insensibly

Это происходит незаметно. Как будто не ты становишься героем этой истории, как будто можешь контролировать это. Что-то просто ломается, и ты понимаешь лишь тогда, когда становится действительно поздно. Ещё вчера — теплая улыбка, вкусный ужин, планы на будущее. Ещё вчера — разговоры до утра, шёпот на ухо, счастье. Ещё вчера… кажется, что это было недавно, но на самом деле проходят дни, месяцы. Счастье тлеет, как фильтр сигареты, выгорает, как сухая трава. Ёнхён вымученно улыбается, затягиваясь, и опускает взгляд. Отчаянные попытки вернуть хоть что-то в очередной раз выходят боком. Джэ отстранённо смотрит в пустоту. Он незаметно становится совсем чужим, а Ёнхён ненужным, и у них обоих не остаётся сил, чтобы бороться. Ёнхён прощается и уходит, не оглядываясь. Джэхён его взглядом не провожает. /// Его жизнь до Ёнхёна кажется неотстиранным пятном, которое где-то и когда-то поставили, но теперь уже и не вспомнить, где точно. Такая запутанная, распределённая в памяти фрагментами. Как будто смотришь чёрно-белое кино с испорченной киноленты. Джэ всё время пытался понять, как это — Ёнхён вот прямо здесь и сейчас? Как это — Ёнхён взаимно? Картинка никак не могла удержаться в его голове, даже когда Кан крепко сжимал его руку, отдавая своё тепло. Ёнхён. Такой яркий и счастливый. Такой заботливый. Такие всегда проходили мимо. — Джэ, перестань! — каждый раз повторял Ёнхён. — Я люблю тебя, никуда не денусь и не убегу. И каждый раз так хотелось верить. И однажды это получилось. Они съехались в ноябре. Хмурая погода, дожди, но всё это не в силах было изменить счастье, которое проникло в их жизни. Джэ работал быстрее, лишь бы как можно раньше приехать со студии. Ёнхён бросал все дедлайны, как только тот оказывался на пороге их съёмной. Они могли целоваться прямо у входа так долго, что сводило челюсть. Заказывали пиццу, потому что готовка слишком выматывала. Они редко смотрели фильмы, зато часами слушали музыку. Ёнхён рассказывал Джэ обо всех своих странных мечтах, а Джэ лишь утыкался ему в живот и что-то урчал в ответ, когда нужно. Он слушал. Со временем тоже про себя говорил. Ёнхён потом обнимал так крепко, что Джэ хотелось лишь раствориться в его объятиях. Боль, которая накопилась внутри от всего несчастного, разъедала его ночами, но Кан действительно не уходил. — Всё пройдёт, — говорит он. — Я буду рядом. Декабрь. Январь. Февраль. Чувства так захватывали, что казалось, иной жизни не будет. Они продолжали друг друга изучать, но уже знали достаточно, чтобы понимать с полуслова. Они отдавались друг другу. Вкладывали все силы в эти отношения. И от этого незаметно сгорали. Может, именно поэтому с приходом весны они оба стали меняться. Может, слишком сильно доверились. Может, поспешили. Однако что-то определённо пошло не так. Счастливая улыбка Ёнхёна гасла. Как только он оказывался за порогом их квартиры, он больше не рассказывал о своих мечтах. Джэхён постепенно отдалялся тоже, и Ёнхён особенно почувствовал это, когда они были ближе, чем кто-либо ещё. Просто так происходит. Хочется кричать, но почему-то никто ничего не говорит. Хочется высказать всё, но не находятся нужные слова. Джэ ощущал, как внутренний запас Кан Ёнхёна истончается, но не знал, что с этим делать. Впервые в воспоминаниях до встречи с ним Ёнхён казался счастливее. Хотелось всё вернуть, но Джэ боялся рассказать о своих страхах. — Что с тобой происходит? — как-то попытался узнать Ёнхён. Однако Джэ действительно не мог объяснить этого: он физически ощущал, как Ёнхёну с ним будет плохо. Кан устало уходил курить на балкон. Джэ делал вид, что спит. Джэ не хотел его отпускать, но понимал, что не вправе сдерживать. И всё закончилось. /// Ёнхён учился жить заново. Попытки не погружаться в воспоминания практически всегда оказываются провальными, но это всё равно правильный путь. Ему было тяжело, поэтому нет смысла сожалеть. Ёнхён защищает диплом и заканчивает универ. Ищет работу. Лето обещает быть жарким. Со временем ему начинает казаться, что он вливается в новую жизнь — галстук, пиджак, костюм — но по ночам сны, в которых, как прежде, душат