Планы

      Джек Воробей всегда был везунчиком. Правда, на вопрос, за что леди Фортуна его любит, не мог ответить никто, а в особенности те, кто его хорошо знал. К примеру, Гектор Барбосса, однажды услышав этот вопрос от какого-то пьяного моряка, впал в ступор на несколько часов, но ответа так и не нашёл. Джек не был храбр — да, проблемы себе он находил ежедневно, если не ежечасно, но на памяти Гектора каждый раз пытался от них сбежать, и только если не получалось — брался за их решение; никогда не был сосредоточен — иногда казалось, что он даже непроходимо туп, поэтому ведёт себя так странно, но то, как Джек постоянно находил самые сложные и хитрые выходы из разного рода ситуаций, доказывало обратное; и наконец был слишком самолюбив — кажется, ни один моряк ни разу не слышал, чтобы он с хоть каким-то почтением говорил о своей удаче, воспринимая её как должное, что у обычных людей чаще всего приводило к тому, что всё шло наперекосяк, словно кто-то чертовски хотел навредить. Но в данный конкретный момент сложилось впечатление, что вот сейчас-то Фортуна и решила отомстить Джеку, случайно задев в кураже и Гектора: оба они еле успели спрятаться в чулане-шкафу борделя. Не проснись они от лучей солнца, как на счастье не загораживаемых занавесками, вряд ли бы успели вообще понять что к чему, как их бы уже схватили, а потом быстро отвели до тюрьмы, откуда прямой дорогой на эшафот.       — Как удачно я выбрал комнаты на востоке, — прошептал Джек, выныривая из груды платьев, свалившихся на него, когда они запрыгнули в комнатушку, — а ты всё бурчал, что выспаться не получится! Да если бы не солнце, нас бы уже повели под белы рученьки в тюрьму, а оттуда — скорёхонько на виселицу.       Гектор цыкнул на него — за дверью раздавались охи и ахи проституток, громкий голос хозяйки борделя и стук десятка или двух сапог — однако не смог не признать, что Джек был прав: их мысли чуть ли не дословно повторяли друг друга. Через некоторое время стук сапог затих: солдаты вышли, потеряв надежду найти двух пиратов, которые тихо-мирно отсиживались за неприметной дверцей под лестницей. Наконец Гектор выдохнул и расслабил плечи: миновала самая страшная опасность, и у них есть возможность подумать, как сбежать незамеченными. Он нахмурился, пытаясь понять, почему их вообще ищут, если они с Джеком в одиночку доплыли сюда от Жемчужины, спрятанной в бухточке в целом дне пути на лодке, и уже как двое суток бесцельно бродят по городу. Впрочем, бесцельно — не совсем верное слово: Джек просто не объяснил, что именно они делают, а расспросы Гектор счёл бесполезными: сказать — не скажет, но нервы истреплет знатно. Но даже при раскладе, что они здесь не просто так, какого чёрта за ними погоня, если ни один, ни другой ничего не крали? Мелкую клептоманию Джека брать в расчёт тоже не стоило: руки у него было ловкие донельзя. Но обыск борделя считать случайностью было практически равносильно самоубийству: маленький, на окраине города, совершенно такой же, как и другие, да и приглядывался Гектор к посетителям: всё местные. Он прикусил щёку, посмотрел на Джека — глаза успели привыкнуть к темноте, а свет всё же просачивался сквозь щели в двери и под нею, так что разглядеть друг друга было можно — и спросил, чеканя каждое слово:       — Дело такое, Джек: нас явно ищут, и ищут, похоже, за какое-то большое дело, а, зная твоё умение вляпываться в неприятности и совершать совершенно необдуманные и глупые поступки, я хочу спросить: какого, блядь, чёрта ты натворил?       Обвиняемый во всех грехах Джек всё ещё сидел наполовину погребённый под одеждой, а потому и без того выглядел комично, но после слов Гектора его вид перешёл все границы здравомыслия. Открыв рот и картинно задыхаясь, он стал размахивать руками, словно был оскорблён до глубины души. У Гектора дёрнулся глаз, а мысли в голове совершенно спутались — он был зол, не выспался, ситуация была ужасной, а его идиотский собеседник своими действиями почему-то вызывал странную смесь смеха и умиления, что раздражало только сильнее. С собой он был честен: терпения хватало ещё на считанные секунды, так что физиономия Джека в скором времени должна была поздороваться — не в первый раз, впрочем — с его кулаком, но, похоже, еле сдерживаемая ярость была замечена: дерганье остановилось, на него фыркнули, но всё же ответили, изображая обиженные крики, но не повышая голоса:       — Клевета и ложь! Я, дорогуша, ничего не крал! И вообще эти солдаты могут искать не нас — откуда ты, чёрт возьми, знаешь?! Так что, милый, ну-ка быстро успокоился! И вообще, не смей больше даже пытаться со мной так говорить: я твой капитан, а не наоборот!       