляд Джонина становится совсем уж невыносимым. - И хотел тоже. Очень. - Спасибо, - Джонин как-то очень легко тянется, гладит его по руке, которая вдруг начинает мелко дрожать и судорожно цепляться за пластик руля. - Я буду знать. - Джонин, я понимаю, конечно, что я просто твой знакомый, что время от времени тебя подвозит по делам, - Джонин морщится, но Исин все же продолжает: - Но может, я могу тебе помочь? У тебя какие-то проблемы? - Пока нет. И спасибо еще раз, - Джонин отворачивается к окну, с наигранным интересом смотрит на пролетающие мимо дома и рекламные вывески и всем своим видом дает понять, что Исину лучше остаться там, где он и был: на месте просто знакомого. Посторонним вход воспрещен. - Приехали, - говорит Исин, потому что установившаяся тишина угнетает его, а отпустить Джонина молча не получается. - А? Да, - тот кивает, встряхивает головой, словно выныривает из особенно глубинных мыслей, но почему-то медлит. - Исин, ты не мог бы... - он начинает, но спохватывается и обрывает просьбу на середине. - Нет, ничего не надо. Хорошего вечера, - он торопливо открывает дверцу и рвется наружу, растеряв всю грацию и даже не отстегнув ремень. - Подожди, - Исин легко освобождает его и тут же ловит за запястье: - Джонин, тебя подождать? Вдруг его нет дома. Джонин бросает быстрый взгляд на освещенные окна ближайшей высотки, кусает губы, а потом неуверенно кивает: - Пять минут. Исин с явным нежеланием выпускает его руку, а потом долго смотрит на дверь подъезда, с грохотом захлопывающуюся за спиной Джонина. Он уже знает, что будет ждать не только пять минут, но и час, два, а если понадобится, то и всю ночь напролет. Просто чтобы удостовериться, что Джонин и в этот раз получил то, что хотел. Чтобы не сидеть в тишине, Исин включает магнитолу и с удовольствием прислушивается к тихому голосу, просящему уберечь от собственных желаний. Эта музыка и эти слова кажутся ему удивительно уместными, он даже слегка шевелит губами, будто подпевает. А еще он до сих пор чувствует запах Джонина, древесно-свежий и тонкий, словно тот остался не только в воздухе салона, но еще и в легких и даже внутри головы Исина. На хлопнувшую снова подъездную дверь Исин не реагирует, погружаясь в музыку, и вздрагивает, когда Джонин с силой распахивает дверь, а потом будто прячется за ней, сжимается на сидении в беззащитный комок. Исин не знает, что нужно говорить в таких случаях, поэтому молчит, только осторожно тянет руку, чтобы погладить Джонина по плечу, но тот перехватывает запястье, с силой сжимает и смотрит на Исина прозрачными от едва сдерживаемых слез глазами: - Не трогай. - Прости, - Исин убирает руку и отворачивается, стараясь не показывать, что подобная реакция его неприятно задевает. В конце концов, он умный и рассудительный человек. Мог бы и догадаться, что такой, как Джонин, не пожелает показывать свою минутную слабость постороннему. - Куда тебя отвезти? - Не знаю я! - Джонин словно взрывается, повышает голос и тут же оседает, закрывает лицо руками, тяжело дыша. - Джонин, - теперь уже Исин пугается, моментально забывает о своих обидах и тянется к Джонину, не обращая внимания на мешающую коробку передач. Он, как может, обнимает Джонина, гладит по встрепанным волосам и напряженной спине, держит, не давая вырваться, и только вздыхает, когда Джонин перестает сопротивляться. - Он не открыл дверь, - шепчет Джонин страшным, безжизненным голосом, когда находит в себе силы поднять на Исина совершенно сухие покрасневшие глаза. Лучше бы он плакал, про себя думает Исин, когда снова прижимает голову Джонина к своей груди. Ему хочется задать множество вопросов, но все они могут подождать до лучших времен. - Исин, он не открыл. Он был дома, но не впустил меня. Просто ушел. В целом, Исину многое становится понятно. Неясным остаётся только один момент: кем надо быть, чтобы в здравом уме отказаться от Джонина? - Джонин, - Исин осторожно коснулся губами его макушки и тут же отстранился: - Джонин, я с тобой. Хочешь? - Не знаю, - глухо шепчет Джонин, но вопреки своим словам крепко вцепляется в свитер на спине Исина, сжимает мягкую ткань в кулаках. - Я боюсь. Не знаю. - Я понимаю, - Исин тоже шепчет, потому что говорить вслух вдруг становится неуместно. Из динамиков льется мелодия еще более пронзительная, чем была до этого. Мой сладкий принц. Ты единственный... единственный... Исин верит в это безоговорочно, но сказать не решается. Он чувствует, что слова, не подкрепленные действием, только отпугнут Джонина. А еще он чувствует, как Джонин тянет его к себе, еще сильнее сжимает в объятиях. Исин неловко перебирается на пассажирское сидение, задевает рычаг многострадальной коробки передач, а потом и вовсе валится на Джонина, утыкается лицом ему в шею и дуреет. Вблизи запах Джонина воздействует, как афродизиак, как адское зелье, из-за которого Исин готов согласиться на все, что угодно. - Давай сейчас, - все так же глухо просит Джонин, и Исин понимает его с полуслова. И соглашается раньше, чем осознает до конца, что они собираются сделать сейчас. В машине. Практически в центре города. И плевать, что время уже давно перевалило за полночь. - Исин, ты только... - Джонин что-то еще бормочет, но Исин не хочет слушать. Он прижимается к потрясающе красивым губам Джонина, таким соблазнительным и совершенным на вид, что невозможно не хотеть их