и разрывают. Хочется просто перестать просыпаться в слезах. Хочется не набирать в тысячный раз единственный номер, который он знает наизусть. В такие моменты он чувствует себя слабым, а по утрам рациональная часть мозга твердит, что всё наоборот. Но Ёнхён… Ёнхён действительно не справляется. Делает вид, что всё в порядке, а на деле лишь сливается с потоком дней. И через какой-то промежуток понимает, что не видит разницы между этими днями. — Кан Ёнхён, что это такое? — кричит начальник. Август. В офисе жарко и душно. Пахнет бумагой, кофе и потом. Хочется просто сорвать с себя галстук и убежать, но Ёнхён извиняется и обещает всё переделать. На деле он уже не знает, что действительно не так. В универе была конструктивная критика, на работе говорили: сделай снова. Он остаётся в офисе до ночи. У него уставшее лицо. Под глазами синяки не то от недосыпа, не то от нехватки витаминов. На какое-то мгновение Ёнхён думает: «А какой смысл — домой?», но старается заглушить эти мысли. Вместо этого допивает кофе и в очередной раз анализирует то, что с ними произошло. Весной он был так сосредоточен на расставании. «Кажется, всё закончилось», — то, что он чувствовал, каждый раз покидая квартиру. О чём думал, когда не получалось найти тему для разговора, когда тишина давила, а напряжённая обстановка заставляла курить в два раза больше. Но сейчас было такое ощущение, как будто они сдались слишком быстро. Одинокие и далёкие, разве они были теперь счастливее? Разве такой конец сделал их жизнь легче и лучше? Курить меньше Ёнхён не стал. Его жизнь начала превращаться в бесконечную рутину. Ему хочется снова. На экране номер Джэхёна. Высвечивается «Пак Джэ». Руки Ёнхёна дрожат, и он понимает, что провалился с миссией «начать жизнь с чистого листа». /// Джэхён резко говорит «нет», и хочется спрятаться, потому что стыдно, страшно и сразу очень-очень плохо. Ёнхён не понимает, зачем пытается, но больше не может жить без ответа. — Можешь сказать, почему? Джэ крутит стаканчик с кофе. Они в кафе рядом с его студией, и он понимает, что Ёнхён так просто не уйдёт. Ему становится тяжело. В очередной раз. — Расскажи мне, — просит Ёнхён. Тепло, сжимается сердце. — Уже всё закончилось, верно? Слова, как шипы. Как ожоги. — Да, — выдавливает он в ответ. — Понимаешь, когда мы познакомились, ты был таким… таким живым, — продолжает Джэ. — В моей жизни с затяжными чёрными полосами это показалось классным — быть рядом с таким человеком, хоть я и до последнего не верил. Он говорил, глядя в стол. Джэхён не умел по-другому. — Потом ты начал меняться… я стал негативно на тебя влиять, кажется. Ёнхён не совсем улавливал логику, и по его взгляду это было понятно. Джэ действительно не знал, как объяснить, что рядом с ним Ёнхён менялся, становясь несчастней, сам того не замечая. — Вот скажи, когда ты в последний раз искал новые рецепты? А ездил к морю? Когда ты фотографировал, как любил это делать раньше, и покупал уличную еду?.. Ёнхён действительно не мог вспомнить. Всё это было. Как пятна от кофе. Пятна от сладкого. Пятна-пятна-пятна. Давным-давно. — Ёнхён, — зовёт Джэ. — Мм?.. — Разве сейчас мы не говорим больше, чем за всё то последнее время, что мы провели вместе? Больно. Всё закончилось. Всё действительно…? Несправедливо. — Ты не думаешь, что мы поторопились? — Ёнхён пытается зацепиться. Остановить? Внутри всё разрывается, рушится. Уже плевать, как жалко выглядит со стороны. — Разве у тебя не осталось никаких чувств… ко мне? И это ломает. Просто попадает в самую уязвимую точку. Нет сил больше притворяться, что всё это время было не тяжело. Не имеет значения, что потом. У Джэхёна внутри всё как будто переворачивается от этих слов. — Ты думаешь, мы сможем? — вырывается. Неловко. С сомнением. Уходить не хочется, пробовать снова — страшно… Джэхёну вообще очень страшно из-за многого. Ёнхён не верит, что слышит правильно. — Мы постараемся, — говорит. И Джэ его обнимает. /// Это происходит незаметно. Переезд, начало ноября. Как будто заново пытаешься написать историю… всю ту же историю, где финалом не может стать лист календаря. Они справятся.