Тирада кончилась очередным фырком, и от Гектора отвернулись, всем своим видом изображая оскорблённую невинность. Он вздохнул, вспоминая своё же правило: не спрашивай у Джека, если он сам не сказал, ибо получишь ты не информацию, а театр одного актёра и убитые нервы. Зажмурился, потирая виски и пытаясь придумать, как им всё же выбраться: наверняка ведь уже организовали патрули, или слежку за домом… Мысли были прерваны каким-то шебуршанием. Гектор открыл глаза, собираясь всё же задушить своего горе-капитана — они в опасности, а он не просто не помогает, а даже мешает, причём ведь намеренно, скорее всего!.. и обомлел. Нельзя сказать, что он этого не ожидал — Джек был непредсказуем от слова совсем — но, боже правый, что у него в голове? Однако сам виновник шокового состояния Гектора, похоже, не замечал чужих терзаний: он, спокойно выбравшись из кучи платьев и сладко потянувшись, решил, что настало время вызволять их из этой ситуации, притом желательно быстро и качественно. Идей было море, вот только все они были невыполнимы: их узнают, как только они выйдут из чулана, а значит нужна была маскировка. Джек хмыкнул, оглядел себя и Гектора, отметив, что тот, как и всегда, чертовски соблазнителен, пусть и не соблазнительней его самого, а затем, подёргав пару раз одну из своих косичек, присел перед своей бывшей тюрьмой из одежды и, хихикнув, начал в ней рыться. И к тому моменту, как Гектор открыл глаза, он, выудив самое, как ему показалось, красивое платье, встал и, прижав к телу наряд, крутанулся вокруг своей оси. Эффект был, по его скромному мнению, восхитителен, так что он, не задумываясь, тихо — и действительно как-то совершенно по-птичьи — прощебетал:       — Как тебе? По-моему, отличная идея! Притворимся девушками и доберёмся до причала, а там достанем лодку и — ариведерчи!       Гектор, однако, его энтузиазма не разделял:       — К-какой к чёрту причал?! — прокричал он шёпотом. — Ты хоть понимаешь, что, — он выделил это слово, — предлагаешь?! И я даже не про то, что это унизительно: ты нас вообще видел? Как мы должны притворяться девушками, если у нас ни лица, ни фигуры! Я тебе что, ебучая ведьма: и грудь появится, и борода отвалится?!       — Гектор, милый, — перебили его капризно, — зачем так грубо? ты видишь сколько здесь платьев? а шляпок? а платков? Неужели ты думаешь, что я не понимаю, что из нас женщины хуже, чем из… — он закусил губу, задумавшись, — чем из мухи — слон! — и, выпалив это сравнение, снова развернулся к одежде. — К тому же, цыпа, я здесь видел целый корсет! А так как моя талия и так прекрасна, то наденем его на тебя, и…       Закончить ему не дала ладонь Гектора. Тот резко прижал Джека к себе и заткнул рот, что, конечно, возмутило: первый помощник поднял руку на своего капитана! А потому Джек начал биться и даже укусил ладонь Гектора, что, однако, не возымело нужного эффекта, наоборот, его сжали только сильнее. Послышались твёрдые шаги, а затем голос спросил:       — Что под лестницей?       Джек замер, поняв наконец, почему Гектор его схватил. Какое-то время было тихо: они оба еле дышали, боясь быть обнаруженными. Джек чувствовал, как слабо вздымается чужая грудь, но как сильно бьются их сердца. Было страшно, а ещё обидно: вряд ли они так близко окажутся в обстановке спокойной, располагающей к… Его мысли были прерваны скрипом половиц: наверное, ответ, который они не услышали, удовлетворил спрашивавшего. Гектор расслабил руки, бездумно опустив голову на плечо Джека, и устало вздохнул:       — Пронесло…       Некоторое время они простояли так, не меняя позы, переводя дух и успокаиваясь, пока наконец Джек не зашевелился: он облизал губы, задев укус на ладони Гектора, которая всё ещё оставалась на его лице, дёрнул плечом и, согнув руки в локте, постучал пальцами по кисти, слабо сжимавшей его рубашку. Мягко прошептал:       — Гектор, всё хорошо. Нам нужно выбираться.       Реакция последовала мгновенно: импровизированные объятия исчезли, а Джека слегка оттолкнули вперёд, как-то надсадно выдохнув, так что он решил не лезть, сразу перейдя к делу.       — Гектор, выбирай платье по размеру, я сейчас найду корсет… — весело начал он, но был прерван тихим и невнятным голосом, словно говоривший сильно сжал зубы:       — Корсет будешь надевать сам: на меня не налезет.       Джек обернулся и хотел было возразить, но быстро захлопнул уже открытый рот: лицо Гектора было таким суровым, так что благоразумней было застрелиться, чем спорить с ним сейчас. Он моргнул, пытаясь быстро придумать, как бы себя избавить от этой участи, но мысли под жёстким взглядом как-то сами собой испарились, так что надежда оставалась только одна: найти корсет и спрятать подальше. Улыбнувшись своей идее — а заодно и Гектору, изображая согласие — Джек стал копаться в груде одежды, раскидывая её по сторонам. Тот же выдохнул, заставив себя отмереть и отвернуться, и тоже принялся за поиски, перебирая уже откинутые вещи. Корсет он, впрочем, не собирался искать, а пригрозил только, чтобы обеспечить себя ненадолго тишиной, ведь скорее уж задачей было