Челеста

(А еще брошу эти абзацы как дополнение к книге. Первый блин у меня вышел комом, это печалит. Удалять небольшую зарисовку не хочется (будем считать ее небольшим дополнением к основному канону). Спасибо всем за внимание.) «… И снова поднялся ветер. Он гнал вверх облака пыли и сизый пух сухих растений. Осмотрись вокруг — не увидишь гор (чтоб не побить глаза золой, стеблями и острыми песчинками, темноволосый демон и его смертная супруга находились дома). Добротный сыхэюань, ворота которого выходили на все стороны света, а окна были обращены к внутреннему дворику, недовольно скрипел под порывами ветра, и старые механизмы, заботливо смазанные самим князем, утробно порыкивали, нагревая воду и отапливая комнаты. Запах ржавчины и угля стал для Оливии привычен, и девушка перестала кашлять, пытаясь выплюнуть свои легкие. И все же климатизация не оставляла юную госпожу в покое: тошнота, головные боли и слабость преследовали Оливию. Она бы посчитала себя беременной, если бы ее супруг хоть раз прикоснулся к ней, как к женщине. Равнодушие князя Хуалин удручало девушку. День за днем она была вынуждена оставаться на механизированном островке, который гулко дрожал при каждом шаге, словно большой зверь, и стоило ей оказаться в рабочей зоне, как сотни металлических труб начинали дышать паром. Оливия не любила котельные (хотя вся резиденция лиса была одной большой котельной). Руки, тело, одежды обдавало жаром и водой, спустись на ярус ниже. Девушке не нравилось чувствовать себя механической куклой, потому она предпочитала подниматься на бастион. С высоты сыхэюаня, летящие крыши которого были заменены на смотровые площадки, хорошо просматривались шахты и крестьяне, копошащиеся в посеревшей земле. Юная госпожа не любила углекопов, хотя и понимала, что без них многим существам не выжить. От «землероек» пахло сыростью и смертью, а на их лицах оставило отпечаток сухое безразличие. Несколько лет назад Оливия услышала от деда сказку про «людей» с пожелтевшими зубами и летучие острова. Теперь же, живя в месте под названием «Холодный», девушка понимала истинность рассказанных историй, оказавшихся правдой. И все же, находясь в столь мрачной атмосфере, она нашла свою отраду. К сожалению, Оливии так и не удалось освоить эрху, и даже цина оказалась ей недоступна. Пальчики все время норовили зацепить лишнюю струну или же потеряться между нот, и тогда демон привез ей в дар челесту. Именно она стала главным сокровищем девушки в чужом механическом мире. В тяжелые моменты Оливия приходила в музыкальный класс, напоминающий ее комнату в Англии, и, поправив непривычный наряд, приступала к игре. Куан Лэй, заслышав первое журчание нот, принимал образ лиса, сворачивался клубком возле ног девушки и навострив уши, вслушивался в переливы музыки. Желтоватый свет играл в его густой черной шерсти и терялся в серебристых волосках, добавляющих лукавому образу хищника благородности. Однако, стоило Оливии заглянуть князю Хуалин в глаза, она понимала, что мужчина улыбается. «Наверное, поэтому он и принимает свой истинный облик — не хочет показывать эмоции», — думала Оливия, продолжая играть. На самом же деле Куан Лэй не мог долго находиться в своем истинном обличии, потому что вокруг было достаточно врагов, превосходящих его по силе. Но в присутствии Оливии демон мог расслабиться и позволить себе свернуться калачиком на полу и дремать. Князю Хуалин нравилась игра его юной госпожи. Челеста от прикосновений ее рук пела изумительным чистым голосом, и эти звуки наполняли собой не только музыкальный класс, но и сердце мужчины. И каждый раз, когда Куан Лэй закрывал свои глаза, он видел не пугающую холодную пустоту, а цветные огни фейерверков, выпущенных в ночное небо. С каждой высокой нотой, взятой Оливией, в его сознании распускался новый причудливый бутон, сверкая в темноте, словно весенняя радуга. А после — мелодия плавно стихала, и бой молоточков напоминал собой хрустальный звон. Оливия, продолжая играть, трепетала все сильне и сильнее, всем своим естеством напоминая хрупкое дрожание огня в лампадке. Ее опущенные ресницы отбрасывали тень, а губы изгибались в нежной улыбке. И музыка, извлеченная ее хрупким девичьим сердцем, увлекала за собой, заставляя поверить в то, что все будет хорошо…»