поцеловать, и тут же чувствует, как Джонин отвечает. Исин капитулирует, стоит Джонину лишь слегка усилить напор. Он позволяет сминать свои губы болезненными поцелуями и жадно шарить руками по спине под свитером, а сам цепляется за плечи Джонина и даже не надеется, что ему разрешат сделать нормальный вдох. В голове шумит, словно Исин только что запил виски шампанским. Руки и ноги слушаются так плохо, что он сам себе напоминает тряпичную куклу в руках Джонина. Тот же уверенно приподнимает Исина над собой, встряхивает, словно таким незатейливым способом пытается привести его в чувство, после чего дергает вниз язычок молнии на джинсах Исина. Исин догадывается, что его телу вряд ли понравится такое обращение, но решает, что можно и потерпеть, если Джонину от этого станет легче. Джонин же словно спохватывается, возвращается из своеобразного транса и виновато смотрит на Исина. - Продолжай, - Исин даже улыбается немного, не разжимая губ, но с крохотной ямочкой на правой щеке. У Джонина в глазах что-то вспыхивает, разгорается, и Исин чувствует, что теперь ему точно все понравится. Джонин, оказывается, целуется, как бог. Или как дьявол. Исин не силен ни в теологии, ни в демонологии, зато знает точно, что ни от чьих других поцелуев ему не было так хорошо. А еще Джонин умеет быть очень нежным. Его пальцы скользят по груди и животу, поглаживают плечи и спину, и Исин чувствует себя бесконечно хрупким под этими прикосновениями. Он отвечает на каждую ласку глубокими судорожными вздохами, зажмуренными глазами и легкой дрожью. После ладоней Джонина воздух в салоне кажется холодным. Исин только сильнее прижимается к Джонину, ерзает и радуется, как ребенок, когда Джонин сбивается на вдохе, теряет свою сосредоточенность и снова забывает о сдержанности. - Прости, пожалуйста. Прости, прости, - шепчет Джонин, когда его руки снова добираются до застежки джинсов Исина. На сей раз Исин приподнимается сам, позволяя стянуть с себя одежду. Джонин мечется, словно не знает, как лучше поступить, поэтому Исин сам находит его руку и тянет к своим губам. Джонин с благодарной улыбкой следует его подсказке, игриво очерчивает контур рта Исина, прежде чем разрешить тому облизать свои пальцы. Быть терпеливым и нежным не получается, а может Джонин просто плохо старается. Он думает, что сейчас уже не время спрашивать, был ли кто-то у Исина и как давно. Так же и не время снова просить прощения за неизбежные неприятные ощущения. Джонин поспешно расстегивает свои джинсы, неловко возится, освобождаясь сразу от них и от белья, и едва сдерживает стон, когда, наконец, соприкасается с горячей кожей Исина. Тот как будто дразнит, двигается вперед-назад, жмурится от удовольствия. Джонин не может больше ждать. Он слегка приподнимает Исина за бедра над собой и резко подается вперед, входя. Исин запрокидывает голову, открывая беззащитное горло с выступающим кадыком, тяжело дышит, а Джонин бессовестно пользуется моментом, приникая к чистой коже и оставляя на ней метки. У Исина безумно чувствительная шея. Джонин узнает об этом, когда Исина начинает ощутимо трясти в его руках. Джонин проводит пальцем линию от подбородка по шее к груди, словно намечает себе путь, а потом целует, хаотично меняя едва ощутимые нежности на страстные, почти болезненные ласки. Исин, не сдерживаясь, стонет, а Джонин воспринимает это как разрешающий сигнал, начиная двигаться. В другой ситуации Джонин давно заметил бы, что места недостаточно, поза неудобная, а партнеру все еще не только приятно, но и достаточно больно, но с Исином все получалось против правил. Удовольствие затмевает все возможные неудобства, а сам Исин, кажется, только больше и больше провоцирует Джонина, на ходу улавливая и подхватывая предложенный им ритм. Джонина не хватает на долго. В несколько уверенных движений он подгоняет Исина, подводит к самой грани и словно сталкивает вниз, в несколько секунд свободного полета, а после соскальзывает за ним. Исин снова дышит Джонином, трогает искусанными губами влажную кожу в изгибе шеи и старается не думать ни о чем серьезном. Например, о том, что это все - кратковременный порыв, затмение, ответвление основного пути. Что угодно, но что-то такое, от чего Джонин может легко отказаться. Или, может быть, о том, что завтра Джонин позвонит и снова попросит подвезти его сюда, но уже не ждать. Всякое случается, Исину ли этого не знать. - Хочешь, я сяду за руль? - между тем шепчет Джонин, прежде чем легонько укусить Исина за ухо. - Хорошо бы, - Исин сейчас не способен на подвиги. Ему не хочется даже просто шевелиться, не то что перебираться на свое место, приводить себя в порядок и куда-то ехать. Он позволяет Джонину сделать все за него, сворачивается в клубок на сидении, подобрав ноги и прижав их к груди. - Подожди, не спи. Куда ехать-то? - спохватывается Джонин, но не получает ответа: организм Исина выбирает наиболее удобный способ избежать лишнего стресса и самокопания. Джонин думает буквально несколько секунд, после чего уверенно выезжает на дорогу. Исин просыпается, только когда его пытаются поднять на руки. Он хмурится, выворачивается из рук Джонина и кое-как выбирается из машины, чтобы тут же запнуться о невысокий бордюр. Джонин ловит его в объятия, снова целует в шею за ухом и смеется, когда Исин осматривается по сторонам: - Я не спросил тебя, но... Ты бы остался со мной?