отыскать что-нибудь по размеру себе. Несколько минут прошли спокойно: Джек шустро зарылся в цветастые тряпки, чувствуя себя как дома, а Гектор уже собирался отчаяться, но решил всё же попытать счастье последний раз и взял ближайший бесформенно лежащий кусок ткани. На ощупь это оказался бархат, вероятно, тёмно-синего или чёрного цвета. Гектор встал, встряхнул платье, распрямляя его — что-то упало под ноги, но он не обратил внимание — и оглядел: оно подходило по росту, рукава тоже длинный, а корсаж… мягкий и, кажется достаточно широкий. Идеально: в таком его узнают, только если увидят лицо или плечи, а с этим Джек обещал разобраться. Он весело хмыкнул и собирался уже окликать Джека, что можно начинать этот чёртов маскарад, как взгляд его упал под ноги. Там лежал корсет. Гектор злорадно прищурился и протянул елейным голосом:       — Дже-е-ек… я, кажется, нашёл нашу пропажу.       Легко пнув вещь в сторону Джека, он посмотрел на него и еле сдержал смех: лицо напротив вытянулось, рот приоткрылся, и — Гектор не видел этого, но был готов спорить на все деньги мира — в расширившихся глазах мелькал страх.       — Г-Гектор, милый… я шутил!.. — промямлил Джек, но, посмотрев на Гектора, понял, что поможет ему только чудо или поимка их солдатами, но последнее означало смерть на виселице, а этого ой как не хотелось. Из двух зол приходилось выбирать меньшее, и, решив при случае сделать какую-нибудь ответную пакость, он скрипнул зубами и вылез из вороха одежды. На всякий случай попытался ещё раз решить дело миром и, уже успев поднять предмет, жалостливо проговорил:       — А может, ну его? Он же наверняка не затянется…       — Снимай рубашку, Джек, — прозвучал хлёсткий ответ.       Глубоко вдохнув и тихо ненавидя Гектора, Джек отдал ему орудие пытки и быстро скинул рубашку, затем повернулся к нему спиной, перекинул волосы на грудь и упёрся руками в стену, кляня на все лады себя, ситуацию и, конечно же, одного упёртого идиота. Гектор же обалдело смотрел на это действие. Он не то, что не ожидал, что его послушаются, он был уверен, что всё закончится так, как и должно: корсет останется тут, неиспользованный. Это было шуткой, попыткой напугать, но никак не настоящим желанием запихать этого задиристого гада в дурацкий предмет одежды. Гектор сглотнул. Отступать было нельзя — насмешек потом не оберёшься, но, о, чёрт, Джек выглядел… ужасно красиво, и отогнать эту мысль Гектор не мог. Мысленно выругавшись он приблизился вплотную и собирался уже обхватить корсетом чужую талию, как понял, что тот всё ещё зашнурован, хоть и слабо, а вынимать верёвку, чтобы заново вставлять желания нет никакого.       — Джек, повернись, — тихо произнёс Гектор, — его надеть сначала нужно.       Тот повернулся, досадно цыкнул и, не поднимая взгляда, просунул руки в корсет, затем, не без помощи, голову и плечи и наконец опустил его на талию. Прикусил губу и так же тихо отвернулся обратно к стене, снова упираясь в неё руками. Гектор опять чуть не впал в шок: сегодня Джек вёл себя из раза в раз слишком странно. Аккуратно отодвинул волосы, случайно задел чужие плечи и едва не отпрянул — кожа под его пальцами была горячей и покрылась мурашками. Подцепив ногтем самое верхнее пересечение шнуровки, Гектор начал медленно затягивать её, переходя всё ниже и ниже. Дело шло споро. Джек молчал, так что скоро корсет уже не болтался на теле. Гектор вернулся к верху. Теперь получалось не так быстро: шнурок шёл туго. Через пару утяжек послышался тихий вздох. Гектор сжал зубы: да, Джек был красив, да, у него самого не было табу, да, его бы не остановила даже должность, но, чёрт подери, это было абсолютно неправильно возбуждаться от того, что затягиваешь в блядский корсет мужчину, к тому же знакомого тебе. Ещё через несколько секунд послышался уже явный стон, и только теперь Гектор увидел, что Джек слегка дрожит. Сознание вопило и плавилось, но он сдержал себя, не отрываясь от дела. Какое-то время было тихо, но очередное движение, похоже, оказалось слишком резким: Джек взвыл на грани слышимости, сгорбился, уткнувшись лбом в стену. От жары и напряжения выступил пот. В глазах двоилось: у Джека от нехватки воздуха, у Гектора от возбуждения. Только сдержанность останавливала его от того, чтобы впиться поцелуем в напряжённую спину и забыть, что их в любой момент могут найти, но он стиснул зубы и, не слыша ничего кроме задушенных стонов, набатом бьющих по ушам, как можно быстрее закончил шнуровать это безумие. Оба не сдвинулись с места, пытаясь отдышаться: Джек — на подкашивающихся ногах и опираясь на стену, Гектор — застыв каменным изваянием. Наконец Джек выпрямился, тряхнул головой и неспешно крутанулся вокруг себя, проговорив:       — Ну, как выглядит?       Дыхание ещё не пришло в норму, но тело перестало ныть, да и интимность ситуации начала сходить на нет: им сейчас придётся переодеваться в женщин, а это очень весело, в конце концов. О-о-о, он сделает из них самых прекрасных леди, каких только может, особенно из Гектора — в отместку за корсет. Джек улыбнулся, окончательно прогоняя неловкость, осторожно наклонился к оставленной им горе платьев, боясь упасть, и выудил яркое нечто, даже в темноте кажущееся блестящим. Обратился к Гектору:       — Так, помоги надеть.       До этого бездумно наблюдая за действиями Джека, сейчас Гектор будто отмер и, как-то хрипло хмыкнув, снова протянул к нему руки, помогая закатать платье, поднять его над головой и пролезть в рукава. Голова пухла от мыслей и образов, совершенно не связанных с их нынешним положением, если, конечно, не исключать Джека в женской одежде. Справившись с этой ужасно вульгарно сидящей на Джеке тряпкой, Гектор быстро стянул и свою рубашку, аккуратно пролезая в пусть и свободный для настоящей девушки, но узкий для него корсаж своего наряда. Смотрелось терпимо: благо, объёмные юбки не давали и намёка на то, что бёдра у них обоих не только даже близко не женские, но ещё и одеты в плотные штаны, которые снять было нельзя: на ремнях висели и пистолеты, и сабли, и кошельки, да и ходить без штанов было бы как минимум неудобно. Нашарив несколько платков, Джек сначала засунул парочку им вместо груди — еле сдерживая смех, он пытался запихать как можно больше ткани Гектору — а потом выбрал подходящие по цветам — Гектору кинул голубые, а себе взял чёрные — и начал укрывать им плечи, заталкивая то тут, то там концы ткани под платье. На всякий случай повязал Гектору воздушный пояс, а то больно фигура казалась нескладной. Подыскал шляпки, ему выбрав широкополую, с лентой, а себе — маленькую, на заколке. И наконец собрался приступать к самой важной части: гриму лица и подбору вуалей. Правда, возникла проблема: сурьма и пудра были подвешены в мешочке на его поясе, а он, конечно же, забыл его заранее снять.       — Гектор? — Джек совершенно невинными глазами посмотрел на своего собрата по несчастью, — Понимаешь, нам нужно накрасить лица, а пудра и су-…       — У тебя их нет?! — крик отчаянья в последний момент всё-таки превратился в шёпот, но ужас из него никуда не исчез.       Джек усмехнулся такой реакции: на кого он похож, на женщину? Впрочем, тут же отмёл эту мысль: сейчас он точно на неё похож. Но это не отменяет того факта, что такую важную вещь как сурьма, которой он пользуется каждый день, он не может потерять!       — Возмутительно так думать! Нет, они со мной, просто висят на поясе, а я уже одет, видишь ли, — капризно проговорил он, для острастки помахав руками у лица Гектора, — я подниму свою юбку, а ты подлезь и достань: мешочек висит справа, тёмный такой.       Кажется, слова доходили медленно до чужого сознания: Гектор словно завис. Только когда перед его лицом пару раз щёлкнули пальцами, он очнулся. Неуверенно пробормотал:       — Хорошо… я подлезу…       — То-то же!       Джек споро закатал юбку, пока Гектор аккуратно нагибался, пытаясь не попортить своё платье. Пролез под юбку. Было темно. Моргнув пару раз и прокляв Джека и его забывчивость, он пошарил рукой со стороны правого бедра. Нащупал какую-то коробочку, кажется, кусок бумаги и наконец дальше всех висящий мешочек. Сдёрнул его и кряхтя вылез. Снаружи его ждало мерзкое хихиканье: Джек зажав себе рот ладонью ржал, как последняя собака. Наверняка ведь всё подстроил, сукин сын — Гектор сплюнул и скрипнул зубами, но промолчал — а то ведь опять раскудахчется — ну, а набить морду этому гаду он ещё успеет: сейчас важно не попасться в загребущие руки закона. Он встал, отдал мешочек. Джек что-то пискнул и, повесив мешочек на руку, вынул один предмет.       — Глазки прикрой, цыпа, — пропел он и стал быстренько пудрить лицо Гектора. Через минуту всё было закончено, и Гектор — наверное, обрадованный это новостью — чихнул. Следующей была сурьма: на скорую руку подмазав свои глаза, Джек, снова ласково-насмешливо приказав Гектору закрыть и его собственные, начал свою пакостную работу. Он вывел такие тонкие стрелки, какие только мог, не забыв подкрасить и брови, и ресницы. Закончив, чуть наклонился и прошептал прямо в ухо:       — Не будь у тебя бороды, был бы самой красивой девкой в этом городе, дорогуша…       За что, впрочем, тут же получил по заслугам: Гектор схватил его за горло и, проникновенно и злобно глядя в глаза, прошептал нежнейшим голосом:       — Ещё одна твоя шуточка и я тебя прямо здесь придушу, Джек.       И так лишённый возможности нормально дышать из-за корсета Джек чуть не помер на месте, но закивал, криво улыбаясь: мол, понял. Гектор отпустил его, что-то проворчав, и он опёрся на стену, восстанавливая дыхание. Мысли возмущёнными осами летали в голове: этот старый хрен абсолютно распустился: язык за зубами не держит, руки за спиной — тоже! Он прищурился, обиженно-зло посмотрев на Гектора: вот оставить бы его тут, вот так сразу бы этот идиот понял, что к чему… Выдохнул, успокаиваясь — как доберутся до «Жемчужины», так и придумает что-нибудь в отместку — и принялся крепить к шляпке один конец импровизированной вуали, а другой привязал к волосам — благо, шевелюра позволяла всё скрыть. После этого подсунул под шляпку ещё одну полупрозрачную тряпицу, чтобы никто не заподозрил в композиции чего-то подозрительного, и, удовлетворившись своим воображением, в котором он представлялся себе самой обворожительной цыпой округи, повернулся к Гектору. И чуть не помер от рвущегося наружу смеха. Даже в темноте было видно, как Гектор раскраснелся, пытаясь запихать кусок ткани под шляпу так, чтобы тот не вываливался, а та не падала на пол, да так расстарался, что аж надул щёки, словно какой-то карапуз. Джек еле-еле вернул себе самообладание и наконец проговорил:       — Гектор, милый… — он прервался, чтобы сдержать очередной приступ смеха, — разве пристало леди так долго возиться с надеванием шляпки?..       Дёргающийся глаз и дикая ненависть во взгляде были лучшим ответом, так что Джек быстро исправился:       — Так, я говорю… Помочь? — произнёс он и невинно захлопал глазами.       — Да, конечно, — прошипели ему в ответ, — будь так добр.       Джек улыбнулся, забыв, что Гектор этого не видит и принялся за дело: кокетливо-криво надел шляпу и обернул её полностью почти непрозрачным платком, закрепив лентой. Из-за завесы послышался шёпот:       — Джек, ёб твою мать, я не вижу ж ничего!       — Здесь просто темно! На солнце будет видно, хоть и не так много.       Гектор устало зажмурился: вот на кой ляд тогда эта сволочь его красила? Утомлённо проговорил:       — Теперь всё? Идём?       — Теперь не всё. Попробуй изобразить женский голос: за себя я уверен, а вот твои актёрские способности вполне могут сыграть на руку не нам, а мистеру закону.       — Да пошёл ты к чёрту! — выругался Гектор, подняв вуаль, чтобы видеть эту наглую рожу, — будем считать, что я немой.       Джек задумался, прищурившись, но, решив, что это и правда лучший вариант, кивнул и весело прочирикал:       — Тогда, на выход, миледи!       Глаз у Гектора снова дёрнулся, но он сдержался, быстро отпустив вуаль, ведь Джек уже открыл дверь, не удосужившись даже подумать, что их могут заметить выходящими отсюда, что выглядело бы очень подозрительно. Но, по счастью, никого в поле виденья не было, и они спокойно вышли из-под лестницы и направились к входной двери. Джек тихо проговорил:       — Если нас остановят, обопрись на меня, словно больной: скажу, что веду тебя к доктору.       На входе действительно стояли солдаты, но, то ли приказа у них не было, то ли от жары и скуки они совершенно растеряли свою сосредоточенность, но только один из них вяло спросил:       — Куда?       — Лизетте стало плохо, — тонко и жалостливо пропел Джек, — веду её к доктору.       — А лицо что закрыли?..       — Так, а вдруг заразно! У вас что, мозги спеклись?!       От визга поморщились все солдаты, заворчав, чтоб «Майкл» уже «забил хер на этих двух клуш», что тот, после такой нападки, быстро сделал.       Джек на прощанье только гордо вскинул голову и, фыркнув, проворчал так тихо, чтобы все это услышали:       — Все вы, мужчины, одинаковые! И ни одного джентльмена! — и быстро пошёл прочь, поддерживая «больную Лизетту» за плечи. «Она» в его руках тряслась от смеха, хотя со стороны действительно создавалось ощущение, будто «девушке» плохо. Наконец Гектор смог успокоиться и, когда они свернули за угол, выпрямился.       Так они прошли ещё какой-то время. Солнце пекло, что было мочи, так что они старались держаться тени, но получалось не всегда: торговцы со своими прилавками выбирали самые выгодные места, да и остальные люди тоже пытались скрыться от палящих лучей, а так как все они видели не грозных мужчин, а двух девушек, никто и не думал освобождать проход. Джек, сначала шедший бодро, начал сбавлять ход и в конце концов, заведя Гектора в ближайший пустой и тенистый проход между домами, опёрся о стену, тяжело дыша. Голову напекло нещадно, но хуже всего было из-за корсета: тело болело, а вдыхать пыльный воздух было практически невозможно. Гектор яростно поднял вуаль, собираясь обругать заблудившегося — как он думал — идиота, но слова застряли в горле: тихо-тихо дышащий и тяжело привалившийся в стене Джек, похоже, был на грани сознания. Гектор боязливо огляделся, но в проходе никого не было, а идущие по улице люди не обращали на них внимания.       — Джек!.. — прошептал он, аккуратно встряхнув того, — не теряй сознание, слышишь?       — Щ-щ-щ, я… — ответили ему, — я… сейчас… — Джек вдыхал перед каждым словом, — дай мне… пять…       Гектор кивнул и нахмурился: если Джек действительно потеряет сознание — им крышка. К счастью, через пару минут тот пришёл в норму и сказал:       — Будем идти медленнее: дама в беде — не самая худшая ситуация, но не тогда, когда она — не дама, и спасать её некому.       Гектор помог ему оторваться от стены и, положив руку на талию, слегка сжал. Так они вышли из переулка и двинулись дальше. Улицы становились всё оживлённее: кажется, они подошли к самому центру — а значит, и гавани — вот только радости это не добавляло. Чем гуще становилась толпа, тем теснее их прижимали, и тем тяжелее Джек — их единственные по-настоящему зрячие сейчас глаза — дышал, всё сильнее заваливаясь на Гектора. Наконец тот не выдержал: едва раздвинув вуаль, он огляделся и, заприметив ещё одну тёмную щель, быстро двинулся в том направлении. Добравшись до неё и зайдя как можно глубже — пространство сужалось неумолимо быстро из-за наваленного то тут, то там хлама — он сгрудил чуть ли не окончательно повисшего на нём Джека на какой-то ящик и похлопал его по щекам. Тихо выругался: реакция была, но минимальная, а значит снова нужно было ждать, пока тот придёт в себя. Но здесь солдат — он заметил это, пока выискивал хоть сколько-то уединённое место — было в разы больше, чем у борделя. А смекалки — или хотя бы вменяемого Джека — чертовски недоставало. Гектор захмурился, но ничего другого, кроме как ждать, пока тот придёт в себя, не оставалось, так что он привалился к стене, сквозь щель между концами вуали наблюдая за толпой. Какое-то время ничего не было слышно, кроме гомона людей. Наконец рядом закопошились, дёрнулись юбки, послышалось бурчание — это Джек пришёл в себя и пытался встать. Гектор мгновенно среагировал, подхватив его за талию и плечи, давая опереться о себя уже второй раз за день, как вдруг послышались слишком чёткие голоса: кто-то остановился совсем близко от них.       — Думаешь, они всё же сбежали?       — Да как пить дать: один из них вроде Воробей, а про него ходят слухи, что он не только самый смекалистый пират, но и вообще сумасшедший.       — Но как тогда их искать?       — А я знаю? Патрулируем, как и приказали: может, приметим… Эгей, кой-кого точно приметили!       — И верно, Пит. Чего скучаете, красавицы?       Гектор хотел уже прикрикнуть на них, но вовремя остановил себя: голос он так и не отрепетировал, так что был немой Лизеттой. Ситуацию выручил Джек, очень вовремя очухавшийся и скоро смекнувший, что к чему.       — Ох! — нежно пролепетал он, приложив руки к сердцу, — вы нас напугали!       — С чего же? — ответил тот, кого назвали Питом.       — Мы с Лизеттой только от доктора, — продолжил гнуть старую линию Джек, слегка размахивая руками. — Она приболела, и он посоветовал нам прогуляться по набережной, но по дороге мне стало плохо от жары!       Гектор, подтверждая эту ложь, кивнул, но солдаты, кажется, не впечатлились.       — А вуали вам зачем? — спросил второй.       — Так ведь пыльно! — с жаром выпалил Джек, — да и боялась я: а чай, заразное что-то!       Гектор, сквозь щель видя, что их новых знакомых мало интересуют первопричины, слегка толкнул Джека в бок: им срочно нужно было делать ноги. Джек ойкнул, прекрасно понимая ситуацию и сам.       — Ну, мы пойдём, а то не успеем вернуться домой затемно, — произнёс он как можно более очаровательно и двинулся уже вперёд, но безымянный солдат резво преградил ему путь:       — Спешить некуда, до темноты ещё далеко… — сказал он, улыбаясь, и резко прижал Джека к стене. Тот заскрипел зубами: было больно — он ударился затылком — но, что самое ужасное, воздух из лёгких выбился совершенно, и вдохнуть никак не получалось. Перед глазами поплыло, и из всех чувств осталось только осязание, а потому он прекрасно ощущал, что чужие руки пытаются найти завязки платья. Сознание лениво исчезало, и наконец Джек его окончательно потерял.       Очнулся он от тихой ругани и тряски: кто-то звал его по имени, то и дело перемежая оное с нелицеприятными эпитетами. Джек заворчал, надеясь, что ему снова дадут уснуть, но некто — похоже, поняв, что его слышат — очень резко дёрнул его на себя и влепил затрещину. Джек округлил глаза и уставился на Гектора — а это был именно он — и собирался уже высказать все свои претензии, но тут краем глаза заметил два валяющихся друг на друге тела: одно было залито кровью, а другое — голым, и оба они были прикрыты тёмным куском ткани. Джек вытянул руку в ту стороны и спросил:       — Это что?       — Ну, слава, блядь, Богу, очнулся. Это, Джек, трупы. Помнишь тех двоих? Крайне удачно, чёрт дери, нам подвернулись: тупые и с оружием. Одного пришлось прирезать, а второго — твоего почитателя — я просто огрел по башке. — Гектор усмехнулся на этих словах и продолжил, — наряд пришёлся впору, как видишь, так что теперь доберёмся быстрее, только на глаза надо никому не попадаться, но в такой толпе затеряться проще, чем потонуть в море.       Джек оглядел Гектора: и правда, форма тому подошла почти идеально, и обиженно проговорил:       — А почему ты переоделся, а не я?       — Потому что снимать с тебя всё это было слишком долго, да и причёска у тебя в образ не вписывается, горе-модник.       Джек надулся, но не признать чужую правоту не мог. Для острастки погрозил пальцем, но всё же встал и двинулся из переулка: нужно было продолжать путь. Гектор быстро подошёл, наклонился к его уху и прошептал:       — Я пойду за пару шагов от тебя, чтоб никто не заподозрил. И больше не теряй сознание — помогать не стану.       В ответ Джек сощурился и, капая ядом, ласково сказал:       — Всё для тебя, дорогуша, только и ты знай, что, если тебя «свои» не признают, я и пальцем не пошевелю. Не стоит того твоя хлипкая бородёнка, — и, хмыкнув, вышел на улицу, неспеша двинувшись в сторону причала. Гектор только закатил глаза, последовав за ним.       Примерено ещё через десять минут они наконец дошли до пристани. К счастью, и тут народу было много, так что даже те солдаты, что патрулировали её, не замечали странную парочку, из слишком скромно выглядящей проститутки — а вид платья не мог не выдать профессию девушки — и солдата, который не спускал с неё глаз, словно боялся потерять в толпе.       Джек снова начал выдыхаться, проклиная на чём свет стоит мерзких мужчин, придумавших корсеты: вот чем им не нравились женщины без них, всё равно ведь перед сексом одежду снимают! Он остановился у сваи и, опершись на неё, огляделся: несколько кораблей стояло и грузилось, но лодок поблизости не было. Он прищурился на воду: да, так и есть, пара чёрных точек была видна — рыбаки. Джек цокнул и прищёлкнул пальцами от раздражения: вот какого хрена всё так отчаянно неприятно складывается? Он горестно вздохнул, сетуя на злодейку-судьбу, и решил всё же ещё раз попытать удачу: внимательно поглядел в обе стороны, всё ещё не видя ни одной лодки, а затем поглядел на горизонт… и чуть не вскрикнул от радости: одна из чёрных точек увеличилась в размере, а это значило, что она шла к берегу. Он быстро поискал глазами Гектора и, найдя, выразительно захлопал глазами и еле заметно вскинул руку в сторону лодки. Тот, судя по выражению лица, всё понял, а потому подошёл чуть ближе. Судёнышко приближалось быстро, а вот понимание, что оно движется левее, чем они находятся, пришло только сейчас. Джек шустро подобрал юбку и пошёл по краю набережной, не желая влезать в гущу народу — Гектор двинулся следом. Быстрый шаг, однако, пришлось сбавить: солнце никак не теряло надежды изжарить всех и вся, а ветром ещё ни разу не пахнуло, так что дышать в корсете было всё так же сложно. Лодка была уже не так далеко от берега, но всё ещё на достаточном расстоянии от них. И вот тут удача, кажется, решила взять пятиминутный отдых: толпа — успевшая слегка поредеть по мере их движения от центральной части пристани — расступилась в стороны, пропуская отряд марширующих солдат. Гектор быстро снял шляпу и отступил за спины людей, чтобы его не заметили, а вот Джеку повезло меньше: он отвлёкся и не заметил резко двинувшиеся на него спины, от напора которых и так уставшее тело решило окончательно предать своего хозяина уже второй раз: с громким «плюхом» и тучей брызг он свалился в воду. Люди сразу же повернулись, парочка женщин вскрикнула, и послышался приказ остановиться.       Вдруг какой-то красно-белый мундир бросился в воду — быть может, местный патрульный, — подумал командир отряда и уже хотел повести подчинённых дальше, но, краем глаза заметив, что на берег вытащили девушку, решил всё же вмешаться и оказать помощь. Прохожие расступились от страха, а потому он спокойно подошёл к месту разворачивающейся драмы: незнакомый седой солдат как-то больно отчаянно тряс утопленницу, но по какой-то причине не снимал корсета и вуали, закрывавшей наверняка красивое — судя по разлёту безмятежных бровей и длине чёрных ресниц — лицо, но, что важнее, не дававшей нормально вдохнуть воздух. Сморщившись от чужой глупости, он присел рядом и — движение его рук совпало с очередным «встряхиванием» — сдёрнул мешавший кусок ткани вместе со шляпкой.       Джек зашёлся громким кашлем, отфыркиваясь, выплёвывая воду. Он опёрся на одну руку, другой держась за грудь, проморгался и посмотрел на своего спасителя. Срочно нужно было делать милое личико и благодарить, но шок на лице незнакомца показался подозрительным, поэтому Джек только улыбнулся, и тут понял, что больше не чувствует прикосновения ткани к лицу. Вырвался смешок. Послышалось тихое «блядь» — Джек скосил глаза в сторону голоса и увидел Гектора. Моргнул ещё раз. Прошептал одними губами:       — Бежим.       Они одновременно подскочили и бросились наутёк: Гектор впереди расталкивал прохожих, а Джек бежал следом: он заехал капитану по морде кулаком и наступил ему на руку — так, чисто на случай, чтоб хоть часть солдат осталась с командиром — и поэтому немного отставал. Сзади слышались крики:       — Капитан, сер!       — Вы в порядке, лорд Беккет?       — Схватить этих двоих!       — Вы не слышали приказа капитана?! В погоню!       Джек оглянулся: за ними неслась где-то дюжина человек с ружьями наперевес, так что если они не успеют добраться до лодки, то!.. Мысль была прервана падением: он запнулся и повалился ничком, проехавшись по доскам вперёд. Гектор, услышав звук падающего тела, обернулся и, увидев пытающегося подняться Джека, не сбавляя хода развернулся, подскочил к нему, подхватил под мышками и за талию и поднял, снова разгоняясь, не давая опять начавшему выдыхаться Джеку упасть или отстать. Люди, на счастье, испугались криков и путь освобождали едва только завидев приближающегося Гектора: вероятно, лицо у него сейчас было страшнее, чем у самого чёрта. Солдаты их ещё не догнали, но любое промедление могло стоить жизни, и пусть до лодки оставалось всего около пятидесяти ярдов, их ещё нужно было пробежать, не упав и не выронив своей ноши, а каждый шаг давался всё труднее. Гектор громко выругался, понося и их преследователей и просто левых зевак — оставалось сорок ярдов. За спинами послышались возня и плеск: наверное, кто-то упал, но Гектор не обернулся — тридцать ярдов. Джек запнулся, окончательно повиснув на нём — двадцать ярдов.       Рыбак, спокойно причалив к пристани, вылез из лодки, совершенно не обращая внимание на шевеление толпы, и, выгрузив полную рыбы сеть, хотел уже забрать вёсла, как вдруг громкий крик и топот ног, нарастающий с каждой секундой, отвлёк его и он оглянулся в сторону, откуда доносился звук. Буквально через секунду на него налетели двое. Он упал сбитый с ног и с толку, но не успел опомнится, как пара запрыгнула в его лодку, и солдат, выхватив саблю, рубанул по привязи, тут же рьяно оттолкнувшись от набережной. Подбежали и остальные солдаты, стали палить по беглецам, но, судя по тому как лодка быстро удалялась, ни одна пуля так и не попала в цель.       А в это время Джек и Гектор гребли, что было мочи, оба запыхавшиеся, дико уставшие и напуганные: ещё минуту назад от смерти их отделяло мгновенье, так что для того чтобы прийти в норму и осознать, что опасность миновала, понадобилось некоторое время. Когда наконец город скрылся за краем острова, и лодка была на приличном расстоянии от суши, они остановились. Замерли. И только волны плескались за бортом, покачивая их судёнышко. Джек откинулся назад, глядя в голубое небо. Тихо сказал, как будто боялся разрушить этот мир одним своим голосом:       — Выбрались.       — Да уж, чёрт его дери… — прозвучал ответ.       Гектор сгорбился рядом, закрыл глаза, словно если он откроет их, то поймёт, что мир вокруг — иллюзия. Джек посмотрел на него, ласково ткнул в плечо. Послышались крики чаек.

***

      — Джек, ты что там делаешь?! Греби, крыса ты сухопутная!       — Как ты меня назвал?! А ну-ка повтори, старая рухлядь!       — Возьми вёсла — сейчас твоя очередь!       — Какая очередь, я устал! Сам бы полдня побегал в корсете!       — Да кто ж знал, что ты согласишься его напялить!       На этих словах оба спорщика заткнулись: вспоминать процесс «напяливая» — да и снятия — совершенно не хотелось, больно интимными они были. Отмахнувшись от воспоминаний Гектор сам взялся за вёсла, надеясь делом выбить из головы ненужные фантазии. Через какое-то время по его плечу постучали. Он развернулся, уже готовясь растратить последние нервы на Джека, но застыл, вперив взгляд в сверкающий под Карибским солнцем алмаз. Джек держал кольцо двумя пальцами и улыбался:       — Вот из-за этого за нами гнались. Там на одном судне Ост Индской компании, похоже, ехала особа… В общем, помнишь мы околачивались на пристани на второй день? Я ещё упал под ноги одной миледи и меня чуть не поколотили, благо, она простила мне запачканное платье. С её-то руки я его и снял.       — Ты… — Гектор неверяще поглядел на него, — мы здесь за этим были? Но как ты узнал, что…       — Нет, — Джек жеманно приложил палец к чужим губам. — В городе нам ничего не было нужно, а кольцо я украл по велению души.       — Просто так?       — Ну-у-у… — он прикусил губу, щурясь, — планы были, но слегка сорвались.       Гектор рассмеялся: не одно, так другое, вечно у Джека… Додумать мысль ему не дали: поцелуй был слишком неожиданным. Джек быстро отстранился, на всякий случай выставив вперёд руку, и испуганно-грозно протараторил:       — Щ! Бить запрещаю, иначе потом под килем проплывёшь!       Гектор хитро улыбнулся. Воспоминания о сегодняшнем дне одно за другим мелькали в голове, вызывая смех, злость и возбуждение.       — Бить не буду… Но вот отказаться от возможности помучить тебя иным способом, уж прости, не могу. — вкрадчиво прошептал он и, резко схватив Джека за руку, дёрнул на себя и уже сам впился в его губы.       Какое-то время спустя чайки перестали отвечать на странные, очень похожие на их собственный говор, крики человека в лодке.